рассчитывать на победу не могли. Краковское воеводство, где
Любомирскому удалось полностью захватить власть, входило в число
наиболее пострадавших от прошлогоднего нашествия, во многих местах там
царил голод, кормить беженцев оказалось совершенно нечем. Местное
население - из-за провоцируемого приезжими роста цен - встречало их
откровенно враждебно, а затеявшие рокош магнаты меньше всего думали о
народных нуждах.
А здесь и Владислав разослал по всей Польше послания о заключении
им перемирия с казаками и их обязательстве не разорять в этом году
польские земли, кроме двух приграничных воеводств. Мол, Хмельницкий
признался, что не может остановить в этом своих союзников. Это известие
весьма отрицательно сказалось на рокоше Любомирского. Шляхта Мазовии и
Подляшья валом повалила домой, ведь, участвуя в восстании, они
рисковали навлечь на себя не только королевскую немилость, но и атаку
казаков с союзниками. Проявилась и другая тенденция - вскоре к рокошу
стали присоединятся многие из проигнорировавших защиту родины
шляхтичей. Причём, к радости командования повстанцев, из всех районов
Речи Посполитой, включая Литву и Русские воеводства. Шкурные интересы
для них имели значение несравненно большее, чем безопасность Родины.
Уровень моральной деградации польского благородного сословия уже к тому
времени достиг значимой величины.
Не встречавшие поначалу сопротивления совсем, шведы очень скоро
столкнулись с первыми "цветочками" партизанской войны. Вскоре обе их
армии застряли под отказавшимися подчиниться и открыть ворота городами.
Бреннер под Калишем, Горн под Торунем. Узнав о продвижении шведов на
"его" владения, пан Станислав послал на север половину сил под командой
сына, Ежи Любомирского. Не пытаясь завязать правильное сражение, поляки
принялись уничтожать фуражиров противника, нанесли немалые потери им и
коннице, посланной обозы с продовольствие прикрывать. Главными их
врагами стали отряды магнатов-протестантов, собственной кавалерии
Бренеру не хватало.
Не зевал и Владислав, уступать корону ему категорически не
хотелось, на юге установился шаткий мир - это позволило бросить всё
собранное войско на армию Горна под Торунем. Не имевший в своём скудном
обозе тяжёлой артиллерии граф ограничился осадными работами, ожидая
подвоза стенобитных орудий с побережья. В общем-то, не ожидая нападения
извне - польская армия-то уничтожена - он, тем не менее, хорошо укрепил
свой лагерь. Это и не позволило врагам застать шведов врасплох.
Польский Ваза атаковал лагерь армии своей шведской родственницы
несколько раз. Людей у короля оказалась куда больше, чем у
Любомирского, а его противник наоборот - имел меньше солдат, чем
Бреннер. Дисциплина регулярной армии не позволила всадникам ополчения,
несмотря на проявленные ими ярость, напор, бесстрашие и
самоотверженность, разгромить осаждающих. Отбив попытки деблокировать
город, граф благоразумно решил прекратить осаду из-за слухов об идущей
к врагу помощи. Поляки кружили вокруг и жалили, фактически осадив самих
осаждающих, не имея известий от своих (гонцов перехватывали поляки),
оставаться у этого паршивого городишки было слишком рискованно.
Король раструбил на весь свет о великой победе, что обеспечило
значительный приток к нему добровольцев. Причём не только благородных,
но и хлопов и ремесленников. Война в Польше набирала обороты,
захватывая всё большие территории. Лучшая в мире шведская армия не
собиралась отказываться от завоеваний, поляки были полны решимости
изгнать захватчиков со своей земли.
* - Отрывок из подлинного воззвания сына пана Станислава, Ежи,
сделанного во время рокоша в 1665-1666 годах.
Эпилог
"Степь да степь кругом..."
Земли запорожских вольностей восточнее порогов Днепра, конец декабря
1639 года
Ветер усиливался чуть ли не с каждой минутой, выдувая из тела,
несмотря на все многочисленные одёжки, тепло и силы. Да ещё и дул он
прямо в лицо, пусть и замотанное до глаз, слезившихся от подобного
испытания. А с неба то и дело сыпал снежок, подхватываемый ветром и
ослепляющий. На земле он не задерживался, сносился куда-то, но
дополнительные трудности путешественникам создавал. Совсем туго
приходилось лошадям. Хотя предусмотрительно выехали отроеконь на
выносливейших в мире татарских скакунах, лохматых и хорошо
откормленных, не выдерживали и они. Уже два конька пали, остальные
заметно потеряли в весе, по очереди таща на себе тяжёлых всадников.
Пересаживаться из седла в седло приходилось всё чаще, чтоб не остаться
без транспорта совсем.
В такую погоду добрый человек и собаку на улицу не выгонит, но
Аркадий выбора путешествовать или нет не имел. Непогода застала его в
пути, неожиданно, во время поездки в степь для показа запорожским
ковалям известных ему месторождений железной руды. Как чёрный археолог
он в своё время много колесил по региону и хорошо запомнил, где велись
карьерные разработки. Естественно, городов и дорог здесь не было,
однако, помня приблизительно расстояния от Днепра и благодаря
сохранившимся ориентирам, кое-что найти удалось.
"Дьявольщина, как холодно! Будто не по южной степи, а по северной
тундре едем, где-нибудь в районе Норильска. Кажись, там погоду не в
градусах по Цельсию или метрах в секунду измеряли, а в... чём-то
жёсткости. Просто сильный мороз при таком ветрище куда страшнее, чем
лютая стужа в безветренную погоду. И ведь не остановишься переждать
непогоду в овраге - лошади передохнут от бескормицы, да и с топливом
при затянувшейся экспедиции возникнет проблема. Чёрт меня дёрнул ехать
именно для поисков месторождений руды, не мог другой повод смыться из
дому найти!"
Аркадий действительно именно смылся из дому, воспользовавшись
первым попавшимся в голову предлогом. Беременная жена чувствовала себя
плохо, очень боялась предстоящих в конце зимы родов и, вольно или
невольно, регулярно изводила придирками и истериками всех окружающих.
Мужу доставалось в таких случаях больше всех, поэтому он в последнее
время старался бывать дома пореже. Спокойная, тихая и вежливая девушка
превратилась в фурию, от которой хотелось быть как можно дальше.
Собственно, и сам переезд в Чигирин был произведён по её требованию,
после неприятного инцидента на улице Азова. Учитывая, что и муж был не
против переселиться в один из центров европейской политики, требование
Марии стало для него удачным поводом.
"Да... "Выходя из себя, не забудь оставить вход открытым" - это
как раз про меня. Так удачно слинял, что и косточек потом могут не
найти - за зиму их волки, лисы и стервятники успеют растащить. Впрочем,
нет, бронежилет с кольчугой они жрать не станут. С другой стороны, кто
сказал, что нашедший такие ценные вещи понесёт их отдавать кому-то?
Очень даже может прихватизировать найденное".
Очередной порыв ветра ударил по глазам снежной пылью. Видимо,
досталось и коньку, он вздрогнул и тормознулся. Относительно небольшое
изменение ритма движения вырвало задумавшегося попаданца в суровую
реальность. Чертыхнувшись, Аркадий неловко соскочил на землю,
заледеневше-твёрдую, без снега, сдутого ветром, даже без травы, видимо,
спаленной осенью. Сделав несколько энергичных взмахов руками и
приседаний, перебрался в седло другого конька. С куда большими
усилиями, чем обычно - и мышцы хуже работали, и тяжёлая зимняя одежда
движения сковывала. В сравнении с привычным Фырком татарские лошадки
казались почти игрушечными, но венгерский жеребец наверняка не перенёс
бы такого путешествия, а эти не только сами шли, его, тяжеленного для
них, покорно тащили.
"Однако падать на такой грунт не стоит. Убиться - в зимней-то
одежде - не убьёшься, однако зашибиться можно капитально. А здесь и так
руки начинают замерзать, несмотря на шерстяные перчатки и меховые
варежки. Мне для полного счастья только отморозить пальцы не хватает. И
никуда не денешься, надо плестись с черепашьей скоростью, чтоб не
замёрзнуть в степи, как тот песенный ямщик. Или он не замерзал?.. Не
помню, плохой я попаданец, некачественный. Толку от меня чуть, и тот
может кончиться, в связи со скоропостижной кончиной".
Аркадий обернулся посмотреть на спутников. Проморгавшись,
убедился, что никто не отстал и пока дополнительных потерь в конском
составе нет. Бедным животным в путешествии приходилось куда хуже, чем
всадникам. Со скоростью бодрого пешехода путники продолжали движение к
жилью и, в данных условиях, спасению своих жизней.
"Блин горелый! А я раньше ещё сетовал, что из города в город долго
добираться! Уставал от сидения за рулём, бездельник хренов. Тяжело
обалдую было в мягком кресле при включенной печке на дорогу смотреть.
Зато теперь ни ГАИ, ни опасности от неадекватных водителей на дороге...
благодать. Правда, и дорог фактически нет, и пристрелить или прирезать
в любой момент могут, несмотря на многочисленную охрану".
Ветер вдруг резко притих, хотя и не до штиля. Повертев головой,
попаданец понял, что от ударов стихии его теперь прикрывал большой
холм. Оставалось порадоваться, что запорожская степь существенно
отличается от Причерноморской, на первый взгляд ровной как стол.
Продвинувшись в ветровую тень (лёгкие дуновения, сюда проникавшие,
можно было считать несущественной помехой), небольшой отряд
остановился.
Давно потеряв ориентацию, обратился к следовавшему рядом Василю
Вертлявому, начальнику своей охраны, периодически подправлявшего своего
шефа в выборе дороги:
- До темноты добраться до жилья успеем?
- Всё в воле Господа... но должны успеть.
- Но можем и в поле ночевать остаться? - удостоверившись, что
здесь зона относительного затишья, Москаль-чародей освободил лицо от
обматывавшего его шарфа, чтоб хоть чуть-чуть подышать нормальным, пусть
и морозным воздухом.
- Да... нет... вроде бы, должны успеть, до хутора вёрст десять
осталось. Или двенадцать... - уверенность в словах Василя не
присутствовала совсем, но, учитывая крайнюю нелюбовь его определённо
предсказывать даже на короткое время, оставалось надеяться, что он не
ошибается.
Десять-двенадцать вёрст в нынешних обстоятельствах означали
два-два с половиной часа пути. Спрыгнув для разминки на снег, здесь
довольно глубокий, Аркадий убедился, что лошади выдохлись совсем -
выглядя понуро, дышали тяжело. Следовательно, темп передвижения
необходимо снижать. Остаться без лошадей в степи смертельно опасно.
- Тогда немного отдохнём и поедем дальше. Кони, видишь, совсем
устали, того и гляди один за другим падать начнут.
- Не-е... выдюжат. Больные - да, уж давно пали.
- Слушай, а зерно-то на хуторе можно будет купить? Сам знаешь,
голод в стране. Приедем, а там сами хозяева лебедой питаются, от собаки
одна будка осталась.
Повод для подобной тревоги имелся весьма основательный. Из-за
засухи хлеб на Руси уродился плохо, кое-где проблемы с продовольствием
стали критическими, весной многим районам грозил самый натуральный
голод. Немалую роль в этом сыграло и изгнание панов - бывшие хлопы
резко сократили площади обрабатываемых земель, несмотря на призывы
гетмана не делать этого. Для армии и государственных нужд Хмельницкий
провёл изъятие зерна, невзирая на потребности самих селян, попытки
бунтов в нескольких сёлах гетманцы подавили без сантиментов. Опьяневшие
от вольной волюшки селяне вернулись в реальный мир и судорожно искали
способ прокормить если не скотину, то хоть детей.
- Не-е... Дмитро хозяин справный, были бы гроши, а еду для нас и
корм лошадям он предоставит. Вот без грошей у него и зимой снегу не
выпросишь.
- А не запросит он с нас мешок золота за мешок зерна?
- С колдуна?! Да ещё с десятком казаков?! Я ж говорю, справный
хозяин, значит, не дурак. Лишку не запросит, но и своего не упустит. В
прошлом году он даже пару польских семей себе прикупил, для помощи по
хозяйству. Думаю, и посеял он много, и собрал - не глядя на засуху -
хороший урожай. Дмитро своего не упустит.
Аргумент Василя показался вполне обоснованным.
"К характерникам здесь относятся действительно с уважением, как
минимум. А хороший хлебороб и в сухую погоду с богатейших чернозёмов
соберёт немалый урожай, так что об ужине можно не беспокоиться. К
сожалению, для слишком большого числа людей проблема пропитания стала
трудноразрешимой. Не случайно большую часть захваченных в плен поляков
пришлось продать в Россию, бояре для освоения даренных им царём земель
на юге скупают пленников в огромном числе. Хоть и цены на рабов - в
связи с избыточным предложением - заметно снизились, причём не только
на севере, но и на юге, в Персии".
Аркадий улыбнулся про себя, вспомнив, как представляли казаков в
официальной пропаганде двадцать первого века, и соотнеся эту
болтологию, с не раз уже слышанными им сетованиями старых усачей и
бородачей.
- Куды это мир катится? За крепкого молодого мужика меньше
двадцати рублёв дают! А ранее, помнится, такой больше сорока стоил. Да
рубль-то был поувесистее, поболе на него купить можно было...
И такой ностальгией веяло от воспоминаний ветеранов, что сразу
становилось ясно - в старину и небо было голубее, и трава зеленее, а уж
про девок и говорить нечего. Нынешних с прежними и сравнить нельзя. И
никого подобные разговоры от самых что ни на есть вольных людей не
смущали.
Разбитый ещё и шведами польский король своих подданных защитить не
мог, этим спешили воспользоваться все соседи. Многотысячные караваны
рабов ушли в Молдавию, Валахию, Трансильванию, молодыми светловолосыми
жёнами или наложницами обзавелись многие калмыки и черкесы, украсили
полячки и персидские гаремы и среднеазиатские... даже до Северной
Африки некоторых довезли.
Решив свернуть с неприятной для него темы, попаданец захотел
поговорить о чём-то отвлечённом, но мужчинам интересном. О политике и
обстановке в мире.
- Слушай, а получается, под Смоленском сейчас царскому войску ещё
хуже, чем нам приходится?
- Почему хуже?
- Так это же на сотни вёрст севернее! Значит - холоднее.
- Севернее-то оно севернее, только... - Василь привычно полез
чесать затылок, но, встретив помеху в виде шапки, отказался от
стимулирования мыслительного процесса. - Не-е, не хуже им. Войска-то в
осадном лагере сидят, есть где от ветра и холода укрыться. Дров,
опять-таки, у них в достатке, еда есть... думаю, весной дожмут
литовцев.
- Только под Смоленском? Или и в других местах?
- Так это тебе лучше знать, с гетманом и иноземными послами не я,
ты часто дело имеешь.
В данном случае Вертлявый был прав на сто процентов. Вероятно,
Аркадий был самым осведомлённым человеком в мире. Может, у некоторых
государей и работала лучше разведка, чем казацкая. Денег на неё они
больше могли тратить, связи, налаженные давно, им помогали, однако
послезнание позволяло делать из доходивших до Чигирина сведений куда
более полные и точные выводы. Чем ставший видной фигурой в Европе
Богдан и не стеснялся пользоваться. Фактически Москаль-чародей стал при
нём главным советником по иностранным делам и вооружениям.
Передохнув немного, но так и не согревшись, тронулись в путь.
"Чёрт побери, холодно-то как! Так и воспаление лёгких можно
подхватить, а антибиотиков здесь нет, и как их из плесени или грибков
делать, я понятия не имею. Да и какие плесень и грибки, знать не знаю,
ведать не ведаю. Больше таких зимних походов лучше не совершать, Хмелю
пока я реально нужен, хоть дальше и без незадачливого попаданца история
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг