Александр Чуманов
Дело прошлое
Двадцать лет спустя
Да еще один подзаголовок, ей-богу, напрашивался: "Сказки временных лет"
по аналогии с основным историческим документом о Древней Руси - "Повестью
временных лет", автором которой считается монах Киево-Печерского монастыря
Нестор, утверждавший, в частности, что св. апостол Андрей доходил до
Ильменя, и, стало быть, Русь узнала христианство задолго до крещения в
десятом веке. А я, на документальность не претендуя, но полагая, что конец
восьмидесятых и девяностые годы прошлого века можно смело считать также
весьма "временными летами", называю мое сочинение "сказками". Хотя, если
честно, это мои личные "неликвиды", не опубликованные вовремя по тем или
иным причинам...
А потом все это вроде бы безнадежно устарело, осело в домашнем архиве,
казалось, навсегда. Но вдруг, в очередной раз попавшись на глаза, заставило
взглянуть на себя конструктивно да, что называется, по-хозяйски. И
подумалось: "В конце концов, за двадцать истекших лет я же чему-то да
научился, что-то новое узнал и понял по-новому! А ну-ка..."
И - пожалуйста.
Проездом
Жена периодически принимается ругаться.
- Это не дом, это какой-то проходной двор! - кричит она во всю свою
громкость.
Я пытаюсь отмолчаться.
- Ну, за что только мне такое наказание! - выводит она колоратурным
сопрано.
"За грехи твои тяжкие", - отвечаю ей про себя.
- Вы только поглядите, люди добрые, на этого ирода!
"Интересно, откуда современные бабы такие слоганы берут?"
А вслух говорю самое веское, что могу сказать:
- Алкашей в дом не вожу, с интердевочками не знаюсь, какого тебе рожна
еще надобно?
И фонтан иссякает. Он еще некоторое время бурлит и клокочет, но уже как
бы внутренне. И вот журчит неназойливо ласковый прозрачный ручеек...
Дело в следующем. Городишко у нас маленький, ни гостиницы, ни
постоялого двора, ни караван-сарая нет, а меня все знают, хоромина моя -
ого. Вот и набиваются на постой всякие странствующие, праздношатающиеся да
путешествующие. Разве откажешь?
И вот, например, как-то утром будит меня невнятный, но достаточно
бесцеремонный шум за окном. Не продрав еще глаз, выглядываю: батюшки-светы!
Караван бедуинов у ворот расположился. Пыль до неба, погонщики гортанно
покрикивают, туда-сюда снуют, верблюды орут.
Одеваюсь, выхожу, естественное раздражение притушив, кланяюсь, как в
кино, по восточному обычаю. Ну, и слова подобающие сами собой как-то
находятся.
- Мир вам, правоверные, - говорю бедуинам, - да продлит Аллах ваши дни!
- Мир, мир, - отвечают мои магометане, - здорово, Африкан, сбегай-ка
давай в слесарку, скажи, чтобы колонку срочно починили, верблюдов,
понимаешь, поить нечем, а нам еще девять ден по пескам переть.
И хотя сам-то я уже месяц безропотно доставляю себе воду с параллельной
улицы - у меня для этого фляга да специальная тележка имеются, но тут
фляжкой, конечно, не навозишься, - беру газовый ключ, сдвигаю чугунную
крышку, лезу. Слесарей-то, когда надо позарез, не дозовешься же...
Вечером бедуины жгут костры до неба, поют свои заунывные бедуинские
песни, мы с женой, где слова знаем, подтягиваем самозабвенно. И мерещатся
нам барханы до самого горизонта, струящееся над песками марево, ящерки
разбегающиеся из-под ног, словом, все то, что мы видели по телевизору, и
чего нам в натуре, скорей всего, никогда не видать.
- Неудобно, - шепчет жена, волевым усилием возвращая себя из мысленного
кинопутешествия, и толкает меня в бок, - зови кочевников в дом, там
двенадцатая серия "Ментов" начинается, им, небось, тоже интересно, что
дальше.
"Вот так всегда, - рассуждаю по обыкновению молча, - а завтра я один
виноват буду, что эти кочевники палас истоптали, их же не заставишь
разуться - неудобно, опять же, - да, главное, они и так босиком".
Вслух же говорю:
- Попрошу в дом, многоуважаемые, двенадцатая серия "Ментов" начинается!
Если же кто из вас не видел предыдущие одиннадцать - ничего страшного, этот
сериал можно с любого места глядеть.
А после фильма объявляют вдруг внеочередной выпуск "Клуба бедуинов". И
рассказывают про Аравийский полуостров. Так что в этот вечер постояльцы наши
будто дома побывали. После передачи у многих на глазах слезы. И жмут мне
растроганно руки. Будто я телевидением командую. Чудаки...
Утром караван уходит. Мы стоим на крыльце - провожаем дорогих гостей.
Просим не забывать, звонить, писать письма. Жена долго-долго машет вслед
каравану синеньким скромным платочком, глаза у нее на мокром месте, да и
мои - почти...
А потом она обводит растерянным взглядом наше перевернутое вверх дном
жилище и начинает сокрушаться, быстро выходя на режим максимальной
громкости:
- Это не дом, это какой-то проходной двор!
"Скорее уж - постоялый..."
Под вечер глядь - барражируют над огородом семеро ангелов. Словно бы в
нерешительности.
- Можно, можно! - кричим хором и делаем приглашающие жесты. Потому что
все равно ведь приземлятся уже, так чтобы хоть - не на грядки.
Один за другим, не раздумывая ни минуты, производят посадку на
указанное место. Во двор. Тесновато немного, уж очень размах крыльев
большой, но ничего: один сядет, крылья за спиной уложит и - в сторонку.
Тогда только следующий заход делает. Конечно, все - усталые, голодные,
потрепанные. Объясняют, что гроза прихватила.
- Ну, что ж, с грозой, конечно, шутки плохи, хоть до кого доведись,
располагайтесь, ребята, отдыхайте...
Жена быстренько подсуетилась, супу с мясом налила, второе - тоже с
мясом, чаек заварила, к нему - печенюшки. Ну, и поллитру, которую
правоверные давеча не велели даже открывать. В общем, что в доме было - то и
на стол. "Яичек, - шепчет, - еще набью с салом, если не прохватит".
А гости скоромное не едят. Глаза, подмечаю, заблестели при виде мяса да
выпивки, но - боятся.
- Нам бы, - тоскливо так пояснил один, - калачей да квасу.
- Чего нет, того нет, - отвечаю, - да вы не бойтесь, ребята, никто ведь
не узнает.
- Бог все видит... - вздыхают пернатые.
- А вот у меня в армии помкомвзвод был такой вредный, просто - сохрани
и помилуй, но и то в положение входил. Делал скидку, если причина
уважительная, - привожу подходящий случаю пример.
- Со стихией боролись, чуть не пропали, можно сказать... - подсказывает
моя.
Подействовало, похоже. Вот что значит своевременный пример из жизни.
Переглянулись гости со значением да и принялись восстанавливать силы. Притом
бойко так! Выпили - опьянели с непривычки - псалмы давай петь. На то ж она и
водка. Тоску нагнали - хоть вешайся.
- Других, что ли, песен не знаете, ребята?
Беру гитару:
- "Возвращаюся с работы, рашпиль ставлю у стены..."
А жена мне локтем - в бок. Да со всей силы. Я аж икнул.
- Ты чего?! Больно же! - Но сам уж сообразил: действительно, перебор,
пожалуй. - Нет, лучше я вам стишок собственного сочинения прочту. И как бы -
про вас:
Пролетали в небе ангелы -
пух роняли в колыбель.
Брали воду в теплом Ганге ли,
во студеной Колыме ль.
Обращались в тучи-облаки
и порою по весне
приходили в странном облике
наяву или во сне.
И на ангельском наречии
речи страстные вели.
Но ответить было нечего
обитателю Земли.
Он - ни "бе" ни "ме" по-ангельски,
лишь по фене "бе" и "ме".
Он Вараввою Котангенсом
коронован в Бугульме.
Покивали вроде как понимающе-сочувственно, однако от комментариев
воздержались. И я поостерегся спрашивать.
- Неправильно живешь, Африкан, - говорит вдруг один плюгавенький, -
Бога забыл, грешишь много. Гореть тебе в геенне огненной!
Пугает то есть. В моем же доме. Ага. Ну, известное дело, выпивши. И у
меня в мыслях нет, чтобы "в занозу лезть". Так только - для поддержания
легкой мировоззренческой дискуссии.
- "Геенна, геенна"... Давно меня эта мысль занимает: "Почему все адовы
муки, в сущности, - телесные муки. Тогда как душа - нематериальна. Что ей -
геенна-то?"... Да и атеист я, вообще-то... Так что не по вашему, товарищ,
департаменту прохожу...
Разумеется, у плюгавенького было, что возразить. Но только он рот
раскрыл - на него другие члены стаи зашикали, чего, мол, ты, офонарел, что
ли, человек тебя в дом пустил, обогрел, накормил, приветил...
Жена постелила ангелам на полу, а они не ложатся. "Не можем - говорят -
лежа спать, крылья помнутся. Нам бы насестик какой-нито". Пришлось вести
постояльцев в сарай, где когда-то куры жили, да разве куриная жердочка их
выдержит. Хоть и ангелы, а ничего, крепкие. Пришлось целое бревно
прилаживать. Пока возился, спать осталось совсем ничего...
Утром чуть свет и улетели. Натощак. Только воды с полведра выпили. И
ведь дом, уж не говоря про курятник, в пуху. У них, видать, как раз период
линьки был. Поэтому и гроза так потрепала - когда линька идет, аэродинамика
ухудшается, конечно.
И я опять после гостей все пылесосю да вытряхиваю, а жена причитает на
полную громкость свое излюбленное:
- Это не дом, это какой-то проходной двор!
Между тем соседи завидуют нам лютой завистью. Еще бы! У них кто-нибудь
в Африку на два года уедет по контракту советы реакционному режиму давать,
так они все два года важные ходят, будто сами эти советы дают. У них если
какой-нибудь родственник - седьмая вода на киселе - в столице референтом
служит, так к ним на бритой козе не подъедешь.
Зато у нас друзья - по всей Вселенной. И подушки ангельским пухом
набиты. И правоверные верблюжонка подарили, он у нас теперь заместо
бультерьера живет, кусать никого не кусает, но большой стал и до соседа
напротив запросто доплевывает...
И вот день никого, два никого - уже скучновато как-то. Но тут слух
пронесся - в лесу грузди пошли. Не было, не было и пошли. А гриб, это такой
предмет, что сегодня навалом, а назавтра уже пропал весь, зачервивел. Так
что подтверждения слуха ждать нельзя - надо самим его либо подтвердить, либо
опровергнуть. Вот мы с утречка и - на мотоцикл да по заповедным нашим
местам.
Хотя сами-то мы грузди - не очень. Редко так, в охотку. Потому как это
ж не еда - закуска. А мы спиртное - ни-ни. В силу ряда причин. Зато если кто
спиртное - может, тому соленый груздь - первейшее дело. Он, уж прости
Господи, что иудею, что эллину. Вот и заготавливаем для гостей. Знаем, что
успех гарантирован. Это ж не стишки самодельные. Гости закусывают да
нахваливают, а нам-то какая радость!...
И вот едем мы по лесной, разбитой донельзя дороге, поглядываем уже, где
б нам спешиться. А вдруг навстречу толпа мужиков оборванных, заросших,
грязных - ни дать, ни взять, шайка дезертиров еще с Отечественной войны! Я
от страха - по газам и вперед, ведь поймают - порвут на портянки, но и они -
врассыпную. Тогда останавливаемся. Останавливаются и они, не все, но которые
посмелей.
- Эй! Вы кто?
- А вы кто?
- Да мы - по грибы.
- А мы на Москву идем, - говорит один с акцентом, притом явно не
кавказским и не среднеазиатским, - нас ваш местный провести взялся, да завел
в эти дебри и смылся. Вот и блудим. Давно уж.
- А местного-то как звали? - начинаю смутно догадываться, хотя догадка
явно бредовая.
- Ванькой, как больше-то.
Ну, это вы зря. Я же - не Ванька. Я, прошу любить и жаловать, -
Африкан. А Ванька-то, небось, Сусанин был?
- Точно! Ты его знаешь?
- Понаслышке только. Однако долгонько вы, ребята, гуляете уже,
долгонько. И далеконько от маршрута отклонились. Между тем у нас ведь с
Речью Посполитой давно мир. И даже дружба. Пока.
- Что ты говоришь!
- Точно...
- Так что, - подает голос из коляски жена, - давайте-ка вы сперва к
нам, помоетесь в баньке, одежонку вам кое-какую подберем, и тогда уж - на
Москву. Точно уже спешить некуда. Только сначала помогите нам груздочков
ведра два собрать. Все вместе-то мы - мигом...
Вот неугомонная баба!...
Двое с половиной суток поляки у нас прожили. Все шестеро. Потому что
спешить, действительно, некуда уже. Или - пока. В баньке попарились, в мое
приоделись. У меня его - век не сносить. Одних спецовок, выданных на разных
работах и ни разу ненадеванных, - целая полка в шифоньере. Не "Версаче",
конечно, но доброе все.
Отдохнули, подхарчились. А я их за это время в курс дела ввел. Ну,
насколько мои скромные познания в истории позволяли. Фильм "Четыре танкиста
и собака" пересказал во всех подробностях - сколько раз ведь показывали. Про
Тухачевского, правда, - не стал. Зато про Ярузельского и "Солидарность"
решил не утаивать.
Слушали меня с большим интересом. Радовались, печалились. Иногда
производили обмен мнениями промеж себя и на своем языке. Видать, хотели от
меня кое-что утаить. Между тем ничего для меня и для Родины моей такого уж
обидного сказано не было. Как и - непонятного. Хоть я польским, вообще-то,
владею в пределах: "Ще не сгинела!", "Матка Боска" да "Пся крев"...
А через двое с половиной суток посадили мы с женой несчастных
скитальцев в автобус и объяснили - как дальше. На прощанье расчувствовались
все, договорились дружить народами. Всем козлам назло. Если получится...
Ну, думали, отдохнем-таки. Прибрались, полы помыли, рванье, полное
паразитов, я в огороде сжег. Но день ли, два ли проходит. Снова - здорово!
Вечером динамик включаю и слышу:
- Планета Альфа-Омега вызывает на связь Африкана.
- У аппарата! - рапортую согласно уставу.
- Будем у вас тридцать второго реомюра по пути к "черной дыре" G-4.
Просим принять на дозаправку и кратковременный отдых.
- Давайте, куда вас денешь, - отвечаю не вполне по уставу.
- Милости просим, гостям всегда рады! - встревает, как всегда, моя.
Теперь космических бомжей ждем. Урожай в огороде пришлось раньше
времени убрать, огород забетонировать. Жена, само собой, целыми днями
кого-то жарит-парит-маринует-засахаривает. Короче, зафигачивает да
захреначивает.
- Эх, ты, - смеюсь, - темнота! Может, попусту хлопочешь. Может, у них
обмен веществ такой, что... Может, они вообще неорганические.
Да разве ее вразумишь!
- А это их дело, - отвечает невозмутимо, - для меня главное, чтобы стол
не пустовал...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг