нами теорий, истинность или ложность этих теорий проверит только практика,
которая будет на них опираться. И мы не должны забывать, что та практика,
которая будет проверять наши теории, это сама жизнь, жизнь в условиях
непрерывного повышения фона ионизирующей радиации на Земле...
Он остановился, очевидно стараясь подобрать наиболее точное выражение для
своей мысли.
- ...Как в результате неосторожного технического использования атомной
энергии, так и по другим, всем известным причинам...
Он уже овладел собой и говорил тоном глубокой убежденности.
- ...Что мне понравилось и что не понравилось в докладе? Эти эксперименты
произвели огромное впечатление на аудиторию... И на меня также, хотя, как
всем известно, в рассматриваемом вопросе Всеволод Александрович и я
занимаем диаметрально противоположные позиции. Понравилась мне и та
страстность, с которой Всеволод Александрович защищал свои выводы. Но мне
абсолютно не понравилась та нетерпимость к другим точкам зрения и к другим
возможным объяснениям открытых им фактов, которая была проявлена им при
этой защите. Вы, Всеволод Александрович, стоите на том, что развиваемая и
защищаемая вами точка зрения - это единственно верная и научная точка
зрения...
- Но это право и обязанность каждого ученого,- сказал, улыбаясь, Брандт,-
защищать ту точку зрения, которую он считает верной.
- Согласен с вами,- ответил Панфилов.- Но право и обязанность ученого -
быть готовым изменить свою точку зрения, если она будет противоречить
практике жизни. В наши дни такой практикой является только одно - реакция
живых существ на изменяющиеся в настоящее время условия их жизни, и в
первую очередь на появление в среде их обитания в биосфере Земли нового,
неизвестного ранее фактора - усиления ионизирующей радиации, связанного с
переходом к новой, атомноядерной энергетике. Из ваших схем вытекает, что
вызываемая радиацией поломка машины, которая обеспечивает в клетке синтез
белка, влечет за собой неисправимые последствия...
А разве это не так? - прервал его Брандт.- Разве последствия взрывов в
Хиросиме и Нагасаки не подтверждают нашу точку зрения по этому вопросу?
- Да, эти последствия убедили нас в том, какую грозную опасность
представляет атомная энергия при преступном ее использовании в агрессивных
целях,- ответил Панфилов.- Но из них не вытекает, что живые существа
абсолютно беззащитны против действия ионизирующей радиации, как
утверждаете вы на основании ваших опытов.
- Я не утверждаю этого,- сказал Брандт.
- Именно это вы утверждаете, когда говорите, что ионизирующая радиация
необратимо повреждает программирующее устройство, без которого организм не
может нормально жить и развиваться. Разве не так?
Брандт пожал плечами.
- Ну, это вопрос сложный,- сказал он тоном, выражающим нежелание
продолжать дискуссию.
- А практика показывает, - продолжал Панфилов,- что из сотен тысяч людей,
подвергшихся лучевой травме в Хиросиме и Нагасаки, тысячи погибли от
лучевой болезни, сотни заболели лейкемией и раком, но какая-то часть
осталась практически здоровой. И во всех наших опытах с действием радиации
какая-то часть облученных животных всегда выживает, и из выживших только
часть подвергается опухолевому превращению тканей. Надо же принимать во
внимание эти факты, Всеволод Александрович, если даже считать, что ваши
эксперименты имеют только одно возможное объяснение.
- Ничего не могу поделать,- улыбнулся Брандт.- Других объяснений не
приходит мне в голову.
- И не может прийти, потому что вы считаете вашу точку зрения единственно
правильной и научной,- мягко возразил Панфилов.- Вы уверены, что суть
лучевого поражения заключается в поломке молекул ДНК. Но судите об этом по
тому, что в пораженной клетке обнаруживается повреждение хромосом. Между
тем вы прекрасно знаете, что хромосомы содержат не только ДНК, но и белок
и РНК. Что же помешает мне объяснить результаты ваших экспериментов со
своей точки зрения, а именно, что суть лучевой травмы заключается прежде
всего в повреждении белка, в том числе и белка хромосом? Белок поврежден и
потерял контроль над механизмами синтеза - РНК и ДНК - вот вам другое
объяснение, возможность которого вы отрицаете.
Юрий слушал Панфилова с жадностью, не пропуская ни одного слова. Он
перевел взгляд на Брандта. Лицо Всеволода Александровича покрылось
красными пятнами.
- Буду отрицать, пока не увижу экспериментального обоснования этого
объяснения,- сказал он, уже не скрывая раздражения.
- Но ведь вы тоже не располагаете прямыми экспериментальными
доказательствами ваших гипотез,- возразил Панфилов.- Невзирая на все
двенадцать Нобелевских премий, все эти схемы скручивания и раскручивания
спиралей в живой клетке, связанные с синтезом белка, опираются только на
косвенные доказательства. Никто не мог нам убедительно показать эти
спирали, хотя электронная микроскопия и предоставляет такие возможности.
- Это только вопрос техники,- опять не выдержал Брандт.
- Не только техники. Но и научной логики. Академик Ершов высказал
совершенно резонное недоумение по поводу спиральной структуры молекул
живой материи. Конечно, в условиях большой подвижности гигантских молекул
в живой клетке их спиральное строение весьма затруднило бы ход всех
химических реакций. Представьте себе, что вы держите в руках не сотню
спиралей, а две спирали, ну, хотя бы от электрической плитки, и должны
беспрерывно их скручивать одну вокруг другой, раскручивать и снова
скручивать. Да вы безнадежно запутаетесь в них с первого же раза. Не
думаю, чтобы законы механики были абсолютно неприменимы и к частицам живой
материи. Где движение, там наряду с другими силами обязательно действуют и
механические. Вот почему следует проявлять терпимость и к другим
представлениям о строении живого-вещества. Моя точка зрения вам известна.
И новые интересные факты, приведенные в вашем докладе, отнюдь не
разубеждают меня в том, что главным элементом строения любой части клетки
являются не спирали, а скорее зернышки типа рибосом.
- Но ведь вашу точку зрения вы защищаете тоже косвенными
доказательствами,- сказал Брандт.
- Вам известно, что мы работаем в этом исправлении,- продолжал Панфилов,-
с новыми методами исследования. И результаты представим на обсуждение
совета в ближайшее время.
- Желаю удачи,- сухо сказал Брандт.
- Не в этом дело, Всеволод Александрович,- с огорчением ответил на его
реплику Панфилов.- Мне хотелось бы, чтобы из моего выступления вам стало
ясно, почему меня так огорчает ваша нетерпимость к точкам зрения, не
совпадающим с вашей. Поймите, жизнь требует от нас решения самой
грандиозной проблемы, когда-либо вставшей перед нашей наукой-
приспособления к неожиданно возникшему вредоносному условию среды -
ионизирующей радиации. Вы экспериментально обосновываете невозможность
решения этой проблемы. Так по крайней мере не отказывайте другим ученым в
праве работать в этом направлении.
Панфилов замолчал. Брандт сидел насупясь, не поднимая глаз.
- Извините,- добавил Панфилов,- если я огорчил вас своим выступлением. Но
я был предельно откровенен.
Он сошел с трибуны и направился к своему месту. Декан объявил перерыв.
Глава четвертая
Зоя напоминает о себе
Вернувшись вечером домой, Юрий нашел на столе письмо: и сейчас же по
непривычно удлиненной форме конверта из плотной белой бумаги, с зеленой и
оранжевой марками, по тонкому, уверенному почерку догадался, что оно от
Зои.
Он взял письмо в руки, чувствуя, как от радостного волнения сжалось
сердце, и не торопясь, жалея каждую минуту этого чудесного чувства, вскрыл
конверт.
Весь сентябрь, который прошел у Зои в подготовке к отъезду, они
встречались редко. Провожала ее и Андрея вместе со студентами кафедры
космической биологии целая толпа родных и знакомых. Из Ярославля приехала
ее мать. Но за день до отъезда Зоя зашла в комнату дипломников проститься,
и Юрий проводил ее до троллейбуса.
Ему не удалось сказать ничего. Они шли по дорожке вдоль центральной аллеи.
Был холодный, сырой, пасмурный день. С желтеющих лип летели мокрые листья.
Зоино лицо зарумянилось от ветра и казалось тревожно взволнованным. Но
Юрий молчал, хотя и понимал, что это последняя возможность побыть с Зоей
наедине. Он выдавливал из себя незначительные фразы, даже пытался острить.
Зоя молчала. И только, протянув ему руку, когда подходил троллейбус, она
улыбнулась и сказала:
- Я буду тебя помнить. Обязательно напиши. Я тебе сразу отвечу.
И вот теперь ее письмо лежит перед ним.
"Здравствуй, Юра,- писала она.- Спасибо за письма. Мы живем дружно, но
очень скучаем по дому, и каждое письмо для нас большая радость. Вот уже
два месяца мы в Америке. Впечатление огромное, и чем сильнее оно, тем
теплее воспоминание о Родине и ярче постоянная мысль о том, что здесь мы
только гости, а на той стороне планеты наш дом, наши родные, наши близкие,
которые ждут нас и любят.
Мы в Калифорнии. Начало декабря. В Москве, на Ленинских горах, снег, лыжи,
трамплин, катки, мороз. А здесь - вечное лето. Тепло, как тогда в Сочи
(какое чудесное было время!). Город-великан на берегу Великого океана. Все
в Сан-Франциско заставляет вспоминать Джека Лондона), Драйзера, Синклера.
Окленд - новая часть города, раскинувшаяся на восточном берегу бухты
Сан-Франциско. Через бухту - гигантский висячий мост, похожий на наш
Крымский мост у Парка культуры и отдыха, только гораздо больше. Дальше от
Окленда с севера - пригород Беркли, где находится Калифорнийский
университет.
Красивые здания, много зелени. Общежития для студентов не хуже, чем в
Московском университете. Основная масса студентов - физики. Медицинский
факультет крошечный. Но работы в области радиобиологии и радиомедицины
поставлены здесь образцово. Огромные виварии, источники всевозможных
излучений для воздействия на животных. Не покидает постоянное ощущение,
что здесь изучают могучую силу, которая с одной стороны - новый источник
энергии, облегчающий труд человека, с другой стороны - потенциальное
фантастическое оружие, угрожающее существованию самого человека на Земле.
К нам относятся хорошо. Студенты приветливы, всегда хорошо настроены,
веселы, энергичны. Очевидно, среди них есть разные люди. Но разобраться
трудно. Газет масса, огромные, по десять-двенадцать страниц, точно
небрежно оформленные журналы. Студенты читают их с конца - с отдела
спортивных новостей, голливудских сплетен с портретами кинозвезд,
уголовной хроники и редко доходят до середины, где помещаются политические
известия. А читать стоит. Все эти дни с первых полос не прекращается
обсуждение известия о Пицундском космическом корабле. Среди них - самые
фантастические, вплоть до того, что в нем обнаружены пассажиры. Но еще
большую сенсацию вызвало сообщение о возвращении советского космического
корабля после облета вокруг Луны. Когда мы приехали, это сообщение было
еще в центре внимания. Много пишут о подготовке к запуску новых
американских космических кораблей. Готовится будто бы запуск ракеты на
Марс. Еще больше сообщений о подготовке новых испытаний атомного оружия. В
общем тревожно. Но все же я не жалею, что поехала. Нужно с полной
отчетливостью представлять себе масштабы человеческой деятельности в эпоху
атомной энергии как в созидательном, так и в разрушительном плане, чтобы
понять значение той специальности, которую мы для себя выбрали, и
перспективы ее развития.
Все ребята здоровы и много работают. Андрей Цветков занимается с завидным
усердием. Никаких прогулок и экскурсий. Либо лаборатория, либо библиотека.
Не думаю, чтобы это было полезно. Он стал нервным и раздражительным.
Впрочем, узнав, что пишу тебе, он просил меня передать, чтобы ждали письма
от него.
Кончаю письмо. Мне очень жаль, что я не смогла написать всего, что хотела.
Крепко жму твою руку. Сердечный привет товарищам по кафедре - Майе,
Ярославу и всем остальным".
Глава пятая
Павел Александрович Панфилов
Юрию не работалось. Тема его дипломной работы теперь казалась ему
банальной, неинтересной. Каждые две недели он добросовестно счищал
роговичный покров с глаз крыс, подвергшихся поражению космическими лучами,
и наблюдал за ходом регенерации. Да, восстановительные силы животных были
подавлены. Зарастание повреждения шло очень медленно. Клетки делились
редко и неравномерно. В картине распределения ДНК при делениях клеток
обнаруживались ненормальности. Словом, все шло так, как требовала теория
генетической информации. Космические лучи повредили ее главный субстрат -
нуклеиновые кислоты. Отсюда подавление синтеза белка, роста и размножения
клеток. Казалось, все укладывалось в схему Брандта.
Да, из полученного результата вытекало, что против космического поражения
организм бессилен. Так же как против любого другого вида ионизирующего
излучения. И науке ничего не остается, кроме того, чтобы регистрировать
неотвратимость последствий лучевой травмы и признавать свою беспомощность
в борьбе с ними.
Из книги Панфилова и его выступлений Юрий вынес твердую уверенность в том,
что на кафедре морфобиохимии вся космическая проблема разрабатывается на
совершенно иной основе.
На чем покоится глубокая убежденность Панфилова и его сотрудников в своей
правоте? Конечно, прежде всего на результатах экспериментов с действием
космических лучей на витрифицированный белок. Это нетрудно было понять из
книги "Происхождение организмов", которую Юрий продолжал изучать. Но после
заседания, на котором он впервые увидел открытое столкновение двух научных
концепций, ему стало понятно, что уверенность Панфилова в своей правоте
вытекает также и из более глубокого знания субстрата жизни - белка и его
тончайшей организации, обеспечивающей жизненные процессы. Вот почему
Панфилов так относился к концепции Брандта. Он изучал химию жизни как
биолог, Брандт - как химик.
О предстоящем докладе Панфилова говорили на всех кафедрах биофака. На
другой день после заседания совета Ярослав привел на кафедру космической
биологии Виолу и учинил ей настоящий допрос. День клонился к вечеру.
Преподаватели разошлись; в комнате, кроме Ярослава и Юрия, задержались
Майя и Тоня - словом, вся компания, сдружившаяся за время каникул.
- Что за новый метод, о котором говорил Павел Александрович? - спросил
Ярослав, усаживая девушку на табурет посреди комнаты. Виола смущенно
улыбнулась.
- Парамагнитная микроскопия,- коротко объяснила она.
- Парамагнитная? - недоумевающе переспросил Ярослав.- Что же это такое?
- Прижизненная микроскопия,- ответила Виола.- При увеличении до миллиона
раз.
- До миллиона? - удивились девушки.- Это что же - электронная микроскопия?
- Нет, здесь другое,- пыталась объяснить Виола.- Изображение получается на
экране... Как в телевизоре. А получается оно с молекул живой клетки.
- Каким образом? - спросил Юрий.
- Мне трудно объяснить,- смутилась еще больше Виола.- Конструкция очень
сложная. Я знаю только, что используется парамагнитный резонанс.
- И что же изучают у вас с этим микроскопом?
- Реакции клетки... на разные воздействия... Я очень мало знаю об этом,-
ответила Виола.
- Постой, постой,- вмешался Ярослав.- А на какие воздействия?
- Температурные...- растерянно ответила Виола,- и другие.
- Радиационные? - Да.
- Теперь все ясно,- торжествующе сказал Ярослав.
- Очень! - насмешливо отозвалась Тоня.
Ясно было одно, что профессор Панфилов располагает новыми данными,
относящимися к реакции клетки на лучевое поражение. Эти данные получены с
помощью разработанного на кафедре метода парамагнитной микроскопии. Юрий
решил пойти к Панфилову и поговорить с ним о всех волнующих вопросах. Но
ему не хотелось являться на кафедру морфобиохимии не подготовленным к
тому, что он мог там услышать. Обложившись книгами и справочниками по
возбужденным электронным состояниям, Юрий с сокрушением убедился, что он
почти не подготовлен к усвоению этого материала. Он листал страницы с
малопонятными терминами и формулами, пытаясь получить хотя бы самое общее
представление о парамагнитных явлениях, и видел, что за один день овладеть
всем материалом невозможно. Поэтому он старался рассмотреть этот материал
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг