в тайну единственным человеком, имевшим исламское образование, был
Срачкороб. Человек, вне всяких сомнений, умный и изобретательный,
однако... вызывавший сильное сомнение у остальных посвящённых своей
неистребимой тягой к шуточкам, причём - самого неприятного толка. Но
расширять круг посвящённых побоялись, вынуждены были следовать его
советам. После долгих сомнений решили, что шанс на дополнительную смуту
у врага - великое благо, а там, глядишь, и Лжемурад объявится.
Казаки, чисто говорившие по-тюркски, турки или курды по
происхождению, разыграли такие сценки в Трабзоне, Синопе, ещё паре
городов. Расчёт попаданца на дальнейшее распространение слухов уже без
казацкой помощи оправдался. Сыграло свою роль и то, что опознать
уверенно труп султана не удалось. Слухи зажили собственной жизнью,
покатились по Анатолии, обрастая подробностями, порой самыми
причудливыми. Теперь в них особенно педалировалось выраженное халифом
желание отменить авариз (чрезвычайные военные налоги, ставшие в
условиях непрерывных войн нестерпимыми) и запретить ильтизам (систему
откупа налогов). Аристократ по происхождению, Срачкороб такими мелочами
себя не утрудил, а остальные азовские бандиты пролоббировать чаянья
простых земледельцев, естественно, не догадались. Турецкие землепашцы
сделали это сами. А вот на шиитский оттенок в вере янычар селянам
было... Ну, в общем, не волновало их это. Зато в городах тему веры
подхватили и развили. Сразу нашлось много наблюдательных, которые
всё-всё видели, да никак сказать не получалось.
Янычары пользовались в государстве огромными льготами и
привилегиями, обратить против них зависть и злость других слоёв
населения, в том числе и военного, было несложно. Пока, поначалу, слухи
были только слухами, оджаку они ничем не угрожали. Но весь расчёт
строился на том, что враги у капыкуллу обязательно объявятся, уж очень
сладкая и заманчивая это цель - власть в огромной державе. Во время
гражданской войны подобные разговоры среди населения уже далеко не так
безобидны, как при сильной власти.
Естественно, дезинформационная и пропагандистская компании
разрабатывались не только для Анатолии, просто операцию "Лжемурад" было
запустить дешевле и легче всего.
Исфахан, 7 ордибехешта 1017 года солнечной хиджры.
27 апреля 1638 года от Р. Х.
Шахиншах Сефи был увлечённо занят делом. Немудрено, что увлечённо,
потому как дело было любимым: он обговаривал с мир-шикар-баши (главным
ловчим) и курчи-агасы (сокольничим) предстоящую большую облавную охоту.
Усатые и чубатые молодцы очень старались угодить господину. И радовали
его глаз своим воинственным видом. Если скучные государственные
обязанности наводили на него тоску, то к охоте шах был неравнодушен и,
не без оснований, считал себя хорошим лучником. Воспитанный в гареме и
неожиданно для себя получивший власть после смерти великого деда, шаха
Аббаса, Сефи оказался плохо подготовленным к управлению огромной и
нестабильной державой. Из всех качеств выдающегося предшественника он
унаследовал только патологическую подозрительность и жестокость.
"Как удачно предки придумали! И увлекательная охота и,
одновременно, большие военные учения. Наша конница опять потренируется
действовать согласованно с исполнением сложных манёвров, а я всласть
поохочусь".
Время для охоты было неурочным: обычно она проводилась осенью. Но
кто смеет указывать царю царей уместность или неуместность каких-либо
его действий?
"Нашёлся один, смевший спорить, думая, что военные заслуги спасут
его от гнева шахиншаха, да ошибся. Имам Кули-хан* стал примером того,
как опасно противоречить повелителю. Да и вообще он мне давно не
нравился - вроде бы ещё его отец ислам принял, однако что-то гяурское в
нём оставалось. Всегда найдется, кому войско в бой водить, и без него.
Если понадобится, сам поведу, у меня, шахиншаха, это наверняка
получится не хуже, чем у какого-то армяшки".
Выросшему среди женщин, а не среди войск, Сефи уже приходилось
вести воинов на выручку Тебриза, но Мурад, разоривший и город, и
окрестности, тогда боя не принял, отошёл. Намеченной цели похода -
разорения провинции Хамадан - он уже к тому времени добился. Рисковать
армией вдали от своих городов, с чрезмерно растянутой линией снабжения,
султан не стал. Победы над Персией он домогался целенаправленными
действиями по созданию максимального урона противнику. В чём немало
преуспел, даже шах почувствовал, что дело может обернуться очень
неприятно.
Главный ловчий и сокольничий вышли. Шахиншах посомневался, не
посетить ли гарем ещё раз - некоторое томление в чреслах наблюдалось -
или сначала пообедать? Тяжёлые раздумья прервал эшик-агасы-баши (глава
начальников порогов, главный церемониймейстер). Не так торжественно,
как это делается в Европе, зато с куда более заметным почтением к
повелителю, не поднимаясь с колен, он сообщил, что в приёмной ждёт
позволения переговорить с падишахом осман.
- Какой осман? - непритворно удивился, можно сказать - поразился,
Сефи. - Никаких приёмов на это время я не назначал.
- Он прибыл недавно и почтительно ожидает Вашего, о Светоч мира,
позволения предстать перед вашим просветлённым взором.
- Ну, пусть ещё подождёт. Эээ... месяц, или два. Я его не
приглашал. Надоели эти послы от пограничных беглербегов**.
- О, царь царей, с ним ожидают приёма курчи-баши (командир курчи
(тюркской гвардии) и ополчения кызылбашей) и куллар-агасы (командир
воинов-рабов, гулямов). Они также умоляют о счастье увидеть Вас,
повелитель, ...
Сефи удивлённо поднял брови. Командиры гвардии входили в число
людей, которым он хоть условно, но доверял. По пустякам они шаха
беспокоить точно не стали бы.
- И с чего это вдруг командиры моей гвардии вдруг вздумали
сопровождать простого гонца? Опять, наверное, у осман что-то
приключилось? Уж не с последним из оставшихся в живых Османов,
сумасшедшим Мустафой?
- Осман не гонец, царь царей. В приёмной тебя дожидается беглербег
Эрзерума Кенан-паша. У него какое-то важное поручение для твоего
царственного слуха, о потомок Пророка!
- От кого у него может быть поручение? У них нет сейчас законной
власти, а мои генералы мнутся, когда я предлагаю пойти и присоединить к
нашим владениям если не всё их государство, то восточные провинции
Анатолии, хотя бы. И Сирия нам... очень не помешала бы...
- О, любимец Аллаха, позволь ему самому рассказать обо всём! -
очередным поклоном с колен сопроводил свой ответ церемониймейстер.
Сефи ещё немного потянул время, не желая сразу давать ответ, уже
понимая, что посланника необходимо принять.
- Ладно, зови!
Не поворачиваясь к шахиншаху задом, не поднимаясь в полный рост,
эшик-агасы-баши вышел из покоя. Почти тут же, с положенными
церемониями, в него то ли вошли, то ли вползли гвардейские командиры и
посланник из Османского султаната. Если первые два были, как и положено
настоящим мужчинам, с бритыми подбородками и затылками, длинными усами
и чубами, то осман сиял бритой головой, но половину его лица прикрывала
длинная борода. Шах поморщился. Хотя налог на бороды он отменил, по
многочисленным просьбам местного населения, бородатые вызывали у него
раздражение.
Судя по голубым глазам и светлой бороде, паша был из янычар, что
для еретиков-османов, по мнению шаха, было в порядке вещей. После
положенных великому государю приветствий, совсем не коротких, речь***
сразу зашла о деле. Отступил от положенного ритуала предварительного
переливания из пустого в порожнее сам Сефи, уж очень захотелось ему
узнать причину появления посланника. Беглергбега из воюющего с его
страной государства на такой поступок могли подвигнуть только
чрезвычайные обстоятельства.
Кенан-паша шаха не разочаровал. Он приехал просить о мире.
- ...объяснить, каким образом эти, вероятно, выдуманные,
венецианцы смогли взорвать одновременно сразу четыре мины возле моста,
да как раз в момент нахождения на нём падишаха, руководство оджака не
смогло. Пишут какую-то несуразицу и ссылаются на величие Аллаха. Да мы
и сами знаем, что Аллах воистину велик и всемогущ! Но причём здесь
кяфиры-франки?
- И вы сочли, что убийство Мурада - их рук дело?
- А что нам остаётся думать? Без помощи охранников султана такое
подлое убийство совершить было невозможно. Ну, а венецианцев приплели
для отвода глаз черни. Только глупые райя способны поверить в этот
бред. Да и желание оджака объявить султаном одного из принцев Гиреев...
мы не согласны с ним. Посовещавшись, руководители Анатолийской армии,
бейлербеи Анатолии и Сирии решили провозгласить султаном и халифом
Исмаила, сына халебского бейлербея Ахмед-паши и дочери Ахмеда III.
Учитывая, что бабушкой Ахмеда-паши была дочь величайшего из султанов,
Сулеймана Кануни, мы решили, что его сын наиболее подходит для
наследования власти. Великим визирем избран бывший бейлербей Анатолии
Гюрджи Мехмед-паша.
- А как же последний из оставшихся в живых Османов, Мустафа?
- Мы не будем покушаться на его священную жизнь, но, увы, он
безумен и бесплоден. Его даже проклятые казаки, разграбившие и
спалившие Истамбул, не тронули.
- Как, у вас и столица сожжена? Когда? - шахиншах бросил недобрый
взгляд на командира гулямов, отвечавшего за разведку. Тот был также
поражён этим новым, для Исфахана, известием.
- Мы сами узнали об этом совсем недавно, незадолго до моего выезда
из Анатолийской армии. Эти шайтановы дети проскочили мимо укреплений в
проливе, ворвались в город и начали его грабить. Заодно все корабли
позахватывали или сожгли. А пограбив, подожгли город со всех сторон,
там, говорят, погибла чуть ли не половина жителей.
- Неужели в городе не было кому его защитить?
- Так в том и дело, что было! Сам не знаю, как этим проклятым
гяурам удалость такое провернуть. Воистину - они дети шайтана и он им
помогает! Вести оттуда идут опять-таки долго до востока Анатолии. Но я
сюда не о Истамбуле договариваться приехал. Какой ответ, о великий
шахиншах, вы дадите на наше предложение?
- Оно... недостаточно. Вы предлагаете оставить мне то, что и так у
меня. Между тем, у вас намечается война между своими. Моя же армия,
раньше противостоявшая всем вашим войскам, которые сейчас будут резать
друг друга, как никогда сильна и готова к битвам! - шах не поморщился,
завираясь о своих возможностях, хотя прекрасно помнил нытьё генералов о
тяжелейшем положении персидского войска.
Видимо, такой поворот дела ожидался пославшими бейлербея. Кенан
паша не задумываясь ответил: - Что вы хотите получить в обмен на
заключение мира?
- Имеретию, Ван, Эрзерум, Диабакыр, Трапезунд, Халеб. И
компенсацию за потери в этой войне.
- Не может быть и речи о передаче Имерети, Халеба или Трапезунда.
Даже треть нашей армии способна защитить все вышеперечисленные земли.
- Но идти на войну с половиной армии - означает заранее обречь
себя на поражение.
- У нас там есть союзник, большая армия Румелийского бейлербея,
Еэна-паши.
Торг, по-восточному цветистый, с перерывом на обильный обед,
длился до вечера. Уже затемно договорились, что османы уступают
шахиншаху Ванский, Битлиский, половину Диабакырского и сорок процентов
Эрзерумского вилайетов. За что Иран обязуется продолжить поставку
бесплатного шёлка в прежнем объёме и не будет покушаться на остальные
земли Османского султаната. Или уже Халебского?
После ухода посланника генералы, самым почтительным образом,
намекнули шаху, что в данной ситуации у проклятых еретиков можно было
бы выбить больше.
- Дурачьё. Впрочем, вам и полагается блистать не умом, а
храбростью. Кто сказал, что собираюсь ограничиваться этой жалкой
подачкой? Обещание я подпишу одним людям, а завтра их головы украсят
серебряные блюда в Стамбуле, и кто мне помешает взять то, что я захочу?
Даже если они выиграют у себя, во внутренней войне, найти причину для
разрыва мира нетрудно, было бы желание. А оно у меня будет. Скорее
занимайте оставляемые еретиками земли. Пока они там разбивают друг
другу головы, мы укрепимся в новых своих владениях и в нужный момент
ударим в неожиданном для них направлении. И никакого шёлка не видать
им, как своих ушей без зеркала. Готовьтесь к большой войне, я стану
величайшим шахиншахом за всю длинную историю этой древней страны.
* - Лучший полководец страны был по приказу Сефи казнён по
вздорному обвинению.
** - У осман правители провинций, губернаторы, назывались
бейлербеями, у тюркской династии Сефенидов, управлявшей Персией -
беглербегами.
*** - Переводчик для переговоров в данном случае, был не нужен.
При дворе Сефенидов речь была куда более тюркская, чем при дворе Осман.
"Во дворце Аббаса тот, кто не знал тюркского языка - значит, для него
голова стала тяжела".
Кавказ.
Вести из Стамбула и Анатолии разворошили и без того неспокойный
регион. В Кумыкии, весьма пострадавшей от зимнего налёта с севера,
разразилась небольшая войнушка за земли, оставшиеся без хозяев. Гибель
претендовавшего на верховенство Сурхай-мирзы, сына Эльдар-Шамхала,
этому способствовала. Желавших стать шамхалом и без него хватало, но
такого, кого признали бы все, не нашлось. Активно поучаствовали в
выяснении отношений авары, лазы, окоты, гребенские казаки и сваны.
Когда Аркадий стал разбираться, кто есть кто на востоке Северного
Кавказа, его поразила мизерность численности чеченских предков. Их там
было два-три племени, на расклад сил не влиявших совершенно. Окоты,
которых по инерции двадцать первого века считал прачеченами, оказались
тюрками. Встретившись с окотами в первый раз, он даже смог без
переводчика с ними объясниться. Успел нахвататься тюркских слов от
окружающих.
Неспокойно было и у гребенцов. Новопоселенцев из Малой Руси они
разместили, но относились к ним свысока, равными себе их не считали.
Если бы не взбаламученное, не всегда дружеское окружение, то для
новоприбывших всё могло обернуться очень плохо. Притирка друг к другу
старых и новых казаков давала немало искр, что могло закончиться
опасным пожаром. Оказачивание бывших селян шло с большими трудностями,
да и признавать казаками вчерашних холопов гордившиеся своим воинским
прошлым гребенцы не спешили.
В Кабарде правитель Алегуко Шогенуко вынужден был опять
возобновить военные действия против группировки князей возглавлявшейся
потомками его двоюродного деда, Кази. Эта братоубийственная война,
столь характерная для черкесов, отвлекла кабардинцев от внешних дел.
Благодаря помощи от гребенцов и русских войск из Терского городка
Алегуко стал одерживать победу за победой, однако во внешней политике
активно участвовать не мог.
В Западной Черкесии известия вызвали неоднозначную реакцию. Здесь
уже были племена и роды, ориентировавшиеся на обслуживание интересов
Османской империи, им происходившее не нравилось категорически. Стоило
учитывать и то, что хотя подавляющее большинство горцев сохраняло ещё
древние верования и обычаи, очень многие их правители уже успели
принять ислам. Казацкие победы ставили под вопрос выбор предков, а кому
это может понравиться? Однозначно враждебны казакам были мамлюкские
сёла и городки. Христиане для них были врагами и раньше, а после
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг