Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     любил,  а  правил  страной  он  весьма  успешно.  Посомневавшись,   Еэн
     полностью сменил личную охрану. Доверил её  сипахам,  воинам-помещикам,
     отправив янычар в свои орты.  Донесения  шпионов  об  активном  участии
     анатолийских сипахов  в  разбойничьих  шайках  стали  наводить  его  на
     нехорошие  мысли,   Еэн   даже   стал   присматриваться   к   войнукам,
     всадникам-мусульманам  из  Румелии,  они  стали  казаться   ему   более
     надёжными.
          Армию    охотно    сопровождали    несколько    десятков     тысяч
     добровольцев-райя из стамбульской голытьбы. Здесь их кормили, а значит,
     был шанс выжить. Обычно в походах полководцы на них  обращали  внимания
     не больше, чем на пыль, осевшую на обуви. Но  обстоятельства  требовали
     сейчас заботы и об этой малопригодной для  боя,  но  необходимой  части
     войска. К ужасу и отвращению дивана уже на  третий  день  похода  среди
     райя обнаружили случай людоедства. Хотя всех этих  взятых  для  тяжёлых
     работ  стамбульских  бездельников  кормили,  пусть  не  слишком  сытно,
     нашёлся  среди  них  воистину  отродье   шайтана   пристрастившийся   к
     человечине, и не желавший отказываться  от  приобретённой  в  последние
     месяцы привычки. Его повесили,  и,  проходя  мимо  виселицы,  каждый  в
     войске мог услышать из уст глашатая о  причинах  казни,  обрекающей  на
     адские муки.


                                С холодом в душе.


          Селим  мысленно  много  раз  возвращался  в  тот  мартовский  день
     прошлого года, но так и не смог окончательно  определиться  с  мотивами
     своего поступка. Ну не было у него видимых причин оставаться в  оджаке,
     люто ненавидимом и презираемом. Тем более что уже больше  трёх  лет  он
     вёл тайную войну с государством, главной военной силой которого и  были
     янычары.  После  просветления,  которое  посетило  его  при  встрече  с
     казацким подсылом, все вокруг были теперь не товарищами и  соратниками,
     а врагами.
          Да и  невозможно  было  просчитать,  как  отнесутся  к  участию  в
     удушении наследника другие янычары. Гибель всех Османов  сразу  ставила
     под вопрос смысл существования этого корпуса воинов-рабов. В нём вполне
     могли найтись люди, способные  усомниться  в  правильности  фирмана  на
     казнь наследника, которую он осуществил. И тогда он  наверняка  пожалел
     бы, что родился, быстро и безболезненно убийце Османа умереть  дать  не
     могли.
          После казни Ибрагима, отправив воинов своего отряда в  казармы  на
     отдых, пошёл на встречу с казацким связным в  полной  уверенности,  что
     пребывает  в  Стамбуле  последний  день.  Не  стал  и  одежду   менять,
     запылившуюся и загрязнившуюся во  время  безумной  скачки  к  Стамбулу.
     Только покрепче подтянул пояс белого  шёлка,  на  который  у  бостанджи
     имели право только офицеры, достигшие шестого ранга. По предварительной
     договорённости его должны были забрать и вывезти в  Азов.  Всё,  что  у
     него было накоплено, он превратил в золото и зашил в одежду, сожалея  о
     незначительности припрятанного. Один Аллах... то есть  Бог  знает,  как
     там новая жизнь сложится. Ведь о жизни вне оджака он знал, в  сущности,
     мало. О Родине, крепких  руках  отца,  ласковых  прикосновениях  матери
     помнил смутно и немного. О жизни же казаков  наводивших  ужас  даже  на
     храбрейших из храбрых,  представления  не  имел.  Получалось,  что  ему
     придётся начинать жизнь заново. Это тревожило не меньше,  чем  ожидание
     большой битвы.
          Знакомый уже ему  казак,  выглядевший  и  вёдший  себя  совершенно
     неотличимо от  сидевших  неподалёку  греков,  представившийся  ему  как
     Александрос, ждал его в греческой же забегаловке.  Среднего  роста,  не
     слишком широкоплечей, он весь будто состоял из  тугих  мышц  и  прочных
     сухожилий, а загар на лице имел, чуть ли не мавританский.  Появление  в
     месте распития спиртных  напитков  янычарского  аги  никого  вокруг  не
     встревожило. Уж если сам султан официально разрешил продажу  спиртного,
     которое, впрочем, и до указа было легкодоступным, то чего бояться? Если
     нельзя, но хочется, человек всегда найдёт оправдание нарушению законов.
     Безразлично,  божеских  или  человеческих.   Воины   ислама   не   были
     исключением из этого правила. Вопреки запрету Пророка пьющих среди  них
     было немало.
          В таверне специализировавшейся на вине и рыбных блюдах народу было
     много, на вошедшего присутствующие не обратили внимания. Все  обсуждали
     свои дела, о смерти Мурада и Ибрагима здесь естественно ещё  не  знали.
     Поморщившись  от  чрезмерно  сильного  и   непривычного   запаха   рыбы
     направился к столику за которым сидел Александрос.
          Заказав маленький кувшинчик белого вина и миску рыбы, Селим присел
     возле связника, делая вид, что с ним незнаком. Они изредка  встречались
     именно так, всегда в разных  околопортовых  заведениях.  Подождав  пока
     служка принесёт заказ, янычар, не глядя на соседа, тихонько доложил:
          - Ибрагим мёртв. Мурад, я уверен в этом, тоже. Из Османов  остался
     в живых только Мустафа.
          Казак размашисто перекрестился, что, вообще-то, в таком  соседстве
     для грека,  каковым  он  старался  казаться,  выглядело  весьма  смелым
     поступком, выпил одним махом всё вино из кружки. И так же, не глядя  на
     собеседника, ответил.
          - Фелюка тебя ждёт, можем идти прямо сейчас. Если, конечно, ты  не
     посчитаешь нужным задержаться здесь.
          Селим тогда повернулся и спросил: - А надо оставаться?
          Александрос тоже повернул голову к  нему,  почтительно  кивнул  и,
     немного помявшись, ответил: - Опасно это.  Ведь  и,  не  усомнившись  в
     приказе, тебя могут казнить. А уж если усомнятся...
          - Ты не отвечаешь на заданный вопрос.
          Связник внимательно посмотрел ему в глаза.
          - Да, надо. Нет у нас в оджаке никого, кто был бы на таком высоком
     посту. Нет  сомнения,  что  рано  или  поздно,  но  воевать  с  турками
     придётся, тогда сведения об их планах будут на вес золота.
          Неожиданно для себя самого Селим вдруг произнёс: - Я остаюсь.
          Внезапно настолько, что сам  удивился,  услышав  то,  что  сказал.
     Будто со стороны раздались эти слова. Уж  очень  велик  был  риск,  что
     человека, прервавшего династию Османов, пусть и  по  приказу  покойного
     султана, могут предать  лютой  казни.  Да  и  оставаться  среди  людей,
     которых возненавидел... отказаться от ухода к врагам  этого  проклятого
     государства... странно. Для него самого непонятно, ведь шёл на  встречу
     с твёрдым намерением уплыть прочь из проклятого города. И  вдруг  почти
     сам вызвался остаться.
          Разлад в себе самом так и  не  позволил  выяснить,  почему  же  он
     остался? Не было у него соответствующих навыков. А может,  не  хотелось
     признаваться  даже  самому  себе,  что  просто  побоялся  этого   шага,
     последнего в прощании с  привычной,  пусть  и  ненавистной  жизнью.  По
     большому счёту, другой он и не знал. Возможно, впрочем,  что  испугался
     бесстрашный  янычар  не  расставания  со  старой  жизнью,  а   побоялся
     разочароваться  в  новой,  ради  которой  рисковал.   "Темна   вода   в
     облацех...",  а  уж  душа  человеческая,  да  настолько  взбаламученная
     прозрачна разве что для великих её знатоков.
          Его не казнили, хотя кое-кто порывался. Нашлись друзья,  защитили.
     Отправили  на   опаснейшее   задание   -   казнить   бейлербея   Коньи,
     отказавшегося присоединять подчинённые войска к армии султана Гирея.
          - Раз уж успел так не вовремя  наследника  казнить,  может,  и  от
     этого продажного ишака избавишь? - предложил-приказал ему новый Великий
     визирь Зуграджи.
          Естественно,  с  несколькими  помощниками  и  шёлковым  шнурком  к
     переметнувшемуся бейлербею теперь заявиться было уже невозможно. Самого
     на том же шнурке подвесили  бы  палачи  управителя  вилайета.  Пришлось
     выслеживать пашу, как редкого и  опасного  зверя.  Как  раз  на  охоте,
     которой тот увлекался, и  настигла  его  стрела.  Вот  голову  снять  с
     казнимого не удалось, свои довелось  спасать  от  преследования  охраны
     убитого. К счастью для убийц, погоня оказалось не слишком  настойчивой.
     Потерявшие хозяина псы не стали рвать жилы для отмщения.
          Неканоническое устранение  вельможи  Гирей  и  Зуграджи  посчитали
     оправданным. В Конье  наступила  смута,  и  небольшой  отряд  сувалери,
     прибывший вскоре к его воротам,  легко  установил  там  власть  султана
     Ислама Гирея. Ахмад остался с носом.
          Так  и  попал  Селим  в  число  доверенных  лиц  нового   султана,
     исполняющих  для  него  грязные,  не  терпящие  огласки  делишки.  Даже
     удостоился права носить чёрный пояс из чёрной материи, признак 7 ранга,
     выше у бостанджи были только носители поясов из чёрного шёлка. Основным
     делом  последующих  месяцев  для  него  стала  работа  с   подчинёнными
     лжесултана Мустафы I. Поначалу налаживать контакты было очень трудно  и
     опасно. Несколько лазутчиков от Гирея и оджака попались в лапы  охранки
     Еэна,  Великого  визиря  сумасшедшего  султана,  и  завидовать  им   не
     приходилось. Казнили их  и  тех,  на  кого  они  указали,  самым  лютым
     образом. Подвергнув предварительно жесточайшим пыткам.
          Селиму повезло, один раз он уцелел воистину милостью  Аллаха  (или
     уже милостью Исы?).  Перед  поездкой  на  важную  встречу  с  одним  из
     согласившихся работать на оджак Омаром-агой, янычаром  из  приближённых
     Еэна, у него жуткой болью скрутило брюхо, тело запылало жаром,  повсюду
     стал выступать пот. Посчитав, что от такого посланника толку не  будет,
     Селима заменили, послали другого агу из "садовников", вот он и  попался
     ловчим стамбульского Великого визиря.
          Дело, каким занимался Селим, оказалось настолько важным, что он не
     участвовал даже в битве под  Анкарой.  С  полгода,  правда,  пользы  от
     лазутчиков в  османский  лагерь  было  немного,  большинство  в  войске
     Мустафы  твёрдо  стояли  за  природного   Османа,   невзирая   на   его
     сумасшествие и бесплодие. Однако зимой всё резко изменилось.
          Гиреевская армия пережила зиму пусть с большим трудом  и  немалыми
     потерями, но почти не потеряв боевого настроя.  Анкарскую  битву  здесь
     считали своей победой, сожалели  только  о  том,  что  вражеская  армия
     смогла уйти. С едой проблемы у них и окружающего населения были, но  не
     фатальные, как  в  Истамбуле.  У  солдат  Мустафы  были  совсем  другие
     настроения. Голод и эпидемии, косившие ослабевших, поражения в  Румелии
     и вынужденное бегство из её большей  части  здорово  подкосили  веру  в
     правильность выбора. На веру  в  правоту  своего  дела  катастрофически
     повлияло угасание столицы и массовая гибель людей в ней.
          В войске Мустафы стали зреть заговоры  с  целью  его  свержения  и
     признания султаном Гирея. К весне Еэн  потерял  реальный  контроль  над
     ситуацией, и самая свирепая  охранка  его  спасти  уже  не  могла.  Под
     подозрения и пытки стали всё чаще попадать  невиновные,  не  выдерживая
     мучений, они  оговаривали  кого  придётся,  вызывая  в  армии  растущую
     ненависть к своим руководителям.
          Именно Селиму  повезло  договориться  с  несколькими  сипахами  из
     личной охраны Еэна. Они провели лазутчиков к шатру  Великого  визиря  и
     сами убрали оставшихся верными ему товарищей. Румелийские сипахи попали
     в число наиболее потерпевших от событий  последнего  года,  большинство
     лишилось имений, у остальных  они  пострадали  от  прохода  кочевников,
     приглашённых Еэном, и гайдукских набегов. Многие потеряли и  семьи,  их
     гайдуки вырезали с особой беспощадностью.
          Еэн и сердар Мусса нападения не ждали, иначе его не допустили  бы.
     Нет, точнее, они ждали предательского удара, но не  знали,  от  кого  и
     когда он последует, поэтому-то  заговор  получился  удачным.  Созданная
     новым Великим визирем охранка во главе с бостанджи Баширом работала  не
     покладая рук, но уж очень много потенциальных  предателей  оказалось  в
     войске. И аресты по наветам -  недоброжелатели  у  каждого  найдутся  -
     только ухудшали обстановку.
          Великого визиря надеялись застать врасплох,  подкрадываясь  к  его
     шатру, заговорщики слышали плач и стоны наложницы, одной из доставшихся
     ему при разделе султанского гарема, многие из обитательниц котрого  так
     и не удостоились  за  несколько  лет  внимания  повелителя.  Еэн  вдруг
     почувствовал вкус к садистскому сексу, и бедняжкам,  удостоившимся  его
     ласк, приходилось несладко.
          Однако сипахов и Селима он встретил стоя с саблей в  руке.  А  под
     одеждой у него тут же обнаружилась кольчуга, что  затрудняло  нанесение
     лёгкой  раны.  Первыми  попытавшихся  его  схватить  двух   румелийских
     помещиков Великий  визирь  Мустафы  сумел  зарубить.  Теснота  шатра  и
     нежелание заговорщиков  убивать  Еэна  дали  ему  возможность  помахать
     немного клинком и ранить ещё одного из нападавших. Однако  удар  саблей
     плашмя сзади стал концом  схватки.  На  упавшего  вельможу  навалились,
     обезоружили и связали.
          Румелийские сипахи никогда не ходили в походы в Анатолии,  поэтому
     автоматически попали в армию Мустафы. Поначалу, как  все,  они  активно
     поддержали провозглашение султаном последнего  Османа,  но  после  всех
     бедствий, обрушившихся на них, их семьи и поместья,  новую  румелийскую
     верхушку люто возненавидели. Аллах один знает, что нашло на Еэна, когда
     он заменил ими янычар.  Теперь  все  здесь  спешили  выслужиться  перед
     султаном Исламом и не боялись рисковать при этом жизнью. Как  известно,
     "Всё в руках Аллаха и ничего не происходит вопреки его воле". Благодаря
     такому фатализму и взяли главу враждебной Исламу партии живым.
          С  сердаром  Муссой  такой   номер   не   прошёл.   Охраняли   его
     янычары-отураки, ветераны, заслужившие право не  ходить  в  походы,  но
     пошедшие добровольно в охрану каймакама, стамбульского градоначальника.
     Добрая половина из них имела челенки, плюмажи на  шапках,  даровавшиеся
     за совершение подвига. Благодаря поддержке Муссы в их семьях  никто  не
     умер этой зимой, и они не задумываясь, готовы  были  положить  за  него
     головы. Что и совершили этой ночью. В  недолгом,  но  ожесточённом  бою
     Мусса и вся его охрана  были  вырублены.  Сердара  живым  захватить  не
     удалось, а его стражей брать в плен никто и не пытался.
          Постигло  заговорщиков  этой  ночью  и  ещё  одно   разочарование.
     Наиболее ненавидимый начальник охранки Башир-ага  исчез  в  неизвестном
     направлении. Вроде бы был в лагере, а  когда  кинулись  ловить,  то  не
     нашли. Будто сам шайтан сделал негодяя невидимым и унёс по  воздуху  на
     совиных крыльях. А добраться до его шкуры мечтали очень  многие.  Да  и
     еэновских  шпионов  в  армии  Ислама  знали  только  он  с   ближайшими
     помощниками, исчезнувшими  вместе  с  ним.  Мечта  о  мести,  буквально
     преследовавшая   огромное   количество   людей,    так    и    осталась
     неосуществлённой.  Медленно  замучить  виновника  гибели   их   родных,
     наблюдать за его мучениями, не получилось.


                                      * * *


          Потом  самому  Еэну  это  вышло  боком,  палачи  в  оджаке   очень
     интересовались конкретными именами подсылов, однако трудно назвать  то,
     чего не знаешь. Впрочем, в беседе с опытным палачом и  такое  возможно.
     Великий визирь Мустафы I лично  прекрасно  знал  всю  верхушку  корпуса
     капыкуллу и имена якобы связанных с ним людей  назвал.  И  смог  твёрдо
     стоять на своём при дальнейших пытках.
          Да... назвал, так назвал. Двух человек из дивана Ислама, трёх глав
     орт, одного из Гиреев, двоюродного брата султана, да ещё и предупредил,
     что шпионскую мелочь просто не знает и назвать не сможет,  как  его  ни
     пытай. После долгих споров, несколько раз  приводивших  к  выхватыванию
     оружия, глубокой ночью диван постановил, что  Еэн  оговорил  честных  и
     верных новому повелителю людей. Сведения эти посчитали ложным  доносом,
     противника Ислама и нескольких его помощников, визиря Кенан-пашу,  вали
     Румелии  Мустафа-пашу,  Дефтердар-заде  Мехмед-пашу,  также  нескольких
     вельмож поменьше, приговорили к смерти.
          Приговор привели в исполнение на  следующий  же  день,  на  глазах
     обеих объединившихся в одну армий. К разочарованию большинства  главный
     из  казнимых,  Еэн-паша,  умер  быстро.  Не  выдержало  сердце   воина,
     остановилось в самом начале сдирания с него  кожи.  Видно,  треволнения
     последних месяцев и мучения при допросах сказались на здоровье.
          Пришлось отдуваться за  легко  умершего  его  помощникам.  Тут  уж
     палачи промашки не допустили, развлекали  всех  три  дня  и  две  ночи.
     Возможно, смогли бы и ещё не один день протянуть муки посаженых на кол,
     но Великий визирь Зуграджи приказал удавить сидельцев.  Огромная  армия
     потребляла много продовольствия, а брать  его  уже  почти  негде  было,
     следовало спешить с завоеванием хлебного Египта. Ислам  Гирей  двинулся
     на  армию  Ахмеда  Халебского,  собиравшуюся  возле  Мараша,  на  самом
     юго-востоке Анатолии.


Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг