- Я не участвовал в его составлении и, не будучи членом комитета, не
участвую в голосовании,- ответил Панфилов.- А мое отношение к нему, мне
кажется, ясно из моего выступления. Если бы я считал нужным продолжать
проверку метода, я не посмел бы затруднять столь авторитетное собрание
обсуждением своего доклада.
- А вы, Всеволод Александрович? - спросил Дорохов.
Брандт поднялся со своего места. Юрию бросилась в глаза необычайная
бледность его лица.
- Я только сейчас прочитал проект решения,- сказал он негромко.- Я опоздал
на доклад Павла Александровича и не совсем ясно представляю себе
результаты применения разработанного в его лаборатории метода. Лично я
настолько доверяю Павлу Александровичу как экспериментатору, что у меня
никаких сомнений в его выводах, естественно, нет. Но я не могу не
согласиться с большинством ораторов в том, что при перенесении любых
терапевтических приемов с экспериментальных животных на человека требуется
величайшая осторожность. И поскольку наш новый институт располагает
большими экспериментальными возможностями и в состоянии обеспечить
испытание метода на любых животных, включая обезьян, я не имею права
отказаться от поручения провести эти испытания... Если, конечно, Павел
Александрович не найдет более целесообразным проведение их в другом
учреждении.
Он посмотрел с благожелательной улыбкой на Панфилова. Тот сидел
неподвижно, не поднимая глаз от стола, на скулах его осунувшегося лица
взбухли желваки.
- Но я хотел бы сделать несколько замечаний общего характера в связи с
докладом Павла Александровича,- добавил Брандт несколько громче.-
Разрешите?
Председатель любезно кивнул.
- Я все-таки, дорогой Павел Александрович, как медик по подготовке, всю
жизнь связанный с клиникой,- сказал Брандт, отчетливо произнося каждое
слово,- хотел бы опять предостеречь вас от разочарований, которые ждут
исследователя на том пути, который вы избрали. Вы называете ваши методы и
предлагаемые вами средства воздействия на организм биологическими, исходя
из идеи, что организм сам производит средства для противодействия
болезням. Трудно возражать против этой концепции, взятой в самой общей
форме. Вопрос заключается в том, что понимать под этими средствами. Мы
прекрасно знаем, например, что наш организм вырабатывает могучее средство
против микробов - интерферон. Но пока мы не научились выделять это
средство в виде химически чистого препарата, мы предпочитаем употреблять
против микробов антибиотики, вещества, вырабатываемые не нашим организмом,
а микробами против микробов. Поймите, Павел Александрович, наше время -
эпоха химии. И всяческие попытки возвращать нас от химии лечебных
препаратов к эмпирическому использованию так называемых защитных сил
организма у меня, как у медика, не вызывают энтузиазма. Вот почему, как
мне кажется, не испытывать ваш препарат в клинике, а попытаться выделить
из него активно-действующее химически чистое вещество - ваша ближайшая
задача. Повторяю, я ни в коем случае не хотел бы, чтобы мои замечания были
истолкованы как желание умалить значение интереснейших экспериментов Павла
Александровича.
Брандт благожелательно улыбнулся в сторону Панфилова и сел.
- Замечаний по проекту решения нет?- спросил председатель.- Будем считать
его принятым. Переходим к другому вопросу.
Панфилов встал со своего места, кивнул председателю и пошел к дверям, на
ходу засовывая в расстегнутый портфель свои бумаги. Юрий и Постников
двинулись за ним вслед.
- По второму вопросу слово предоставляется профессору Всеволоду
Александровичу Брандту,- услышал Юрий, закрывая за собой дверь. Он даже не
подумал о том, что бы могло это значить,- так велико было пережитое им
потрясение. Сражение можно считать проигранным, их метод, по существу,
отвергнут. Можно сказать заранее, что в руках Брандта и его сотрудников
испытания метода дадут отрицательный или сомнительный результат. И не
потому, что они намеренно проведут эксперименты так, чтобы они завершились
неудачей, а просто потому, что считают биологические воздействия на
лучевое перерождение клеток бесплодным. И все получаемые результаты будут
трактовать с этой точки зрения.
Все трое молча получили свои пальто, оделись и вышли из здания. Тяжелая
дверь медленно, с каким-то пренебрежительным сопением закрылась за ними.
- Ф-фу!- вырвалось у Панфилова.- Но в общем этого следовало ожидать. Жаль
потерянного времени. А нам дорог каждый час. Поеду теперь в министерство,-
решил он.- Это заключение устраивает только Комитет по космической
медицине, так как снимает с него всякую ответственность. А по существу,
это самая настоящая отписка. Вы куда, Сергей Григорьевич?
- На кафедру.
- А вы, Юра?
- Если разрешите, я в больницу. Хочу навестить Андрея. Сегодня прием с
часу до трех.
Панфилов испытующе посмотрел на Юрия.
- Ну-ну. Смотрите только не проговоритесь о нашей неудаче. Приободрите
его. Да и сами не вешайте носа.
У площади Маяковского Юрий сошел с автобуса и зашагал по Садовой. Ему
требовалось время, чтобы подготовиться к встрече с Андреем. Настроение
было подавленное. Он пытался понять, почему все так произошло, и ничего
путного не приходило в голову. Ясно было одно: ни сегодня, ни завтра, ни
очень долго еще подготовка к испытаниям их метода в клинике не начнется. А
ведь чтобы приготовить лечебную сыворотку, требуется время - и не день, не
два, а недели. "А на сколько еще недель хватит жизненных сил у Андрея?"- с
отчаянием подумал он.
Глава восьмая
Андрей должен жить
Потом Юрий долго вспоминал этот трудный день. Собственно, в этот день
решалась судьба Андрея. Конечно, спешка с разработкой метода лечения
лейкемии была вызвана тем, что этого требовали интересы миллионов людей,
испытавших на себе страшное дыхание атомной смерти. Но Юрий не мог ни на
минуту забыть о том, что от успешного и быстрого завершения работы
зависела жизнь его друга, молодого, многообещающего ученого, чудесного
товарища. Потерять Андрея означало для Юрия лишиться какой-то части самого
себя - такой нераздельной, общей жизнью жили они все студенческие годы.
Андрей должен жить. Эта мысль, ненадолго вытесненная утренними известиями
и разговором о них на пути в Институт космической медицины, теперь вновь
вспыхнула в мозгу Юрия с еще большей силой. Он должен жить - сражение,
которое началось сегодня на заседании Комитета по космической биологии,
нужно выиграть во что бы то ни стало.
Вчера Андрею стало легче. Юрию сообщили, что, может быть, сегодня разрешат
его навестить, правда, ненадолго, не больше чем на полчаса. Если не будет
снова ухудшения.
- Да, можно,- ответила дежурная сестра.- Только не утомляйте больного. И
не задерживайтесь.
Андрей полулежал на высоко поднятой подушке. В палате было светло от
белизны снега и зимнего неба за окнами. Юрий увидел худое лицо с глубокими
впадинами и провалившиеся глаза. Он подошел к постели Андрея на цыпочках,
ощущая неловкость за свое здоровое, крепкое, разгоряченное ходьбой и
морозом тело. Андрей радостно улыбнулся.
- Привет покорителю материи,- сказал он, протягивая руку.- Наконец-то я
тебя дождался.
Юрий сжал его руку, ощутив с жалостью, какими тонкими стали пальцы.
- Как дела?- спросил он.
- Лучше!- ответил Андрей.- Сегодня у меня праздник. Со вчерашнего вечера.
- Что случилось?
- Вчера слушал сообщение,- Андрей показал на лежащие на тумбочке
радионаушники.- И представь себе, всю ночь мечтал.
Его глаза засветились каким-то незнакомым Юрию оживлением.
- Да, известия ошеломляющие,- согласился Юрий, пристально вглядываясь в
лицо Андрея и все еще не понимая, что делается с его другом.
- Ошеломляющие,- повторил Андрей.- Мало сказать, ошеломляющие.
Переворачивающие душу, вот это будет правильное определение. Подумать
только - Институт межпланетных и межзвездных связей. Ты обратил внимание
на то место, где говорится о задачах института?
- Двусторонние связи с ближайшими обитаемыми планетами?
Андрей кивнул.
- Меня потрясла эта формулировка. Связь и взаимопомощь обитаемых миров. Я
лежал и думал: так вот что означает переход к новому общественному строю!
Оковы сброшены, и начинаются чудеса, о которых только подумаешь, и дух
захватывает.
Он откинулся на подушке и замолчал. Только теперь, при свете белого
зимнего дня Юрий увидел ясный, чистый, голубой цвет глаз Андрея - раньше
они всегда казались серыми.
- В небесах торжественно и чудно,
И звезда с звездою говорит,-
неожиданно с чувством произнес Андрей, приподнимаясь на подушках.- Сегодня
ночью я часто просыпался. Увижу в окно звезды, и все мне в голову лезет
это стихотворение. Уж я подумал, не гениальное ли предвидение этот образ у
Лермонтова: "и звезда с звездою говорит"? А ведь так оно и есть: звезды
заговорили друг с другом. Вот что меня поразило во вчерашнем сообщении. Ты
подумай, сколько тысяч лет человечество развивалось в сознании своего
ничтожества перед необъятностью вселенной. Как изображалась наша жизнь в
сопоставлении с бытием вселенной! Пылинка в бездне. Мгновение перед
вечностью. Бесцельность, бессмысленность существования, вот и готова
философская основа пессимизма. И в самом деле, какая цель может быть у
пылинки, какой смысл в мгновении. И вот вам, пожалуйста! Не пылинка, не
мгновение, а этап закономерного развития материи.
Андрей перевел дух. Щеки его покраснели.
- Видишь, я уже уподобляюсь Ярославу,- улыбнулся он.- Заговорил его
языком. Ну да ладно. Пусть он посмеется. Так вот, о смысле жизни. Всю ночь
у меня не выходило из головы: а что, собственно, случилось? Что я
переживаю? Ну, новое техническое достижение. Мы опять опередили
капиталистический мир. Но ведь к таким событиям мы уже привыкли. Нет, в
этом событии есть что-то новое, неведомое ранее. Помнишь, мы с тобой
прошлой весной говорили о смысле нашей жизни. Мне казалось тогда, что в
ней скрыто какое-то неразрешимое противоречие. Смысл - в стройке. А
выстроили, и смысл перестает ощущаться. И непонятно, для чего строили. А
вот теперь мне кажется, что я отчетливо вижу цель и смысл жизни.
- Все-таки, Андрюша, пожалуй, не стоит так увлекаться,- попробовал
остановить его Юрий.- Меня ведь серьезно предупредили, что хоть тебе и
лучше, но утомляться вредно.
- Ладно, ладно,- нетерпеливо отмахнулся Андрей.- Мне хочется только, чтобы
ты понял. Я тут без конца думал о том ответе Маркса на вопрос своих
дочерей. Помнишь? В чем цель жизни? Он ответил: в борьбе. А за что? Тогда,
в те времена не было иного ответа, кроме как за освобождение человечества
от ига эксплуатации. А потом, когда это иго было сброшено? За счастье, за
лучшую жизнь всех людей на Земле. А 1В чем счастье, что такое лучшая
жизнь? Помнишь, я тебя спрашивал? И мы с тобой не могли ответить. А вот
оно, это счастье - власть мыслящего духа над материей, человека над
слепыми силами природы, счастье познания. И познание заключается в том,
что человек становится сильнее природы, он вскрывает ее законы, управляет
ее развитием, побеждает болезни и смерть, преодолевает земное притяжение и
уносится на другие обитаемые миры. Потом я вспомнил, что это мое открытие
было сделано за сто лет до меня. Еще Маркс и Энгельс писали о том, что в
ходе развития человеческого общества придет время, когда основным
противоречием, которое будет порождать дальнейшее движение, станет
противоречие между человеком и слепыми силами природы. И я понял, в чем же
конкретно будет заключаться это противоречие... Я смотрел ночью в окно,
смотрел на звезды и думал: нет, мы не пылинки в бездне мироздания, если
материя рано или поздно вся, без остатка подчинится мыслящему духу -
разуму человека. И так захотелось мне жить и вместе со всеми вами бороться
с лучевой смертью! Любым способом, хоть по Брандту, хоть по Панфилову,
только чувствовать себя участником этой борьбы! Эх, Юрка, милый, как
поздно я это понял!
Его губы исказились болезненной гримасой, лицо горело.
- Ну, брат, наделали мы с тобой дел,- с сокрушением сказал Юрий.- У тебя
жар.
- Ничего, сейчас буду лежать спокойно, как ребенок в колыбели. Надо же мне
было тебе сказать!
Андрей вытянулся на постели и закрыл глаза.
- Ты посиди еще немного,- попросил он.- Расскажи мне, как твои дела.
- Хорошо,- бодро сказал Юрий.- Все в порядке. Только мне уже пора. Да и
тебе нужно отдохнуть.
Минут через пять он ушел, встревоженный и разбитый. В лабораторию он попал
только к концу рабочего дня. На столе лежала записка: "Если придешь,
обязательно зайди ко мне. Ярослав".
Глава девятая
Тайна Ярослава
Юрию было не до бесед с Ярославом. Отрываться от работы для пустяков,
которыми занимался его приятель, не было никакой охоты. Но что-то в
записке Ярослава показалось Юрию не совсем обычным. Да и при сложившихся
между ними за последние месяцы отношениях нельзя было ожидать, что Ярослав
вызовет его по пустякам. Очевидно, случилось что-то важное. И Юрий пошел.
- Да,- услышал он через дверь голос Ярослава,
Юрий вошел в комнату.
- Наконец-то!- сказал Ярослав.- Я уже думал, что ты не явишься.
- Что случилось?- прервал его Юрий.
Ярослав оторвался от своей работы (он возился с кинопроекционным
аппаратом) и посмотрел на Юрия.
- Все полетело в тартарары!- лаконично проговорил он и снова занялся своим
делом.
- Да ты скажи толком, о чем речь.
- Я ухожу от Брандта,- ответил Ярослав.
- С чего бы вдруг?
- Можешь надо мной смеяться. Я понимаю сам, что был последним дураком,
когда решил заканчивать свою работу в его лаборатории.
- По-моему, это было вполне логично. А где еще ты мог заканчивать
порученную тебе Всеволодом Александровичем тему?
Ярослав странно посмотрел на Юрия.
- Дело в том, что я вел совершенно другую тему,- сказал он, запинаясь.
- Не предупредив Брандта?
- Да.
- И Штейна?
- Я никому ничего не сказал. Все думали, что я занимаюсь культурами
кроветворной ткани после космического облучения.
- А что же ты делал все это время? - в полном недоумении спросил Юрий.
- Ну... работал над совсем другой темой,- в замешательстве ответил Ярослав.
- Вот это уж действительно мальчишество,- рассердился Юрий.- И чем же это
кончилось? Брандт узнал о твоей работе?
- Да, я сегодня ему о ней рассказал.
- И что же он?
- Он сказал примерно то же, что и ты. Что это мальчишество и что он не
потерпит такого самоуправства в своей лаборатории.
- И он правильно реагировал. Всякий руководитель на его месте сказал бы то
же самое. А почему ты именно сегодня решил ему испортить настроение?
Что-нибудь случилось?
- Конечно, случилось. Ты знаешь, что сегодня на Комитете космической
медицины приняли к испытанию метод Брандта?
- Какой метод Брандта?- переспросил Юрий. Кровь отхлынула у него от головы.
- Тот самый метод, который было поручено разрабатывать тебе для лечения
лучевой болезни. Введение ДНК из здоровой кроветворной ткани для лечения
лейкемии.
- Да, да, я теперь припоминаю,- сказал Юрий.- Мне говорила Зоя.
Рентгенизация, чтобы ослабить лейкемическую кроветворную ткань, потом
кровопускание, чтобы вызвать интенсивный восстановительный процесс в
кроветворных органах, и потом введение ДНК.
- Вот именно. Рентгенизация, кровопускание и введение ДНК в различных
комбинациях. Космическая лейкемия у мышей стала излечиваться.
Юрий с трудом перевел дух. Его трясло от волнения.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг