наряды, словом, выполняя через безвольных исполнителей план
народнохозяйственной жизни.
Мы всегда полагали, а теперь можем доказать сорокалетним
опытом, что эти языческие аксессуары, обременительные и для
правителя и для управляемых, теперь столь же нам нужны, как
Зевсовы перуны для поддержания теперешней нравственности.
Методы этого рода нами давно заброшены, как в свое время
были брошены катапульты, тараны, сигнальный телеграф и
Кремлевские стены.
Мы владеем гораздо более тонкими и действительными
средствами косвенного воздействия и всегда умеем поставить
любую отрасль народного хозяйства в такие условия
существования, чтобы она соответствовала нашим видам.
Позднее на ряде конкретных случаев я постараюсь показать
вам силу нашей экономической власти.
Теперь же в заключение своего народнохозяйственного
очерка позвольте остановить ваше внимание на двух
организационных проблемах, особенно важных для познания
нашей системы. Первая из них - это проблема стимуляции
народнохозяйственной жизни. Если вы припомните эпоху
государственного коллективизма и свойственное ей понижение
производительных сил народного хозяйства и вдумаетесь в
принципы этого явления, то вы поймете, что главные причины
лежали вовсе не в самом плане государственного хозяйства.
Нужно отдать должное организационному остроумию Ю.
Ларина и В. Милютина: их проекты были очень хорошо
задуманы и разработаны в деталях. Но мало еще разработать,
нужно осуществить, ибо экономическая политика есть прежде
всего искусство осуществления, а не искусство строить планы.
Нужно не только спроектировать машину, но надлежит также
найти и подходящие для ее сооружения материалы и ту силу,
которая сможет эту машину провернуть. Из соломы не
построишь башни Эйфеля, руками двух рабочих не пустишь в ход
ротационную машину.
Если мы вглядимся в досоциалистический мир, то его
сложную машину приводили в действие силы человеческой
алчности, голода, каждый слагающий, от банкира до последнего
рабочего, имел личный интерес от напряжения хозяйственной
деятельности, и этот интерес стимулировал его работу.
Хозяйственная машина в каждом своем участнике имела моторы,
приводящие ее в действие.
Система коммунизма посадила всех участников хозяйственной
жизни на штатное поденное вознаграждение и тем лишила их
работу всяких признаков стимуляции. Факт работы, конечно,
имел место, но напряжение работы отсутствовало, ибо не имело
под собой основания. Отсутствие стимуляции сказывалось не
только на исполнителях, но и на организаторах производства,
ибо они, как и всякие чиновники, были заинтересованы в
совершенстве самого хозяйственного действия, в точности и
блеске работы хозяйственного аппарата, а вовсе не в
результате его работы. Для них впечатление от дела было
важнее его материальных результатов.
Беря в свои руки организацию хозяйственной жизни, мы
немедленно пустили в ход все моторы, стимулирующие
частнохозяйственное действие, - сдельную плату, тантьемы
организаторам и премии сверх цен за те продукты
крестьянского хозяйства, развитие которых нам было
необходимо, например за продукты тутового дерева на
севере...
Восстанавливая частнохозяйственную стимуляцию,
естественно, мы должны были считаться с неравномерным
распределением народного дохода.
В этой области львиная доля уже была сделана фактом
захвата народнохозяйственной жизни в области промышленности
и торговли кооперативными аппаратами, но все же проблема
демократизации народного дохода всегда стояла перед нами.
Мы в первую очередь обратились к ослаблению доли,
падающей на нетрудовые доходы, - главнейшие мероприятия в
этой области: рентные налоги в земледелии, уничтожение
акционерных предприятий и частного кредитного
посредничества.
Я пользуюсь старыми экономическими терминами, мистер
Чарли, чтобы вам было понятно, о чем тут речь, ибо в вашей
стране они еще употребляются, у нас же... Я, право, не
знаю, известны ли они вообще теперешней молодежи. Таково
наше решение экономической проблемы.
Гораздо более сложной и трудной была для нас проблема
социальная, удержание и развитие культуры при уничтожении
городов и высоких рентных доходов.
Впрочем, уже звонят к обеду, - остановил свой рассказ
Алексеев собеседник, увидав в окно, как Катерина с видимой
радостью и ожесточением звонила в чугунное било, висевшее
посреди широкого двора.
Глава десятая,
В КОТОРОЙ ОПИСЫВАЕТСЯ ЯРМАРКА В БЕЛОЙ КОЛПИ И
ВЫЯСНЯЕТСЯ ПОЛНОЕ СОГЛАСИЕ АВТОРА С АНАТОЛЕМ
ФРАНСОМ В ТОМ, ЧТО ПОВЕСТЬ БЕЗ ЛЮБВИ - ТО ЖЕ,
ЧТО САЛО БЕЗ ГОРЧИЦЫ
Из сохранившейся "Расходной книги патриаршего приказа"
известно, что в начале осьмнадцатого века к столу святейшего
патриарха Адриана ежедневно подавали: "папашник, присол
щучий из живых, огниво белужье в ухе, варанчук севрюжий, шти
с тешею, звено с хреном, схаб белужий, пирог косой с телом"
и еще не менее двадцати блюд, в количествах помрачительных и
качеством отменных. Сравнивая эту трапезу былых времен с
утопической трапезой в гостеприимном доме Мининых, придется
признать, что патриарха кормили несколько обильнее, но
только несколько... Потому что, подчиняясь повелениям
приехавшей из Москвы Параскевы, на обеденный стол появлялось
такое количество расстегаев и кулебяк, запеченных карасей и
карасей в сметане и прочей снеди, что ножки у стола,
наверное, гнулись бы, кабы были немного потоньше, а
социалистический деятель Кремнев просто решил, что все
соучастники трапезы к вечеру непременно помрут от
излишества. Однако национальные блюда, приготовленные для
просвещения американца, таяли весьма скоро и бесследно и
заменялись все растущими похвалами Параскеве, которая
скромно просила адресовать их "Русской поварне",
составленной господином Левшиным в 1818 году.
Отдохнув по православному обычаю после обеда на сеновале,
молодежь потащила Кремнева на ярмарку в Белую Колпь.
Когда Кремнев и его спутники проходили берегом Ламы, тени
облаков плыли по скошенному лугу, по дороге желтели пятна
цветущей рябинки и в густом воздухе осени реяли паутины.
Катерина шла, высоко подняв голову, и четкий контур ее
фигуры, охваченной порывом ветра, выделялся на голубых
далях, стелющихся за рекой. Мег и Наташа рвали цветы.
Пахло осенней полынью.
- А вот и большая дорога!
Повернули на шоссе, обсаженное плакучими березами, и
вдалеке показались купола белоколпинской церкви.
Путников обгоняли телеги, расписные, как подносы, и
битком набитые девками и парнями, щелкавшими орехи. Над
дорогой звонко разносились переливы частушек:
Голубок сидит на крыше,
Голубка хотят убить,
Посоветуйте, подружки,
Из троих кого любить.
Кремнева поразило почти полное отсутствие какой-либо
разницы его спутников от встречных и перегоняющих. Те же
костюмы, та же московская манера речи и выражений.
Параскева весело и с видимым удовольствием отшучивалась от
любезностей проезжавших парней, а Катерина просто вскочила в
какую-то телегу, перецеловала сидящих в ней девок и отняла у
опешившего парня картуз с орехами, сунув ему в рот кусок
банана.
Ярмарка была в самом разгаре.
На прилавке лежали горы тульских пряников, поджаренных и
с цукатами, тверские мятные стерлядкой и генералом и сочная
разноцветная коломенская пастила.
Промелькнувшие столетия ничего не изменили в деревенских
сластях, и только внимательный взгляд мог различить немалое
количество засахаренного ананаса, грозди бананов и
чрезвычайно большое обилие хорошего шоколада.
Мальчишки свистали, как в доброе старое время, в глиняные
золоченые петушки, как, впрочем, они свистали и при царе
Иване Васильевиче и в Великом Новгороде. Двухрядная
гармоника наигрывала польку с ходом.
Словом, все было по-хорошему.
Катерина, которой было поручено просвещение "мистера
Чарли", привела его в большую белую палатку и вместо всяких
комментариев вымолвила:
- Вот!
Внутренность палатки была увешана картинами старых и
новых школ. Кремнев с радостью узнавал "старых знакомых"
Венецианова, Кончаловского, "Святого Герасима" рыбниковской
кисти, новгородского "Илью" Остроуховского собрания и сотни
новых незнакомых картин и скульптур, живо напомнивших ему
вчерашний разговор с Параскевой.
Он остановился перед "Христом отроком" Джампетрино,
который пленял его в Румянцевском музее, и произнес, рискуя
выдать свое инкогнито:
- Каким же образом они могли попасть на ярмарку Белой
Колпи?
Параскева поспешила объяснить ему, что балаган
представляет собою передвижную выставку Волоколамского
музея, в котором временно гастролируют некоторые московские
картины.
Густая толпа посетителей, внимательно смотрящих и
обменивающихся замечаниями, свидетельствовала Кремневу, что
изобразительные искусства вошли весьма прочно в обиход
крестьянской жизни и встречают подготовленное понимание. В
последнем его убедила энергия, с которой раскупались
продающиеся у входа 132-е издание книги П. Муратова
"История живописи на ста страницах" и книжка "От Рокотова до
Ладонова", обложка которой свидетельствовала о том, что
Параскева не только умеет говорить о живописи, но даже пишет
книги.
В соседней палатке бабы толпились у образцов
древнерусских вышивок, а два парня примерялись к шкафчику
Буля.
Вскоре выставка стала пустеть, и шум голосов и звон
колокола известили о начале ритмических игр, за которыми
последовали матч в бабки, бег с препятствиями и другие
состязания на первенство Яропольской волости. Огромные
голубые афиши обещали на семь часов "Гамлета" господина
Шекспира в исполнении труппы местного кооперативного союза.
Однако надо было торопиться домой и зайти на пчельник за
медом. Поэтому, оставляя в стороне эти празднества,
компания успела завернуть только в паноптикум, выставленный
культурно-просветительным отделом губернского крестьянского
союза.
Восковые бюсты-портреты всех исторических личностей -
стояли по стенам, панорамы знакомили зрителя с величайшими
событиями отечественной и мировой истории и диковинными
жаркими странами.
Двигающиеся автоматы изображали Юлия Цезаря перед
Рубиконом, Наполеона на стенах Кремля, отречение Николая II
и его смерть, Ленина, говорящего на Съезде Советов, Седова,
разгоняющего восставших ремингтонисток, поющего баса
Шаляпина и баса Гаганова.
- Посмотрите, да это ваш портрет! - воскликнула
Катерина.
Кремнев остолбенел: перед ним на полотне под стеклом
стоял бюст, напоминавший фотографические карточки, и под ним
было подписано: "Алексей Васильевич Кремнев, член коллегии
Мирсовнархоза, душитель крестьянского движения России. По
определению врачей, по всей вероятности, страдал манией
преследования, дегенерация ясно выражена в асимметрии лица и
строении черепа".
Алексей густо покраснел и боялся взглянуть на спутников.
- Вот здорово-то! Сходство изумительное, даже куртка и
то как у вас, мистер Чарли! - воскликнул Никифор
Алексеевич.
Все почему-то смутились и в молчании вышли из палатки
паноптикума.
Торопились домой, но Катерина утащила Кремнева к
пчельнику за медом. Дорога пересекала огороды с капустой.
Почти синие, крепкие кочаны сочными пятнами подчеркивали
черноту земли. Две женщины, сильные и одетые в белые с
розовыми крапинками платья, срезали наиболее созревшие,
бросая в двухколесную тележку.
Алексей, потрясенный лицезрением своего воскового
двойника, впервые за время своего утопического путешествия
ясно и до конца почувствовал всю серьезность и безвыходность
своего положения.
Первородный грех его самозванного рождения связывал его
по рукам и ногам, настоящее же его имя, очевидно, в царстве
крестьянской утопии было равносильно волчьему паспорту.
Но этот окружающий мир с капустными огородами, синими
далями и красными гроздьями рябины уже не был чужд ему.
Он чувствовал с ним новую, драгоценную для него связь,
близость даже большую, чем к покинутому социалистическому
миру, и причина этой близости - раскрасневшаяся от быстрого
шага Катерина - шла рядом с ним, зачарованная, незаметно
близко прильнувшая к нему.
Они замедлили шаги, спускаясь по косогору старого русла.
Алексей коснулся ее руки, и пальцы их сплелись.
Над землей, совершенно черной и вспаханной, четкими
рядами поднимались кроны яблонь с ветвями, изогнутыми, как
на старинной японской гравюре, и отягощенными плодами.
Крупные, красные и душистые яблоки и стволы белые,
намазанные известью, насыщали воздух запахом плодородия, и
ему казалось, что запах этот просачивается сквозь поры
обнаженных рук и шеи его спутницы.
Так началась его утопическая любовь.
Глава одиннадцатая,
ВЕСЬМА СХОЖАЯ С ГЛАВОЮ ДЕВЯТОЮ
Когда Кремнев и его спутница вернулись домой, то их давно
уже ждали с ужином.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг