Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     Странновато обстояли и не производственные Аркашкины дела. Хотя, может,
дело вкуса. Он, в отличие от Мишки, ничем в своей жизни ни разу сколь-нибудь
заметно  не  увлекся.  И  по  этой  причине   не   нуждался   в   каком-либо
дополнительном свободном времени, наоборот, если бы это  время  вдруг  ни  с
того ни с сего  свалилось  ему  на  голову,  Аркашка  наверняка  испытал  бы
нешуточное страдание, пока обвыкся.
     Однако   ежегодный    оплачиваемый    отпуск    и    бесплатная,    ну,
тридцатипроцентная  путевка  куда-нибудь  -  это  было  для  Аркашки  святей
святого. Все без исключения  отпуска,  пока  был  социализм,  он  провел  на
курортах, в санаториях и домах отдыха нашей необъятной родины. Хотя  обычно,
конечно,    приходилось    довольствоваться    местными     оздоровительными
учреждениями.
     И в учреждениях этих ощущал себя наш отпускник как рыба в воде  -  куда
только девались копившиеся весь год и не находившие выхода злоба да желчь  -
скакал в мешках, бросал кольца на палку, базлал песни у костра, ел много и с
аппетитом, дрых посреди дня, валялся на пляже долгими часами. И, разумеется,
непременно у него случался пресловутый курортный  роман  с  какой-нибудь.  А
иногда и два романа в один "заезд". И только одного традиционного курортного
занятия Аркашка не любил - читать книжки. Пытался пристраститься, чтобы хоть
перед бабами интеллигентность изображать, они это иногда ценят,  но  -  нет.
Чтение совсем не шло.
     Забавно, что Мишка однажды тоже  попробовал  в  дом  отдыха  на  халяву
закатиться. Это еще до "рыгаловки" было, еще Мария только дозревала до того,
чтобы на крайность пойти, а пока искала менее радикальные варианты. Так  что
принудила мужа к странному для него времяпровождению еще и она, не убоялась,
что  какая-нибудь  от  безысходности  польстится  на  пьяницу,   в   надежде
как-нибудь постепенно воспитать себе  полноценного  мужа,  раз  готового  не
предвидится.
     А Мишка в первый же день волком взвыл  от  глупости  и  бессмысленности
всего там происходившего, на второй день надрался в "лоскуты" и надебоширил,
за  что  был  незамедлительно  изгнан  вон,  да  вслед   полетела   "телега"
начальству. Нет, если бы в пруду,  на  берегу  которого  это  злачное  место
располагалось, ловилась рыба, Мишка бы стерпел все.  Даже  -  трезвость.  Но
рыба не ловилась...
     И впредь он  столь  бездарно  личное  время  никогда  не  тратил.  Хотя
Аркашкино пристрастие к организованному отдыху не осуждал. Понятно  же  все.
Надо же изредка и рефлексу волю давать...
     Между тем Аркашкин рефлекс и  так  не  слишком-то  простаивал.  (Или  -
пролеживал?) Едва  Аркадий  Федорович  окончательно  отошел  от  эпопеи  "по
установлению отцовства", завершившейся его полной если не реабилитацией, то,
по крайней мере, как сказали бы  теперь,  "отмазкой",  так  понемногу  начал
пользоваться пусть не ажиотажным, однако вполне  устойчивым  спросом.  То  в
одном месте заночует, то в другом. А что - грамотный  и  не  слишком  пьющий
мужчина, на работу в костюме ходит да при галстуке,  в  компании  балагур  и
даже где-то весельчак. Зарабатывает, правда, не ахти, но, может, будет  еще,
перспектива-то не делась никуда.
     А годы тем временем проходили.  Уж  за  тридцать  перевалило.  Мишка  в
тридцать как раз первое знакомство с  наркологом  свел,  спустя  месяца  три
твердо убедился сам и других убедил, что знакомство вышло удачное.  Сделался
расчетлив, если не сказать скуповат,  начал  к  заработкам  и  рациональному
расходованию семейного бюджета повышенный интерес проявлять, будто стремился
ранее пропитое наверстать, компенсировать.
     На  этой  почве  они  с  Марией  даже  пару  раз  сравнительно   крупно
повздорили. Сравнительно, потому что уровень "взаимной нежности"  при  этом,
как всегда, ничуть не снизился, уж во всяком  случае,  про  их  ссоры  никто
никогда не узнал. Зато Мишка в результате дебатов признал свою  неправоту  -
тоже, между прочим, как всегда, - и  нарастающую  жадность  сердца  обязался
взять под контроль рассудка. То есть, быть может, тут  имел  место  один  из
малоизученных побочных  эффектов  лечебного  курса,  сам  собою  с  течением
времени  сходящий  на  нет,  ибо   скупердяйство   пролеченного   алкоголика
постепенно вернулось к приемлемому уровню.
     Стремление же к более  высокому  заработку  признали  ни  для  кого  не
опасным и бороться  с  ним  не  стали,  отчего  благосостояние  семьи  сразу
поползло вверх, ведь даже копеечку, добытую во  внеурочное  время,  Мишка  в
целости приносил, отчитывался. Хотя и не всегда официально сдавал - не  было
в том нужды, зато возникла потребность самому быть  неизменно  при  деньгах.
Как солидному мужику. Деньги эти Мишка, разумеется, никогда не тратил -  ну,
разве детишкам иногда ерунду какую-нибудь покупал да приятелям,  проявлявшим
непреодолимую назойливость, до получки ссужал  на  бутылек  -  однако  некая
неизменная сумма в кармане была теперь, что ни говори,  одной  из  важнейших
категорий личной Мишкиной кустарно-любительской философии,  основы  которой,
если   кто   подзабыл,   закладывались   в    университетах    стройбатского
экзистенциализма...
     К тому моменту Мария уже окончательно рассталась с советской торговлей,
хотя многие знакомые ее отговаривали, мол, от добра добра не ищут. Но  Мария
устроилась в местное отделение госбанка,  где  был  довольно  молодой  тогда
коллектив и, естественно, сплошь женский, возглавляемый, однако же, мужчиной
солидных лет, матерым спецом в области  политэкономии  социализма,  которая,
если кто никогда не слыхал, отличалась от своей капиталистической сестры как
небо от земли.
     А еще данный руководитель,  помимо  финансового  опыта,  имел  поистине
бесценный опыт руководства бабами,  которыми  руководить  весьма  сложно  не
только в силу особенностей женского характера, но также в силу  особенностей
женского организма, из-за которых, повторимся, лет до  тридцати  женщина  на
законном основании весьма ненадежный работник. Зато после тридцати, если  вы
смогли перетерпеть все эти бесконечные  декретные  отпуска  и  бюллетени  по
уходу за вечно простужающимся ребенком, вы имеете бесценный трудовой кадр  -
непьющий, аккуратный, ответственный и безотказный.  Если,  конечно,  его  не
переманит к себе какая-нибудь сволочь. Впрочем, управляющий  госбанка  в  те
времена был столь влиятелен, что мало  кто  отваживался  по-воровски  увести
работника, старались, если уж очень надо, полюбовно договориться.
     Правда, Марию Сергеевну Колобову, набравшуюся в горторге  всевозможного
полезного опыта, с отличием окончившую  кооперативный  техникум,  всемогущий
управляющий госбанка  не  вырастил,  в  отличие  от  большинства,  на  своей
канцелярской грядке, а именно бесцеремонно переманил. Как говорится, "что не
позволено быку...".
     Переманил и сразу сделал  заместителем  главбуха.  А  через  год-другой
совсем уж ветхая главбухша вынуждена была передать Марии пост. Нет,  она  бы
еще, наверное, ползала на любимую работу, пока не свалилась посреди тротуара
или на рабочем месте. Но женщине уже и так под восемьдесят катило, она давно
не только детей да внуков на ноги поставила, в люди вывела, а и за правнуков
вплотную взялась - ну, сколько ж можно  пользу  приносить,  ей-богу,  другим
ведь тоже охота!
     И Марии тоже долго пришлось бухгалтерию  банка  возглавлять.  Даже  при
капитализме несколько лет отпыхтела.  Ведь  когда  она  пришла,  как  раз  в
бухгалтерии одни тридцатилетние остались, отчего потом долго-долго  никакого
движения кадров не происходило. И многие бабы всю жизнь в рядовых проходили,
хотя всегда могли за любой стол сесть. Их же, несчастных, и сокращали, когда
начались  перманентные  сокращения  переходного  периода,  Мария   Сергеевна
подругам всем сердцем, разумеется, сочувствовала, но не  уходить  же  самой,
чтоб осталась другая.
     Впрочем, до  этих  грустных  дней  еще  немало  веселого,  приятного  и
радостного произошло. Так, когда дочери Танюшке  исполнилось  двенадцать,  а
сыну Женьке - шесть, то есть, когда  ютиться  в  коммуналке,  расширившейся,
правда, естественным путем до двух комнат, сделалось и неприлично, и  совсем
невмоготу,  всесильный  управ  выбил  для  своей  молодой  и   перспективной
главбухши отдельную трехкомнатную со всеми удобствами.
     Ох, и радости было! Правда, Мишка любимой своей сарайки  лишился,  ведь
подвальная кладовка заменой обжитой сарайки, где и тень  в  жару,  и  свежий
воздух круглогодично, никак не может быть. Однако в ту пору Колобов в  своем
дощатом помещении стал как раз существенно  меньше  нуждаться,  чем  недавно
еще. Поскольку был не так давно выстроен  собственноручно  кирпичный  гараж,
правда, не у самого подъезда, а на  некотором  удалении,  в  гараже  блистал
эмалью  цвета  "морской  волны"  двухцилиндровый  "ижак",  следовательно,  и
большая  часть  инструментария  Мишкиного,  традиционно   с   разных   работ
наворованного, а также многочисленный рыбацкий инвентарь перекочевали  туда.
Тем более Михаил уже давно ничего ни с кем не распивал в самом  удобном  для
распивания  месте.  Так  что  утрату  сарайки  он  пережил,  можно  сказать,
безболезненно, тогда как несколькими годами раньше  получилась  бы  ощутимая
душевная травма.
     Даже новоселье закатили с подобающим размахом, хотя и опасались, как бы
главный новосел не запировал, но он мужественно продержался  весь  вечер  на
компоте да минералке, на баяне много играл, только про "Ладу" не  пел.  Петь
на трезвую голову вместе с нетрезвыми  гостями  посчитал  неуместным,  хотя,
вообще-то, всегда "с песней по жизни" шагал,  то  есть  всегда,  особенно  в
уединении, мурлыкал под нос что-нибудь  из  советских  композиторов.  И  что
интересно, он был единственный такой певун во всей обширной родне,  ни  один
из детей этой папкиной изюминки не унаследовал. Если не  считать  того,  что
дочка  Танюшка  музыкальную  школу  успешно  закончила  и  даже  одно  время
намеревалась в консерваторию подавать  на  отделение  народных  инструментов
композиторского факультета по классу баяна. К счастью,  потом  передумала  и
пошла по маминой линии.
     Однако на новоселье они с  отцом  даже  минут  десять  на  двух  баянах
зафигачивали какую-то Танюшкину  собственную  пьесу,  хотя,  конечно,  Мишка
дочери  больше  мешал,  отчего  она  и  бросила  быстро.  Мешал;  однако   в
музицировании -  это  надо  признать  -  он  после  армии  все  ж  несколько
продвинулся, теперь под его аккомпанемент хоть что можно было  спеть,  а  не
только сплясать.
     А еще к приятному и  радостному  в  те  времена  многие  люди  относили
получение в качестве  поощрения  из  рук  доброго  государства  вожделенного
участка  неудобицы  или   болота,   который   надлежало   превратить   через
определенное время в цветущий сад и к тому  ж  воздвигнуть  на  нем  хижину.
Однако если в срок не уложишься, пеняй на себя.  Отберут  и  другому,  более
ответственному да трудолюбивому очереднику передадут.
     Вот Колобовы и это поощрение вслед за квартирой отхватили. И  сразу  на
субботник всю родню  мобилизовали:  трех  сестер  с  мужьями  да  почти  уже
взрослыми  детьми  и  Аркашку,  до  сих  пор  не  женатого.  Только  больных
престарелых    родителей    оставили     дома.     И     большая     бригада
мелиораторов-любителей образовалась, Беломорканал, может, и не  прорыть,  но
привести к некоторому виду шесть соток заросшего озера Карасьего вполне  под
силу.
     По крайней мере, когда на  болото  наши  романтики-энтузиасты  прибыли,
там,   на   других   участках,   работа   кипела    уже    вовсю:    сновали
деловито-озабоченные  люди  с  носилками  и  шанцевым  инструментом,  горели
костры, высились терриконы болотных кочек, срубленных  под  корень  лопатами
или специально изготовленными руками новаторов рубильниками. А  кое-где  уже
щедро рассыпалась по выровненным площадям известка, поскольку  опытные  люди
определили, что, раз болото, почва должна быть "кислой".
     - Ого, - сказал ошарашено Аркашка, очень кстати  припомнив  строчку  из
популярной тогда киношной песенки, - "и на Марсе будут яблони цвести"!
     Бригада дружно, однако немного нервно рассмеялась самой удачной,  может
быть, во всей жизни, хотя и нечаянной Аркашкиной шутке. Нервно - потому  что
было, вообще-то, не до смеха. А  тут  еще  шестилетний  Жека-Геня  учудил  -
услышав, что почва "кислая", взял да и украдкой попробовал  почву  на  вкус.
Прирожденный исследователь. Над пытливым  ребенком  посмеялись  уже  не  так
нервно, хотя мать, конечно, в ужас пришла и успокоилась, лишь  когда  вымыла
сыну язык кипяченой водой из привезенной с собой фляжки.
     Но, раз уж приперлись в такую даль, раз хозяева "хавчика" да выпивки на
всю артель наготовили, то, ничего  не  поделаешь,  пришлось  поработать.  Не
очень упорно - мало нарубили кочек. Если такими темпами продолжать  -  точно
изгонят из товарищества.
     И больше никто из родни сюда в период освоения не приезжал на "помочь",
которая в иных российских местностях зовется, кажется, "толокой". "Обчество"
больше робких намеков не расслышало.
     Зато потом, наведываясь по случаю в сад Марии да Михаила в одиночку, по
двое, а то и семьями, искренне изумлялись и восторгались родственники:  ведь
все-все у Машки с Мишкой было не хуже, чем у людей, а у людей - не хуже, чем
у Мишки с Машкой! И прогуливались они по  аккуратным  дорожкам,  проложенным
прямо по дну бывшего озера Карасьего,  вдыхая  ароматы,  наслаждаясь  видами
любовно  возделанных  коллективно-частных  угодий,  вкушая   сладкие   плоды
героического   труда   и   философски-размягченно   размышляя   о    будущем
человечества: "А что, черт возьми, может  статься,  когда-нибудь  земляне  и
впрямь далекий Марс так же уделают, если только ранее того родную планету, а
заодно и себя  не  угробят  своим  необузданным  трудолюбием  да  еще  более
необузданным стремлением к излишествам и комфорту..."
     А тут вдруг умерла в одночасье Анисья Архиповна. Лет ей было еще совсем
не много, шестьдесят семь, кажется, на сердце она  всю  жизнь  жаловалась  и
таблетки всю жизнь потребляла без счета и разбора - надо заметить,  это  был
общий для большинства Колобовых  пунктик,  сестры  и  брат  Аркадий  тоже  к
старости основательно развратили да расшатали  организмы  свои  неистребимым
пристрастьем к фармакологии и фармакопее. Старуха жаловалась на  сердце  всю
жизнь, но при этом родила пятерых  вполне  здоровых  детей  и  успешно  вела
немалое домашнее хозяйство безо всяких бюллетеней,  которые,  между  прочим,
раньше даже рабочим лошадям в случае травм и болезней полагались. Поэтому  к
ее жалобам относились, как к свисту ветра за окном.
     Умерла  от  инсульта,  который  сразу  оказался   роковым.   Хотя   вся
конституция   поджарой   старухи   противоречила   классическим   параметрам
гипертоника. А года через полтора на  поиски  жены  среди  райских  джунглей
отправился  Федор  Никифорович,  чрезвычайно  удрученный  и  даже  несколько
оскорбленный тем, что всегда кроткая жена его вдруг так, вопреки правилам  и
не посоветовавшись с ним, померла. Они же были одногодками, стало  быть,  ей
надлежало пережить своего Федю, как минимум, на десять лет. Так,  во  всяком
случае, почти все делают.
     Правда, старик, в отличие от непутевых  сыновей,  никогда  в  жизни  не
курил и алкоголем не злоупотреблял, так что порочное, в  сущности,  правило,
на него вряд ли распространялось. Но он про это как-то не  подумал  и  тоже,
никого не утомив, только с неделю в больнице помаявшись, тихо преставился от
острой почечной недостаточности.
     И совсем уж вопреки нормальному жизненному распорядку, не дотянув  даже
до полтинника, скончалась младшая из  сестер  Вера.  Детишек  родить  ей  по
какой-то причине не довелось - может, оно и к счастью  -  в  последние  годы
бедняжка  очень  страдала  от  быстро  прогрессирующей  болезни  Паркинсона,
развившейся, как считала родня, из-за  побоев,  издавна  практиковавшихся  в
этой злосчастной семейке, но самой Веркой  упорно  скрываемых  от  родных  и
общественности. Скрываемых даже тогда, когда факт  был,  как  говорится,  на
лице.
     Само собой, у мужа-садиста денег  на  похороны  не  оказалось,  и  весь
дорогостоящий ритуал пришлось оплачивать в  складчину  родственникам,  тогда
как все  нажитое  досталось  ему,  паразиту.  Татьяна  сгоряча  хотела  было
судиться с ним, но потом, кое-как горе пережив, отказалась  от  этой  затеи.
Пусть, мол, подавится гад. И "гад", похоже,  впрямь  подавился.  И  года  не
протянул  в  одиночку,  промотав  все,  что  только  можно  было  промотать.
Квартира, загаженная и почти полностью опустевшая, разумеется, осталась,  но
квартиры в ту пору - этого-то, небось, никто  еще  не  забыл  -  наследовало
только государство. Впрочем, все это Вериных родственников уже совершенно не
касалось. Тем более их не касалась проблема погребения не просто чужого,  но
глубоко  чуждого  им  мертвеца.  И  его,  скорей  всего,  вообще  нигде   не
похоронили - просто увезли в крематорий с концом...
     Однако в результате всех этих грустных событий - одно из них,  впрочем,
доставило хотя и греховную, но, тем не менее,  радость  -  Аркашка  сделался
единоличным  владельцем  родительской  недвижимости,   а   также   обширного
земельного  надела.  Соток,  пожалуй,  двадцать.  Вся  родня  дружно  решила
отписать свои паи в пользу неприкаянного братика, который у них теперь самый
несчастный, который совершенно бессмысленно тратит жизнь и которого  лет  до
сорока назойливо пытали: "Когда ж ты, Аркашка, наконец женишься?",  а  после
сорока помаленьку отстали, отступились.
     Но Аркашка  вовсе  не  чувствовал  себя  несчастным,  хотя  заблуждений
родственников предпочитал не развеивать.  Он  стал  реже  ночевать  в  чужих
постелях, потому что теперь  имел  возможность  приглашать  бесхозных,  а  в
другой раз  даже  не  бесхозных,  но  ищущих  новых  ощущений  баб  на  свою
территорию, которая ведь осталась без женской руки и женского догляда.
     А однажды вдруг как снег на голову  свалилась  почти  уже  стершаяся  в
памяти пионервожатая Светочка, на  которую  Аркадий  Федорович  долгие  годы
валил всю вину за свою поломанную жизнь, во что знакомые и родня  с  большою
охотою верили.
     Светка прикатила - и все дыхание затаили: "Неужели - вот оно?!"

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг