реки, взлетел в седло. Выждав, когда окажутся на конях охранники, с
места пошёл в крупную рысь, направляясь к дому главного на время
отсутствия Татаринова, атамана Кошелева.
"Вот уж неприятность, так неприятность! Сбежал! И ведь наверняка с
собой секрет производства капсюлей увёз. Пусть не точное знание о
производстве, но главное он понял. А уж заменить золото на серебро и
добавить заполнитель... года не пройдёт, как европейские ньютоны
сообразят. И наладить массовое производство им в сто раз легче. Дьявол,
дьявол, дьявол! Подарить вундервафлю врагам... воистину, не ирония,
издевательство судьбы. Не-ет, мы ещё поборемся, не так-то легко отсюда
сбежать, чай он не татарин, выросший в седле, по суше у него ни
малейшего шанса нет на удачный побег. Интересно, решился на такой шаг
он из страха или из жадности? Сообразил, что причастен к большой тайне,
посторонних свидетелей которой убирают, мне, кстати, предлагали, а я,
слюнтяй, отказался. Не решился на убийство вроде неплохого человека,
учителя, можно сказать. Или, всё-таки, из жадности? На таком
изобретении в Европе или Турции можно большие деньги получить...
Впрочем, без разницы. Теперь он в любом случае труп".
Одиннадцать всадников неслись по улицам Азова, и все, завидев
мрачного как грозовая туча, Москаля-чародея, уступали им дорогу.
Успевший неплохо освоить умение держаться в седле, он ехал к цели на
автомате,
"Хрен с ними, причинами, его проблемы! Главное - успеть его
поймать! Если сушей нереально, то, значит морем. Рекой в Москву или
Гетманщину... слишком рискованно. Тем более идти туда необходимо против
течения, на вёслах... авантюра. Слишком легко догнать. Нет, таки морем
однозначно. К сожалению, вполне реально, особенно с большой временной
форой. Не спохватись я с утра, ушёл бы. Но куда он из Дона направится?
На восток? Там, в Персии и местным-то евреям сейчас сильно некомфортно,
нет смысла. Значит, на юг, к Керченскому проливу? Очень возможно и
очень предсказуемо для погони. Я бы на его месте рванул к Керченскому
полуострову, высадился напротив Кафы, пешком или на нанятом транспорте
доехал до города и оттуда уже плыл дальше. Или отправился бы к
Перекопу..."
Видимо, посланец застал атамана в последний момент, при отъезде,
потому что во дворе его дома было много лошадей и мающихся на жаре
возле них казаков. Сам Михаил Кошель благоразумно пристроился в
тенёчке. Его жеребец, вороной кабардинец Ворон (уже использованный по
договору для оплодотворения кабардинских кобыл, принадлежавших
попаданцу), осёдланный, нетерпеливо переступал ногами невдалеке.
Аркадий спрыгнул из седла, хотя обычно старался спускаться
осторожнее, подошёл к атаману.
- Доброго здоровья, Михаил, потому как доброго дня желать поздно.
Неудалый выдался денёк.
Кошель - весьма "говорящая" кличка - удивлённо приподнял правую
бровь. Крепкий мужчина в возрасте Москаля-чародея, среднего роста,
широкоплечий и резкий в движениях атаман, к числу друзей Аркадия не
принадлежал, но и недоброжелательства между ними не было. Обычное
знакомство.
- И чего ж у нас содеялось?
- Место, где можно поговорить без посторонних ушей, у тебя есть?
- Даже так... - зыркнул на собеседника Михаил, чуть склонив голову
набок, чтоб не задирать её. - Ладно, найдём местечко. Как я разумею,
мне нынешнюю поездку придётся отложить?
- Боюсь, да. Но казаков по домам не распускай, пригодятся, ещё и
других собирать доведётся.
- Много?
- На три струга. Хотя... нет, на два, на один у меня своих людей
хватит. Но... лучше таки на три.
Атаман кивнул, обернулся к превратившимся в слух казакам и
гаркнул:
- Слыхали, добры молодцы?! Пока отдыхайте, а мы с
Москалём-чародеем пойдем пошушукаемся. Уж потерпите, долго ждать не
придётся.
Дом у Кошеля был в Азове также из трофеев, богато жили
работорговцы, большие, добротные дома строили себе. Всем атаманам
подобные достались. И в глубине, в отдалённых от входа помещениях здесь
было прохладнее, чем на улице. Атаман привёл незваного гостя к запертой
на висячий замок двери, открыл её и, кивнув, как бы приглашая, вошёл.
Аркадий в личном кабинете у Михаила не бывал и осмотрел его не без
некоторого любопытства. Выяснилось, что не раз бывавший у попаданца
Кошель многое для своего рабочего места скопировал у иновременника.
Ряды полок вдоль одной из стен, рабочий стол с тумбами, работы
столярной мастерской Москаля-чародея, обитый железными полосами сундук
(о производстве сейфов на поток пока оставалось только мечтать), три
стула и лавка...
"Да... прогресс на марше - ещё два года назад здесь ничего кроме
лавок или ковров для сидения не знали, а хранили всё сугубо в схронах
или сундуках. Интересно, а туалеты он у себя в доме устроил? Господи,
куда меня в мыслях понесло, да ещё в такой ситуации? Какое мне дело..."
Атаман прошёл к окну, сел за стол и жестом пригласил сесть
напротив гостя, что тот и сделал.
- Что случилось? По пустякам ты шум поднимать бы не стал.
- Жид сбежал, аптекарь.
- И всего-то? Из-за одного беглеца...
- Он, кажется, догадался, как можно капсюли делать, - невежливо
прервал хозяина Аркадий.
- Чтоб тебя!.. Как же такое допустил?!
- Ааа... - раздосадовано махнул рукой характерник. - Моя вина,
чего уж. Посчитаете нужным - отвечу. Только сейчас не об этом речь.
Сбежал он вчера вечером, далеко уйти не мог, ловить срочно нужно
беглеца. Поэтому и к тебе явился, думаю, сушей он убегать не стал, не
сравниться в скачке старому толстому жиду, всю жизнь на заднице
просидевшему, с казаками. Наверняка морем уходит.
- Думаешь, через пролив, к туркам бежит?
- Не уверен. У беглеца одна дорога, у преследователей тысяча. Уж
очень напрашивается такой путь бегства... а он хитрый гад... боюсь...
по-другому уходить будет. Поэтому-то и прошу тебя выделить несколько
стругов, для гребли на каторгах слишком уж много народу требуется.
- Эко напасть какая!.. - Кошель открыл дверцу стола, достал оттуда
две чарки, серебряные, кстати, и плеснул в них понемножку из небольшого
тёмного стекла штофа. Они чокнулись, Аркадий произнёс: - За удачу! - и
оба выпили налитое одним глотком. Закусывать сладкую, хоть и приличной
крепости наливку атаман посчитал излишним.
- Струги, говоришь... это можно. Куда их направлять?
- Я хочу двинуть к Перекопу, там ведь легко перебраться и нанять
другую лодку. Боюсь, сговорился с греками заранее, там его и спокойная
лошадка уже ждёт, и та самая вторая лодка на другом берегу перешейка...
остальные стоит направить в пролив, к месту напротив Кафы, там его тоже
могут поджидать, ну и, на всякий случай, к устью Кубани.
- И всё?
- Если бы!.. - скривился, будто лимон надкусил, Аркадий. - На
всякий случай надо и вверх по реке лодку с казаками послать. Струг
необязательно, но и не каюк на двоих. Вдруг он таким путём сбежать
решил?! Ну и по десятку всадников пусть осмотрят, не вышел ли вечером
кто отсюда, но с ними обязательно должны быть хорошие следопыты, чтоб
могли по следам копыт пол и возраст коня определить. Есть у тебя такие?
- Как не быть? Чай в степи живём. А уж если из татарвы, то они
тебе не только возраст, масть и породу по одному следу назовут.
- Ну, тогда всё.
- Да и так немало. И правда, тысяча дорог. Что посланным-то
говорить?
- Главными опытных, надёжных казаков ставь. С любого дела снимай,
это всё равно важнее. Этим разъясни, что брать его живым не
обязательно... даже не нужно. Увидят - пусть сразу и кончают, как
опознают, но труп сюда должны привезти. Он ведь раб, прав у него
никаких нет. Я в каждую группу выделю человека, который этого
треклятого жида знает.
- Может, всё-таки, в полон опять взять?
- Нет! Вдруг со зла начнёт секреты какие выкрикивать, а кто
запомнит... здесь нужна его голова. Лучше - отдельно от туловища. И
сообщников, которые его вывозят, лучше там же кончить. За пособничество
бегству раба всё равно смерть полагается. Ты имеешь право им это
приказать.
- Имею. Однако ты... не жалко?
- Жалость в другом месте находится. Сейчас речь о нашем спасении
от великой беды идёт. Не дай бог капсюли у врагов раньше появятся, чем
наладим их делание в большом числе. Вот пока он здесь тихо сидел, делом
занимался, мне его жалко было, а как в бега кинулся, так сразу лютым
врагом стал.
- Добре. Так ты к Перекопу пойдёшь?
- Да.
- Тогда я сам на полдень двинусь, и правда, может он к Кафе хитрым
Макаром бежать. И в остальные станицы* назначу хватких казаков
атаманствовать.
* - Так тогда не поселения, а направленные куда-то группы казаков
называли.
* * *
Струг Аркадия вышел в море уже после обеда, не так легко оказалось
организовать погоню. Остальные три отстали минимум на час или два. И уж
извёлся в нетерпении и переволновался попаданец за это время... надо
быть Шекспиром или Пушкиным, чтоб адекватно отразить его состояние. А
сколько раз он вспоминал бессмертные строки: "Чому я не сокiл, чому не
лiтаю..."
Время тянулось, как перегруженный обоз на усталых волах в самую
сильную жару. Ме-е-едле-е-енно-о-о... так что не только черепахи,
улитки легко могли перегнать такое неспешное транспортное средство.
Москаль-чародей ел себя поедом и, прекрасно понимая, что распорядитель
из него в данный момент никакой, доверил организацию погони командиру
собственной охраны и не прогадал, Василь всё сделал быстро и
качественно.
Волнение не мешало Аркадию потеть, для восполнения влаги, теряемой
организмом, пил, как верблюд после перехода через пустыню, и не мог
напиться. Весьма отрицательно реагировала на жару и голова, не спасал
мозги от перегрева и соломенный брыль.
"Ой, как мне хреново... сил нет, мозги, такое впечатление, вместе
с потом испаряются. Дьявольщина, казалось бы, пожилой, умный человек и
на такую авантюру пошёл. Ведь, даже если побег удастся, долго ему на
новом месте спокойно не прожить. Да и платить ему западные лидеры не
поспешат, потребуют доказательств... о Гирее или шахе и вспоминать
нечего. И чего ему на месте не сиделось... как тянется время... а гад
ведь плывёт себе и плывёт... а я всё сижу и сижу... у-у-у!"
Наконец, лёгкий, рассчитанный на пятьдесят гребцов струг тронулся
в путь. Знаменитый колдун, несмотря на плохое самочувствие, сел за
вёсло - за работой как-то меньше переживается, и тревога хоть немного
отступает. Большинство гребцов не занимались такой работой давно,
многие - вообще никогда не ходили в морские походы, так что
рассчитывать на рекордные скорости не приходилось. Выйдя в море,
обнаружили, что там стабильный норд-ост, удобный, разве что, для
путешествия на Керченский полуостров.
"А если он туда подплывает?! Может... нет, как распределили
маршруты, так и надо плыть. Попробую ещё раз посчитать, скорость у
рыбацких лоханок... узлов десять, в лучшем случае, при хорошем ветре,
которого, к счастью, не наблюдается. При... - Аркадий послюнил и поднял
палец, пропустив один гребок, - хрен знает, сколько метров в секунду,
но мало - совсем слабый ветерок - грекам до Крыма пилить и пилить...
чтоб они совсем утонули! Чёрт, а сколько морских миль от устья Дона до
Перекопа или Керченского пролива? Эээ... не помню, хоть расстреляй. Но,
к сожалению, не очень много, по большому счёту, Азовское море не море,
а так... лужа, греки его вообще болотом обзывали. Беотийским. Или это
они Сиваш? Спешить нужно в любом случае. Эх, дубинушка, ухнем, эх,
родимая, сама пойдёт, сама пойдёт...".
Ветер действительно был слабым, а к заходу солнца совсем утих. Это
придало гребцам новые силы, на вёслах посудина, на которой находился
беглец, шла заведомо очень медленно. А вскоре ветер подул более
заметно, но не прежний норд-ост, а зюйд. Бриз - сразу вспомнилось
попаданцу. Он даже смог вспомнить явление, из-за которого прибрежный
ветер существует - неравномерный разогрев суши и моря. Соответственно,
вечером и в начале ночи ветер будет южным, а утром сменится на
северный.
Разделившись на две смены, гребли всю ночь. Многие посдирали кожу
на ладонях, утром стали заметны кровавые пятна на вёслах, но умение
преодолевать боль и усталость для казака обязательны, все терпели
молча. Лёгкий, совершенно не нагруженный кораблик, такое впечатление,
не плыл, летел по волнам.
Где-то после обеда остроглазый джура заметил впереди парус. Казаки
невольно оживились и ускорили темп гребли. Всем хотелось побыстрее
закончить погоню. Пусть опасностей в этом походе не предвиделось. Хотя
мелкое и самое рыбное в мире море славилось коварством мелей и шквалов,
очень неприятными, "острыми" волнами... да и вообще, море есть море,
безопасным оно не может быть в принципе.
Струг - корабль небольшой, однако, конечно, куда больший, чем
рыбацкая лодка, рассчитанная на несколько человек. Тем не менее,
беглецы заметили погоню позже, чем были обнаружены сами. Сказались
отсутствие мачты у казацкого судёнышка, раскрашенный под море корпус,
менее заметный, чем мачта с парусом у греков. Днём опять дул слабый
норд-ост, греки вынужденно лавировали, ловя ветер своим латинским
парусом, так как цель-то путешествия у них находилась практически
строго на западе. То, что это беглецы, стало ясно по их реакции на
обнаружение погони. Лодка дёрнулась на зюйд-вест, потом переложила курс
на норд-вест, потом попыталась плыть строго на зюйд... причём все
манёвры делались на скорости как бы не втрое меньшей, чем у струга.
Видимо, рассмотрев преследователей и осознав, что уйти не удастся,
беглецы спустили парус совсем. Обрадованные скорым прекращением погони
казаки поднажали ещё, и вскоре на струге пришлось убирать передние
вёсла, чтобы пришвартоваться к медленно дрейфующей лодке. Аркадий, на
всякий случай - теперь от загнанного в угол, понимающего опасность,
нависшую над ним, алхимика, можно было ожидать любой выходки -
расстегнул кобуры пистоля и ТТ.
Пятеро греков выглядели, будто надувные изделия, из которых кто-то
выпустил воздух. Встретившись взглядом с характерником, они немедленно
опускали глаза, сутулились, и от них просто несло страхом. Попаданец
невольно отметил, что старик, зрелый мужчина и молодой совсем паренёк
очень похожи, наверняка близкие родственники, а двое парней лет
двадцати пяти-тридцати, подумалось ему, вполне могут быть мужьями
дочерей старика или племянниками. Паренёк так даже побледнел от ужаса,
вот-вот упадёт в обморок.
Циммерман, переодетый в одежду греческого рыбака, на соседей в
лодке походил разве что очень издали. Превосходил всех там ростом
минимум на полголовы, а уж толще был, так больше чем вдвое. Да и кожа
лица, бледная, с зеленоватым отливом, на продублённую солёными ветрами
и прожаренную южным солнцем, на рыбацкую не походила никак.
Соревнование в гляделки беглец проиграл, но перед тем на Аркадия глянул
с такой неприкрытой ненавистью, что у того дыхание перебило.
"За что?! Что я ему плохого сделал?! Можно сказать, от лютой
смерти спас. Селяне, объявившие себя казаками, жидов живыми не
оставляли. И вот, на тебе, смотрит как на самого жестокого врага... В
натуре нет в мире справедливости".
Поникший было аптекарь сунул руку за пазуху и попытался быстро
выхватить оттуда что-то. У Аркадия сам собой вдруг образовался в руке
тэтэшка, направленный в лоб Циммерману, но сдвоенный выстрел с кормы
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг