Чехова - что счастья нет и не должно его быть, а смысл и цель жизни в
чем-то более разумном и великом? Но что же может быть разумнее и
величественнее коммунизма?"
Юрий хорошо помнил, как Маркс ответил в анкете, предложенной ему его
дочерьми, на вопрос, как он представляет себе счастье: борьба. Да, борьба
за победу коммунизма. Это смысл и цель, это содержание жизни всех
настоящих людей. Все верно. Чем же мучается Андрей?
Юрий прошел Садовую и Зубовский бульвар и вышел на Крымский мост. Направо
сквозь вечернюю дымку на светлой весенней зелени Парка культуры и отдыха
светились пунктиры фонарей в аллеях. Четко слышалась ритмичная
танцевальная музыка. С плывущих под мостом лодок доносились песни и
женский смех.
Юрий долго стоял на мосту, облокотившись на перила, и прислушивался к
отдыхающей Москве... На душе у него было смутно и беспокойно.
Глава десятая
Взгляд из космоса
Студенты кафедр космической биологии, радиационной биологии, молекулярной
биологии, морфобиохимии и многих других кафедр, связанных с разработкой
космических проблем, бурно переживали известие о вскрытии большого
контейнера космического снаряда. Собственно, на кафедрах теперь студенты
бывали редко - шла подготовка к государственным экзаменам. Разговоры
завязывались в вестибюле биофака, у книжного киоска, вокруг которого
толпились студенты старших курсов, в коридоре библиотеки, куда студенты
выбегали покурить, в буфете, столовой и других местах случайных встреч.
Несколько раз профессор Брандт выступал по радио и телевидению, защищая
догадку, что в большом контейнере заключены аппараты для расшифровки
информации, находящейся в малых контейнерах. Сторонников идеи Панфилова о
нитрифицированных организмах в большом контейнере было мало. Однако было
известно, что кафедре Панфилова совместно с институтами переливания крови
и оживления организмов поручена срочная разработка методов витрификации и
девитрификации теплокровных животных.
В конце июня, перед самым началом государственных экзаменов, Ярослав
примчался в библиотеку, где Юрий сидел над учебниками, и с таинственным
видом вызвал его в коридор.
- Завтра вскрывают!- выпалил он. Его лицо покраснело от волнения. Сквозь
запотевшие стекла очков азартно сверкали глаза.
- Что вскрывают?- в недоумении переспросил Юрий.
- Большой контейнер. Имеется указание.
- Чье?
- Словом, комитет вчера принял решение. Мне сказали ребята с кафедры
космической биологии. Назначено на десять часов утра. Поедешь?
- Что значит "поедешь"? Это же не кино - захотел пойти и пошел. Кто нас
пустит?
- Я берусь уговорить Владимира Николаевича. В конце концов мы же
специалисты по космической биологии. Потребуются же там технические
помощники.
И к удивлению Юрия, настойчивость Ярослава оказалась сильнее благодушного
упорства Тенишева, который был далеко не уверен, что научную молодежь не
следует допускать к работам Комиссии по космическому снаряду.
Утром следующего дня Юрий и Ярослав оказались в компании ученых,
допущенных к работам, которые сейчас привлекали напряженное внимание всего
мира.
Юрия не покидало впечатление странного, фантастического сна, спутывающего
ощущения реального и воображаемого. Оно возникло с самого начала, когда в
непривычно ранний час туманного и неожиданно холодного июньского утра
невыспавшиеся, взволнованные Юрий и Ярослав стояли у выхода из нового
здания биофака, поджидая машину. На нижних ступенях подъезда застыли
молчаливые фигуры Штейна и двух ассистентов, уткнувших озябшие лица в
поднятые воротники плащей. Падал неторопливый, моросящий дождь. Машина
возникла внезапно, бесшумно, черным, неясным из-за тумана силуэтом.
Длинные тени от фигур пробежали по ступеням, осветившимся желтым,
призрачным светом подфарников.
Всю дорогу ехали молча. Тенишев сидел впереди, дымя бесконечной папиросой.
Сзади, в углу, дремал Брандт. Рядом, почтительно теснясь, разместились
Штейн и один из ассистентов. Студенты и другой ассистент расположились на
откидных местах. Было тесно, неловко, непривычно. Говорить не хотелось, да
и казалось неудобным, когда молчали старшие. Ехали через весь город, по
Ленинскому проспекту, в тумане между неясными силуэтами деревьев, сквозь
которые просвечивали витрины магазинов, потом через центр, потом по
Ленинградскому проспекту, от которого их машину увела узкая лента шоссе в
густой лес. На площади маленького поселка, застроенного новенькими
светлыми зданиями, машина остановилась у входа в огромный павильон с
куполом.
Они вошли в центральный зал вслед за Тенишевым и Брандтом и остановились в
проходе, чтобы осмотреться. Тенишев кивнул им, чтобы они остались здесь, в
группе молодежи. На всех были белые халаты и шапочки, точно у врачей перед
хирургической операцией.
Огромное тело снаряда висело в воздухе, поднятое гигантскими кранами на
высоту третьего этажа, под самый купол зала. Отделенное от него основание,
испускавшее ярко-серебристый свет, стояло на нижней платформе, от которой
спускались лесенки ко всем проходам между рядами амфитеатра. Юрий и
Ярослав с жадностью смотрели на открывшуюся перед ними картину.
Шесть вертикальных контейнеров были вскрыты сверху и спереди, со стороны,
обращенной внутрь центральной камеры, и напоминали гигантские книжные
шкафы с полками, плотно забитыми полупрозрачными желтовато-розовыми
призмами, как книгами. Над средним, горизонтально расположенным
контейнером свешивались какие-то сложные устройства, блоки, канаты,
площадки, напомнившие Юрию механизмы для подготовки циркового трюка.
Вокруг платформы, на которой располагалось основание центральной камеры
снаряда с семью контейнерами, суетилось множество людей в белых халатах.
Профессор Брандт с ближайшими сотрудниками занимал кресло в первом ряду
партера на уровне платформы, чтобы видеть весь ход предстоящих работ.
Прямо перед ним, по ту сторону платформы, во втором ряду партера сидели
Панфилов, Постников и другие сотрудники кафедры морфобиохимии. На
платформе суетились незнакомые Юрию люди в белых комбинезонах, проверяя
сложную аппаратуру, размещенную вокруг большого контейнера. Около большого
контейнера стоял высокий человек в белом халате, внимательно
рассматривающий путаницу трубок и шлангов, окутывающую контейнер.
- Профессор Ефремов,- шепнул на ухо Юрию Ярослав.- Директор Института
оживления организма.- За столом президиума без халата сидел Тенишев -
единственный среди присутствующих облаченный в свой обычный серый костюм.
- Начнем?- сказал он полувопросительным, полуповелительным тоном, поднимая
руку.- Вы готовы, Павел Александрович?
Панфилов поднялся со своего места.
- Мы сделаем все возможное,- сказал он угрюмо.- Во всяком случае, то, что
от нас зависит. Вы сами знаете, что наша работа далека от завершения.
Тенишев кивнул.
- Хорошо,- коротко сказал он и скомандовал:- Начали!
Застрекотали моторы, и из громады мощных приспособлений, висящих над
основанием снаряда, на большой контейнер стало спускаться какое-то сложное
устройство. Двое людей в белых комбинезонах осторожно приладили его к
основанию контейнера. В руках одного из них появилось какое-то орудие на
длинном толстом проводе. Это орудие быстро и ловко укрепили на боковой
поверхности контейнера. Вспыхнул яркий свет прожекторов из-под купола.
Контейнеры заблистали расплавленным серебром. Юрий почувствовал, как
стоящий рядом с ним Ярослав бессознательно схватил и сжал его руку.
Техники подали знак. Стрекотание перешло в мерное жужжание. Потом, уже из
газет, Юрий узнал, что для расшатывания молекулярных связей, удерживающих
крышку контейнера, применялись специальные ультразвуковые вибраторы.
Жужжание усиливалось, переходя в тонкий воющий звук. И вдруг в напряженной
тишине зала раздался взрыв.
Он прозвучал коротким, страшной силы оглушительным хлопком, точно лопнул
гигантский воздушный шар. На несколько секунд звуковые впечатления
исчезли, словно уши закрылись плотными заслонками. В беззвучной тишине
перед глазами Юрия верхняя стенка контейнера дрогнула, показалась щель, из
которой прорвались клубы пара, мгновенно тающего в воздухе. Поднялся шум,
сейчас же покрытый пронзительным звуком председательского звонка. Тенишев
наклонился к микрофону, плотно прижав мембрану к губам, так что голос его
прозвучал в аудитории, как гром.
- Спокойно!- сказал он.- Никакой опасности нет! Звук взрыва вызван только
разностью давлений в контейнере и в зале! Прошу продолжать работу.
Снова застрекотали механизмы.
Щель, отделившая вершину контейнера от основания, шла наискось по всей
длине, так что крышка съезжала подобно салазкам с ледяной горы. Она
двигалась медленно, едва заметно для глаза, потом все быстрее и быстрее.
Уже открылись половина контейнера, заполненная прозрачной, кипящей как в
котле жидкостью, и блистающие расплавленным серебром внутренние стенки
контейнера. Еще мгновение - и крышка рухнула к основанию контейнера с
резким металлическим звоном.
Юрий напрягал зрение, чтобы рассмотреть содержимое контейнера сквозь
яростное клокотание наполнявшей его прозрачной жидкости. Ему в лицо
пахнуло острым, колючим холодом.
- Спокойно!- опять раздался усиливаемый микрофоном громоподобный голос
Тенишева.- Испаряется жидкий гелий. Никакой опасности нет. Сейчас будут
включены верхние вентиляторы, и весь гелий улетучится.
Раздался шум вентиляторов, поток холода хлынул вверх. Юрий смотрел внутрь
контейнера, не отрывая глаз. Уровень клокочущей жидкости становился все
ниже, уже прояснялись контуры каких-то предметов - все из того же
сверкающего серебром вещества. И вдруг Юрий почувствовал, что теряет
сознание, потрясенный увиденным: клокотание в контейнере прекратилось, и
сквозь мгновенно выровнявшуюся поверхность сверкающей жидкости проступили
очертания двух обнаженных человеческих тел.
- Боже мой, ведь там люди!- услышал он взволнованный женский голос.
Сейчас же фигуры в белых халатах хлынули к площадке из всех проходов.
- Осторожно! - снова раздался голос Тенищева.- Температура около
абсолютного нуля!
Ярослав вскочил на площадку. Юрий машинально бросился за ним. Их не
остановили. Уже вся площадка была забита такими же, как и они, людьми в
белых халатах. Через главный проход вносили какие-то приборы, установки.
Юрий очутился около срезанной наискось стенки контейнера. Все происходящее
воспринималось как сцена какого-то фантастического спектакля, вроде
последнего акта "Клопа" Маяковского, где действие совершается пятьсот лет
спустя после нашей эры. В центре контейнера, на подставках из того же
сверкающего металла, под колпаком из прозрачного вещества, повторяющего
контуры закрываемых им тел, лежали два существа - юноша и девушка, люди и
не люди, подобные людям и не похожие на них, как фигуры ангелов с фресок
Рублева или картин Боттичелли. Они были длиннее и тоньше обычных
человеческих тел. Кожа, матово белая, полупрозрачная, излучала странный
свет, словно освещаемая изнутри. Лица лежащих были невозмутимо спокойны. В
зале наступила тишина. Все стояли на своих местах в оцепенении, не спуская
глаз с прекрасных тел. Только высокий мужчина в белом халате, руководящий
работой врачей, негромко отдавал приказания своим подчиненным.
Прозрачный колпак лопнул и исчез, как пленка мыльного пузыря. Испарение
жидкости в контейнере кончилось. В зале стало заметно холоднее, хотя
мощные вентиляторы под куполом продолжали гудеть. Высокий мужчина
перегнулся над стенкой контейнера, всматриваясь в лица лежащих. Теперь
Юрий увидел сложный переплет трубок, шлангов, ремней все из того же
сверкающего вещества, связывающих находящиеся в контейнере тела с
какими-то сложными приборами, расположенными по сторонам их ложа.
- Может быть, профессор Ефремов скажет, что можно предпринять? - раздался
голос Тенишева.
Ефремов пожал плечами.
- Они витрифицированы,- сказал он, обращаясь к президиуму. Его голос, не
усиленный репродукторами, прозвучал глухо и невыразительно.- Их тела
сейчас тверды, как стекло.
- Удастся ли обеспечить девитрификацию?- с волнением спросил Тенишев.
Ефремов покачал головой.
- Попытаемся. Тела обескровлены. В их сосудах, по-видимому, солевой
раствор с глицерином.
Шланги уже были спущены в контейнер, и горячая вода хлынула на сверкающие
металлические приборы. Юрий продолжал стоять около контейнера, его била
нервная дрожь. Уровень воды быстро поднимался. Вот уже она полностью
закрыла лежащие в контейнере фигуры. Только лица - прекрасные человеческие
лица - выступали над водой. Профессор Ефремов и двое его помощников,
натянув резиновые комбинезоны, перескочили через стенку контейнера. Вода
доходила им до пояса. Они наклонились над лежащими, разбираясь в путанице
трубок и шлангов. Ефремов снова покачал головой.
- Очевидно, здесь есть какое-то автоматическое устройство для вливания
крови,- сказал он вполголоса своим ассистентам.- И другое для массажа
сердца, чтобы обеспечить кроветок в сосудах при вливании. Ну, до такой
техники нам далеко.
Юрий начал чувствовать утомление. Голова у него кружилась. Но он продолжал
смотреть, не отводя глаз. на прекрасные лица. Ефремов и его помощники
взмокли от пота, массируя грудь и плечи лежащих. Юрия постепенно оттеснили
к головной части контейнера, так что теперь лицо девушки находилось от
него не далее как в полутора метрах. Он видел на нем каждую деталь: тонкий
нос, крутой подбородок, темные дуги бровей и огромные глаза, закрытые
бледными веками с густой бахромой ресниц. Да, это было человеческое лицо,
поражающее даже в этом состоянии, когда жизнь в нем отсутствовала,
выражением глубокого, величавого спокойствия. Лицо девушки было чуть
повернуто в сторону, так что Юрий находился прямо против него.
Ефремов выпрямился, вытирая пот, струящийся по его лбу, рукавом халата.
- Какая температура покровов? - спросил он.
- Тридцать шесть,- ответил помощник.
- Ну, сейчас попробуем начать вливание,- сказал Ефремов.- Все готово?
- Все готово,- ответил помощник у аппаратов.
- Включайте!- скомандовал Ефремов.
Зажужжали моторы. В зале стояла глубокая тишина. Сколько минут длилось это
напряженное, страстное ожидание? Пять, десять, двадцать? Разве можно
считать время, когда оно остановилось?
Недвижно и безмятежно спокойно, словно у спящей, застыло лицо девушки.
И вот - никогда за всю свою жизнь Юрий не забудет этого мгновения - ему
показалось, что губы девушки дрогнули. Он впился в ее лицо взглядом. Да,
губы явственно дрогнули. Потом затрепетали ресницы. И глаза - невероятные,
огромные глаза с темными, бездонными отверстиями зрачков - раскрылись. На
какое-то неуловимое мгновение, может быть, долю секунды Юрий почувствовал
на себе взгляд этих глаз. Что отразилось в нем? Испуг, ужас, тревога? Нет.
Взгляд светился волнением неожиданной радости, торжеством осуществившейся
мечты, восторгом достигнутой цели. Или, может быть, это только показалось
Юрию? Ресницы упали, и снова неподвижность сковала прекрасное лицо.
Группа профессора Ефремова на протяжении четырех часов не прекращала
попыток оживить пришельцев из космоса. Но никаких признаков жизни ни у
одного из них вызвать не удалось.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
БЕЛАЯ КРОВЬ
Глава первая
Посланцы из космоса
Последние известия! Какой волнующий, непередаваемо глубокий смысл
приобрели эти слова к середине XX века, когда сознанием людей стала
овладевать мысль о ведущей роли науки в жизни общества!
Каждый день в определенные часы миллионы людей на Земле застывали в
неподвижности у репродукторов радио и экранов телевизоров в ожидании
сообщений о новых и новых победах науки, о новых и новых достижениях
человеческого разума.
Историческая дата 4 октября 1957 года ознаменовала первую победу в
освоении космоса: советские люди запустили первый искусственный спутник
Земли.
2 января 1959 года человечество услышало о первой советской космической
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг