А.Студитский
РАЗУМ ВСЕЛЕННОЙ
роман
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПИЦУНДСКИЙ МЕТЕОРИТ
Глава первая
Гипотеза профессора Панфилова
- Вот это здорово!- Ярослав хлопнул ладонью по развернутой книге.
- Что такое? - машинально спросил Юрий, очнувшись от сладкой дремоты.
Ярослав не ответил и опять уткнулся в книгу. Блаженный покой снова сковал
тело Юрия, разогретое горячим черноморским солнцем. Шли последние дни
каникул - чудесные, незабываемые дни, до краев полные ощущением молодости
и здоровья, словно разлитых в воздухе, сверкающем над раскаленной галькой
пляжа. Шестеро друзей лежали на гребне вала из гальки, намытой прибоем у
самой кромки моря, подставив плечи и спины сияющему августовскому солнцу.
Ярослав, как всегда, располагался с краю - самый подвижной и непоседливый
из всей их компании. Справа от Юрия - Андрей. За ним, несколько поодаль,
девушки - Майя, Тоня, Виола.
- Да ты только послушай! - снова встрепенулся Ярослав, толкая Юрия и
бросая негодующие взгляды на неподвижные тела товарищей.- Будет вам спать,
друзья!
- Ну, мы слушаем,- сказала успокоительным тоном Майя, приподнимаясь на
локте.- Что случилось?
Ярослав поудобнее сел на теплую гальку, положив книгу на худые загорелые
колени. Ему не терпелось поделиться впечатлениями от прочитанного, но в то
же время сделать это так, чтобы произвести наибольший эффект.
- Знаете ли вы, мои дорогие друзья...- он выждал многозначительную паузу,-
что такое космозоиды?
- Космозоиды? - недоумевающе переспросила Майя, широко открыв
светло-голубые глаза.- Ну, по-видимому, обитатели космоса... А какие же в
космосе обитатели? Это космонавты, что ли?
- Эх ты, космонавты! - насмешливо передразнил ее Ярослав.- Читать надо,
друзья, следить за развитием науки.
Андрей перегнулся через плечо Юрия, приподнял обложку книги, лежащей на
коленях Ярослава, прочитал название и снова улегся на свое место.
- Читали,- сказал он равнодушно.- Ну, и что ты всполошился?
- Как что? - возмутился Ярослав.- Неужели на тебя это не произвело
никакого впечатления?
- Нет, почему же? Только еще большее впечатление произвела критика на эту
книгу.
- Ну ладно, критика, критика,- поморщился Ярослав.- А что такое критика в
науке? Чаще всего это вода, с помощью которой старое пытается погасить
искру нового.
- Очень образно! - отозвался Андрей.- Скажи лучше - ветер. Слабую искру
погасит, а сильную только раздует в пламя.
- Ну, перестаньте, мальчики,- попросила Майя.- Прочти, о чем там, Слава.
Ярослав кашлянул, покосился на лежащего ничком Андрея и прочитал:
- "Пыль жизни - несметные скопления космозоидов, выброшенные великими
силами электромагнитных полей с обитаемых планет в мировое пространство,
за неисчислимые сроки развития бесконечной вселенной стали неотъемлемым
компонентом межзвездной среды, составной частью звездной пыли. И - кто
знает? - может быть, это удивительное свойство жизни - существовать в виде
комочков витрифицированного белка бесконечно долго в мировом пространстве
- является залогом единства жизни во вселенной".
- А дальше? - спросила в недоумении Майя.
- Больше ничего. Так заканчивается книга,- ответил Ярослав, довольный
произведенным впечатлением.
- Ничего не понимаю,- растерянно сказала Майя.
- Постой, постой,- вмешался Юрий, вдруг сообразив, о чем идет речь.- Так
это же... Аррениус?
- Да, да, именно Аррениус,- насмешливо подтвердил Ярослав.- Тот самый
Аррениус, который умер в 1927 году. А теперь вновь воскрес и издает новую
книгу на эту тему... На русском языке...
- Так ведь это же его идея - о переносе жизни в виде спор бактерий с
планеты на планету...
- Ну, что значит идея? - с досадой отмахнулся Ярослав.- Одно дело идея, да
еще антинаучная, реакционная, отвергающая возможность новообразования
жизни, утверждающая вечность жизни. А другое дело - экспериментально
обоснованный научный факт.
- Кем же это он экспериментально обоснован?- недоверчиво пожал плечами
Юрий.
- Головой, какую дай бог всякому,- с уважением сказал Ярослав.- Нашим
профессором Павлом Александровичем Панфиловым.
- Панфиловым?- удивился Юрий. - Павлом Александровичем? - Он невольно
посмотрел на Виолу - она работала на кафедре Панфилова лаборанткой. Подняв
голову, девушка внимательно слушала их разговор.
- Да, да, да. Нашим уважаемым и дорогим Павлом Александровичем. Он целый
год читал тебе "Основы морфобиохимии", из которых ты, очевидно, ничего не
понял, если тебя удивило то, что ты услышал. Чудак, это же его главная
идея. А ты - Аррениус!
- Ну, довольно, довольно язвить,- опять вмешалась Майя.- Ты расскажи, что
тебя так поразило в этой книге.
- Он доказал, что на высотах от пятисот до тысячи пятисот километров над
Землей имеется белок.
- Ну и что же?
- Да ты понимаешь, о чем спрашиваешь? - возмутился Ярослав.- Белок. Основа
жизни. Более того, сложный белок - нуклеопротеид, из которого построено
все живое, и этот белок обнаруживается на высоте до тысячи пятисот
километров, практически в космическом пространстве.
- А-а, теперь я вспоминаю,- разочарованно протянул Юрий.- Да, да, мы были
тогда на втором курсе. Была какая-то дискуссия. И все признали, что
Панфилов впал в ошибку. Это ведь методика ловушек?
- Да, ловушек. Здесь у него все подробно описано,- ответил Ярослав,
перелистывая книгу.- Он добился, чтобы наши космические корабли снабжались
такими ловушками - в виде широких воронок, смазанных изнутри вазелиновым
маслом. На заданной высоте автоматическое устройство открывает ловушку, и
на ее стенках оседает космическая пыль. Перед снижением корабля ловушка
герметически закрывается.
- А потом? - спросила Майя.
- Потом, уже после приземления корабля, содержимое ловушек смывается и
подвергается биохимическому анализу.
- И что же?
- Павел Александрович нашел в нем белок.
- А в чем же здесь ошибка?
- Никакой ошибки нет,- уже с некоторым раздражением ответил Ярослав.- Он
подробно разбирает все сделанные ему возражения! Одно противоречивее
другого! То опыт нечист - следы белка будто бы могли попасть в ловушку еще
на Земле, то белок в ловушку попал на малых высотах, где его наличие не
подвергается сомнению, то белок этот - продукт разложения, лишенный
жизненных свойств. Нашлись и такие, что признали факт захвата белка на
больших высотах, но отрицают возможность его заноса из мирового
пространства. Как будто одно не вытекает из другого. Если уж белок с Земли
выносится в мировое пространство, то что мешает попасть ему на Землю из
мирового пространства? Да дело совсем не в этом. После той дискуссии
прошло три года, и за это время Павел Александрович собрал новый огромный
материал. Его критикуют как раз за идею Аррениуса.
- Вот видишь,- не удержался Юрий,- я же тебе говорил, что это идея
Аррениуса.
- Ну и что же? Разве в идее дело? Дело в том, как и с какой целью эту идею
использовать,- рассердился Ярослав.- Разве идея Пастера о невозможности
самозарождения жизни в гниющих средах неверна? А ведь использовали же ее
для защиты учения о сотворении жизни! Словом, друзья, как хотите,- Ярослав
встал и сбросил свою широкополую войлочную шляпу,- а Павел Александрович
гений!
- И ты тоже так думаешь? - обратился к Виоле Юрий. На ее смуглом лице
выступил румянец. Но она сказала твердо, словно утверждая бесспорную
истину:
- Да, он большой человек... А гений он или не гений,- она покраснела еще
больше, смущаясь от взглядов товарищей,- покажет будущее.
Юрий взял из рук Ярослава книгу, раскрыл, перелистал первые страницы.
- "Часть первая, экспериментальная. Глава первая. Верифицированный
белок",- прочитал он вслух. Перелистал еще несколько страниц,
заинтересовываясь отдельными фразами.- Глава пятая, шестая, восьмая. Конец
экспериментальной части. Заключение. Прочитать? - спросил Юрий.
- Читай, если не очень скучно,- снисходительно разрешил Андрей.
- "Из представленных экспериментальных данных вытекает,- начал Юрий,- что
состояние остекловывания, или витрификации, приобретаемое белком под
влиянием сверхнизких температур, близких к абсолютному нулю, сообщает
белку и любым телам, состоящим из белка, а следовательно, всем живым
телам, устойчивость против всех внешних воздействий, если они не нарушают
состояния витрификации, в частности, устойчивость против проникающего
излучения. Отсюда ясно, что для живых тел, попавших в верифицированном
состоянии в мировое пространство, космическое излучение не угрожает
последующему оживлению после выхода из этого состояния".
- Любопытно,- лениво протянул Андрей,- так и сказано: "белку и любым
телам, состоящим из белка"? Значит, и высшим организмам?
- По-видимому, так... хотя...- Юрий быстро перелистал страницы.-
Инфузории... Опыты с планариями... Лягушки... Ящерицы... Крокодил...
- Крокодил? - удивилась Майя.- Неужели и крокодила можно...- она
остановилась перед трудным словом,- витрифицировать?
- Значит, можно,- небрежно сказал Юрий.- Крокодил размерами около полутора
метров находился в нитрифицированном состоянии четыре месяца. После
девитрификации жил в лаборатории больше полугода, потом передан в зоопарк,
где живет до настоящего времени...
- А теплокровные? - спросил Андрей, приподнимаясь на локте.- Что-то о
крокодилах я не припомню... Это, кажется, новые эксперименты.
- Сейчас, сейчас,- ответил Юрий.- Вот, нашел. "Нитрификация клеток кролика
в культуре вне организма... Нитрификация эндокринных желез..." Видишь,
щитовидная железа и гипофиз прекрасно переносят длительную нитрификацию и
возобновляют свои функции при пересадке их животным... Теперь опыты на
мышах...
- К сожалению, ничего не вышло,- с сокрушением сказала Виола.- То есть они
переносят витрификацию и размораживание легко,- пояснила она,- но быстро
гибнут. И функции не полностью восстанавливаются... Но Павел Александрович
считает, что это дело техники. У нас еще нет удовлетворительной аппаратуры
для быстрого отогревания животных. Сердце и мозг при размораживании
получают повреждения.
- Интересно! - лениво протянул Андрей.- И эти работы у вас продолжаются?
- Насколько я знаю, в последнее время Павел Александрович к ним не
возвращался,- ответила Виола.- Но, кажется, он готовит новый план
исследований в этом направлении.
- Ну, скептик, что ты теперь скажешь? - торжествующе обратился Ярослав к
Андрею.
- Да, над этим стоит подумать,- сказал Андрей.- Изложено заманчиво -
ничего не скажешь.- Он сбросил шляпу и сел на гальку, щурясь от
ослепительного солнечного света.- Неужели действительно это возможно -
жизнь в космосе?
- Ну, довольно о науке! Купаться, мальчики! - крикнула Тоня.
Время приближалось к одиннадцати. Море у берега пестрело разноцветными
купальными костюмами, как гигантский цветущий и волнующийся под ветром
луг. Взявшись за руки, девушки, поднимая фонтаны сверкающих брызг, вбежали
в воду.
- Три грации,- усмехнулся Андрей. Юрий проследил за его взглядом.
Темноволосая, похожая на мальчишку Тоня, рослая и статная блондинка Майя и
маленькая смуглая Виола казались олицетворением красоты и молодости. Тоня
небрежно, на ходу, через плечо оглянулась на Ярослава, он тотчас же
бросился за девушками, размахивая руками.
- Пошли, старик! - сказал Андрей, хлопнув Юрия по нагретой солнцем спине.
- Нет, я еще полежу,- неохотно ответил тот, продолжая перелистывать
брошенную Ярославом книгу.- "П. А. Панфилов, Происхождение организмов",-
прочитал он на обложке. И тотчас живое воображение Юрия нарисовало ему
облик этого человека.
Он читал им курс морфобиохимии. Так называлась особая отрасль
биологической науки - одна из многих новых научных дисциплин, рождавшихся
в результате взаимного влияния бурно развивающихся смежных наук. Свое
название эта наука получила от ее создателя - Павла Александровича
Панфилова, основавшего кафедру и лабораторию морфобиохимии на
биологическом факультете Московского университета. На кафедре космической
биологии, где занимались Юрий и его товарищи, Панфилов появлялся редко.
Студенты знали, что между кафедрами морфобиохимии и космической биологии
существуют научные разногласия. И, что говорить, у Юрия и его друзей -
студентов кафедры космической биологии - сложилось отношение к Панфилову
как к чудаку, тугодуму, странному и непонятному человеку. Внешность, и
манера чтения лекций, и все поведение Панфилова в какой-то мере
оправдывали это мнение. Атлетически сложенный, чуть выше среднего роста, с
каким-то особым, суровым и в то же время застенчивым выражением лица, он
держался так, как будто боялся обидеть или причинить неприятность своей
силой, превосходством знаний, авторитетом известного ученого. Ему было за
пятьдесят. По мнению Юрия и его двадцати-двадцатипятилетних однокурсников,
этот возраст означал уже старость, далекую от правильного восприятия жизни
и всех тех понятий и ощущений, которые так волновали их.. И самой трудной
для понимания и поэтому заставлявшей поспешно соглашаться с общепринятым
мнением казалась та черта Панфилова, которой не было и не могло быть у
Юрия и его сверстников,- его глубокая духовная зрелость. Она проявлялась в
твердой убежденности Панфилова во всем, что он говорил, было ли это
замечание студенту, мысль, развиваемая в лекции, или возражения в споре.
В нем было то, чего еще не было и быть не могло у Юрия и его сверстников:
жизненный опыт, одухотворенный, преобразованный, обобщенный острой и
бесстрашной мыслью исследователя.
- Юра-а! Юра-а!
Пять голов и пять поднятых рук ровной строчкой выстроились у буйка с
флагом, отмечающего дозволенную границу заплывов. Юрий положил книгу на
гальку и бросился в воду.
Глава вторая
Зоя Лапшина
Впереди было еще два дня: сегодняшний и завтрашний, но на послезавтра у
них уже были взяты билеты на скорый поезд "Сочи - Москва". Все сидели
молча, вдруг с грустью ощутив себя надоевшими гостями, ставшими в тягость
хозяевам. Они не могли бы объяснить причины этой внезапной грусти,
помнилось только, что вместе с пролетевшими чудесными днями летнего отдыха
уходил в невозвратное прошлое кусочек их жизни, молодости, неповторимых
чувств дружбы, товарищеской приязни и легкой взаимной влюбленности.
Юрий думал о книге профессора Панфилова. Он твердо решил сегодня же по
возвращении домой прочитать ее так, как читают по-настоящему важные книги,
вдумываясь в значение каждого слова. Книга поразила его не только
интересной идеей, вложенной в се содержание. В ней открывалась неведомая
Юрию перспектива исследований, которая манила споим смелым прорывом к
разгадке одной из самых сокровенных тайн природы, подходом к разработке
большой научной проблемы, вызывающей желание отдать ей все силы, без
остатка. Он уже мечтал о дипломной работе на эту тему и пытался
представить себе, как отнесется к такому замыслу заведующий кафедрой, его
руководитель профессор Брандт.
- Как-то встретят нас на кафедре,- задумчиво произнесла Майя, машинально
перебирая и подбрасывая на ладони круглые, окатанные прибоем камни-голыши.
- А что думать об этом? - с неудовольствием откликнулась Тоня, встряхивая
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг