ночной тиши зазвучало пение сверчка.
- "Черная Заря", камень силы, созданный на далеких звездах. Воплощение
стихии железа, - заговорил-запел Видящий маг. - Ты - мощь разума, способная
гасить звезды, ты, призванный разрывать оковы и сокрушать стены. Я призываю
тебя!
После этого Хакмас открыл следующий ларчик - платиновый. В свете луны
сверкнул "Бриллиант Таримана". Свет луны переливался в нем и мерцал -
загадочно, маняще, гипнотически. Будто заплескались-зашелестели вдали морские
волны - они накатывали и отступали.
- "Бриллиант Таримана" - порождение стихии воды. Рожденный в глубинах вод,
омытый всеми океанами, долго же ты дожидался своего часа. Ты, не дающий Мощи
разлиться без предела, ты, сдерживающий реки, ты выпущен на свободу. Я
призываю тебя!
Распахнулся следующий ларец, и сверкнуло "Жало Змея". Видящий маг водрузил
его на положенное ему в Круге мудрости место.
- "Жало Хрустального змея" - рожденный в глубинах жарких вулканов,
вобравший в себя соки благословенного шара, вращающегося в глубинах космоса -
Земли.
Будто звон тонкого металла поплыл над парком странной варварской мелодией.
- И ты, "Живой камень", - Хакмас вынул и торжественно водрузил на место
четвертый камень. - Ты - порождение стихии дерева. В тебе - соки жизни. В тебе
- стремление к совершенству. В тебе - преодоление хаоса и смерти. В тебе сила,
заставляющая прорастать колосья и зеленеть рощи. В тебе мудрость жизни. Ее
бесконечность. Ее торжество.
По парку прошел шелест, будто ветер кружил прошлогодние листья и играл в
кронах деревьев, но ветра не было и в помине.
- Я призываю всех вас, чтобы сломать двери тюрьмы. Чтобы выпустить на
свободу Саамарит. Чтобы вернуть надежду нашему роду.
Странная мелодия из звуков, сопровождавших появление камней, усиливалась.
Но она не разрушала тишину, а была ее неотъемлемой частью. А вместе с камнями
пели и души троих людей, собравшихся здесь. Мир распускался благоухающими
бутонами, и Великая Пустота во всей ее бесконечности и блеске касалась
сознания каждого. И в этой пустоте было добро и обещание лучшего.
В подлунном мире ничто хорошее не длится долго.
Ночь была нарушена человеческими криками и лязгом металла,, Принц очнулся
от наваждения и негромко произнес:
- Они пришли. Они помешают нам. Я остановлю их.
- Не обращай внимания, - отвлекся на секунду Видящий маг, - они не изменят
ничего. Освобождение началось.
Он открыл глаза и произнес громко:
- Последний камень. Камень стихии Огня. Где ты? Будто ожидая, что ему
ответят. Видящий маг промолчал, потом воскликнул:
- Тебя нет! Так пусть же мое сердце послужит ему заменой!
И тут все и началось. Лучи Луны сошлись на камне стихии железа, заметались
в нем, набрали мощь и разлились, заполняя камень стихии воды. Там свет вошел в
берега, собрался в точку и ударил в камень стихии земли. Тамон померк,
изменился, приобрел Новые цвета и вонзился в камень стихии дерева. Там луч
стал ярок, пожелтел и вонзился в грудь Видящему магу. Круг Мудрости был
замкнут!
Видящий маг вздрогнул, качнулся, но удержался на ногах. Его тело
переполнилось безумной болью, терзающей каждую клеточку. Все пытки, которыми
баловались в Атлантиде, были просто милыми и безболезненными по сравнению с
тем океаном боли. В этот миг вся черная ненависть демонов Темной Реальности,
вся мощь их заклятия, державшая тысячелетия Саамарит, обрушилась на Видящего
мага. Кто из людей способен устоять перед такой болью, да еще продолжить
начатое? Нет таких. Кроме Видящего мага. Он поборол боль. Он преодолел
нахлынувшее на миг отчаяние и сомнения в том, что он сможет сдержать
обрушившуюся на него тяжесть.
Принц, глядя на окаменевшего учителя, тоже верил, что тот сможет побороть
проклятия. Но только ценой жизни. Его сердце, послужившее вместо камня Огня,
сгорит. Принцу хотелось плакать. Но он вдруг увидел, что искаженное болью лицо
Видящего мага озарилось радостью. Хакмас смог перебороть боль. Смог перебороть
себя. Он готовился сломать заклятия. И он ликовал. Он погибал счастливым...
РУСЬ. ПОСЛЕДНЯЯ СХВАТКА
Немало тяжелых мыслей пришлось передумать боярину Матвею после того, как
он едва не стал жертвой покушения. И выводы напрашивались сами собой. Он
наконец распутал тот клубок, который враги сплели вокруг него.
Матвей принял меры, чтобы обезопасить себя в дальнейшем. Дворня его была
воспитана в строгости и послушании. И владела воинскими премудростями. Она в
лучшую сторону отличалась от принадлежащих столичным вельможам многочисленных
слуг, которые славились наглостью и вороватостью и порой сами были замешаны в
разбойничьих делах, грабя по ночам простой люд и нагоняя на окрестности страх.
Теперь дом Матвея охранялся строго и бдительно, а сам дворянин не появлялся на
улицах в одиночку, ходил лишь по открытым местам, избегая темных закоулков. Он
был уверен, что если следующее покушение будет совершено, то встретит он его
во всеоружии и вряд ли даст врагам довести свой подлый замысел до конца.
Но только заботой о собственной жизни он не ограничился. Душа его была
преисполнена решимости воздать лиходеям сполна по их мерзким заслугам.
Перво-наперво он сел за стол и подробно изложил в письме происшедшие события,
особое место уделив своим соображениям и подозрениям на сей счет. Настоятельно
просил в своем послании, чтобы действия, которые будут предприняты уважаемой
им сановной особой, были бы окружены строжайшей тайной и о них знали бы как
можно меньше людей.
Подстраховавшись и очистив душу, Матвей принялся расставлять сети. Было
доподлинно известно, где искать и что искать, а это уже немало. Среди
ближайших слуг имел он таких, кто проползет ужом куда угодно, кто невидим и
легок, как ветер, мягок и ловок, как кошка, и от чьих ушей и глаз не скроется
ничего. Не раз помогали они ему в странных и важных делах, которыми
приходилось дворянину заниматься на службе государственной.
Обложив "дичь" со всех сторон, Матвей теперь ждал, чем это кончится. И час
пробил...
- Встречались они, - прошептал тщедушный пегобородый мужичонка,
появившийся в дверях комнаты. Он был самым пронырливым и хитрым шпионом,
которых только видел Матвей на. своем веку. - Правда, сам лично не приходил,
человека своего присылал. Уговорились, что встретятся только вечером. На
заимке у Лопушиной пустоши.
- Где эта пустошь? - спросил дворянин.
- Не знаю. Но скоро узнаю.
- А зачем собираются?
- Что-то важное затеяли. Понял я так - завтра и решится, о чем они давно
разговор вели.
- Что же они затеяли, поганцы? - задумчиво протянул Матвей. - Ладно, иди.
Он несколько минут сидел за своим столом, неподвижно глядя куда-то вдаль и
гладя пальцами усеянную драгоценными камнями рукоять своего любимого, острого,
словно бритва, кинжала. Взял он его в схватке с басурманами - лезвие по
рукоятку вошло в плечо боярина, но он сумел здоровой рукой удушить огромного,
злого татарина. Так кинжал и стал его собственностью, трофеем. Вместе со
шрамом на плече.
- Родион, разузнай-ка скорее не только, где эта Лопушиная пустошь
находится, но и ходы-подходы к ней, места укромные. И чтобы ни одна живая душа
об твоем интересе не пронюхала.
- Будет сделано, не сумлевайся.
Действительно, Родион был пронырой хоть куда. Не много времени ему
понадобилось, чтобы все разведать. Выслушав вечером того же дня донесение,
Матвей удовлетворенно кивнул и наградил шпиона столь щедро, что даже удивил
его.
- Готовься, Родион, завтра выступаем. . На следующий день Матвей, Родион и
трое здоровенных молодцов, вооруженные пистолями, алебардами, ножами, прибыли
к заимке. В деле обустройства засад дворянин обладал большим опытом. Даже
более солидным, чем атаман Роман, хотя тот славился везде именно этим
искусством и слыл в нём непревзойденным. Никто сейчас, выйдя на поляну, не
сказал бы, что в окрестностях притаились вооруженные люди и терпеливо ждут той
минуты, когда будет подан сигнал к действию.
- Чтоб тихо сидеть и без знака не дышать даже, - еще раз погрозил дворянин
пальцем, после чего сам схоронился за поленницей дров и кипой разного хлама и
стружек, откуда мог хорошо слышать и видеть, что происходит возле вросшей в
землю, покосившейся избушки.
Времени прошло немало, но Матвей привык ждать. Пошевелиться он позволял
себе только тогда, когда онемело тело. Мысли его текли ровно, спокойно.
Воспоминания, думы о том, как лучше завершить это хитрое дело, да просто
посторонние мысли одолевали его и навевали сон. Вместе с тем он не впадал в
дрему, слышал и улавливал каждое движение в лесу, каждый шорох. И дождался...
Атаман был в стрелецкой форме. Он обошел избушку, осмотрелся, нет ли какой
опасности, подошел к поленнице, но спрятавшегося там дворянина не обнаружил.
Потом набрал сухих веток, высек кресалом искры. Немало труда пришлось
потратить, прежде чем вверх взметнулся хилый огонь, который набухал, с каждой
секундой набирал мощь, тщетно силясь разогнать сгущающуюся над землей синюю
тьму. Атаман уселся на лавку перед костром и завел Хорошим густым голосом
заунывную разбойничью песню, звучавшую в лесу тоскливо и тянувшую душу. Песню
о разбойничьей атаманше, которая не пожалела сорок душ, в том числе родителей,
всех сгубила ради шайки своей.,
Вскоре появился второй - хмурый, взъерошенный. Он уселся на пень напротив
атамана.
- Добрый вечер. Роман.
- Вечер добрый, воевода, - кивнул атаман и подбросил в костер сухих веток,
от чего пламя пригасло, но тут же взметнулось вверх с новой силой.
- Прибрали братву твою, Роман.
- Всех?
- Из логова ни один не ушел. А вот с обозной засадой незадача получилась.
- Кто ушел?
- Мальчишка, худой такой.
- Гришка. От него ни пользы, ни опасности. Навязался только на нашу шею.
Как все началось, бежал, наверное, так, будто по пяткам розгами хлестали?
- Угу. И еще один ушел. Здоровенный такой. Без пальцев на руке.
- Вот это худо, - нахмурился Роман. - Грозный он, да еще разозленный.
Самый опасный зверь из всей стаи. Поспешили вы его отпустить. Ох, как
поспешили.
- Он нас не спрашивал, - развел руками воевода. - Ну, а ты как, добыл? Я
уж наслышан о том, что ты в старостином доме натворил.
- А что делать было? Дьяк чуть весь город не переполошил. А касательно
вещицы - не боись. Добыл.
- Покажь!
- Схоронил в укромном месте, чтобы во грех тебя случаем не ввести. Ты
лучше свою покажь.
- Да что ты, разве я такой дорогой товар с собой потащу.
Атаман с воеводой помолчали, недовольные друг другом и проклиная каждый в
мыслях хитрость своего приятеля. Роман подкинул еще хвороста и протянул руки к
огню, будто желая согреть их от мороза. Красные отсветы падали на кожу и
просвечивали ее, поэтому казалось, что руки атамановы в крови.
- Воевода, - наконец нарушил молчание атаман. - Ты знаешь, что ни мне без
тебя не справиться, ни тебе без меня. Обоим ношу эту тащить надобно. Там
столько всего будет, что и на двоих, и даже на сто человек с лихвой хватит. И
беспокоиться о том, что один другого во сне удавит, право, не стоит. Даже
чтобы нам начать - все части воедино собраны должны быть... Давай именами
святыми поклянемся вместе это дело до конца довести.
- Да ты, что ль, в святые имена веруешь?.. Хотя правда твоя.
Двое негодяев прочитали молитву, поцеловали крест, призывая святые имена,
произнесли страшную клятву... Потом атаман вынул из кармана два листочка и
протянул их воеводе, без особой охоты, но решительно. Жадными глазами пожирая
их, воевода схватил листки, разгладил, потом, крякнув, порвал подол своего
богатого кафтана и зашитый в нем похожий лист нехотя протянул Роману.
- Все честно, - кивнул атаман.
- Ну теперь Бог нам в помощь, - перекрестился воевода и снова толстыми
губами прильнул к кресту.
- Не Бог, а сила нечистая твой помощник! --крикнул Матвей.
- Боярин Матвей! - отмахиваясь, как от черта, сдавленно прошептал воевода.
- Откуда ты взялся, высокочтимый Матвей? - с ненавистью произнес Роман,
зло сощурясь.
- Сам Господь привел меня, чтобы ваши дьявольские планы порушить, -
улыбнулся Матвей. Видя, что атаман потянулся к эфесу сабли, прикрикнул: - Не
шали! Вокруг моих людей больше, чем шишек на деревьях.
- Порублю! - воевода обнажил свою саблю и стремительно кинулся на Матвея.
За ним последовал и атаман.
Боярин уклонился от воеводина удара, потом скрестил клинки с атаманом и
неожиданно с огромной силой ударил того здоровенным кулачищем в живот. Роман
упал на землю - удар надолго сбил ему дыхание. Воевода же, при всей его
грузности, оказался неожиданно умелым бойцом. Первые секунды он даже наступал,
ожесточенно ругаясь и брызгая слюной. Он был в великой ярости, одержим
желанием растерзать дворянина, которое заслонило страх. Но все же против
такого противника долго выдержать он не смог. Матвей дрался аккуратно, хотел
взять подлого предателя живьем, но, когда последовал молниеносный выпад,
отражая его, дворянин взмахнул саблей. Блеснула сталь, и воевода напоролся
своим толстым брюхом на острый клинок. Секунду постоял, удивленно разглядывая
появившуюся на кафтане кровь, после рухнул на колени и растянулся безжизненно
на земле.
- Ох, неважно вышло, - вздохнул боярин. К месту сражения бежали люди. Они
были уже близко. Тут атаман отдышался и вновь схватился за выпавшую из рук
саблю. С ревом кинулся в атаку.
- Не трогать его, управлюсь! - приказал слугам боярин и начал наступать на
Романа.
Теперь он действовал аккуратнее. Так как владел оружием значительно лучше
атамана, то вскоре прижал его к избушке и крикнул:
- Бросай саблю, все кончено!
- Не брошу, пока башку тебе не снесу! - с трудом прохрипел вспотевший,
покрасневший от натуги, тяжело дышавший Роман.
Матвей дождался все же момента и, когда атаман сделал глубокий выпад,
ударил его сильно по клинку и выбил оружие, после чего схватил Романа
крепко-накрепко и повалился с ним на землю. Вскоре изрыгающий проклятия атаман
безуспешно пытался вырваться из крепких рук челядинцев Матвея.
- Ну все, - устало произнес дворянин и вытер ладонью пот со лба.
Он огляделся и увидел...
Воевода полз по земле, ловя ртом воздух. На его губах пузырилась красная
пена. Он должен был уже умереть, но будто какая-то бесовская сила поддерживала
в нем угасающую, кончающуюся жизнь. Он полз, сжимая в пальцах измятые листки,
полз прямо к костру.
- Стой, анафема!
Матвей кинулся к нему, но не успел. Листки полетели в костер, и в
мгновение ока огонь пожрал их. Воевода оскалился в жуткой улыбке, уронил
голову и в сей миг испустил дух.
- Ха-ха! - засмеялся Роман. - Утер твой воевода тебе нос, Матвей.
- О себе лучше подумай, покойничек. Как после пытки огнем смеяться
будешь... Тьфу! - боярин сплюнул на землю. - Обвел все же вокруг пальца
воевода...
АТЛАНТИДА. ЗАПАХ КОЛДОВСТВА
Отряд стражников под предводительством Картанага остановился перед
массивными железными воротами замка Первого мага. Высокие стены, крепкий
металл ворот делали замок неприступной крепостью. Советник готовился к худшему
повороту событий, поэтому солдаты принесли с собой длинные штурмовые лестницы
- их должно хватить, чтобы забраться наверх.
- Начнут сопротивляться, будем брать замок всей армией Атлантиды, - сказал
командир.
- Чтобы сопротивляться, надо иметь гарнизон. У Хакмаса его нет.
Командир пожал плечами - мол, ему-то все равно, как скажут. Шел он сюда
без всякого энтузиазма. В отличие от плебса он считал, что по большому счету
Видящий маг не сделал Атлантиде ничего плохого. Единственное, за что его можно
не любить, так это за то, что, имея силу, он не убил, не сверг
слизняка-императора. Но, естественно, подобные мысли вслух высказывать было
нельзя. А еще - офицер предпочитал не связываться с магами.
- Убить мага! Убить! - заскандировала толпа, продолжавшая стойко дежурить
перед воротами.
- Дайте его нам! - орали люди.
- Наконец-то решились убить его!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг