лесах нам получше было.
- Да уж, - согласно кивнул Мефодий. - И болота там не было, и со жратвой
получше.
- Зато казну государеву взяли, - примирительно произнес Беспалый Сила.
- Все равно, не рыбные здесь места, - сказал татарин.
- И чего атаман нас тутова держит? - прохрипел, подсаживаясь на бревно,
Убивец. - Вообще, что ему надо - это мы знаем? Зачем вчера в город ходил,
голову свою подставлял? Ну, ограбили купчишку, так денег там столько было, что
на пару гусей не хватит. Взяли только окорок да книгу какую-то. Зачем она нам?
- А я чего, знаю, что ль? - пожал плечами Пузо, откусывая от краюхи хлеба.
- Тайны все какие-то у Романа... От братвы у атамана тайн быть не должно,
вот как, - нахмурился Убивец, и его глаза забегали. - Плох тот атаман, кто от
братвы секреты имеет.
- Ну, ты не прав, - примирительно произнес татарин, понявший, что зря
затеял этот разговор, потому что так обычно и начинается бунт и смута и
подогретый Убивец запросто может всех перебудоражить. - Атаман у нас умный,
грамотный. Ну скажи, где ты еще атамана грамотного видел? Слушай, Евлампий, а
может, ты сам хочешь атаманом стать, ха-ха?
- Что-то ты язык, нехристь, распустил.
- Ладно-ладно, кровью-то не наливайся, ха-ха. А атамана нам пока менять не
след.
- Не след, - кивнул Мефодий. - Грамота - вещь великая.
- Ну да, Гришка вон грамоте обучен, так что его теперь - атаманом ставить?
- хохотнул починивший кафтан и подошедший к костру Лука. При этом он отвесил
чувствительный щелбан по Гришкиному затылку.
- Не балуй! - влепил ему затрещину Сила. - Сколько тебе раз говорить,
чтобы мальчонку не трогал.
Хоть, по общему мнению, Гришка и был человеком бесполезным, но Сила с
самого начала демонстрировал к нему свое расположение, строго следил, чтоб не
обижали слабого иные большие любители застращать, потиранить безответную
жертву. И потом - ведь именно Сила вытащил Гришку, полузамерзшего, из зимнего
леса, отогрел его, поднял на ноги.
- Да я ничего, - потер затылок Лука и, чтобы сменить тему, спросил: - Где
ж атаман сейчас?
- Разведку в городе ведет, - сказал татарин.
- Опять купчишку ищет, с которого можно полфунта воздуха взять да кукишем
закусить, - усмехнулся Убивец.
Атаман вскоре появился. Споры и разговоры по его поводу сразу стихли. В
открытую связываться с Романом, противоречить ему никто не решался. Никто,
кроме Евлампия, которого, когда вожжа ему под хвост попадала, нес черт через
ухабы без оглядки.
- Завтра дело серьезное ожидается, - бросил атаман небрежно и, схватив за
руку Аграфену, повел ее к себе в землянку.
Ранним утром, когда начал сходить утренний туман, на травах в лучах
низкого солнца искрилась роса и земля пробуждалась к новому дню, ватага
расположилась около тракта, ведущего в сторону первопрестольной. Гришка
устроился в овраге рядом с Силой, который скучающе поглаживал отполированную
его ладонями, зазубренную во многих драках огромную дубину, с которой никто,
кроме ее хозяина, управиться не смог бы.
Ждали разбойники уже битый час, свято блюдя указ атамана - не шуметь, не
проявлять самостоятельность, а начинать действовать лишь по сигналу. Роман
утверждал, что вроде бы важный чин почему-то без сопровождения, но с кошелем,
полным золота, должен проехать. Добыча должна быть хорошей.
Ждать - занятие прескучнейшее. Гришка пытался скрасить скуку беседой с
Силой, с которым они переговаривались шепотом. С Беспалым он любил
разговаривать почти так же, как и с колдуном Агафоном. Рассказчик Сила был
прекрасный, поносило его по свету столько, что на сто человек бы хватило.
Начинал он говорить обычно сухо и скучно, как-то скованно, но потом
разговаривался, жесткие черты лица его смягчались, все воспоминания будто
наваливались на его плечи, и он как бы спешил освободиться от них, переложить
на тех, кто помог бы ему нести эту ношу. Кроме того. Сила знал массу баек,
легенд, рассказов. Он умел не только рассказывать, но и слушать, сопереживать,
а Гришка порой больше всего нуждался в сопереживании.
- Сколь бы удачлив ты ни был, все равно над лихим человеком голод да
смерть с косой стоят бессменно, - покачал головой Беспалый.
- А бывает так, что разбойник от дел лихих отошел и нормальной жизнью
зажил?
- Редко. Кто в круг этот попал - тому спасенья нет. Дело-то Богу
противное, а потому редко удача настоящая разбойнику подвернется, ну а уж о
счастье и говорить не приходится. А деньги легкие все в дыму прогуливаются да
к кабацким хозяевам в карман перекочевывают. Ну а если столько денег
наворовал, что и спустить их не можешь, то лежат они обычно в земле, такие же
мертвые, как их владельцы, которых нашел топор палача. Потому что чертова
печать на деньгах этих.
- Поговаривают, что много кладов разбойники позарывали.
- Поговаривают... Эх, Гришка, сколько я на свете живу, столько про клады
эти слышу. Ведь не только разбойники клады в землю зарывали, но и просто
богатый народ во времена смутные. Золото, серебро, все ценное от ворога
прятали. А кто поумней, те страшными заклинаниями их обороняли, чтобы чертова
сила богатства эти стерегла. Говорят, на сколько голов вниз клад закопаешь,
столько людей при поисках клада этого головы сложат. На двадцать положишь -
двадцать человек погибнет, а двадцать первому все и достанется.
- Ну да, правда?
- Может, и правда. Но коль даже можешь клад взять, все равно нечистые
помешать стараются - слетаются, шалят, жизни кладокопателя лишить пытаются и
орут при этом громовым голосом: "Режь, бей! Души! Жги!" Лишь кто смел и может,
не оглядываясь ни на что, взять все, тот возьмет. Но при этом зараз больше
должен прихватить, ибо клады есть, которые только раз человеку открываются. А
потом под землю уходят. А иногда кровь человечья, лучше детская, надобна,
чтобы клад этот из-под земли выудить. Тогда появляется в ослепительном свете
наполненный золотом и каменьями сундук, и мало кто свет этот выдержать может.
- А мне сказывали. Что один дьячок стал яму рыть, чтобы поставить верею у
ворот, и на громадную корчагу с золотом наткнулся. От радости и удивления у
него неприличное словцо возьми да и вырвись, от чего корчага начала в землю
опускаться, пока совсем не провалилась. А еще говорят, что есть клады,
караульщики которых деньги взаймы дают. А кто вовремя не отдаст их, того
нечистая сила лютой смерти предает.
- Да много чего болтают. Я сам, бывало, клады зарывал, но маленькие,
всего-то несколько монет, так что заклинания из-за них глупо было произносить.
По-моему, больше наговорено про несметные богатства. Где же столько золота
найти? Правда, об одном кладе, где всего несчетно, я все-таки слышал. О
настоящем, без брехни, кладе.
- Расскажи!
- В конце смуты это было. Как Бориска Годунов взял грех на душу: царевича
Дмитрия зарезал; так у Руси нашей все наперекосяк и пошло. Сперва голод, потом
воришка тушинский объявился с польскими войсками, хотел народ наш на поруганье
отдать и в веру свою обратить. Но люди того по дури не понимали и добровольно
под знамена самозванца Лжедмитрия становились. Были среди предателей и те, кто
ради власти хоть басурманову веру примут. И такие, кто лишь пошалить хочет да
в раздоре всеобщем пограбить, мошну набить. Ну а дураков во все времена было
видимо-невидимо - эти пока разберутся, что к чему, из их кожи уже ремни
нарежут, а их самих в кандалы закуют. Поляки, чернь, казачки, разбойничий
заполонили все, но поднялся православный люд, погнали нечисть так, что только
пятки польские и казачьи сверкали. Да что я тебе рассказываю - ты сам не хуже
меня все знаешь. А вот не знаешь, как перед тем шляхтичи все храмы, богатые
дома в Москве грабили, чтоб казну своего поганого Сигизмунда пополнить за наш
счет. Как задымилась земля под ними, так погрузили все богатства в обоз и были
таковы.
- И что, все Сигизмунду пошло?
- Не, не дождался, Ирод. Исчез обоз. В засаду попал нашу, пока сеча была,
вырвались поляки, а потом пропали с концами. И ни одного свидетеля не
осталось.
- Вот бы найти.
- Да уж пытались. Награда государева была обещана, кто помощь окажет в
поисках, да что толку. Года идут, и что было - то давно быльем поросло.
Сдается мне, что атаман наш... - Но Беспалый недоговорил.
Пропела громко лесная птица, и разбойники, умело схоронившиеся за кустами
и деревьями, схватились за оружие, напряглись, готовые по второму сигналу
кинуться в атаку.
- Кажись, едет.
Послышался глухой топот, и вскоре из-за поворота показался гнедой конь с
широкоплечим, в зеленом зипуне, всадником. За его поясом торчал длинный
пистоль, а тяжелая польская сабля билась о начищенные голенища черных сапог.
Последовал второй сигнал, и разбойники с гиканьем и криками высыпали на
дорогу.
АТЛАНТИДА. БОЙ В НИЖНЕМ КРУГЕ
Желтое мощное тело саблезубого тигра напряглось. Зверь выгнулся и
осклабился. Его хвост дрогнул, уши прижались. Тигр прыгнул, взвился в воздух
желтой стрелой. И ничто не могло в мире помешать ему погрузить клыки в плоть и
ощутить привычный вкус крови. Рядом с ним метнулась белая фигура гигантской
степной пумы.
Тигр целился в покрытое красной чешуей горло. Пума пыталась устроиться меж
острых, как бритва, гребней на спине дракона и запустить в твердую кожу когти.
Чудовище изогнулось, ударило хвостом, высекающим искры из камней.
Нападавшие были быстры и ловки, но и дракон не уступал им. Твердая голова
встретила тигра в полете, и зверь обрушился на землю. Когти пумы скользнули по
острому гребню, распоротые подушечки лап окрасились кровью. Пума кувыркнулась
и оказалась прямо под широкой, похожей на слоновью, ногой дракона. Гигантская
туша нависла над зверем. Дракон готов был подмять под себя врага, но тут тигр
напал снова - сабли-клыки впились в спину дракона. Хлынул поток
темно-коричневой крови - ее капли падали на землю, превращаясь в драгоценные
камни. Окрестности огласил рев, от которого дрогнули скалы. Казалось,
окружающий мир не выдержит этого страшного звука. Удар хвоста опять смел
тигра, но теперь прекрасный и ловкий зверь полетел в пропасть. Она казалась бы
бесконечной, если бы где-то в глубине бездны не светился отвратный желтый
огонь, который не сулил ничего хорошего.
Тигр падал в этот свет, и он пронизывал тело насквозь, Отдавался страшной
болью. Собрав последние силы, тигр обернулся черным орлом и взмыл вверх, с
трудом выбираясь из ада.
А в небе уже кипел бой. Дракон обернулся летающим ящером и бился с красным
соколом грудь в грудь. Сыпались удары клювов, которые могли бы дробить
базальтовые плиты. Бились крылья. Капала кровь, рассыпалась в воздухе радугой.
Соколу приходилось туго. Он погибал. Зубы летающего ящера готовы были
сомкнуться на его шее, но тут в бой вступил орел. Он налетел на чудище, впился
когтями, и они, сцепившись воедино, рухнули вниз, где их ждали острые, как
копья, пики каменной гряды.
Орел, не долетев до земли, оторвался от ящера и устремился в небо. Ящер
затормозил падение, ударился оземь и обернулся лучником. Запела тетива,
засвистела стрела и нашла свою цель - попала в крыло сокола. Вторая настигла
орла, скользнув по шее.
Птицы падали на землю, а лучник посылал одну стрелу за другой. Но больше
попасть не смог. Сокол обернулся огромным пехотинцем, вооруженным тяжелым
копьем. А орел - маленьким и вертким гвардейцем Императора Атлантиды,
вооружение которого состояло из небольшого щита и короткого меча. В руках у
лучника возникла палица размером ненамного меньше его самого, И трое сошлись в
ожесточенной драке.
Все дрались умело. Но двое никак не могли справиться с одним.. Удар палицы
- и щит гвардейца разлетелся на куски. Еще один удар, и копье пехотинца
отлетело в сторону.
Продолжалось все это долго, но в конце гвардеец изловчился, поднырнул под
руку лучника и перерубил сухожилие на его ноге. Лучник рухнул, оставалось
только перерезать ему горло. Но тут он исчез. Вместо него закружился целый рой
ос, нещадно набросившихся на бойцов.
Пехотинец превратился в огонь, и осы, объятые пламенем, стали падать. Но
это продолжалось недолго. Вместо ос возникла стена дождя, и огонь начал
гаснуть...
Череда превращений продолжилась. Участники сражения принимали все более
невероятные формы. Принц не знал, как это у него получалось. Но получалось как
бы само собой. Колдун был прав - законы нижнего круга не так трудно освоить. И
дрались с Великаном они пока на равных. Никто не мог победить.
Принц потерял счет тем обличьям, которые принимал. Но неумолимо битва
двигалась к концу. Участники уставали. Все чаще менялись условия. Все больше
перевешивалась чаша - то в одну, то в другую сторону.
И вот наконец наступила развязка.
Великан-карлик неожиданно приобрел свой вид. Парпидас был прикован к
стеклянной скале тяжелыми металлическими кольцами. Он был измотан и исчерпал
все свои силы.
- Ты наш, - крикнул Видящий маг.
- Ты глупец, - крикнул великан-карлик. И, собрав силы, обернулся бабочкой.
Но тут же в руке принца оказался сачок. Тогда Парпидас вспорхнул маленькой
птицей, но вокруг нее сомкнулась клетка.
- Все, - прошептал Видящий маг.
- Все? - засмеялся Парпидас. - Для вас - все! Он стал увеличиваться в
размерах и превращаться в невиданную даже здесь, осклизлую, всю усеянную
острыми шипами, режущими пластинами, острой шерстью тварь. Клетка не могла
сдержать ее. И прутья начали лопаться. Толстая, как бревно, с кривыми желтыми
когтями лапа потянулась к принцу и начала рвать его тело.
Принц погибал. Причудливый мир нижнего круга стал рассыпаться, уходить
куда-то в сторону. Принцу предстоял переход на другой круг - круг смерти. И
ему было обидно - он не сделал очень многого в этой жизни. Он слишком мало
узнал. Он хотел жить. Но сие от него зависело меньше всего. Он проиграл
схватку с Парпидасом, и смерть была бы освобождением. Но он был не уверен, что
достигнет его. По уговору он должен стать рабом карлика-великана. Зависнуть в
какой-то темной сфере полубытия и выполнять приказы мерзкого колдуна. Мертвые
глаза слуг великана-карлика - что может быть страшнее? Но теперь такой взор
будет и у него, принца-наследника Атлантиды. Так что он хотел именно смерти...
Очнулся неожиданно. Услышал плеск волн. Ощутил их мерное покачивание.
Услышал покрикивания надсмотрщика. А потом почувствовал холодную влагу на
губах. Нагнувшийся над ним Видящий маг пытался влить ему в рот какой-то
сладкий напиток.
- Где я? - слабо прошептал принц.
- На твоей галере, принц, - этот голос принадлежал Видящему магу.
- А Клебос?
- Он остался в прошлом.
- Мы победили Великана?
- Да. И "Бриллиант Таримана" наш.
- Я помню, как погибал.
- Он почти победил нас, но твоя отвага отвлекла врага. И я смог
окончательно добить его.
- Выходит, я на что-то сгодился.
- Принц, ты держался так, как могут держаться только избранные. Ты был
хорош. И даже Парпидас признал это.
- Мы держим путь домой?
- Да. У нас много дел. Нам нужны еще два камня. Принц поднялся. Слабость
уходила быстро. Он вдохнул полной грудью морской воздух. Наконец подул легкий
ветерок.
- Мы найдем их, учитель! - уверенно произнес он.
РУСЬ. КРОВОПИЙЦА
Всадник встрепенулся и хотел хлестнуть коня, но тут Лука ловко перехватил
поводья с криком:
- Врешь, не уйти тебе!
Грохнул выстрел, красное пятно расплылось на груди Луки. Он отступил на
шаг, удивленно и с сожалением посмотрел на свой залатанный недавно кафтан -
мол, дурачина, зря старался, и как подрубленный рухнул на землю.
Всадник отмахнулся саблей, лошадь взбрыкнула и рванулась вперед. Так бы и
ушел конник, если бы Евлампий сломя голову не кинулся под копыта и не ударил
своим громадным топором по ногам лошади...
Гнедой споткнулся, перекувырнулся и замер, сломав себе шею. Всадник
отлетел на пару шагов, и на него навалилась братва всем скопом. Но он все-таки
смог подняться, мощными движениями расшвыривая облепивших его врагов. Однако
силы были слишком неравны. И как не был могуч конник, разбойники сбили его с
ног, прижали к земле и с трудом, сплевывая кровь и выбитые зубы, повязали-таки
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг