Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
для меня милостивы, и я получаю тебя такого, которого оставляла на время для
изведывания, однако я  расскажу обо всём  пространно у себя  в доме; подожди
несколько меня, я переоденусь в своё и приличное роду моему платье.
    Потом она оставила меня и  вскоре пришла одетою великолепно; итак,  сели
мы в карету и приехали на  двор первого того министра, которого старанием  и
милостию получил я сие достоинство.
    -  Вот дом моего отца, -  говорила она мне, когда мы въезжали в  ворота.
Сколько я  этому дивился,  мне кажется,  и без  описания всякому  вообразить
возможно. Потом вошли мы  на крыльцо и в  покои; в то время  хозяина не было
дома, и встретили нас её родная сестра и Вестона. Сестра её была та  девица,
которая  приходила  ко  мне в  темницу  искать  моей склонности.  Непонятное
приключение! Я  желал с  нетерпеливостию о  сём уведомиться,  однако просили
меня, чтоб я несколько потерпел, а потом желание моё будет  удовольствовано.
Ожидая их родителя,  препроводили мы время  во взаимных приветствиях,  и сие
свидание  столько приключило  мне радости,  что я  почитал благополучие  моё
беспримерным;  восхищение  и  надежда  овладели  моим  сердцем  и  наполнили
желанием.
    Когда настал вечер  и время подходило  уже к ужину,  тогда объявили нам,
что хозяин с государем дожидаются нас  в своих покоях; мы немедля пошли  все
трое к нему. Как  скоро вошли в ту  комнату, где они находились,  то кесарь,
взглянув на меня с великим восторгом, говорил мне:
    -  Друг мой  Славурон! Тебя  я вижу  в сём  доме; конечно, благополучный
этот день хочет увенчать твою добродетель. Скажи мне, сколь ты теперь весел?
Благополучие твоё совершается; я знал всю вашу тайну и почитаю её  некоторым
провидением  богов, тебя  счастливым, а  Филомену благополучною;  ты  должен
теперь оставить  все твои  беспокойства: прямое  счастие тебя  находит, будь
весел и раздели радость твою со мною.
    После сих слов благодарил я его от всей моей искренности. Потом пошли мы
за стол, за которым ужинали все приятели, все друзья -  и так, как будто  бы
родились из одной утробы. Я никогда не видывал столь весёлым государя, как в
это время; он,  как мне казалось,  забавлялся и тем,  что бы в  другое время
могло привести его на гнев, чего, однако, тут не было.
    В половине нашего ужина, или к окончанию оного, говорил он мне:
    -  Славурон! Мне кажется, ты не имеешь причины сомневаться в моей к тебе
искренности;  я тебе  друг, но  друг ещё  такой, который,  несмотря на  свой
высокий сан,  почитаюсь меньшим  пред тобою;  я ищу  твоей дружбы, много раз
старался доказать тебе мою приязнь, но не имел ещё такого случая, который бы
открыл  тебе моё  сердце; теперешнее  приключение довольно  и предовольно  к
тому. -   Потом,  оборотясь  к  Неону (так  назывался  первый  министр)  и к
Филомене: -   С позволения  вашего, - говорил он  им, -  начну  я  сказывать
приключения ваши и мои.
    Неон, встав со стула, говорил:
    -  Великий государь!  Ежели ты  принимаешь на  себя этот  труд, то мы не
только что на сие соглашаемся, но и с превеликою радостию слушать будем.
    -  Мой друг  Славурон! -  оборотяся  ко мне,  продолжал государь. -   Ни
один  человек  врождённых в  нас  страстей удержать  не  может и  должен  им
следовать; я люблю Филомену и, может быть, равно, как и ты, ею пленился;  но
судьба и её сердце противятся моему желанию. Я прилагал все старания,  какие
только представила глазам моим страстная любовь, но все они были без успеха.
Чем  больше  я старался  склонять  её, тем  больше  чувствовала она  ко  мне
отвращение. Признаюсь, что я  столь был слаб в  моей страсти, что ни  в одну
минуту не мог успокоиться; страстное  моё сердце не позволяло никогда  иметь
мыслям моим другого воображения, как только обитала в них Филомена. Наконец,
по долгом мучении и когда уже начало рассуждение колебать мою любовь,  тогда
предприял я известиться  от Филомены, кому  она отдала своё  сердце. Она мне
объявила,  что обладает  им чужестранец  Славурон. В  то время  безрассудная
любовь  советовала  мне  величаться  моим саном;  я  представлял  ей,  что я
государь, а ты человек  бедный, но после увидел,  что в страсти этой  пышное
имя царь столько же велико, сколько и простой гражданин. Она не скрывала уже
от меня  ничего и  уведомила меня,  что происходило  у вас  в увеселительном
доме, как  она воздержала  тебя от  твоего отчаяния,  каким образом  с тобою
рассталась и что уже  ты находишься теперь в  темнице. С сих пор  сделался я
участником  вашей  тайны  и  предприял  осудить  тебя  на  смерть,  чтоб тем
поколебать твою верность к  Филомене и после получить  её сердце. В сей  для
тебя  крайности  просил я  её  сестру, чтобы  она  искушала тебя.  Всё  было
произведено  в  действо  и  шло изрядным  порядком,  но,  впрочем,  не имело
никакого   успеха.  Ты   отвечал  с   презрением  на   любовь  новой   твоей
благодетельницы, клялся верностию к  Филомене, несмотря на то  что объявляли
тебе, что она уже мёртвая; ты  хотел принести ей и в царство  мёртвых верное
сердце, шёл без робости на смерть и ещё желал скорее, нежели тебе  назначено
было. Всё это мучило меня несказанно; самолюбие моё и сан мой советовали мне
умертвить  тебя  тайно;  я  признаюсь  в  моей  слабости;  но  воля  богов и
врождённое во мне сожаление  преодолели такое варварство. Потребно  мне было
укрепляться, чтоб не опорочить себя; начал наполняться я великодушием,  хотя
и был к тому неудобен. Силы меня покидали, однако казался я бодр и  спокоен,
и ныне столь  превозмог себя, что  желаю совокупить вас  браком, чем докажу,
Славурон, что я тебе друг. Неон на это согласен, и мы уже с ним условились.
    После  сих  слов  я  и  Филомена  бросились  к  ногам  кесаря  и  Неона,
благодарили их, ожидая своего благополучия. В один час всё было расположено,
и назначен день, в который предстать нам в храме. Все наконец разъехались, а
я выпросил позволение как у государя, так и у Неона, остаться ещё  несколько
тут, чтоб больше насладиться мне от Филомены желанным известием; также и она
не меньшее имела  желание уведомить меня  обо всём. Итак,  когда остались мы
двое, то говорила она мне следующее:
    -  Теперь я столь  в тебе уверена,  что увериться больше  не можно, и  с
охотою отдаюсь  во власть  твою; мне  казалось весьма  страшно поверить себя
мужчине,  ведая,  сколь  некоторые   из  вас  ветрены  и   непостоянны.  Они
предпринимают  всё  очень  скоро,  но  ещё  скорее  того  отстают  от своего
предприятия, а ты не  из того числа, я  тебе верю. При первом  моём свидании
предприяла я изведать, верен ли  ты. И так выдумала эту  хитрость, сказаться
тебе другим именем,  и после объявить  несчастие моему отцу  под прямым моим
именем, чтоб вероятнее  тебе показалось. После,  когда уже ты  был в темнице
осуждён на смерть и не колебался в твоей верности, тогда я торжествовала над
всеми,  которым  мужчины изменяют.  После  того просьбою  моею  родитель мой
принял о тебе стараться и возвёл тебя на высокую степень. Тут ещё  страстное
моё  сердце  тому не  верило.  Я думала,  что  такое великое  достоинство  и
богатство может истребить меня из  твоей памяти; итак, предприяла я  принять
на себя неприличное имя и бедное платье и тем тебя изведать, не возгордишься
ли ты предо мною. Однако милостию богов, и больше снисходительной  Афродиты,
всё  по моему  желанию сделалось.  Ну! теперь  уже довольно  мы говорили   о
прошедшей нашей жизни, станем помышлять о будущем.
    И  так  рассуждали  мы  о  наступающей  нашей  жизни  прилично страстным
любовникам, располагали её  по нашему желанию,  или, лучше, играли  весёлыми
воображениями, и, наконец, расстались.
    Неон и  государь как  возможно спешили,  чтоб сочетать  нас браком и для
того всякий день были с нами вместе и делали приуготовление; наконец  настал
тот день,  и мы  пошли в  храм [10]  с великою  и торжественною  церемониею.
Свадьба наша не  меньше была царской.  Сколько радовался государь,  но вдвое
ещё  его  подданные,  ибо  имел  я  счастие,  получа  великое   достоинство,
понравиться народу.
    Когда окончились брачные обряды, то первосвященник Венерин в присутствии
всего народа прорёк мне соизволение богов, что в день моего брака зачнётся у
меня сын. Услышав сие, упал я на землю пред богинею, благодарил её и  просил
от сокрушённого  сердца, чтоб  после такого  великого моего  благополучия не
претерпеть бы  мне какой  беды. Сердце  моё мне  предвещало, однако  радость
затмевала его предвещание.
    По окончании всего  в брачных одеждах  и в венках  повели нас в  царские
покои, где всё  торжество совершалось. Оно  продолжалось не менее  как целый
месяц,  в которое  время не  только что  двор праздновал,  но и  весь  город
находился в неописанном увеселении; а в  каком я был восторге, то и  в самое
время изъяснить бы  мне его было  невозможно. Все мои  несчастия кончились в
одну  минуту; я  их позабыл  и исполнился  всем тем,  что можно   вообразить
изрядного. Филомена, божественное мне имя, я теперь без сердечного  движения
вспомнить его не могу, приветствиями и ласканиями, сродными нежному женскому
полу, умножала беспредельную мою к себе любовь. Столь благополучие моё  было
велико, что когда размышлял  я о нём один,  то казалось оно мне  страшным, и
после уже узнал действительно,  что кто чрезвычайно благополучен,  тот скоро
потом бывает и чрезвычайно несчастлив.
    Время текло очень скоро, и я почти совсем не видал, как кончилось  бремя
Филомены.  Родился мне  сын, который  был плодом  беспримерной нашей  любви,
божеского снисхождения и началом моего несчастия. -  При сём слове  Славурон
вздохнул  с  великою  прискорбностию  и  со  слезами  начал  продолжать свои
приключения: -  Филомена любила его чрезвычайно и для того не хотела  отдать
в руки нянькам и предприяла воздоить своею грудью, никогда не спускала его с
рук и клала с собой на одной постеле.
    Может  быть, определено  было судьбою,  чтоб начиналося  моё  несчастие.
Некогда поутру, когда она проснулась, то не нашла подле себя своего сына,  и
после, как уведомилась  ото всех домашних,  что они не  ведают о нём,  тогда
начала  она неутешно  рваться. Вопль  её услышал  я в  моих покоях,  который
тотчас встревожил душу мою и сердце;  я с нетерпеливостию поспешил к ней  и,
как обо всём уведомился, то пришёл в несказанное отчаяние, необыкновенный  и
нечаянный такой случай встревожил мою природу.
    Скоро  узнал  об  этом  государь  и  весь  двор;  жена  моя  должна была
подвергнуться духовному суду за то, что успала младенца. Жрецы определили ей
три  ночи  в  Плутоновом  храме, чтобы  тем  умилостивить  богов  и получить
прощение себе, а младенцу избавление от муки.
    Довольное время в ожидании сего исполнения [11] позволило родиться ещё у
меня дочери наместо потерянного  сына. Рождение её несколько  уменьшило моей
печали, однако смущение меня не оставляло; пробыть Филомене одной целые  три
ночи в ужасном Плутоновом храме, казалось мне, для женщины было невозможно.
    Наконец  пришло  то  время  и  настал  назначенный  день;  должен  я был
стараться наполнить её бесстрашием; итак, целый день не выходил из её  покоя
и   укреплял  сколько   мне  возможно   было.  Уже   приближился  и   вечер;
первосвященник  и  два жреца  посетили  мой дом  и  повели Филомену  в  храм
Плутонов; учредя  над нею  все обряды,  велели мне  выйти вон  и сами вышли,
заперли двери, у которых поставлена была от меня стража; всю ночь  находился
я  в великом  беспокойствии; домашняя  жертва у  меня не  угасала, я  просил
охранителей  домов  и  нашего  здравия,  чтоб  не  приключилось  чего-нибудь
страшного  с Филоменою.  Насилу мог  я дождаться  утра, и  когда её   увидел
несмущённою,  то  несказанно  обрадовался.  Я  желал  нетерпеливо  знать, не
случилось ли ей какого-нибудь воображения. Она мне начала сказывать так:
    -  Вчера, когда  настало время  идти мне  в храм,  то я,  забыв все твои
наставления,  очень  много  опасалась.  Первосвященник  поставил  меня  пред
завешенною каплицею и окружил на полу мелом, потом, прочитав принадлежащие к
тому молитвы, оставил  меня, и вышли  вы все вон.  Напал на меня  превеликий
ужас, и я думала,  что невозможно мне будет  перенести его чрез целую  ночь.
Мне  казалось, что  весь храм  в движении  и всё  старается меня  устрашить,
однако мало-помалу ужас мой начал уменьшаться, но в самую полночь пришёл  он
на высшую  степень. Завесы  каплицы тотчас  поднялися к  верху, и  я увидела
стоящего подле  Плутона другого  бога, которого  имени я  не знаю.  Он был в
долгом белом платье, смешанном с розовым, на голове его был венок из  разных
и редких  цветов; он  приметил, что  я испужалась,  и для  того говорил  мне
нежным и тихим голосом:
    -  Прекрасная из  всех смертных  Филомена! Красота  твоя принудила меня,
оставив  величество и  неописанное небесное  великолепие, сойти  на землю  и
пребыть несколько в сей бедной моей каплице единственно только для насыщения
моего взора несказанными  твоими прелестями; ты  видишь пред собою  Плутона,
присутствующего на небеси и во аде бога. Я тот, которому ты должна  отвечать
за твоего сына; он был в моём владении, но с тех пор, когда обратил я  глаза
мои на  прекрасный твой  образ, то  отослан он  в Зевесово  владение в  поля
Елисейские; ты не должна просить о прощении такого бога, который сам  просит
тебя о  твоём снисхождении.  Со всею  моею славою  почту я  себя несчастным,
когда не буду иметь участия в твоём сердце.
    Потом  приближился  ко мне  и  говорил всё  то,  что может  страстный  и
разумный любовник, ласкал меня и целовал мои руки.
    -  Тронись,  прекрасная, -  говорил  он мне, -   и почувствуй  в  сердце
твоём хотя малую  ко мне приязнь;  я бессмертен, но  красота твоя, уничтожая
сие достоинство, сделала меня страстным.
    Всю ночь препроводил он в таких приветствиях; наконец, когда увидел, что
начало уже рассветать,  то укорял он  Аврору как богиню,  господствующую над
началом дня,  для чего  прекращает она  его удовольствие,  не получив  ещё и
малейшего начала предприятию; ибо не видел  он от меня никакой себе ласки  и
не прежде  меня оставил,  как ты  пришёл ко  храму и  начал отпирать  двери.
Услышав стук, выскочил он поспешно, поцеловал у меня руку и ушёл в  каплицу,
которой завесы немедленно опустились.
    Потом спрашивала она у меня:
    -  Что ты думаешь о таком привидении? Мне кажется, что это был не бог, а
какой-нибудь  злой дух,  который из  обыкновенной к  нам ненависти  старался
искусить меня.
    -  Всеконечно, -  отвечал я  ей, -  и ты  всеми силами должна  стараться
укреплять себя: погибель твоя тотчас последует, ежели ты вознамеришься с ним
разговаривать. Много  уже случалось,  как ты,  я думаю,  и сама слышала, что
женщины, преступающие в сём случае жреческие повеления, лишались жизни.
    Настала  другая ночь;  я проводил  её в  храм и  опасался так,  как и  в
прошедшей. Признаюсь, что  такое привидение смущало  меня очень, и  для того
ранее  вчерашнего поспешил  в храм.  Тут уведомился  я от  неё, что   Плутон
показался ей уже  без бороды, в  щегольском и обыкновенном  платье и что  он
столь был дерзостен,  что она насилу  могла от него  избавиться. Приключение
это  встревожило меня,  и я  не хотел  иметь соперником  ни самого  главного
греческого бога  Дня, не  только Плутона.  Греки закон  свой наблюдают очень
крепко, и что ежели бы жена моя  не пошла третию ночь в храм, то  непременно
сожгли бы её жрецы,  в чём уже и  государь не волен; итак,  избежать от того
никоим образом было невозможно.
    Я  пошёл к  первосвященнику, чтоб  открыть ему  такое приключение,  хотя
Плутон и накрепко заказал Филомене,  чтоб никому о том не  сказывать, однако
первосвященника не  мог я  увидеть. Сказано,  что он  чрез полгода  появится
людям, а и  в то время  будет производить некоторые  таинственные жертвы для
испрошения милости от богов народу. Предприял я будущую ночь быть в храме, а
как бы это сделать, то этого я не знал и для того послал за жрецом, которого
надеялся склонить к тому деньгами, в чём и не обманулся; за некоторое  число
обещал он мне сделать сию услугу.
    -  После  вечерней  молитвы  проведу я  тебя, -   говорил  он мне, -   в
потаённое место и там поставлю.
    Когда же  настало время,  то уведомил  я об  этом Филомену,  и жрец меня
отвёл на назначенное место. Когда храм заперли, то я не выходил к Филомене и
дожидался полуночи.  Во время  оной появился  бог в  каплице; он,  подошед к
Филомене, склонял её ласкою. Но после, когда увидел, что она не соглашается,
хотел принудить её  силою. Я не  мог того снести  и в отчаянии  моём дерзнул
против бога: предприял лучше лишиться жизни, нежели чтоб сделалось в  глазах
моих такое мне бесчестие.
    Как только я подбежал к нему, обнажил мою саблю и одним замахом  перенёс
пополам  влюбленного  бога, объял  меня  страх, и  я  не только  что  не мог
укреплять Филомену, но едва и сам  не преселился тогда в царство мёртвых.  Я
боялся божеского мщения  и размышлял сам  в себе, возможно  ли, чтобы мог  я
умертвить бессмертного.
    В сём страхе и  размышлении прошла уже вся  ночь; поутру, вошед в  храм,
жрецы  увидели оный  обагрён кровию  и меня,  стоящего вместе  с  Филоменою,
удивились такому случаю и тотчас побежали уведомить первосвященника. Они его
искали очень долго, однако  то было напрасно; я  его нашёл скорее всех,  для
того что он лежал подле моих  ног; и наконец, как узнали это  все, сделалось
при дворе и в городе несказанная тревога; нигде ни о чём больше не говорили,
как судили первосвященника  и меня; иной  старался оправдать меня,  а другие
против воли обвиняли,  и не прежде  умолкло дурное это  эхо, как духовный  и
гражданский суд определили первосвященнику  и мне наказание. Просьбы  и воля
государева тому  не помогли,  что было  мне назначено;  итак, в определённый
день при  собрании народа  на публичной  площади провозглашатель  читал наше
определение, которое было следующего содержания:
    -  Первоначальные жрецы, государь, сенат и народ двух степеней, выслушав
дело бывшего  недостойного первосвященника  и Славурона,  определяем первого
сжечь и прах его рассеять  по ветру за то, что  он, влюбяся в Филомену и  не
имея  способа  к  открытию  своей  страсти,  приказал  украсть  у  Славурона
младенца. Во время стояния  её в храме принял  на себя образ Плутона,  обрил
бороду и хотел  получить её склонность  ласкою, а наконец  и силою. Второго,
как иноплеменника,  за осквернение  кровию божеского  храма, выслать  вон из
Греции, не учиня ему никакого озлобления, наблюдая долг странноприимства;  а
ту  Славуронову  рабу,  которая  украла у  Филомены  младенца  и  отдала его

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг