Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
городе о  приуготовлении к  тому, а  сам почёл  за должность  посоветовать с
Аскалоном и с другими людьми о том, что уготовить приличное к великому  сему
торжествованию.  И  когда было  всё  уложено, то  началось  приуготовление в
Ладином храме.
    При дворе и во всём городе всякий, услышав сие, был в превеликой радости
и старался  показать себя  великолепным. Храм  украшали фестонами  и всякими
различными  цветами;  жертвенник  тот,  к  которому  должны  были приступить
сочетающиеся браком, обставливали розами и лилеями, -  одним словом,  весьма
в  короткое  время  везде  и всё  было  изготовлено,  ибо  приуготовляли сие
торжество усердие и любовь к государю.
    Накануне брачного  дня уготован  был мост  от дворца  до храма,  который
устлан был зелёным бархатом с золотою бахромою; по сторонам оного поставлены
были пиедесталы, обвешанные фестонами,  а на них золотые  превеличайшие чаши
со всяким благовонным курением.
    Ввечеру  подвезли  к   крыльцу  две  колесницы,   ибо  там  было   такое
обыкновение,  убранные  разного цвета  каменьями;  бахрома и  кисти  на оных
сделаны были из таких же блистательных и мелких каменьев. Над тою, в которой
должно было ехать Асклиаде, сделан  был купидон, держащий миртовый венок,  а
над Алимовою виден был Гимен  со своим покрывалом, также и  другие различные
украшения, принадлежащие к победе и к брачному сочетанию.
    Весь город находился в превеликой радости, и ожидали наступающего дня  с
ужасным нетерпением; но неистовый Аскалон дышал тогда злобою и ненавистию на
невинных  любовников  и так,  как  самой лютый  зверь,  искал всякую  минуту
разрушить их счастие. Он знал, что завтрашний день должен будет расстаться с
Асклиадою навеки, и для того положил непременно или исполнить своё неистовое
желание, или умертвить её своими руками.
    Весь вечер выдумывал способы к произведению намерения своего в  действо.
Наконец,  призвав  к себе  надзирательницу  Асклиадину, склонял  её  на свою
сторону, обещая множество ей за сие сокровищ; но когда увидел, что была  она
непоколебима в своей верности, то, взяв кинжал, поставил ей против грудей  и
говорил:
    -  В сию минуту извлеку  из тебя душу и  положу тебя мёртвою пред  моими
ногами, если ты не исполнишь моего  намерения, и знай, что ежели и  обещавши
изменишь, то и  тогда от ярости  моей не укроешься:  ты ведаешь, что  я имею
средство обратить всё  ваше государство в  камень, а тебя  послать на вечное
мучение;  знаешь и  то, что  волшебники, волшебницы  и все  адские духи  мне
подвластны и исполняют повеления мои со трепетом!
    Поди, -  продолжал он, -  в спальню к Асклиаде, вышли всех, которые  там
находятся, а сама, оставшись с нею  одна, не запирай дверей и ожидай  вскоре
моего туда прихода.
    Устрашённая  надзирательница  всё  по  его  приказу  исполнила,  и   он,
наполнившись яростию и  отчаянием, немедленно пришёл  в спальню к  Асклиаде,
которая уже тогда опочивала, бросился на колена пред кроватью, взяв за  руку
и разбудив её, говорил сие:
    -  Прекрасная  Асклиада,  ты  видишь  пред  собою  страстного любовника,
который  желает  в  сей  час,  ко  всему  удобный,  или  насытиться   твоими
прелестями, или умереть пред тобою, и я никак не могу снести разлуки моей  с
тобою.
    Смущённая  и  устрашённая  Асклиада  кликала  своих  прислужниц;  но как
услышала, что никто не отдаёт ей голоса, то начала кричать весьма громко.
    Аскалон старался её уговорить. Наконец узнал, что старания его  напрасны
и что он будет  обруган всеми; чего ради  выхватил в ярости кинжал,  которым
ударил в прекрасную грудь невинную Асклиаду, чем прервал голос её и дыхание,
и  так  скончалася  сия  невинная   девица  от  руки  безбожного  тирана   и
ненасытимого варвара, который весьма поспешно ушёл от неё в свои покои,  где
препроводил всю ночь в злых и неистовых воображениях.


    Мрачная ночь опускалася уже в море и потопляла вместе с собою счастие  и
торжество  млаконское. Плачевный  день восходил  на небо  и вместо  радостей
выносил плач и рыдание гражданам, но никто сего ещё не предвидел.
    Алим, вставши с постели, ни о чём больше не помышлял, как о начинающемся
торжестве и о платье, к оному приличном. Жрецы при всходе солнечном принесли
великую жертву Световиду, так, как богу света, чтоб сей радостный день был к
ним благосклонен, после наполняли Ладин храм различными курениями и  одевали
все кумиры багряными епанчами, как обыкновенно бывало у них во время браков.
Знатные господа  помышляли о  поставлении по  дороге войска  и других к тому
потребных  людей;   простые  граждане   украшали  себя   богатыми  одеждами,
наполнялись великою  радостию и  готовились увидеть  великое торжествование.
Потом  наполнился  весь  двор  различными  и  великолепными  колесницами,  а
княжеские покои -  знатными  боярами обоего пола,  которые, имев почтение  и
усердие к  своему государю  и чтобы  показать, что  им торжество  сие весьма
приятно, приехали ранее обыкновенного времени.
    Алим хотел уже выйти в собрание, как вдруг Бейгам взбежал к нему  весьма
поспешно, облившись слезами, пал пред ним на колена и от превеликой  горести
едва мог произнести сии слова:
    -  Великий  государь!  Не  стало  твоей  нареченной  супруги,  а   нашей
государыни!
    Алим, услышав сии слова, покатился со стула и потерял все чувства.
    Сделалось от сего  ужасное смятение при  дворе; и хотя  старалися скрыть
сие от народа, но в одну минуту и тот известился об оном, и какое  произошло
тогда волнение, то никто описать сего подробно не может. Разорение града или
пленение целого народа столько бы слёз и рыданий произвести не могло. Всякий
в отчаянии хотел отмщевать, но не ведали кому, бегали все, искали убийцу, но
он сокрыт был от их понятия.
    Врачи и некоторые ещё остались помогать бесчувственному Алиму, а  другие
пошли смотреть плачевного позорища.
    Асклиада лежала  на постеле,  разметавши руки,  и в  груди её  вонзённый
кинжал орошен был весь её кровию. Какого ещё плачевнее сего позорища всякому
ожидать было должно! Служащие ей, которые не смели объявить государю  прежде
Бейгама, били себя в груди, рвали на себе волосы и столь отчаянно выли,  что
я думаю, привело в сожаление и неистового того варвара, который умертвил  её
так бесчеловечно,  но его  тут не  было, и  он притворился,  будто бы  был в
превеликой от того болезни.
    Всякий возвращался домой и вместо светлой одежды надевал чёрную, которую
оплакав  довольно,  приезжал во  дворец;  торжественные колесницы,  покрывши
чёрным сукном,  повезли к  Ладину храму,  который уже  затворили жрецы  и не
хотели  приносить  ей  жертвы,  ибо  думали,  что  в  сей  несчастный   день
опровержено  будет  всё  их  владение,  опустошатся  храмы  и  разорятся все
освящённые места.
    Наконец  все  определили,  как  возможно,  стараться  не  пускать  Алима
смотреть мёртвое тело Асклиады, чтоб  тем не лишиться им и  своего государя.
Предприятие сие  удалося им  с успехом  исполнить, и  они, употребляя всякие
обманы, целые два дни не допускали  Алима к Асклиадиному телу, которое в  то
время оплакивали граждане всякого состояния, а особливо -  усердные женщины.
    На третий день вручено было Бейгаму письмо следующего содержания:
    "Заключённый и  забытый всеми  волшебник добродетельному  Бейгаму желает
здравия.
    Я известен обо всём смятении, происшедшем в вашем государстве, и  весьма
много о том сожалею;  впрочем, ты знаешь силу  мою и власть; но  получив ещё
оные от  сестры моей,  усугубилось моё  могущество; вели  освободить меня  и
представить пред себя; я дам тебе советы, которыми ты, может быть, облегчишь
печаль твоего государя".
    Бейгам, прочитав  оное, нимало  не медля,  велел освободить  его и почёл
действительно за нужное попросить его совета в сём отчаянии народном.
    Волшебник, пришед пред него, говорил ему следующее:
    -  Если ты обещаешься мне похитить волшебный камень у Аскалона и вручишь
его мне, <то  будет> не к  повреждению смертного рода;  я отнесу его  в наше
собрание и  положу в  то место,  где оные  хранятся, а  именно, на  престоле
Чернобоговом, в чём  клянусь тебе сим  богом, волшебным камнем  и всем адом,
что я сие, конечно, исполню; печаль вашу и великое сие отчаяние пременю я  в
радость такого же великого рода, каковы болезнь ваша и сетование.
    Бейгам пред домашними богами велел ему учинить вторично данную им клятву
и обещался просьбу  его исполнить. Немедля  пошёл к Аскалону  и нашёл его  в
превеликом  беспорядке;  может быть,  действовали  в нём  стыд,  раскаяние и
сожаление; сии страсти вкореняются иногда и в варварские сердца.
    Бейгам  нашёл талисман  его на  столе и  к нему  присоединённый  камень,
который  он  весьма осторожно  отвязал  и имел  уже  при себе;  постаравшись
несколько  воздержать  его  от печали,  которую  он,  по-видимому, несколько
чувствовал, расстался с  ним и унёс  неоценённую для себя  добычу. Приехавши
домой, вручил  оную волшебнику,  который, взяв  камень, простился  с ним  на
несколько времени, ибо он говорил, что  ни одной минуты не может удержать  у
себя божественного  того залога.  И сверх  того сказал  он, что  надобно ему
запастись некоторыми  вещами, которыми  он будет  служить Алиму  и всем  его
подданным.
    Бейгам, расставшися с ним и будучи ещё не весьма много обнадёжен,  пошёл
немедленно к государю и со коими там бывшими старался весьма прилежно как об
истреблении его печали, так о здравии и о порядочном течении его мыслей.
    Ничто не  могло возвратить  потерянные его  чувства и  облегчить хотя на
минуту  его  печаль, ибо  Асклиада  неотступно обитала  в  его воображениях;
представлялися ему весьма живо все те приятности, которые она в себе  имела.
Любовь не давала ему покоя и  разрывала страстное его сердце на части,  и он
бы, конечно, в скором времени сошёл за нею во гроб, ежели бы не то средство,
которое употребил волшебник к его избавлению, и оно было такое, что никто ни
предвещать, ни видеть, ниже вообразить не мог.
    Как  скоро  появился  <волшебник> в  доме  Бейгама,  то приказал  тотчас
призвать его из дворца и пришедшему говорил следующее:
    -  Боги к вам милостивы,  и вы хотя и  негодовали на их определение,  но
они совершили всё в вашу пользу; почему узнаете, что судьбы их неисповедимы.
    Из чаши сей (которую он держал в руках и показывал Бейгаму), наполненной
горестию  и  ядом, завтра  при  восхождении солнечном  вкусите  вы сладость,
которую боги по  особливой своей благосклонности  изливают народу; она  дана
мне из рук великого Чернобога, и я ныне послан от него избавителем, и во мне
увидите вы неизъяснённое ваше благополучие.
    Поди к Алиму, -  продолжал он, -  и уведомив его обо всём, вели  сделать
приказ, чтоб  завтра поутру  съезжалися ко  двору все  господа обоего пола в
светлых и торжественных  одеждах; также чтоб  и простой народ,  оным следуя,
собирался к княжескому  двору; чтоб жрецы  отворили все храмы  и готовы были
приносить благодарственные  и великие  милостивым к  вам богам  жертвы; чтоб
воинство, собравшись,  ожидало повеления  к радостным  восклицаниям; а  меня
оставь  до  утра в  уединении  и не  дерзай  войти ко  мне,  а больше  всего
усумниться в моих повелениях, если не хочешь быть подвержен жестокому  гневу
богов.
    И так  расстался он  с Бейгамом,  который, весьма  усумнясь, следовал  к
государю.  Но сердце  его трепетало  от некоторой  совсем невоображаемой  им
радости.
    Пришед к Алиму, объяснил он ему всё. Государь, услышав сие, как будто бы
от  крепкого сна  возбудился; ибо  человек, провождая  плачевный век,  и  из
отчаяния надежду извлекает; или, может быть, произволение богов  действовало
в  то  время  страдающим  его  сердцем.  В  одну  минуту  приказал  он везде
разгласить  повеление   волшебниково  и   быть  всем   завтра  ко   двору  в
торжественных одеждах.
    По  получении  сего  приказа  народ  весьма  усумнился  и  не  знал, как
растолковать такой  поступок своего  государя; всякий  с нетерпением  ожидал
утра, или, лучше, не известной и не ожидаемой никем такой судьбины,  которой
в естестве никогда сбыться не случалось.
    Многие  граждане и  может быть  весь город  препроводили ночь  без  сна:
различные воображения не  давали им успокоить  своих мыслей. Наконец  настал
неизвестной судьбины день; все княжеские  покои и весь его двор  наполнилися
народом; всякий стоял,  имея смущённые мысли,  и ожидал неизвестного.  Потом
вышел в собрание и Алим, как было приказано от волшебника, в светлой  одежде
и со всеми знаками, приличными государю.


    Когда случится человеку увидеть какое-нибудь чрезъестественное  действие
и быть самому  оного свидетелем, то  в самую ту  минуту овладеет им  великое
изумление,  нередко  выходит  он  из   своего  понятия  и  бывает  в   таком
заблуждении, что сам себя не  чувствует и готов верить, что  всё невозможное
статься может в природе. Сие приключение учинилось с млаконским народом.
    Как скоро Алим  появился в собрании,  тогда отворились в  зале те двери,
которые  были  к  стороне  Асклиадиной  спальни;  из  оных  вышел волшебник,
держащий большую золотую чашу в руках,  и, пришед пред трон, поставил её  на
приготовленный нарочно  к тому  столик. Потом,  поднявши руки  к небу, начал
делать весьма чудные телодвижения.
    Предстоящие чувствовали, что трещали в нём тогда кости, и кровь пришла в
необыкновенное  движение,  лицество  в  скором  времени  побагровело,  глаза
закатились под  лоб; а  изо рта  начала бить  клубом пена,  которая падала в
поставленную  им чашу  и делалась  весьма поспешно  Стиксовою чёрною  водою,
кипела наподобие ключа и производила в сосуде весьма сильный шум.
    Находясь несколько минут в таком неистовстве, пришёл он, как казалось, в
своё  понятие,  прикрыл  чашу  зодиаком,  который  на  нём  вместо  перевязи
находился, отчего тотчас  унялось в ней  клокотание, и, став  порядочно пред
Алимом, говорил ему следующее с важным и весьма бодрым видом:
    -  Произволение всесильных богов открывается тебе, Алим, и твоему народу
моими  устами.  Я   выбран,  по  особливой   от  оных  благодати,   воли  их
истолкователем и должен окончать в сию минуту неутолимую печаль в тебе и  во
всех твоих подданных. Асклиада мертва,  но за чрезмерную твою добродетель  и
за её непорочность милосердые боги даруют ей живот, а вместо неё посылают во
ад Бламинину душу,  которая повиновалась воли  Аскалоновой и впустила  его в
спальню  к своей  государыне. Он  убийца Асклиадин!  Только, не  учинив  ему
нималого вреда, сошли с сего острова и снабди всем нужным, ибо наказание его
состоит в воле богов, которое ни мне, ни вам открыто не будет.
    Окончав сии слова, поднял он чашу и, пригласив с собою Бейгама, пошёл  в
Асклиадины  покои,  где принудил  Бламину  пить из  принесённого  им сосуда,
которая  как  скоро  вкусила,  то  начала  ужасно  стенати.  Всякое  мучение
приключилось ей в одну минуту и с превеликою скорбию испустила свою душу.
    Потом волшебник,  став на  колена пред  домашними идолами,  читал совсем
неизвестные Бейгаму и всем предстоящим тут молитвы; наконец, подошед к  телу
Асклиадину, опрокинул на оное чашу.
    Вдруг Асклиада объята была вся  густым дымом, так что образа  её увидеть
никоим образом было невозможно. Невоображаемым благоуханием исполнилась  вся
комната и казалась светлее несколько обыкновенного.
    В скором времени исчез густой дым, и Асклиада, как будто после  крепкого
сна, открыла глаза свои и начала чувствовать.
    Бейгам не мог воздержать себя от радости, бросился пред нею на колена  и
начал было изъявлять  ей своё восхищение,  но волшебник удержал  его и также
всех  прислужниц,  которые  в  радости  кричали:  "Государыня  наша!" -  ибо
необыкновенное восхищение препятствовало им изъяснить порядочно свои мысли.
    Он приближился к  Асклиаде и весьма  со смиренным видом  объяснял ей всё
происшедшее  в  их государстве,  для  того что  известие  сие непременно  ей
потребно было; также и Бейгам,  со своей стороны, получив к  тому позволение
от волшебника, не упустил изъявить ей всё надобное при сём случае.
    Когда волшебник объявлял пред  Алимом произволение богов, тогда  Аскалон
находился тут же. Услышав обличение себе, пришёл в неистовое  помешательство
разума; образ его переменился и походил больше на мучающуюся фурию.
    Алим, имея  от природы  добродетельное сердце  и видя  его в  превеликом
волнении, приказал тихим образом своим телохранителям охранять его  здравие;
а сам, сколько сил его было,  старался извинить его у народа, который  тогда
находился в превеликой ярости на Аскалона. Всякий, смотря на него, скрежетал
зубами и готов  был забыть волю  богов и положить  его мёртвого пред  собою;
одним  словом,  никто  не  соглашался  в  сие  время  последовать   Алимовой
добродетели и  против воли  его желали  отмщать его  обиду; однако просьба и
увещания государевы сильнее были их стремления, и народ поневоле должен  был
усмириться.  Алим   много  раз   подходил  к   Аскалону  и   начинал  с  ним
разговаривать, но тот,  будучи в превеликом  развращении, не отвечал  ему ни
слова и стоял наподобие безгласного дерева.
    В  сие  время вывел  волшебник  Асклиаду, совсем  уже  одетую в  брачную
одежду. Народ,  увидев её,  возгласил весьма  радостно, а  Алим, увидев свою
любовницу, окаменел;  сердце его  трепетало, и  он не  верил самой  истине и
думал, что глаза его обманулись.
    Как только вознамерился он броситься пред нею на колена, то в самое  это
время упал Аскалон без  чувства на землю, ибо  он не мог снести  присутствия
Асклиады. Добродетельный  государь, увидев  сие, предпочёл  дружбу любови  и
бросился помогать бесчувственному Аскалону. Сей случай удивил его подданных,
и  все  уверились  тогда,  что  владетель  их  имеет  в  себе   беспримерную
добродетель, ибо  благодарность в  его сердце  преодолела два  непоколебимые

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг