Александр Стеклянников.
Roots of future realisations.
Громады воздушных масс плыли над вельдской степью. Солнечный вихрь
раскалял власяницу пожухлых трав и отражался от земной твердыни струями
дрожащего воздуха над сковородой вельдской равнины.
Она тряхнула головой и на миг прикрыла глаза. В то же мгновение весь мир
закружился вокруг нее, вытянулся в спираль, изогнувшись, сделал скачок в
прошлое, и перед ее внутренним взором предстали события давно минувшие,
либо вовсе не существовавшие, кроме как в воображении неизвестно какой из
личностей в длинной череде образов давно умерших предшественниц ее. А она,
помнящая то, чего никогда не случалось с нею, могла ли она теперь сказать
о себе - Вельда - не отринув самую индивидуальность свою, составляемую,
как известно, у большинства из нас лишь из архивов точек зрения.
Это было давно. Так давно, что имена участников этих событий стерлись из
памяти потомков, книжных анналов и народных песен. И лишь в ее, Вельды,
душе сохранились воспоминания о делах былых, невероятных, необъяснимых..,
как будто произошло это совсем недавно, на днях. Руки хранят следы
прикосновений холодного металла, губы помнят слова, сказанные века назад и
готовы их повторить. Не единожды драма сия разыгрывалась, и не будет конца
череде подвигов, совершенных во имя твое, Жизнь. Вельду снова затягивало
туда, в прошлое. И снова круг замкнулся, и змея укусила свой хвост. Взгляд
старой, седой, сгорбленной Вельды растворился в нефрите ночного неба,
пролился звездным дождем седого холодного света над только что вышедшей из
океанической колыбели девственно юной сушей, пал каменным узором на
обветренные скалы северной окраины, был принят миром Бель-Иль и пророс
старой как мир и вечно новой историей.
Нестерпимо горячий воздух вельдской равнины не обжигал обветренного
смуглого лица с правильными чертами. Она стояла неподвижно на крепких
длинных неутомимых ногах, и грубое кожаное одеяние сидело на ней как
литое, повторяя каждый изгиб весьма мускулистого, но не менее изящного
тела. "Что-то... что-то такое?.." - она провела тыльной стороной ладони по
челу, чуть смазав охряной узор на лбу, и, обессиленная, присела в
колышущиеся травы. Потрескавшиеся губы беззвучно шевелились, веки
опустились, спрятав дикий взор за частоколом ресниц, и она не видела, что
на горизонте, страшно деформируемая вдоль и поперек потоками жара от
земли, появилась фигура всадника на лошади. И по тому, как сия фигура
медленно вырастала, можно было судить, что путь его (или ее) лежит к этому
самому месту, где, тяжко опустив плечи и преклонив голову, сидела с
непокрытой головой Вельда. Всадник приближался. Она сидела в прежней позе;
возможно, она пыталась своим примитивным умом связать в одну логическую
цепь то, что... что она знала. Но тому, что она знала, не было места в ее
простой и конкретной логике. И это несоответствие, как зияющий провал с
отвесными стенами и без дна, завораживал, пугал, озадачивал ее. Всадник
приблизился настолько, что глухой стук копыт уже не мог быть незамеченным
острым слухом дочери степей. Но она сидела неподвижно. Всадник подъехал
вплотную, спешился, прихрамывая, бесшумно приблизился к сидящей на твердой
как камень земле и произнес:
- Айа хом чакри.
Стремительно вскинула голову Вельда, гордо взглянула на всадника, смерила
взглядом всю его фигуру, широкую грудь, лицо в шрамах, задержала взор на
левой ноге-протезе, сделанном столь искусно, что лишь при пристальном
рассмотрении можно было заметить, что нога его из деревянной плоти,
встала, произнесла: "Айхи!" - откинула огненно-рыжие волосы со лба и ушла
взглядом за раскаленно-желтый горизонт, в ожидании, в едва уловимой
растерянности. Широко вздымалась и опадала грудь мужчины, покрытая
малиновым панцирем из бычьей кожи. Зрачки его, остановившиеся на узоре на
лбу Вельды, расширились.
"Кодрак исса!" - быстро сказал он, выхватил из-за пояса зазубренный нож,
замахнулся и тут же осел, как будто без сил; ни единого звука не вырвалось
из его горла, ибо он был уже мертв. Из перерубленной почти наполовину его
же собственным ножом шеи хлынул алый поток, запузырившийся, заклокотавший,
оросивший желтые травы, желтую землю, желтые сапоги лучшего воина в
округе, а теперь просто умирающего калеки. Вельда снова стояла неподвижно,
и лишь пульсирующая жилка на виске говорила о бешеном напряжении, в
котором пребывало все существо ее. Гордость женщины-убийцы, снова
отстоявшей свою жизнь, светилась в ее прекрасных глазах цвета мякоти киви,
во всей ее осанке, в божественных чертах одухотворенного жизнью лица, в
совершенных пропорциях всего ее тела.
Вельда снова присела, взяла нож воина и принялась рыть могилу, мощными
ударами крепкого металла вспарывая плоть земли. Не прошло светило по небу
и одного дайма, а на места схватки виднелся лишь холмик сухой комковатой
земли. Вельда воткнула нож в могилу, встала во весь рост и начала песнь
смерти...
Кодрак впервые в жизни встречался с тем, что привело его в замешательство.
- Кто ты такая? Откуда? - естественные вопросы.
- Естественные вопросы, - задумчиво произнесла Вельда, - но именно на них
мне труднее всего ответить, если, конечно, не уйти от ответа, сказав
обычное: не знаю. Но как бы я сама хотела знать это. Кто? Откуда? Куда?
Зачем?.. Я ветер степи, такая же вольная и неуловимая. Ни один самый
добротный конь не в силах настигнуть меня, когда я просто иду, задумчиво
глядя в белесо-голубую пучину неба. Я - упругий освежающий утренний бриз,
ласкающий кожу, придающий сил... Но я и смерч пустыни, я превращаюсь в
ночной ураган, сносящий хлипкие строения детей степи, рвущий одежду
одинокого путника, что найдет себе могилу в жестокой тьме, не будучи в
силах совладать с неистовостью природных стихий. Я буран, сдирающий
земляной покров с равнины в приступе ярости против стойкости земли,
мстящий ей за эту самую непоколебимость. Я не нахожу покоя, у меня нет
дома, я не знаю себя, я вижу все и... не вижу ничего.., что могло бы
удовлетворить мою вечную жажду.
- Если ты пойдешь со мной, ты можешь найти свой дом... нет-нет, лишь на
время, я не собираюсь привязывать тебя к одному месту. - поспешно сказал
он, заметив, как потемнели ее зрачки и гнев ожесточил черты лица. - Но ты
ведь можешь пройтись со мной... ну, хотя бы на три недели к западу. Семья
Ал-Лахам.
- Я буду там через полчаса. - она собрала огненные языки волос в узел на
затылке, смерила взглядом Кодрака вместе со всем его миром довлеющих
расстояний и унеслась в облаке пыли, путь держа на запад. - Не отставай! -
только и успел услышать старый рубака. "Чтож." Он спрятал в кулак усмешку,
за которую, заметь ее Вельда, он мог бы поплатиться жизнью, огляделся по
сторонам, пригнулся к травам, встав на четвереньки, приложил ухо к земле и
замер, прислушиваясь... неизвестно к чему; может быть к шагам смерти, что
следует за ним по пятам, как и за каждым из нас, в своей вороной хламиде
со сверкающей косой на плече, кованой из лунного света и с бездной вместо
лица; а ее иссиня-бледные почти прозрачные руки..! Тонкие, изящные, цепкие
пальцы смерти... О-о... Почти восхитительная неотвратимость того, что
венчает любое проявление жизни, финал, от которого не уйти... "Познает
смерть всяк, кто был рожден. Возродится всяк, кто прошел через смерть..."
Глаза ее блуждали по земле и не видели. "...всяк, кто прошел через
смерть..." - мучительно,.. эта мучительная неспособность вспомнить
что-то... что-то такое. Это грызущее чувство какой-то безысходности, эта
фраза, темный смысл коей пугал своей грозной неизвестностью. "Что это?" -
она остановилась, пораженная зрелищем, обычным в-общем-то в этой части
мироздания. Это был небольшой городок, раскинувшийся в сочном оазисе,
питаемом артезианской жизнью, пышная россыпь живых изумрудов среди
бирюзовых арыков, заселенный солнцеглазыми людьми с лицами жителей
заоблачной страны. Тут и там стояли небольшие стройные дома из голубой
глины, обожженной временем и солнцем до темно-бурого оттенка. Сам воздух
вокруг искрился блестками солнечных капель и казался золотым.
- Ну..? Как?..
Вельда обернулась на голос и тут только заметила Кодрака, сидящего возле
одного из домиков скрестив ноги.
- Ты здесь? - в возгласе ее не было удивления, но интонации чуть-чуть, еле
заметно смягчились, и Кодрака это более чем обрадовало, в его глазах
блеснуло что-то похожее на надежду, и тут же скрылось, покрытое плотным
покровом железной невозмутимости.
- Кодрак исса. - она поклонилась ему и исчезла за ближайшей группой
деревьев, а он, ошарашенный, опьяненный столь редким проявлением ее
благосклонности, остался сидеть неподвижно, погруженный в созерцание,
оглушенный поразительным, невероятным откровением. "Женщина-ветер?" - он
был потрясен. - "Поклон женщины-убийцы!" - его осчастливили так, как не
могла бы осчастливить мать своего ребенка, дав ему жизнь. Боже мой! Жизнь,
много это или мало? Какая-то мелочь... Студеный хрусталь влаги в арыке
тихо журчал, даря иссохшей земле капли жизни.
Вельда пристально следила за женщинами, она старалась понять суть того,
чем они занимались, на что тратили жизнь. Кодрак пристально следил за тем,
как Вельда наблюдает за женщинами, возделывающими небольшие огороды,
разбитые в тени деревьев. "О, Вельда, твои горячие боги пекут мне уста.
Жертва, - первый из ста праведных, - выйдет..." Расплавленный в тигле неба
шар заходящего солнца раскалял сердца людей, живущих в долине смерти на
единственном островке жизни, укреплял и облагораживал их души. Лишь житель
пустыни может похвастаться, что был свидетелем такого зрелища, когда
солнечный вихрь смывает с человека злые помыслы, мрачные предчувствия,
малодушие, оставляя чистую, сияющую простотой невинности заготовку. Но ряд
условий должен предшествовать сему событию.
- Кодрак, что они делают?
- Работают... чтобы выжить.
- Но они и так живут.
- Если они не будут работать, они умрут.
Вельда пронзительно посмотрела в глаза воина-калеки:
- Но, Кодрак, кто посмеет их убить?
- Они умрут сами.
- О...?!?... Чтож, тратить свою жизнь на то, чтобы продлить эту самую
жизнь?.. Хм. Или не эту, а какую-нибудь другую? Ведь колесо не может
крутить само себя...
Кодрак был снова потрясен. Она раскрывала основополагающие истины
человеческого бытия шутя, как будто ум ее был не проводником в стране, где
он ничего не знает, а ведомым кем-то, для кого эта страна была собственным
домом, жилищем, в котором этот мистический ведущий знает каждый уголок,..
но не сообщает ведомому своему ни на гран больше некоего определенного
минимума.
- Жрицей какого храма является та, что ведет столь мудрые речи и которую
впервые вижу в нашей семье. Кардош умма!
Одновременно обернулись на голос вопрошавшего он и она, как один человек.
Залитый кровавым светом заходящего светила стоял перед ними воин-калека,
столь же похожий на самого Кодрака, как зеркальное отражение на своего
хозяина. Тем более, что его правая нога была заменена деревянным протезом.
- Я ветер, Кардош, ийа акма. - Вельда находилась уже возле подошедшего,
вихрь вокруг них завертелся в бурун. - Отцом какого начала являешься ты? -
они стояли теперь друг напротив друга, вокруг цвел альпийский луг, граница
снегов была совсем рядом. - Я бы подумала, что ты Кодрак, но он остался
там, в оазисе, а ты здесь... и... я чувствую какие-то древние путы,
привязывающие меня к тебе.
- Не путы, но связи. Я сам их создал когда-то. Но я не знаю, что говорю. В
акте единения ветра и земли, тебя и меня, должно возникнуть начало вод,
жизни и процветания. - он смотрел неотрывно в сплетение линий узора на лбу
Вельды, как будто хотел отгадать то, что надобно чуять...
- Так ты земля... - задумчиво проговорила она и пошла.
- Да! Я хочу воссоединиться с тобой! Отдайся мне, Вельда! Я хочу тебя!
А-а-а! - он кинулся к ней, но руки его схватили пустоту, а порывистое
движение лишь всколыхнуло сухие травы пустыни, что простирались на сколько
хватал глаз. Вельда задумчиво, приложив палец ко лбу, удалялась в вихре
желтой пыли и исчезла за горизонтом раньше, чем Кардош смог бы сосчитать
до десяти. Он кинулся наземь, затаил дыхание, прислушался и уловил под
поверхностью тихий смех Кодрака, различил его ровный низкий голос:
- Ты слишком мало умирал, чтобы поймать огонь в воде; ты, ты, ты, и
поэтому отделен. Ты, ты, и поэтому внутри и снаружи. Ты, и поэтому лишь
раб своего имени.
Она никогда не знала, кто такая Вельда, и поэтому не знала, что такое
смерть. Она стояла на коленях и вспоминала... Она стояла так уже тысячу
лет, и вспоминала бесчисленное количество раз... Дыхание земли было
близким и таким знакомым, словно рукопожатие старого испытанного друга. А
мир вокруг делал вид, что он не знает ее, отвергает ее. Она лишь улыбалась
на это.
- Ты на чужой земле! - сказал всадник. Она обычно не внимала происходящим
событиям, если те не касались ее прямо, и поэтому не заметила
приблизившегося человека, пока тот не заговорил с ней непосредственно.
Вельда не глядела на воина, взор ее, как неистовый вопрос, был обращен к
одинокому пушистому облаку, плывущему на восток. "Западный ветер на
троне." Мысли ее текли широко и свободно.
- Ты что, не слышишь, женщина?! Ты не из нашей семьи! Если ты разучилась
говорить, то я научу тебя хворостиной...
Вельда не внимала. Пригнув голову, она теперь всматривалась в передние
копыта лошади; они были сбиты и покрыты трещинами. Лошадка с шумом
втягивала воздух и тянулась носом к Вельде, она знала эту женщину очень
давно, она доверяла Вельде и... даже любила ее. Да.
Всадник зло усмехнулся:
- Та-а-ак! Молись, женщина. Я свяжу тебя и заберу к себе, будешь моей
третьей женой. Ха! Я буду пинать тебя утром и вечером, пока ты не выучишь
хороших манер. И вместо этого дурацкого узора у тебя на лбу будет
красоваться клеймо семьи Ал-Лахам. Он соскочил с коня, приблизился к
дочери степей и схватил ее левой рукой за волосы, занеся другую для
удара...
...Кодрак сидел у порога и слышал, как земля содрогнулась. Лицо его
помрачнело: "Эх, Вельда, Вельда! Женщина-убийца. Люди приближаются к тебе,
как к опасным рифам, покрытым кипящей морской пеной, чтобы найти свою
смерть, ибо прикосновение к тебе смерти подобно; чистая, могучая,
непобедимая Вельда."
...В мгновение ока ее рыжие волосы в грубой мужской руке превратились в
пламя; как стальная пружина, распрямилась она, став во весь рост, и рука,
сжимающая ее шевелюру, сочно хрястнув, отлетела на двадцать шагов,
обрызгав его лицо его же кровью.
- Айа, имсеттесми!!! Ты прикоснулся ко мне!?! - голос ее отливал золотом,
волосы языками пламени трепетали нимбом над головой, из глаз били снопы
изумрудного света. - Умри же!!!
Она резко развернулась, неуловимым движением руки провела в воздухе черту,
другую. Слышался свист рассекаемого ладонью воздуха и чавканье
расчленяемого тела. Не успел воин сделать и одного вздоха, как уже лежал
на земле, истекая кровью, а его ноги и руки были разбросаны вокруг,
пламенела щедро политая кровью трава.
- Кто ты?.. - Вельда отвела взгляд от гряды гор на севере и рассеянно
посмотрела в безумные глаза получеловека.
Умирающий с трудом проговорил:
- Меня звали Медвежья Лапа.
Страдание засветилось во взгляде женщины-ветра:
- Несчастный, ленивый, безалаберный! Ты даже не потрудился узнать у степи
свое настоящее имя. Умирай же без песни смерти и возродись двуногой
собакой.
Она унеслась вдаль, не заметив, что Кодрак уже хоронил изуродованное тело
своего брата, засыпая его комьями земли, да это было ей и неинтересно. Она
искала себя. Или... что?
- Когда же ты найдешь меня? О-о! Это произойдет не скоро, если забыть о
том, что это уже произошло века назад. - Кодрак вытер кровь с рук пучком
травы и затянул песнь смерти. Синие сумерки пали к ногам земли, прося
пощады. Земля отвечала светом.
Стены хижины были украшены разноцветными масками, из щелей между досок
торчали клочья мха.
- То, что ты видела - правда. Это было, и это будет. Нужно в конце концов
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг