Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
          Для  человека  несведущего  Босфор,  относительно  короткий,   без
     подводных  скал  и  мелей  по  фарватеру,  не  представляет   серьёзной
     опасности или каких-либо особых трудностей для мореплавания. Однако  не
     случайно все селения у входа  в  пролив  со  стороны  Чёрного  моря,  у
     Румелифенери  и  Анадолуфенери,   построены   были   из   обломков   от
     кораблекрушений.  Корабельные  катастрофы  там  случались  с   пугающей
     регулярностью каждый год, нередко гибли целые эскадры, в  том  числе  -
     гребных судов. Обычный в этих местах северо-восточный ветер  блокировал
     возможность выхода  в  море,  а  скорость  течения  в  весенние  шторма
     достигала  пяти  узлов.  Что  для   тех   времён   было   непреодолимым
     препятствием.
          На  момент  атаки  Стамбула  течение  было  относительно   мирным,
     спокойным, колеблясь между узлом и полутора  узлами.  Ветер  дул  почти
     равномерно, пять-семь метров в секунду. Для выхода из пролива на  север
     условия неблагоприятные, но преодолимые. В любом случае,  оставаться  в
     разорённом городе означало напрашиваться  на  какую-нибудь  мучительную
     казнь.
          Грести больше суток против ветра и сильного течения - удовольствие
     очень сомнительное. Гребли казаки не боялись и  чёрной  работой  её  не
     считали, приравнивая этот выматывающий труд к несению дежурств и прочим
     "прелестям" военных тягот. Но атаманов предстоящий уход  тревожил.  Они
     знали, что за их головами будет охотиться большое количество взбешённых
     и не склонных к сентиментальности людей.
          Чтобы  облегчить  себе  возвращение  назад,  казаки  и   захватили
     лоцманов, осуществлявших проводку судов по Босфору.  Их  помощь  должна
     была значительно упростить обратную дорогу, а  прихваченные  в  аманаты
     семьи - обеспечить надёжность проводки. Существует и  большое  обратное
     течение в черноморскую сторону,  оно  направляется  преимущественно  по
     европейскому берегу и заметно от стамбульского порта до Арнавуткёя,  от
     Беоска к Румелихисары, где при встрече с северным  течением  образуется
     водоворот, а потом от Балталимана к Еникёю, где это течение уже  теряет
     свою силу.  Были  подобные  обратные  поверхностные  течения  и  ещё  в
     нескольких местах. Если бы не досконально знавшие их лоцманы - вряд  ли
     удалось бы казакам вывести  в  Чёрное  море  парусники,  да  и  гребцам
     пришлось помучиться куда как сильнее.
          Не обошлось и без неприятностей. В отличие от фарватера,  обратные
     прибрежные течения не лишены подводных,  иногда  и  надводных  скал.  О
     такой - уже ночью, засветло выбраться из пролива не удалось - разбилась
     одна из каторг, а потом и буксируемую ею поллуку. Несмотря на  темноту,
     большую часть людей с них удалось спасти. Ещё  один  парусник,  тартана
     перевернулась  на  фарватере.  Неожиданно,  сразу.  Видимо,  очень   уж
     неудачно расположили груз в  трюмах,  спешили,  да  и  опыта  такого  у
     налётчиков не было. Вот с неё спасли всего несколько человек, остальные
     пошли на дно вместе с кораблём. На  счастье  казаков  из  тащившей  его
     каторги, буксировочный трос вовремя лопнул,  и  они  отделались  лёгким
     испугом.
          Аркадий не видел этих катастроф, хотя почти не  спал.  Караван  из
     более чем двухсот кораблей растянулся  на  много  километров,  углядеть
     что-то можно было  только  на  соседних  судах.  Даже  днём  окружающая
     местность не радовала глаз, скорее - угнетала. Казалось бы, юг, море...
     однако  как  раз  в  Босфоре  немалая  часть  его   берегов   выглядела
     неприветливо, а то и  совсем  мрачно.  Высоченные  скалистые  берега  с
     бурунами возле торчавших из воды скал невольно наводили  на  неприятные
     мысли. Напряжение последних дней спадать  не  желало,  нервная  система
     успокаиваться не спешила.
          Шалили нервишки не  только  у  него.  Какая-то  толстая  гречанка,
     видимо, из семьи лоцмана, к  вечеру  закатила  истерику.  Орала  что-то
     по-гречески,  выпучив  глаза  чуть  не  дальше  здоровенного   красного
     шнобеля, и брызгала  слюной  не  несколько  метров.  Как  врач-психиатр
     успокаивает женщину в подобном случае, Аркадию видеть доводилось.  Знал
     он и о заразности истерик,  потому  немедленно  подошёл  к  гречанке  и
     отвесил ей хлёсткую  пощёчину.  Она  замолкла,  покачнулась,  беззвучно
     пошевелила  нижней  челюстью.  Не  увидев  в  её  глазах  просветления,
     попаданец повторил лечебную процедуру с другой руки. Женщина  испуганно
     попыталась заслониться от стоявшего перед ней мордоворота руками.  Лицо
     её приобрело  испуганный  вид,  поэтому,  всё  так  же  молча,  Аркадий
     вернулся на место, где сидел до этого.
          "Ох, чую, если не носом, то чем-то ещё, ничего ещё не  окончено  и
     нахлебаемся мы по дороге неприятностей... так что  они  в  нас  влазить
     перестанут. Лишь бы солёной водички не наглотаться, опускаясь на дно. С
     другой стороны, если сравнивать... утонутие с перспективой попадания  в
     руки до предела осчастливленных нашим визитом турок... то путешествие к
     Нептуну выглядит куда привлекательнее. Почему-то  мне  кажется,  что  у
     него мы найдём куда больше понимания и сочувствия, чем у стамбульцев".
          Через некоторое  время  он  заметил,  что  рядом  с  успокоившейся
     женщиной сидит человек со смутно знакомым лицом  и  что-то  шёпотом  ей
     рассказывает, искоса поглядывая на него.
          "А морда-то у этого сплетника знакомая. Наверное,  азовский  грек.
     Представляю, что он ей  нарассказывает  про  страшшшного  и  ужжжасного
     колдуна. Как бы её со страху опять не переклинило. Нам  только  истерик
     женских для полного счастья и не хватало".


                                      * * *


          Более суток мучений в проливе были только  прологом  неприятностей
     возвращения. На исходе первого дня путешествия по морю стал усиливаться
     ветер, не меняя при этом направления. Совсем не случайно  так  разнятся
     сроки преодоления Чёрного моря. От двух суток, при набегах  казаков  на
     чайках и стругах, до двух с лишком месяцев - для  торговых  парусников,
     пытающихся добраться до северных портов. Ветер, как раз такой, как  дул
     в это время, мешал продвижению  на  север.  Естественно,  при  усилении
     ветра и волны стали крупней. Пришлось парусники отпускать  в  свободное
     плавание и благодарить господа, что это изменение погоды произошло не в
     момент прохождения через  пролив,  тогда  там  бы  сгинуло  большинство
     участников налёта.
          Такой вариант событий рассматривался, все капитаны кораблей знали,
     куда надо идти. Галеры, пусть имеющие низкие борта,  направились  почти
     строго против  ветра  к  южной  оконечности  Крымского  полуострова.  К
     великолепным  бухтам  Балаклавы,  занятой  в   этот   момент   казацким
     гарнизоном, и  к  развалинам  Сарыкамыша,  уничтоженного  казаками  ещё
     несколько десятилетий назад. То, что татары не отстроили город на месте
     древнего Херсонеса (нынешнего Севастополя), говорило очень о многом.
          Неожиданно или вполне предсказуемо, но шторм, пусть  и  далеко  не
     жестокий, здорово осложнил всем жизнь. Многие казаки не имели  моряцкой
     закалки, их настигла морская болезнь. В двадцать первом веке её принято
     воспринимать с юмором, ну прорыгается человек,  помучается  и,  если  у
     него  нет  какой-нибудь  проблемы  с  чувством  равновесия,  привыкнет.
     Лекарства уже есть, правда, не на  всех  действующие.  Здесь  и  сейчас
     страшная угроза нависла над всей гребной флотилией. Ходить галсами  при
     таком ветре с такой высотой нижней, гребной палубы - означало рисковать
     сверх всякой меры. Грести же навстречу  ветру  при  половинном  составе
     гребцов - тяжело неимоверно. Большинство новиков и  молодыков  временно
     потеряло трудоспособность. Они не могли теперь  усваивать  проглоченную
     пищу и, из-за  нарушений  в  координации,  не  были  способны  работать
     вообще. Прекращать же греблю было никак  нельзя.  Иначе  корабли  могло
     выбросить  к  туркам,  скорее  на  румелийское,  чем  на   анатолийское
     побережье.
          Возникшая опасность не была ошибкой  атаманов,  затевавших  поход.
     Точнее, опасной авантюрой был он сам. А взять  в  него  преимущественно
     бывалых, имевших опыт  морских  набегов  казаков  было  невозможно.  Их
     всего-то было ненамного больше числа вышедшего в море. Считая  больных,
     ушедших в запой, принципиально не желавших ходить в походы под  началом
     этих атаманов, засевших в городках с молодыми жёнами...  К  тому  же  и
     дома опытных бойцов оставить надо было. В Азове, Темрюке и  захваченных
     у  черкесов  сёлах,  в  прибрежных  городах  Крыма,  на  пограничье   с
     калмыками... Мало было казаков. Вот и  пришлось  комплектовать  команды
     галер молодёжью. В бою она  не  подвела,  а  качки  не  выдержала.  Над
     победоносным флотом, в который уж раз за  этот  поход,  нависла  угроза
     гибели.
          Аркадия морская болезнь миновала, успел переболеть ею  раньше,  но
     назвать своё самочувствие хорошим он  не  мог.  На  нервное  напряжение
     наложилась ещё и усталость, но  не  уничтожила  стресс,  а  как  бы  не
     усугубила. Пришлось спасаться  от  тяжких  дум  выматывающим  все  силы
     трудом. Грести почти без подмен.
          "Море, море... С бездонностью, положим,  Антонов  загнул.  Есть  у
     Чёрного моря дно, правда, очень уж  далеко  внизу.  Подумаешь,  сколько
     там, под тобой, метров воды, и неуютно становится.  Хотя,  по  большому
     счёту, два километра там или двадцать метров, для человека, не умеющего
     дышать под водой - всё равно. Быстрее бы добраться до берега. Зарекался
     же от морских вояжей, и на берегу дел невпроворот, так  нет,  потащился
     опять за приключениями на дурную  свою  голову  и  страдающие  от  этой
     дурости все остальные части тела".
          Каторги, калите и баштарды дошли до Крыма, хотя и нельзя  сказать,
     что без труда. Вот потрудиться  казакам-ветеранам  пришлось.  Тяжело  и
     изнурительно. Идти в море против ветра, только  греблей,  да  в  шторм,
     пусть и не слишком сильный - тот самый трудовой подвиг, какими  принято
     было гордиться у нас недавно. Казаки воспринимали такие вещи  куда  как
     спокойнее. Надо было доплыть - доплыли. Заморочек современных  моряков,
     что по морю ходят, они  не  употребляли.  При  входах  в  бухты  ветер,
     который до этого так  мешал,  стал  куда  менее  опасным,  да  и  ослаб
     существенно.


                                  Возвращение.


                      Крымское побережье, апрель 1638 года.


          Непогода, чуть было не  утопившая  в  прямом  смысле  этого  слова
     величайшую победу казаков, выявила  на  их  флоте  массу  проблем.  Да,
     невероятными усилиями ветеранов гребная флотилия таки доплыла до Крыма,
     а не сгинула в пучине. Но не такой уж жестокий шторм разбросал  корабли
     по морю, до цели они добирались, большей частью, небольшими  группками,
     а то и поодиночке. В бухты Сарыкамыша и Балаклавы корабли  прибывали  в
     течение двух с лишком суток. Хотя в обычное время казакам хватало этого
     времени, чтоб пересечь Чёрное море.
          Ещё одна непредвиденная  опасность  подстерегала  флот  у  берега.
     Доплыв до заветных бухт, ветераны отключались  от  усталости.  Ведь  им
     пришлось в пути сделать двойную работу.  За  себя  и  того  парня,  что
     блевал рядом, не в  состоянии  ничего  делать.  Молодёжь,  избавившись,
     наконец, от изнуряющей, не дающей ни спать, ни есть  качки,  вырубилась
     ещё раньше ветеранов. На галерах, в лучшем случае осталось  по  два-три
     бодрствующих человека, при забитых добычей трюмах. Огромный соблазн для
     любой вооружённой банды, коих в Крыму после гражданской войны  хватало.
     Да и смогла бы даже гвардия  хана  удержаться  от  попытки  переместить
     сокровища в более достойные, с их точки зрения, руки - большой  вопрос.
     Лозунг: "Грабь награбленное!" был популярен во  все  времена,  во  всех
     землях.
          Умница  Хмельницкий,  ни  в  какие  походы  не   ходивший,   такую
     возможность предвидел и в преддверии событий затеял перетасовку  войск.
     Он торжественно передал часть  захваченных  запорожцами  крепостей  под
     управление хана, сосредоточив казаков в Керчи, Кафе, Балаклаве и таборе
     возле  Сарыкамышской  бухты.  Организовав   совместное   патрулирование
     побережья.  Это  весьма   потрафило   татарской   знати   и   позволило
     контролировать самые важные  пункты  возможного  прибытия  кораблей  из
     Стамбула. Не сделай он этого, ещё неизвестно, как  бы  обернулось  дело
     для экипажей вернувшихся из набега кораблей.
          Среди тех, кто заснул последними, был и  Аркадий.  Ответственность
     за дело всей жизни помогала преодолевать любые тяготы, ведь всё, чем он
     занимался в "своём" мире, было несущественной мелочью  по  сравнению  с
     нынешним  сражением  за  лучшее   будущее   для   своего   народа.   Он
     проконтролировал перевозку на берег нескольких раненых,  убедился,  что
     на суше достаточно людей для прикрытия временно небоеспособных с флота,
     вкратце переговорил с Хмельницким. И только после  этого  лёг  спать  и
     продрых больше суток.

          Проснулся Аркадий от сильнейшего и естественного  после  суточного
     сна желания посетить одно место. Самочувствие у него после отдыха  было
     на букву "х", но не подумайте, что хорошее.  В  организме,  по  первому
     впечатлению,  болело  ВСЁ.  Голова,  многочисленные   мышцы   в   самых
     разнообразных местах, суставы, особенно - колени, почки, будто  недавно
     с доблестными представителями правоохранительных  органов  пообщался...
     наверное, легче было перечислить, что не болело.
          Однако  казаку  на  болячки  жаловаться  было  негоже.  Кряхтя   и
     вспоминая разные, но не слишком сложные  выражения,  не  стесняясь  при
     этом  повторов,  потащился  -  пожалуй,  это   слово   наиболее   точно
     характеризовало стиль его передвижения -  к  корабельному  гальюну.  На
     обратном пути засёк бездельничавшего джуру и немедленно припряг  его  к
     работе: послал варить кофе. Ничего не  делающий  подчинённый  -  прямое
     оскорбление начальника. Благо варить сей дивный напиток он  джур  давно
     научил. Кофе в Стамбуле загрузили со складов,  попаданец  сам  за  этим
     проследил, несколько мешков. В Европе кофемания только  делала  первые,
     робкие шаги, а казаки так предпочитали что-нибудь с градусами, без  его
     указаний никто бы и не подумал грузить на корабли  такой  никчёмный,  с
     казацкой точки зрения, груз. Учитывая, что  число  потребителей  его  в
     войске было очень ограниченным, он не сомневался в судьбе  захваченного
     кофе. Пойдут мешки с желанными  зёрнами  ему,  как  часть  его  доли  в
     добыче. Доля была атаманская, так что туда  не  только  дёшево  ценимый
     местной публикой кофе войдёт.
          Выпив,  вовсю  наслаждаясь  ароматом  горького  напитка,   чашечку
     чёрного как  дёготь  кофе,  Аркадий,  наконец,  стал  чувствовать  себя
     человеком, а не  тараканом,  побывавшим  под  тапком.  Вследствие  чего
     немедленно занялся делом сам.  Приказал  Юрке  будить  остальных  джур,
     проверил сохранность  злата-серебра  и  пороха,  составлявших  основную
     часть груза каторги, и пошёл  искать  Васюринского,  который  наверняка
     проснулся раньше, потому как на корабле его уже не было.
          Нашёл друга легко, тот сидел с мрачным выражением лица на бочонке.
     Выглядел он очень постаревшим и уставшим.
          - Привет, Иван!
          - Ааа... проснулся уже... привет.
          - Чего такой грустный? До дому  добрались.  Ну,  почти  добрались,
     дальше нам никто помешать не сможет. Добычу взяли богатейшую, никогда и
     десятой доли такой казакам не доставалось. Гуляй, казак!
          - Не понять тебе этого пока, Аркадий. Молод ещё, вон, проспался  и
     небось на бабу готов залезть. А меня  не  только  тяготы,  ещё  и  годы
     гнетут. Вроде и проспался, а сил... всё равно нет. Мне дня и  ночи  для
     отдыха после таких трудов - мало. Так бы лежал и лежал...  поел,  попил
     и... опять валялся бы, сил набирался.
          - Да какие твои годы?! - искренне удивился попаданец. - Тебе же до
     пятидесяти ещё несколько лет осталось. Крепкий и нестарый мужчина.  Как
     говорил один... популярный... человек: "Мужчина в расцвете лет".
          - На завалинке возле хаты сидеть или с друзьями в корчме гулять  -
     да, есть ещё силёнка. А вот так вёслами махать без передыху... так  уже
     и старик.
          - Какой старик?! Ты чего? Да у тебя сил на двоих молодых достанет,
     ещё и останется! Вон, молодыки почти все у турецких берегов свалились и
     назад грузом ехали. Разве что шевелились иногда,  порыгать.  А  ты  всю
     дорогу грёб как проклятый.
          - То-то  и  оно,  что  как  проклятый.  Теперь  сердечко   бьётся,
     вздохнуть толком не даёт. Трое сегодня совсем не проснулись.
          - Так разбудить их...
          - Будить их теперь апостолы станут, или там чёрт какой,  не  знаю,
     куда душеньки их попали, надеюсь - в рай. Померли они.  Прямо  во  сне.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг