в старое русло не свернёт. Уж очень существенные изменения на востоке
Европы произошли, да и на западе Азии... как бы не большие.
Преждевременная смерть Мазарини ещё не аукнулась, но отсутствие
Кромвеля уже сказывается в гражданской войне у наглов, Руперт лупит
парламентариев в хвост и гриву. Эх, ещё бы манчжуров притормозить...
но... не до них. Слишком широко шагать не стоит, лучше добить поляков и
турок. Хотя Черниговщины - отданной на дурику царю - жалко чуть ли не
до слёз. Но уж теперь точно в спину Радзивиллы ударить нам не смогут,
сейчас им не до того. Царь Смоленском и Полоцком не ограничится, не
успокоится, пока всю Белую Русь под себя не подгребёт. Интересно, как
дела идут у Ивана и Юхима? По крайней мере, от холода они точно
страдать не должны".
* * *
Разожжённый покойным Фердинандом II пожар войны утихать не хотел,
несмотря на страстное желание его сына спасти своё государство от
разорения, если не уничтожения. Главным препятствием на пути к миру
стала позиция дружного парижского тандема, Людовика XIII и Ришелье.
Если поначалу они добивались недопущения полного доминирования в Европе
Габсбургов, то теперь, после явного ослабления и Австрии, и Испании,
французы стремились к захвату как можно больших территорий. Именно
этому служил заключённый ими договор со шведами о незаключении мира в
ближайшие три года.
Правда, больших побед собственно армия под знаменем с лилиями пока
добиться не могла. Не удалось даже вытеснить с французской территории
испанцев. Конде проиграл кампанию в Руссильоне маркизу Спиноле-младшему
и вынужден был отступить из провинции. Всё большие подозрения у Ришелье
вызывал герцог Саксен-Веймарский, застрявший с большей частью своего
войска в Баварии, осаждая Нюрнберг, явно не собираясь отдавать под
власть Людовика Лотарингию. Бернгард почти не скрывал желания стать
новым герцогом Лотарингским, и прекращение выплат субсидий из Парижа
его не смутило. Проводя оккупацию Баварии, герцог имел возможность
насобирать достаточно средств для выплат своим солдатам и закупки всего
необходимого для армии.
Обострилась во Франции продовольственная проблема, из Фландрии в
страну заглянула и не думала уходить чума. Вовсю шли бои в Нормандии и
Бретани, охваченных восстанием "босоногих". Даже привлечение отборных
войск, целой армии Гассиона не сразу переломило ситуацию. В декабре
тридцать девятого столица Нормандии Руан ещё была в руках восставших.
Почти полностью французов вытеснили из Северной Италии, чему немало
способствовали глупость и упрямство герцогини Савойской, сестры
Людовика.
Вдохновляюще на Ришелье подействовал разгром голландцами
испанского флота в Дувре. Он даже предложил организовать морские
экспедиции к берегам Испании, но в Нидерландах сочли это
несвоевременным. В боевых действиях на суше во Фландрии давно и прочно
закрепилось патовое положение.
Главный союзник Парижа, шведы, не вынесли испытания голодом и
вторглись в беззащитную Польшу, выведя из Германии большую часть своих
сил. К счастью для антигабсбургской коалиции, воспользоваться этим
император Фердинанд III не мог. Захватив османскую часть Венгрии,
трансильванский господарь Ракоци вторгся в габсбургскую часть
разделённой страны. Однако лёгкой победы у него не получилось, быстро
оккупировав Словакию, он застрял перед линией мощных крепостей.
Имперский генерал Гетц сумел ограничить успехи Ракоци только Словакией,
а подошедшая из Чехии армия Галласа отбросила трансильванцев от
осаждённых ими крепостей. При нарастании недовольства внутри страны
господарь вынужден был пойти на переговоры о мире, которые и начались в
начале зимы.
Польша к зиме фактически перестала существовать. Казаки с
союзниками захватили, разграбили и разорили два воеводства, Люблинское
и Сандомирское. Практически, сознательно обезлюдили их, создавая пред
своей землёй полосу препятствий для потенциального агрессора с запада.
По достигнутым ещё предыдущей зимой договорённостям остальные польские
земли (кроме Краковского воеводства, оставленного Хмелем на
разграбление в будущем году) предназначались для прокормления шведской
армии.
Между тем, совсем не случайно шведов называли белокурыми
монголами, к этому времени в их поведении и намёка на благородство
рассмотреть стало невозможно. Тотальное разграбление, насилие при
малейшем поводе, а то и без оного (особенно зверствовали финские
рейтары), сознательное уничтожение всего, что могло конкурировать со
шведскими предприятиями... В общем, сравнение с монголами шведы честно
заслужили. После длительного пребывания их армии местность превращалась
в необитаемую и безлюдную.
Поначалу встретившие скандинавов с радостью, как потенциальных
защитников от дикарских орд, поляки быстро осознали свою ошибку. Вскоре
их города перестали открывать ворота перед шведскими отрядами, вынуждая
их штурмовать, в сельской местности разгоралась партизанская война
против оккупантов. Маленькие фуражирские отряды исчезали бесследно,
даже на крупные, хорошо охраняемые обозы совершались нападения.
Зачастую от отчаянья - слишком многим полякам без грабежей стало выжить
невозможно. Шведы выгребали всё найденное продовольствие, насильственно
рекрутировали в армию польских мужчин, о судьбе несчастных женщин лучше
и не вспоминать.
Новое королевское войско после нескольких побед попало под удар
армии Баннера и было шведами вдребезги разбито. Владиславу пришлось
спасаться бегством. Пережив множество приключений, он нашёл убежище у
тестя, в Вене. Станиславу Любомирскому пока удавалось контролировать
большую часть Краковского воеводства, всерьёз ещё никем не
атакованного. В Польше, таким образом, получился настоящий потоп,
уносящий ежедневно тысячи жизней.
Литовские магнаты перехитрили сами себя. Разбившись на небольшие
группировки, Радзивиллы, Пацы, Сапеги, Огинские и прочие вельможи
повели переговоры сразу со шведами и русскими. Зачастую при этом
стараясь дискредитировать соседей. Последнее им прекрасно удалось, и в
Стокгольме и в Москве поняли, что их пытаются надурить. Лишнюю порцию
недоверия в отношения между представителями правящего класса принесли
итоги битвы на Висле, точнее, устойчивые слухи, что причиной поражения
стало предательство протестантов. Очень влиятельные в Великом княжестве
Литовском иезуиты активно поддержали эту версию событий, чем
окончательно похоронили призрачные шансы на литовское единство. Истовый
католик, Великий канцлер Литовский Янош Радзивилл так и не решился на
заключение договора о переходе в шведское или русское подданство всего
Великого княжества Литовского. А потом стало поздно.
Понукаемый и вдохновляемый своим окружением, куда меньше
озабоченным положением страны, Михаил Романов отдал приказ о
наступлении на Литву для возвращения взад исконных русских земель.
Сразу после прихода вести о разгроме и уничтожении польского
войска четыре русских армии двинулись на Литву. Главная, во главе с
царём и князем Черкасским, тронулась из Вязьмы на Смоленск. Взяв
штурмом по пути пару приграничных крепостей, уже в начале августа они
осадили старинный русский город. Вторая по численности,
двенадцатитысячная армия, во главе с Василием Шереметьевым вышла из
Великих Лук на Полоцк.
Невдалеке от цели похода русские столкнулись с трёхтысячной
литовской кавалерией. Единственное за этот год русско-литовское полевое
сражение закончилось неоднозначно, обе стороны объявили себя
победителями. Сначала литовцы мощной атакой разгромили и обратили в
бегство дворянскую конницу. Затем Кшиштоф Радзивилл, Великий гетман
коронный Великого княжества Литовского (чем слабее государство, тем
громче звучат титулы), попытался разбить и гуляй-город, в котором
засели стрельцы и пушкари. Не имея артиллерии и пехоты, делать этого не
стоило, но опытного вояку разобрал азарт. В результате, понеся огромные
потери, ему пришлось-таки отступить, а однозначно выигранное сражение
превратилось в спорное.
Через несколько дней, пусть заметно прореженная дворянская конница
вернулась и Шереметьев смог продолжить наступление. В отличие от
Смоленска, Полоцк отчаянно обороняться не стал. Зато расположенный
невдалеке Витебск горожане поклялись защищать до последнего. Небольшие
местечки и замки сдавались на милость победителей, понимая
безнадёжность сопротивления.
Так же успешно продвигались по Белой Руси и две южные русские
армии. Василий Ромодановский взял штурмом Стародуб и Брянск, а в Гомеле
симпатизирующие русским православные сами открыли ворота перед царским
войском. Естественно, совсем не встретил сопротивления Пётр Репнин на
Черниговщине, захваченной ещё в прошлом году казаками. Хмельницкий умел
жертвовать малым, чтобы выиграть большое. Пожалуй, именно возможность
вернуть без боёв старинные владения и стала той соломинкой, которая
переломила хребет верблюду сомнений царя. Москва к войне готова не
была, но уж очень соблазнительную морковку повесил гетман. А Репнин,
подведя под руку государя Черниговщину, застрял под Речицей,
доминировавшие в городах иноверцы под власть царя не спешили. Имели для
этого все основания. Ничего хорошего для себя католики или униаты ждать
от Москвы не могли.
Зато литовская шляхта на востоке страны начала массовый переход в
православие. Царь однозначно дал понять, что неправославных помещиков в
Белой Руси под его властью не будет. Впрочем, для многих шляхтичей эта
смена религии была не первой. Уже в то время для шляхты владение
крепостными было несравненно важнее религиозной принадлежности.
Последний островок спокойствия в бушующем море войны захлестнули
боевые действия.
Шокирующая неожиданность произошла и на западе континента, в
Мадриде.
Немыслимое
Мадрид, Пуэрта дель Соль, 26 декабря 1639 года от Р. Х.
У прогремевшего на весь христианский мир с окрестностями события
имелась предыстория. Ещё в "зиму планов" с тридцать седьмого года на
тридцать восьмой для нейтрализации опаснейших для казачества исламских
пиратских гнёзд в Средиземноморье Аркадий предложил использовать
какую-нибудь местную христианскую державу. После короткого анализа
возможностей остановились на Испании. Венеция, Генуя, Мальта такое
мероприятие не потянули бы, Франция нацелилась на союз с исламом,
развернуть их на сто восемьдесят градусов в данном вопросе
представлялось нереальным. Англия и Голландия имели слишком большой
интерес в Левантийской торговле.
Правда, возникла проблема: каким образом подвигнуть их на такое
сложное и затратное дело? У империи, над которой никогда не заходило
солнце, и без пиратов Алжира и Туниса трудностей хватало. Каким образом
сделать уничтожение исламского пиратства приоритетным, главным для
испанцев?
Думали долго, но кроме предложения того же Москаля-чародея об
очередной кровавой провокации никто ничего толкового измыслить не смог.
Кстати, хоть были его товарищи и сами пиратами и разбойниками, идею
уничтожения христианского короля встретили без восторга. Священность
особы монарха тогда ещё не была пустым звуком. Впрочем, не найдя
альтернативы, с планом согласились, но отложили его в долгий ящик. И
людей подходящих не нашлось, и денег такая спецоперация требовала
немало, а их и на повседневные дела всегда не хватало.
Всё изменила встреча Москаля-чародея в одном из донских городков.
Аркадий возвращался после короткого визита в Верховья Дона для
разбирательства по поводу неудачи с мартеном. Как у запорожцев, так и у
дончан его постройка ни к чему хорошему не привела. Попытка разобраться
в причине неудачи и, соответственно, больших напрасных расходов не
удалась. Попаданцу элементарно не хватило знаний по металлургии, а
интернета или справочной литературы здесь не было. Подтвердив
правильность постройки передельных печей (сталь-то нужна!), поехал
обратно. Естественно, в самом что ни на есть отвратительном настроении.
Никак не улучшила самочувствия Аркадию и начавшаяся вдруг течь в
старом струге, на котором он путешествовал по реке. Пришлось срочно
причаливать у первого же городка на берегу, и быстрого ремонта никто не
гарантировал.
На Педро, ошивавшегося невдалеке, поначалу он внимания особого не
обратил. Ну, казак как казак. В эклектичной одежде - в смысле, что с
кого снял, то на себя и напялил. Посему рядом с дорогими османскими
сапожками соседствовали как бы не хлопские шаровары, а золочёная
рукоять роскошной персидской сабли неестественно выглядела на
латанной-перелатанной черкеске. Кстати, газырей на этой одежде ещё не
нашивали, огнестрельное оружие у черкесов было пока редкостью. Впрочем,
попаданец проявил инициативу и попросил сделать кармашки под бумажные
патроны для ружья на своей черкеске. Следовательно, можно было не
сомневаться, что последователи не заставят себя ждать. Как среди
казаков, так и среди черкесов, обзавёдшихся трофейным огнестрелом в
Польше.
Ростом и фигурой встречный тоже не выделялся, а резко очерченное
лицо с рыжеватой бородой Аркадий посчитал признаком мингрельского или
хевсурского происхождения, уже знал, что среди горцев такой окрас волос
не редкость. Но длинная и экспрессивная тирада, выпущенная встречным в
адрес какого-то купчика или приказчика (без сабли и пистоля на поясе),
поставила такую версию под большое сомнение. Ругался бородач на
каком-то из латинских языков, с немалыми включениями русского и
немецкого.
"Итальянец? Француз? Испанец или португалец? Куда только судьба
человека не заносит... Но для француза он недостаточно гундос,
итальянцы, вроде бы, говорят мягче... Впрочем, на хрена гадать, если
можно познакомиться и спросить?"
Задумано - сделано.
- Здравствуйте, люди добрые! Меня Москалём-чародеем кличут, может,
чем могу помочь?
Купчик, или скорее приказчик, уж очень молод и небогато одет,
услышав имя подошедшего громилы, явственно побледнел. Видимо, слышал о
колдуне с таким именем какую-то страшную байку, возможно, и не одну.
- Меньа Педро зовут, по-вашему, Пьотр. Эччевириа.
- Дон, - не вопросительно, утвердительно уточнил Аркадий, уловив
тональность самопредставления.
- Дон, - кивнул Педро.
- Испанец?
- Эускалдунак! - гордо вскинул голову новый знакомец.
У попаданца натурально вытаращились глаза, о такой национальности
он слыхом не слыхивал.
Собеседник, сообразив, что на другом конце Европы о самоназвании
его народа вряд ли кто знает, тяжело вздохнул и внёс разъяснения: -
Басками нас соседи називают. Баски это...
- Да слыхал я о басках, - улыбнулся Аркадий. - Ваши предки самому
Карлу Великому тумаков надавали, древний и храбрый народ.
Сверкнув было глазами, когда собеседник его прервал, Эччеверия тут
же успокоился, услышав уважительный отзыв о своих предках.
- Да! У нас все принадлежат к благородному сословию.
- А пошто на... - попаданец завертел головой. Пока они вели с
баском короткий диалог, приказчик будто испарился. - Пошто на торгаша
взъелся?
- Этот... этот... - далее последовала развёрнутая характеристика
сбежавшего торговца с экскурсом в его генеалогию (причем, по мнению
Педро, в число предков приказчика входили не столько люди, сколько
ишаки, свиньи и бараны). Большое количество иностранных ругательств не
позволило сразу разобраться в сути претензий.
Решив, что новый знакомец хоть на этот вечер поможет решить
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг