ИЛЬЯ СТАЛЬНОВ
ПАЛАЧИ ИЗ ТЕЛЕВИЗОРА
Степан зашел в поросший деревьями дворик. Лаврушина он увидел сразу.
Завлабораторией уже два дня не отзывался на телефонные звонки, не
обращал внимания на стук в дверь. Официально он уже неделю числился
больным, на что имел "отмазный" лист - проштемпелеваный, выписанный по всем
правилам больничный, во всяком случае по телефону он говорил, что дело
обстоит именно так Надо же случиться - именно в это время директор собрался
в срочную командировку, и не куда-нибудь в филиал в Орловской губернии, а в
Данию. Тамошние ученые что-то твердили насчет новых времен, перестройки, о
"милом Горби", а потому предлагали русским объединить усилия и грызть
вместе гранит науки. Лучшего консультанта и сопровождающего, чем Лаврушин,
директору не найти. Завлаб должен появиться в институте и цепляться изо
всех сил в представившуюся возможность. Загранкомандировка - предел
мечтаний советского человека. Чтобы упустить такую возможность, надо быть
дураком. А упустить ее можно было просто - вокруг директора уже вились,
нашептывали, науськивали, умасливали желающие поглядеть на копенгагенскую
вольницу.
Лаврушин, которого сейчас увидел Степан, меньше всего походил на
больного человека. Гораздо больше походил он на человека здорового. И
закрадывались сомнения в правомерности проштамповывания ему больничного
листа.
Кандидат физматнаук, одетый в грязную робу зеленого цвета - их в
последнее время облюбовали дачники, вытаскивал из багажника своего
"Запорожца" огромный пузатый медный самовар. Вещь была изрядно потерта,
помята, бок продырявлен. На асфальте уже выросла груда никуда негодного
хлама: разбитая настольная лампа, сгоревшая телевизионная трубка, всякая
металлическая всячина Судя по удовлетворенному лицу хозяина этого хлама,
жизнью тот был доволен вполне.
- По совместительству в старьевщики устроился? - укоризненно произнес
Степан.
- Во, на ловца и зверь бежит, - сказал Лаврушин, поднимая глаза на
друга. - Поможешь дотащить.
Он начал совать в руки Степана железяки - влажные и не совсем чистые.
- Э, - запротестовал было Степан.
- Давай-давай, - Лаврушин сунул ему в руки телевизионную трубку.
- Ты где этот хлам взял? На свалке, что ли?
- Ага. На ней, родимой.
Степан едва не выронил поклажу, положил ее на землю и возмущенно
проговорил:
- У тебя загранкомандировка срывается, а ты по свалкам мусор
собираешь!
- Загранкомандировка, - рассеянно кивнул Лаврушин, держа в руках мятый
самовар и с интересом рассматривая его.
- Посмотри, вещь. То, что надо!
Все хваленое здравомыслие Степана восставало против подобной
беспечности, безалаберности и вообще - сущего безумия. Он хотел сказать
что-то едкое, но и оглянуться не успел, как друг вновь нагрузил его
поклажей, на этот раз завернутой в пленку.
- Самовар я сам понесу, - Лаврушин бережно поднял медное чудище,
которое раздували во времена царя Гороха кирзовым сапогом.
- Дела-а, - протянул Степан. - Совсем ополоумел.
В лифте он пытался добиться у Друга объяснений, но тот, ощупывая
самовар, отделывался; "подожди", потом", "сейчас увидишь".
Страшнейший кавардак бросался в глаза уже в коридоре. Там была
разбросана зимняя, летняя, осенняя обувь, половине которой место было на
свалке. Здесь же валялись куски проводов, обломки микросхем, пара
паяльников, осциллограф и все тот же свалочный мусор. Ощущался запах
бензина.
- Дала-а, - вновь протянул Степан, оглядываясь. Он привык, что дома у
друга всегда бардак. Но сегодняшний бардак был бардаком с большой буквы. -
У тебя здесь монголо-татары побывали?
- Подожди секунду, - Лаврушин, не выпуская из рук самовара, шагнул в
комнату. Степан последовал за ним. И обмер
Дело было даже не в том, что в комнате царил уже не Бардак, а
БАРДАЧИЩЕ. Но то, что возвышалось посередине, вообще нельзя было назвать
никакими словами.
Итак, мебель была сдвинута в угол. В центре расположилась
фантастическая по глупости, абсурдности и откровенному сумасшедствию
конструкция. Высотой она почти доставала до потолка, диаметром была метра
полтора-два. Пробовать уловить в дичайшем нагромождении деталей какую-то
систему - занятие бесполезное. Не было этой системы. И смысла не было. Зато
были, можно было различить отдельные элементы, из которых и состояла эта
ХРЕНОВИНА (иного слова в голову Степана как-то не пришло). А угадывались в
ней: бочка из-под соленых огурцов - центральная часть конструкции, трубка
от душа, знакомый бидон, из которого немало пива пито, небольшой и ржавый
двигатель внутреннего сгорания (выхлопная труба вела на улицу через окно),
панель от стереоприемника, магнитофон "Весна", а также мелочь - змеевики,
клеммы, разноцветные провода и табличка от четырнадцатого троллейбуса.
- Дела-а. Точно спятил
- Нравится? - ставя самовар на пол, осведомился Лаврушин.
- Потрясающе!
- Только самовара не хватало.
- Ты чем здесь занимаешься? - с опаской спросил Степан. Он со страхом
думал, что у его друга очередной приступ творческой горячки, а тогда -
запирай ворота.
- Я над этой штукой три месяца работал, - сообщил Лаврушин - Времени
не хватало, вот и сел на больничный.
- Что это за жуть?
- Генератор пси-поля. Торжество энергоинформационных технологий.
Двадцать второй век!
- Это генератор? Вот это? - Степан ткнул в машину пальцем.
- А чего удивляешься? - с некоторой обидой спросил Лаврушин. -
По-твоему, генератор должен обязательно сиять никелем и пластмассой? У меня
нет денег на это. Чем богаты.
- Ты хочешь сказать - эта коллекция металлолома работает?
Лаврушин пожал плечами.
Степан протиснулся боком к дивану, зацепился джинсами за острый край
обрезка трубы, со стоном чертыхнулся - джинсы были новые. Он упал на мягкие
продавленные подушки. И затеял назидания:
- Лаврушин, эта штука не работает. Такие штуки вообще не работают.
Такие штуки выставляются на экспозициях "Творчество душевнобольных".
- Конечно, не работает, - охотно согласился Лаврушин.
- Ну вот.
- Сейчас самовар подсоединю - будет работать.
- Самовар, - простонал Степан.
- Он служит отражателем пси-поля, которое и откроет тоннель в иной
пространственно-временной континуум.
- Ага. А я - марсианин. Прибыл в СССР для организации совместного
предприятия по разведению розовых слонов.
- А вот ирония здесь неуместна.
Хозяин квартиры поднял валявшийся на полу чемоданчик с инструментом,
открыл его и принялся за самовар. Тот под ударами молоточка приобретал
овальную форму. Попутно Лаврушин объяснял, что и как. Выражение на лице
гостя менялось: недоверие сменилось полным неверием, а затем и страхом, в
голове билась цифра "03" - там, кажется, высылают за душевнобольными.
Из объяснений явствовало, что психологическое поле, создаваемое
человеком, может реализовываться в параллельных пространствах, число им -
бесконечность. Каждая мысль создает свой материальный мир, живущий, пока
эта мысль длится, по задумке автора, а затем переходящий в свободное
плавание. Если должным образом генерировать псиэнергию, можно попасть в эти
производные миры. Притом легче попасть в тот мир, о котором думает
наибольшее количество людей. А чем заняты головы большинства людей?
- Это дверь в телевизионный мир, - подытожил Лаврушин.
- Какой бред, - с восхищением произнес Степан. - Всем бредам бред.
- Легко проверяется. Сейчас мы испытаем генератор Лаврушин решил, что
довел самовар до кондиции. Отделан он был плохо, на корпусе - вмятины, но,
похоже, для целей, которым он был предназначен, годился. Изобретатель
присобачил разъемами самовар к аппарату рядом с будильником за шесть рублей
двадцать копеек, который резко тикал.
- Начнем?
- Начинай, - насмешливо произнес Степан, скрестивший руки на груди. Он
пришел в себя. И решил, что дуровоз вызывать нет смысла. Просто Лаврушин
увлекся очередной идеей. Вот слезет с нее - и вновь будет достойным членом
коллектива, законным квартиросъемщиком, членом профсоюза.
Лаврушин распахнул дверцу шкафа, вынул заводную ручку для
автомобильного мотора, засунул ее в глубь аппарата.
- Двигатель на десять лошадей, - сказал изобретатель. - Приводит в
действие вращательные и колебательные элементы.
Он дернул несколько раз ручку. Двигатель чихнул и с видимой неохотой
завелся. Аппарат затрясся, как припадочный. В его глубинах что-то
закрутилось, заходило ходуном.
- Жду чуда, - саркастически произнес Степан.
- Подождешь, - Лаврушин обошел генератор, лицо его изображало крайнюю
степень озабоченности. Он сунул руку в глубь аппарата, начал чем-то
щелкать.
- Давай, покажи, - подзадоривал Степан. Тут комната и провалилась в
тартарары.
***
Степан зажмурил глаза. А когда открыл, то увидел, что сидит не на
диване в лаврушинской квартире, а на ступенях старого дома. И что по улице
несутся стада иномарок - больших и маленьких, БМВ и "Мерседесов", "Фордов"
и "Рено". Народу было полно, по большей части смуглые, горбоносые,
кавказистые, одеты одни скромно, другие крикливо. Дома все под одну
гребенку, в несколько этажей. Какая-то стойка со здоровенными кнопочными
телефонами. Напротив афиша кинотеатра - полуголая девица целится в
какого-то обормота маньячного вида из гранатомета. И везде - рекламы,
рекламы, рекламы - вещь советскому человеку чуждая и ненужная.
Степан посмотрел направо - рядом на ступенях сидела в обнимку парочка
стриженных, с красными хохолками, во всем черном, с медными бляшками
молодых людей неопределенного пола. Молодые люди обнимались и целовались с
самозабвением и отстраненностью, они не замечали ничего. С другой стороны
стоял Лаврушин с заводной ручкой в руках.
- Дела-а, - Степан дернул себя за мочку уха, что бы убедиться в
реальности происходящего.
- Оторвешь, - сказал Лаврушин.
- Сработала твоя ХРЕНОВИНА!
- А как же... Интересно, какая сейчас передача?
- Сегодня воскресенье. Может быть какая угодно. Наверное, что-то про
туризм.
- Пошли посмотрим на зарубеж Когда еще побываем, - предложил Лаврушин
- Как мы будем осматривать мир, ограниченный фокусом видеокамеры.
- А кто тебе сказал, что он ограничен? Этот мир - точная копия нашего.
Друзья двинулись мимо витрин маленьких магазинчиков, в которых были
ценники со многими нулями и лежали упакованные в пластмассу продукты, мимо
витрин с одеждой на похожих на людей манекенах и такими же ценниками,
только нулей на них было куда больше. За поворотом к подъездам лениво
жались девушки, одетые скупо и вызывающе. Лаврушин притормозил и во все
глаза уставился на них. Одна стала глупо улыбаться и подмигивать, а другая
направилась к ним.
- Пошли отсюда! - дернул его за рукав Степан. - Быстрее! Свернув на
соседнюю улицу, друзья попытались разобраться, где находятся.
- Франция - факт. Речь ихняя. И ценники, - он подошел к спешащему
куда-то молодому человеку. - Извините, что это за город?
Молодой человек сперва удивленно посмотрел на замызганную робу
Лаврушина. Потом понял, о чем его спрашивают, и лицо его вытянулось.
- Утром был Париж. Вы что, с Луны свалились?
- Русские туристы.
Парень дружелюбно похлопал Лаврушина по плечу:
- Горбатшов, - коверкая русский проквакал он. - Перестройка...
- ...и различные приспособления для картофелеводческих,
зерноводческих, свиноводческих, хлопководческих работ, а также для
мелиорации.
Лаврушин встряхнул головой. Какой отношение имеет "перестоика" к
приспособлению для картофелеуборочных работ?
Когда человек переключает телевизор на другой канал, то привычный мозг
тут же моментально воспринимет другое изображение как должное. Но когда
переключают реальность. Когда человек моментально попадает в другой мир -
тут сразу не переключишься.
- Уф, - перевел дыхание Степан.
Путешественники по телепространству были в большом, хорошо освещенном
зале, заставленном рядами кресел. В креслах сидели люди - бородатые,
плешивые, дурно одетые или, наоборот, в добротных, партийно-профсоюзного
кроя костюмах. Публика была чем-то странная и близкая. Впереди было
пространство сцены. В зале было несколько телекамер и множество
прожекторов, излучающих яркий, жарящий свет. Было очень жарко.
На сцене стоял стол для президиума. Рядом со столом возвышался
сложный, ярко-красный, ощерившийся непонятными приспособлениями аппарат на
гусеницах. Чем-то он походил на бормашину. Его сущность и назначение
расписывал огромный толстый (человек-гора прямо) в синем костюме мужчина.
Он постоянно вытирал со лба пот платком, на его лице играл детский румянец.
- Пошли, присядем, - подтолкнул Лаврушин своего друга. Они прошли на
край первого ряда, где было несколько свободных кресел Обсуждение было в
самом разгаре. Присмотревшись, Лаврушин понял, что они попали на передачу
для изобретателей "Это мы могем".
Обсуждение было в самом разгаре, появление новых людей никто не
заметил.
- Вызывает некоторый интерес система передач. Некоторые нестандартные
решения. Но... - начал речь худой очкастый мужчина из президиума.
Он пустился в длинный перечень этих "но", которые больше походили на
мелкую шрапнель, разносящую на кусочки изобретение.
Но ему не дали разойтись. Благородного вида седовласый
председательствующий прервал его, обратился к изобретателю:
- Как вы думаете совершенствовать свое изобретение?
- Хочу приспособить его с помощью дистанционного управления для сбора
морской капусты под во-1, ой. Также можно продумать и вопрос о придании ему
качеств аппарата летательного. Это помогло бы опыления сельхозугодий и
борьбы с лесными пожарами.
- Понятно - послышалось рядом с Лаврушиным саркастическое восклицание.
Поднялся бородатый штатный скептик. - А вас, так ск-з-зать,
многопрофильность этого, с поз-з-зволения скз-зать изобретения, не смущает?
- Смущает, - изобретатель покраснел еще большe, всем своим видом
выражая это смущение. - Но хотелось как лучше.
- Ах, как лучше, так скз-з-зать...
Но тут скептика перебил широкоплечий, только что вылезший из-за сохи
мужик, разведя лопатообразными руками:
- Эх, братцы! - возопил он. - Человек творчество проявил! Такую вещь
изобрел! А вы ему... Бережнее надо к творческому человеку относиться.
Аккуратнее надо.
Он сел под гром аплодисментов.
- Ладно, - прошептал Степан. - Все ясно. Поехали обратно.
- Как обратно? - возмутился Лаврушин, - Я по телевизору только эту
передачу и смотрю.
- Вот и досмотришь ее по телевизору. Все выяснили. Проверили.
Хреновина работает. Пора и честь знать.
- Обратно, - пугающе задумчиво протянул Лаврушин.
Степан с самыми дурными предчувствиями уставился на него.
- Насчет обратно я еще не думал.
- Что? Это как не думал?
- Закрутился. И эта проблема совершенно выпала. Но ничего - со
временем я ее решу.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг