стрельцов, с которыми редко расставался, зная буйный нрав иных местных
жителей, он направился к дому губного старосты. За высоким частоколом виднелся
двухэтажный островерхий терем. Конюшни, сараи, кладовые - ими был застроен
весь двор. Окна в тереме были узкие и маленькие, бревна толстые, постройка
выглядела крепкой и походила на крепость. Да порой такие здания и служили
крепостями. Если враг преодолевал ров и стены деревянного кремля, то такие
терема, где проживали знатные люди с многочисленной семьей, хорошо вооруженной
челядью, могли обороняться долго.
Когда воевода шагнул во двор, над которым стоял запах навоза, домашней
скотины, то дворня при его виде заметалась, начала кланяться, побежали
предупредить хозяина о знатном госте.
Пройдя в светелку, воевода крикнул:
- Встречай гостей дорогих, Егорий!
Староста восседал за длинным, покрытым красной скатертью столом. На его
лице застыло привычное унылое выражение, но при виде воеводы он попытался
изобразить радость, встал, протянул руки, провел, как требуется по обычаю,
гостя к столу и усадил рядом с собой.
- Рад тебе, Семен Иванович. Спасибо, что зашел. Откушай трапезы скромной,
пожалуйста. Может, и о делах наших скорбных словечком-другим перекинемся.
- Ох, от дел этих голова, что чугунное ядро, тяжела. Засуетилась дворня.
Вскоре стол был заставлен судками, кастрюлями да блюдами, литыми из олова да
серебра, а также фарфоровыми тарелками, кувшинчиками с напитками. Около стола
стоял ключник, готовый выполнить повеления хозяина или его гостя. Воевода
удовлетворенно хмыкнул, обозрев стол, и принялся за еду.
Чего тут только не было: пироги с мясом и капустой, свинина и зайчатина
под соусом, щи с курицей, прозванные в народе богатыми щами, привезенные
купцами с самой Волги соленая осетрина и икорка, три вида паштетов. Все это
разбавлялось добрым церковным вином, а еще винами заморскими - мальвазией,
рейнским. А на десерт были яблоки в патоке, пастила, сахарные пряники.
Вскоре воевода откинулся к стене, отдуваясь и тяжело дыша.
- Отведай еще мизюню из арбузов - редкостная вещь, - предложил губной
староста.
- Нет, не могу боле, - замахал рукой воевода.
- Что-то ты маловато откушал сегодня. Хоть воевода и слопал столько,
сколько трем мужикам вряд ли под силу, но в словах старосты не было никакой
издевки. На Руси всегда считалось для хозяев делом чести накормить гостя и
воспринималось как обида, если он мало ел. В былые времена, когда уважаемый
гость не мог больше пить и есть, хозяин, а иногда и его жена и дети
становились на колени и умоляли съесть хоть еще немножечко.
- Ох, хорошо накормил, хватит с меня. Лучше расскажи, как в именье свое
съездил. Небось опять с девками развлекался, - шутливо погрозил пальцем
воевода.
- Да съездили не так, чтобы плохо, но вот хорошо ли? Была у меня одна
мысль, как разбойника из леса выманить.
- Что за мысль? Почему мне не сказал? - забеспокоился воевода.
- Так неясно было, как все обернется. Теперь, когда ничего не получилось,
вот огорчением своим с тобой и поделюсь. Помнишь Варвару?
- Хорошая девка, как ее забудешь.
- Несчастие с ней.
- Что, заболела аль померла? - без особого интереса спросил воевода.
- Хуже; С разбойниками связалась.
- Вот это да!
- Хотели мы через нее схватить одного, а потом разговорить его и всю шайку
прибрать. Все готово было, засаду устроили, а она, змея, шум подняла и
спугнула того разбойничка. Надо б ее теперь проучить хорошенько... Вот только
не знаю как - батоги и Сибирь аль просто голову снести?
- Думаю, батогов и Сибири хватит. Чего уж сильно злобствовать?
- Как скажешь. Коль батоги вынесет - пускай в Сибирь ступает. Мне ж ее
тоже жалко, хоть и наделала бед немало.
Поболтали. Наконец воевода спросил о том, для чего и пришел сюда:
- К тебе купцы из Владимира не заглядывали?
- Заглядывали.
- Взял чего?
- Хороший ларь сторговал. Говорят, из самого Рима.
- Покажь.
Воевода всегда преисполнялся жгучей завистью, когда у кого-то было то,
чего у него самого не было. Губной староста знал эту его слабость и любил
иногда позлить его, а иногда, наоборот, умаслить, преподнеся какую-нибудь
занимательную безделицу.
- Пошли, в горнице стоит.
По узкой лестнице поднялись на второй этаж. В углу просторной комнаты
сидел нескладный дьяк. Черная ряса, крючковатый длинный нос придавали ему
сходство с вороном. Около него, водя пальцем по книге, сидел мальчишка лет
десяти и вслух читал по складам, водя пальцем по книге. Завидев воеводу, дьяк
вскочил и низко поклонился.
- Вот, - сказал губной староста, - учим грамоте сыночка. Хочу, чтоб и
читать, и писать не хуже всяких попов умел.
- Оно, конечно, не плохо. Только грамота вещь опасная. Порой один вред от
нее, - поморщился воевода.
- Нет, если по святым книгам учить, то вреда не будет. Да и зря что ль
говорят - не учась и лапти не сплетешь.
- Верно. Но говорят и так: идти в науку - терпеть муку... Да вы не
смущайтесь, продолжайте, - сказал он мальчишке и дьяку. - Может, и правда дело
нужное.
Дьяк вновь склонился над большой старинной книгой в кожаном переплете, с
обложкой из воловьей кожи, отделанной серебром и каменьями, и сказал:
- Тут не так читать надо. Забыл, что ли? Повторяй. Мальчишка вновь с
натугой стал читать по складам святые строки.
Расхваленный ларь стоял в углу. Сработан он был на самом деле искусно -
три ценных породы дерева разных оттенков образовывали красивый затейливый
узор, на отделанной серебром и медью крышке была изображена тайная вечеря.
Глаза у воеводы жадно загорелись. Вместе с тем его охватило справедливое
негодование. Ну, купцы владимирские дешево отделались от него, воеводы, -
подарили пустяковину, а такую вещь хорошую даже не показали. Вот досада.
Интересно, почему они обошли его? Опасались, что мало заплатит? Ну, может,
много и не дал бы, но хоть что-то бы заплатил, даром не стал бы брать. Ну
ничего, в следующий раз он по всей строгости с ними поступать будет, без
поблажек. Забудут они дорогу в эти края.
- Добрая вещь, - сказал воевода. - Не продашь?
- Не могу. Я такой ларь давно искал.
- Слушай, а может...
- Нет, не могу, и не проси. Все, что угодно, но эта вещица мне по сердцу
пришлась.
Воевода знал, что староста упрям и тоже падок до хороших вещей, так что
уламывать его бесполезно. А надавить, припугнуть - так нисколько губной
староста его не боится. Очень хитер, во дворе государевом поддержку имеет, да
кроме того, не раз самого воеводу выручал и дельным советом ему помогал. Нет,
связываться с ним нельзя. Так что воевода только вздохнул и еще раз про себя
пообещал показать владимирским купцам, коль придется свидеться, кузькину мать.
- Азмъ есть, - читал мальчишка.
- А по какой книге сына учишь? - спросил воевода, желая перевести на
другую тему разговор.
- Знатная книга. "Апостол" называется. Ну-ка, Епифашка, покажь воеводе
книгу.
Дьяк захлопнул ее и, поклонившись опять, преподнес гостю.
- Редкостная вещь, - воевода пролистнул страницы, исписанные аккуратным
почерком неизвестного монастырского писца - в монастырях и создавались в те
времена книги.
- Редкостная, - согласился губной староста. - Да вот подпорчена слегка.
Двух листов не хватает, а два углем исчерканы.
- Где это? - заинтересовался воевода.
- Вот, - губной староста взял книгу, которая весила несколько килограммов,
и раскрыл ее на исчерканной беспорядочными линиями странице. Вслед за ней два
листа были грубо, "с мясом" вырваны. Воевода взял книгу и погладил страницы.
- Где ж ты ее взял?
- Да один посадский наш купец по случаю продал. Давно я его не видел -
запропастился куда-то. А книга даже ценнее, чем ты думаешь. Монах один
заглядывал, говорил, что книг таких раз-два и обчелся. Только у царя такая и у
боярина думного Одоевского есть, да еще в монастыре Новодевичьем хранится.
Повезло мне с ней.
- А за сколько ты ее купил?
- Да недешево, - губной староста назвал сумму и нарочно прибавил вдвое,
чтобы сразу отшибить у воеводы желание выцыганить эту вещь.
- Продай, я тебе столько же дам... Нет, тогда тебе выгоды не будет. На
гривенник больше даю.
- Нет, как можно. Вещь святая.
- Вдвое больше даю!
Такой прыти от прижимистого воеводы Егорий не ждал. Может, он и продал бы
за такую цену эту книгу, но в нем проснулись упрямство и желание сделать
наперекор.
- Нет, никак не могу.
Они спустились вниз и вновь уселись за стол. Расстроенный воевода налил в
серебряный кубок немного водки и опрокинул ее, заев редиской. А потом с новой
силой принялся уламывать губного старосту. И чем больше он надавливал на него,
тем сильнее упрямствовал Егорий.
- Нет, и закончим на этом, - наконец хлопнул он ладонью по столу.
- Прошу очень, продай.
- Ладно, бери ларь, - устало произнес губной староста, которому все это
надоело. - За сколько взял, за столько и отдам. А книгу не дам. Монах сказал,
что она удачу в дом приносит. А я удачу ни на какие деньги не променяю. Мне
удача эта ох как нужна.
- Хорошо, - угрюмо произнес воевода. - Хоть ларь.
Тут в комнату вошел запыхавшийся, красный и потный стрелец. Видать, только
что с коня.
- Разрешите слово молвить?
- Ну, чего там? - недовольно спросил губной староста, из которого воевода
сегодня все жилы своими просьбами вытянул.
- Как ты уехал, так разбойники дом подпалили и налетели на починок -
хотели Варвару отбить. Чтобы, значитца, тебя, староста, с носом оставить.
- Как?! - встрепенулся староста. Ему стало обидно, что не послушался он
управляющего и не организовал в починке хорошую засаду. Понадеялся на то, что
разбойничий нрав хорошо знает, и ошибся.
- Ну чего, думаю, не удалось разбойникам нашего старосту с носом оставить?
- усмехнулся воевода.
- Оно, конечно...
АТЛАНТИДА. СХВАТКА В ГОРАХ
Стрелы атлантов находили свои цели. Касмассцы валились на камни и
скатывались вниз, но ничто не могло остановить их. Нападавшие нахлынули на
боевой строй атлантов, напарываясь на пики и падая под ударами мечей, умирая,
пытались руками, а кто и зубами впиться во врагов. Они упрямо лезли вперед. Их
было много. И наконец они смяли строй. Враги перемешались. Забурлил водоворот
человеческих тел. Если хочешь жить, успевай поворачиваться, рубить, парировать
удары, снова рубить, колоть.
Сталь мечей - на камень дротиков и топоров. Бронза лат - на дубленую
непробиваемость особо выделанных шкур, от которых отскакивали лезвия. Умение и
опыт атлантов - на неуемную ярость и презрение к смерти касмассцев.
Принц принял удар тяжелого топора на щит и рубанул в ответ по чьей-то руке
- визг касмассца немного прибавил к общему шуму - диким крикам, проклятиям,
лязгу стали. В спину по доспехам пришелся скользящий удар, и принц едва
удержался на ногах. Хуже всего сейчас упасть. Подняться шансов будет немного.
Чье-то тело покатилось под ноги, принц едва устоял и увидел рядом
огромного дикаря с узловатой деревянной дубиной, занесенной для удара.
Крякнув, дикарь начал опускать дубину. Потом осел. Со смехом из его спины
выдернул свой меч проводник.
- Спасибо! - прокричал принц.
Но Аргон не слушал. Он снова был в гуще битвы. Она доставляла ему
искреннее удовольствие.
Атланты дрались отлично. Боевая выучка и слаженность позволили в самом
начале нанести существенный урон касмассцам. И сталь выигрывала у камня. Много
нападавших валялись мертвыми. Но дикарей было больше. Даже если бы остался
один, он с тем же нечеловеческим визгом тянулся бы к горлу врага. Атланты
устали. Все попытки восстановить боевой порядок проваливались. Он тут же
рассыпался под новым напором потных, вонючих орущих дикарей.
Воспользовавшись секундной передышкой, принц огляделся, ища Видящего мага.
Тот не принимал участие в драке - он ни разу в жизни не поднял руку с мечом на
человека. Но солдаты защищали его отчаянно, особенно старался Раомон Скиталец,
так что ни один дикарь не смог приблизиться к Хакмасу. По плечу мага текла
кровь - в самом начале схватки в него угодил острый камень.
- Надо вперед! - что есть силы завопил проводник, так что его крик
перекрыл шум.
Но вперед путь был закрыт. Атланты, начинали сдавать позиции. И принц
понял, что они проигрывают схватку.
- Свет! - неожиданно закричал Видящий маг. Атланты поняли, в чем дело, и
получили шанс. Видящий маг вскинул руку, выбрасывая вверх круглый предмет.
Шарик вспыхнул, как множество солнц, на мгновение в глазах касмассцев
потемнело. Атланты же, знающие этот старый фокус, рванулись вперед, смогли
перегруппироваться и начали быстро сминать толпу дикарей.
Шансы уравнялись. Опять принц колол, рубил, отражал удары. Меч погрузился
в чью-то шею. Потом рубанул по пальцам. Скольких он уже достал? Нет времени
считать. Может, пятерых, а может, и больше. Рука устала. Она отнималась. И сам
лязг боя будто глох, все как бы уходило в сторону, плыло. Тело было избито, по
нему пришлось уже немало ударов, но боли не было - она придет потом. Принц
действовал автоматически, сознание все меньше принимало участие в
происходящем. Принц благодарил небо, что у него были не только учителя,
объяснявшие ему философию и раскрывавшие тайны природы, но и те, кто научил
его владеть мечом, притом научил неплохо...
Принц все-таки упал на колено. Получил еще один удар в спину и увидел
перед собой ползущего по камням муравья. Откатился в сторону, ожидая
последнего удара. Но его не последовало. Трое солдат окружили принца, не давая
дикарям приблизиться к нему. Он вскочил и опять ринулся в бой.
Передышка, вызванная взрывом светового шарика, позволила на время
отсрочить неизбежное. Но дикари опять начали наседать. Солдат вокруг принца
разметало, они отчаянно бились, но не могли сдержать напор. Когда меч выпал из
онемевшей руки, принц понял, что это все.
Удар в бок едва не снес принца, но он удержался на ногах. А потом сильные
руки схватили его за плечи.
- Быстрее, принц, - послышался голос Раомона.
Последний удар по доспехам пришелся в спину. Принц опять упал на камни и
уткнулся лицом в сухую теплую землю. Он был не в силах подняться снова. И
сейчас должна была прийти смерть...
РУСЬ. СТРАХИ НОЧНОГО ГОРОДА
Тлеющая лучина отбрасывала слабый свет на четырех человек, рассевшихся в
маленькой избе на окраине города. Обычно православные отходят ко сну с заходом
солнца, но у этих людей не было намерения в эту ночь сладко спать. Планы у них
были иные.
Убивец постукивал пальцами по лезвию своего любимого топора, татарин сидел
неподвижно, скрестив руки на груди, и напоминал чем-то статую восточного
божка. Герасим Косорукий, как обычно, ежился, зябко обхватив плечи руками,
хотя вовсе не было холодно. Гришка нервно теребил рукав своей рубахи. Кабатчик
Иосиф неторопливо напутствовал всех. Трудно было поверить, что этот человек
может говорить так веско, убедительно и властно. Сейчас это не был убогий,
жалкий горбун - выглядел он человеком серьезным и суровым.
- Вытащить его из дому проще простого, - сказал Хромой Иосиф. - Нужно
только сказать, что...
Кабатчик произнес слова, которые должны были служить ключом к дальнейшим
действиям, и потребовал у татарина:
- Повтори.
- Да чего повторять? - татарин заулыбался беззубым ртом и сразу утратил
сходство с каменной языческой статуей. - Голова, чай, не пустая.
- Я говорю, повтори, откуда ты, кто, что тебе надобно. Ошибешься хоть в
чем-то - головы не сносить.
- А мне и так ее не сносить. Как и всем нам. И тебе тоже, Иосиф.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг