народами должен быть направлен на дальнейшее развитие науки и техники, на
благо всего человечества, на подъем культуры и благосостояния людей во
всем мире.
Кроме этой информации, большое место занимали сообщения о подготовке к
взрывам на строительстве Великого колорадского канала. Производство взрыва
намечено на конец января. К этому времени все население, находящееся ближе
двухсот километров к линии будущего каньона, будет эвакуировано, хотя, по
заверению комиссии сената США, взрывные работы будут проведены без
каких-либо опасных последствий. Тем не менее, по сообщению агентства
Рейтер, группа американских ученых более ста человек обратилась к
президенту США с заявлением, в котором выражался протест против плана
сооружения Великого колорадского канала посредством подземных
атомноядерных взрывов. Ученые указывали, что в настоящее время только
невежды могут допускать возможность взрывов атомных зарядов без
рассеивания радиоактивных веществ. Испытания нового метода в таких
грандиозных масштабах представляют собой опасный для человечества
эксперимент.
* * *
...Встречать Новый год собрались в общежитии, в комнате девушек. В
коридорах общежития льдисто блестел паркет. В холлах всех этажей с десяти
часов, не прекращаясь ни на минуту, гремели пластинки. Раскрасневшиеся
девушки казались счастливыми и красивыми.
Из старших были только Штейн и его ассистентка Мария Федоровна Грибунина,
высокая женщина с большими печальными глазами на бледном лице.
Девушки хлопотали у стола. Мужчины стояли перед окном, молча всматриваясь
сквозь замерзшие стекла в огни Москвы.
Шел двенадцатый час. Собрались все, кроме Ярослава, который опаздывал.
Все были под впечатлением газетных известий. Первая межзвездная связь -
это настраивало на романтический лад. Нравилось и обращение газет к
народам мира с призывом стать достойными эпохи атомной техники и овладения
космическим пространством. И все-таки приподнятое настроение омрачалось
какой-то неясной тревогой, вызванной сообщениями из Соединенных Штатов.
- Ярослава все еще нет? - нарушила тишину Майя.- Ну, ничего не поделаешь,
семеро одного не ждут. Вносится предложение садиться за стол.
Загремели стулья. Задребезжали тарелки. Началась веселая суматоха
рассаживания. Время приближалось к двенадцати. И когда уже захлопали
пробки и все замолчали, следя за пеной, тающей в широких бокалах, в
комнату ворвался Ярослав.
- Друзья! - заявил он, схватив бокал.- Только что по радио и телевидению
прочитали новогоднее приветствие правительства... Нас поздравляют с новым
годом космической эры. На Луне будет строиться космодром!..
- Ура! - крикнула Тоня. Все дружно подхватили.
Стало шумно и весело. В открытую дверь врывалась музыка из коридора.
Начались танцы.
Юрий не стал танцевать. Он стоял в дверях, смотря на танцующих. Потом сел
на диван. Голова у нега приятно кружилась, но мысли оставались ясными и
отчетливыми.
Он откинулся на спинку дивана и закрыл глаза, Им владели впечатления от
газетной информации. Волновали тревожные известия из Америки. Воображение
отчетливо нарисовало площадку космодрома на лунной поверхности. Ему
представился земной шар, летящий вокруг Солнца в непроглядную темноту
межзвездного пространства, в потрясающую даль, где за сотни миллиардов
километров мерцает ослепительная Вега. Он видел пылающий след космического
посланца, уносящего в звездное небо вести с планеты Земля.
- Мечтаете, Юрий Николаевич? - вдруг услышал он голос Штейна.
- Да так, немного задумался,- смутился Юрий.
- Хорошо мечтать в ваши годы,- Штейн присел на диван рядом с Юрием.
- Я вспомнил падение космического снаряда,- сказал Юрий, продолжая еще
переживать свои мысли и жалея, что они нарушены.- И подумал, что,
собственно, Земля почти готова для того, чтобы ответить на этот сигнал.
- Возможно,- любезно согласился Штейн.- А я, признаться, думаю, что
технически Земля почти готова, а морально совершенно не подготовлена к
этому.
- Вы имеете в виду угрозу атомной войны?
- Да. Прежде чем мы подготовим к запуску в межзвездный полет космический
снаряд, мы просто уничтожим друг друга.
- Вы так думаете? - с усилием спросил Юрий.
- А зачем себя обманывать? Атомного оружия накоплено столько, что, если
все оно будет использовано, а, очевидно, это так и будет, все живое на
Земле будет уничтожено или останется влачить жалкое существование.
Юрий слушал Штейна с закипающим в глубине души раздражением. Ему было
досадно, что этими небрежными словами приглушена звучащая в его душе
музыка, обидно, что радость, возникшая в его воображении ослепительными
видениями космических связей, омрачена напоминанием о неприятных,
угнетающих душу вещах.
- Если это случится, те, кто останется, довершат за нас то, о чем мы
мечтаем,- тихо, сдерживая раздражение, сказал он.
Штейн самоуверенно рассмеялся.
- Ну, на это пусть надеются те, кто не знает, что такое атомное поражение.
И тут вдруг произошел разговор, в котором Юрий неожиданно для себя
объяснился со Штейном начистоту.
- Скажите, Герман Романович,- медленно начал он,- как можно заниматься
наукой, имея такое представление о ее заколах?
- Простите,- вежливо сказал Штейн,- что-то я вас не понимаю.
- Я о том, что вы сейчас сказали. Для вас, для Всеволода Александровича,
для всех сотрудников кафедры кажется совершенно очевидным, что вступление
в эру атомной техники и овладения космосом для человечества чуть ли не
равносильно самоубийству.
- Зачем же преувеличивать? - возразил Штейн, смотря на носки своих
блестящих полуботинок.- Задача нашей науки - выяснить действие ядерного
излучения на организм, и, как мы с вами знаем на основе наших
экспериментов, оно в самом деле губительно для организма. Лучевая болезнь,
лучевой рак, лучевая лейкемия, наследственные болезни, вызванные
проникающим излучением, разве это не факты? Данные нашей науки учат
соблюдать осторожность с атомной техникой и космическими факторами, только
и всего.
- А если атомная война?
Штейн пожал плечами.
- Как я уже имел удовольствие...- Он поправился, заметив неудачное
выражение.- Как я уже говорил, если атомная война, значит, конец.
- Ну, вот об этом я и говорю. Если атомная война, значит, конец. Таков
вывод, который вытекает из вашей науки.
- Ну, почему из нашей науки? Из данных мировой науки.
- Неважно. Пусть будет из данных мировой науки. Важен вывод. Погиб от
атомных взрывов или остался в живых, все равно спасения нет, смерть,
вырождение, гибель.
- Но кто же виноват, что таков закон? Слепой, неумолимый закон природы,
которым она пользуется, чтобы наказывать своих неразумных детей.
- Если таков закон,- сказал Юрий,- значит, я прав, нельзя жить на свете. И
я не понимаю, как можно заниматься наукой, если таков ее закон.
- Зачем же ученому принимать так близко к сердцу все, что он знает как
ученый? - снисходительно сказал Штейн.- Ведь врач тоже знает, что многие
болезни неизлечимы, тем не менее пользуется всеми радостями жизни. Ученый
также располагает этой возможностью, несмотря на знание жестоких законов
природы.
Юрий покачал головой.
- Нет, так жить нельзя. И вы сами, Герман Романович, знаете, что нельзя
жить, если такой закон. И живете потому, что в глубине души уверены, что
это никакой не закон, или, вернее, не закон природы, а закон, выдуманный
учеными, которые занимаются вашей наукой.
- Не понимаю,- пожал плечами Штейн,- что вы вкладываете в понятие закон
природы, закон науки. Разве это не одно и то же?
- Конечно, не одно и то же. Закон природы - это объективная реальность.-
Юрий густо покраснел, чувствуя, что попал в нелепое положение ученика,
поучающего своего учителя.- А законы науки - только их отражение, точность
которого зависит от уровня исследования.
- И вы считаете законы наследственности, установленные современной наукой,
несоответствующими законам природы?
- Мне кажется, что к законам науки нужно относиться с величайшим
подозрением. Вы подумайте только, Герман Романович, какой вывод следует из
этих законов. Человечество вступает в эру атомной техники и завоевания
космического пространства. Что говорит человечеству наша наука, призванная
изучать действие атомной энергии и космических факторов на организм? Она
говорит: остерегайтесь этих факторов. Они губительно действуют на организм
и вызывают в его потомстве наследственные болезни. Что же в таком случае
несет людям вступление в эру атомной техники и овладения космическим
пространством?
- Ну, не стоит так преувеличивать,- Штейн успокаивающе положил руку на
плечо Юрия.- Уверяю вас, у человечества хватит времени, чтобы успеть
насладиться чудесами атомной техники и космических путешествий до того,
как его наследственность отяготится таким количеством летальных генов, что
это начнет грозить вырождением.
- Да ведь речь идет не о том, с какой скоростью будет действовать закон
наследственности, а о том, есть ли в природе такой закон, которым
пользуется наша наука.
- По крайней мере у огромного большинства современных ученых реальность
этого закона не вызывает сомнений. Да вы что, Юрий Николаевич,- Штейн
вдруг внимательно посмотрел ему в лицо,- всерьез сомневаетесь в том, что
существует генетическая информация? В том, что ДНК контролирует
наследственность? В том, что лучевое поражение действует на
наследственность через ДНК?
- Герман Романович, я студент пятого курса, не имеющий ни ваших знаний, ни
вашего опыта. Разве я могу с вами спорить и, тем более, вас переубедить!
Да, конечно, вся современная наука стоит на том, что с ДНК связана
наследственность, и что с помощью ДНК можно ее изменять, и что,
воздействуя на ДНК проникающим излучением, можно получать наследственные
изменения в потомстве. Но только я думаю, что, если бы в результате
применения атомной техники и овладения космосом жизнь шла бы к вырождению,
она не смогла бы создать космический корабль, который преодолел
межзвездное пространство и достиг Земли.
- Ну, этот аргумент уже выходит за пределы нашего спора,- улыбнулся
Штейн.- И кстати, нас приглашают снова к столу.
- Друзья, предлагается горячий пунш производства Ярослава Костромина! -
закричала Тоня.
Ярослав внес в комнату дымящуюся кастрюлю, издающую пряный, терпкий запах
корицы, гвоздики и горячего красного вина.
- Подставляйте бокалы! - торжественно провозгласил он, устанавливая
кастрюлю на столе и вооружаясь половником. Вокруг стола началась веселая
суматоха.
Глава седьмая
Спор продолжается
На двадцать пятое января был назначен доклад профессора Панфилова:
"Вопросы происхождения организмов в свете данных парамагнитной микроскопии
и их значение для современной биологии".
В университете еще шла экзаменационная сессия, и ученый совет не
собирался. Доклад состоялся в Обществе испытателей природы.
Уже много лет после перевода университета в новое здание на Ленинские горы
старейшее русское ученое общество - испытателей природы - проводило
заседания своих секций в старом здании Зоологического музея на улице
Герцена. Юрий любил это здание. В огромном сводчатом вестибюле в жаркие
летние дни всегда стояла сонная прохладная тишина, только временами
нарушаемая звонкими голосами школьников, приходящих на экскурсии. Яркие
лампы в вестибюле освещали фрески на стенах, написанные знаменитым
художником-анималистом. На фресках огромные слоны бродили в джунглях и
мохнатые мамонты стояли среди тощих кустарников в болотах замерзающей
тундры.
В вестибюле становилось людно. Хлопала огромная дверь, впуская все новых и
новых посетителей. Юрий поднялся на второй этаж в большую зоологическую
аудиторию.
Аудитория была полна, и Юрий сел и последнем ряду, потеснив сидящих с краю
Ярослава и Тоню. Недалеко от них расположились студенты кафедры
морфобиохимии, а внизу, в первом ряду, положив ногу на ногу, сидел Штейн.
Юрию был виден его красивый, четко очерченный профиль. В противоположной
стороне зала у прохода виднелись смуглое лицо и темные с проседью волосы
Постникова.
Юрий был взволнован. В утренних газетах появилось сообщение о подземных
атомных взрывах в Америке. Все контрольные станции миря отметили ряд
следующих друг за другом сильных взрывных колебаний. Эпицентр взрывов был
определен с точностью до одной минуты на высокогорном плато Колорадо.
Юрий думал о Зое, Андрее и всех остальных на той стороне планеты. Сейчас
там утро. Они просыпаются, подавленные случившимся, читают подробные
описания взрывов и думают о том, что будет дальше...
Аудитория была переполнена. Стояли в дверях и на площадке у входа. Сильно
шумели. Но когда зазвенел председательский колокольчик и Панфилов появился
на кафедре, сразу стало тихо.
Ораторскими способностями Панфилов не отличался. У него был негромкий
голос. Фразы он строил просто, не боялся повторять то, что казалось ему
особенно важным. К жестикуляции прибегал редко. Сила речи Панфилова и его
воздействия на слушателей заключалась в той глубокой убежденности, с
которой он говорил.
Вступительную часть, посвященную описанию метода парамагнитной
микроскопии, Юрий слушал рассеянно, почти не вникая в ее содержание.
Принцип парамагнитной микроскопии был ему ясен. Движение электронов в
орбитах электронных оболочек атомов и молекул, обусловливающее
парамагнетизм молекул. Поглощение энергии внешних магнитных полей -
явление парамагнитного резонанса. Электромагнитный импульс и его
трансформация в световой импульс на флуоресцирующем экране. Это уже было
менее понятно, но в общем основывалось на хорошо известном принципе
трансформации электрической энергии в световую, применяемом в телевидении.
Панфилов коснулся трансформации импульсов очень бегло, не входя в детали.
- Заслуга конструирования рабочего прибора,, первого парамагнитного
микроскопа целиком принадлежит моему другу Владимиру Николаевичу Тенишеву
и инженеру Назарову,- сказал Панфилов.
Раздались аплодисменты.
- Теперь разрешите перейти к результатам наших исследований. Наш объект -
живая клетка в специальной тканевой культуре, обеспечивающей минимальную
толщину изучаемого объекта. Изображения на экране парамагнитного
микроскопа засняты с некоторым замедлением на кинопленку. При проекции все
процессы представляются ускоренными примерно в десять раз. Разрешите
начать с демонстрации.
Свет погас, и сейчас же на экране, позади стола президиума, появилось
изображение.
- Это структура клетки, как она выглядит в электронном микроскопе. Клетка
убита фиксацией в осмиевой кислоте, заключена в плексиглас, из нее
изготовлены срезы толщиной двести ангстрем, с одного из которых
изготовлена эта электронограмма. Вы видите ультрамикроструктуру клетки при
увеличении в тридцать тысяч раз. Ядро,- указка Панфилова обвела круг,
очерченный двойным контуром в центре клетки,- в нем ядрышко с характерным
зернистым строением. В настоящее время все склоняются к тому, чтобы
считать эти зернышки центрами белкового синтеза. Их называют, как
известно, рибосомами. Такие же центры белкового синтеза, рибосомы, мы
видим в цитоплазме, так сказать, в теле клетки. Все остальное - это
оболочки, поверхности, на которых распластываются молекулы веществ,
входящих в состав цитоплазмы и ядра. На этих поверхностях осуществляются
химические реакции, из которых складывается обмен веществ. Оболочка ядра.
Оболочка клетки. Оболочки органов дыхания клетки - митохондрий. Оболочки
органов выделения клетки - сетчатого аппарата. Оболочки цитоплазматической
сети.- Указка закончила движение по экрану и опустилась. Вспыхнул свет.
- Если смотреть на клетку глазами современного исследователя, убедившегося
в сложности ее строения,- обратился к аудитории Панфилов,- то невольно
возникает вопрос, каким образом возникла эта сложная система, которая
стала основой строения и развития всех многоклеточных организмов, включая
человека? Свои соображения по этому вопросу я неоднократно высказывал в
своих статьях и в недавно вышедшей книге "Происхождение организмов". Нет
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг