Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     открывающего ногой двери в самый главный кабинет  России.  В  ответ  на
     враждебную встречу они устроили у чечена,  при  полном  попустительстве
     Аркадия, тщательнейший обыск,  трудно  отличимый  от  погрома.  В  ходе
     которого вскоре нашли яму с  русскими  рабами.  Двумя  живыми  и  одним
     мёртвым. При осмотре трупа бросились в глаза следы жесточайших  побоев,
     скорее всего, палкой. Освобождённые рабы, увидев своих солдат,  взахлёб
     стали рассказывать о зверствах, чинимых всеми членами  чеченской  семьи
     над ними и другими русскими, к тому дню уже замученными насмерть.
          Окончательным приговором чеченцам стал выкрик самого юного из них.
          - Вы не посмеете нам ничего  сделать!  Убирайтесь  прочь,  грязные
     урусы! Я...
          Автоматная очередь сбила юного гордеца на землю, и  услышать,  что
     он хотел сказать, никому суждено  не  было.  С  несколькими  дырками  в
     лёгких не очень-то поговоришь. У одного из солдат не  выдержали  нервы.
     Его очередь послужила толчком к действиям  другим.  Застучали  автоматы
     остальных солдат, и горцы, сбившиеся к тому времени  в  кучу,  попадали
     один за другим. Вслед за хозяевами пали  и  охранявшие  стадо  овчарки,
     единственные, кто пытался оказать здесь сопротивление расправе.
          У Аркадия нервы были крепче, он  стрельбы  не  открывал.  Стоял  и
     наблюдал за расстрелом женщин и детей. Теперь  ему  предстояло  решать,
     что делать дальше. Пытаться свалить вину за преступление на подчинённых
     было не только бесчестно, но и глупо. Виновен  в  таком  случае  всегда
     командир. Тем более, если правда то,  чем  хвастался  чеченец,  родство
     расстрелянных  с  Кадыровым,  смерть  угрожала  всем  участникам  этого
     действа. Чечены продолжали жить в средневековье, и кровную смерть у них
     никто не отменял. Психоз одного  солдата,  вылетевшего  из  Московского
     университета Бориса Извольского ("как  чувствовал,  что  его  увлечение
     "травкой" до добра не  доведёт"),  мог  подставить  под  расправу  всех
     остальных солдат, но и их родственников, в том числе его собственных.
          Мешкать было  нельзя,  и  Аркадий,  подозвав  двух  не  стрелявших
     солдат,  сумевших  не  поддаться  общему   психозу,   пошёл   к   груде
     искорёженных пулями тел. Как он и думал, не все они были уже  мёртвыми,
     человек, как известно, тварь живучая. Подойдя к ещё пускавшему кровавые
     пузыри щенку, чей  оскорбительный  вопль  послужил  спусковым  крючком,
     лейтенант достал пистолет и выстрелил парню  в  лоб.  Затем,  высмотрев
     признаки жизни в теле  женщины,  наполовину  скрытой  упавшими  на  неё
     телами, приказал Ринату Биллялетдинову:
          - Добей!
          Пожалуй, самый умный в его взводе сержант, татарин  из  Набережных
     Челнов, не ставший косить от армии из-за желания попасть в хороший ВУЗ,
     спорить не стал. Мгновенно понял смысл действий командира  и,  несмотря
     на разлившуюся по лицу синюшную бледность, поднял  автомат  и  выпустил
     длинную очередь. Не очень прицельную,  но  вполне  смертоносную.  После
     чего зашёлся в сильнейшем  приступе  рвоты.  Аркадий  похлопал  его  по
     спине.
          - Молодец. Или она или мы, сам понимаешь, другого не дано.
          Вторым не стрелявшим был антипод Рината, самый  тупой  во  взводе,
     Семён Косорылов. Попавший в армию из-за огромного недобора  призывников
     выходец из деревни одной из областей Центральной  России.  Человеческий
     облик начали  терять  ещё  его  предки  до  советской  власти,  спасибо
     Салтычихам обоих полов.  Семён  смахивал  на  представителя  вида  Хомо
     Хабилис: маленького роста, хлипкий,  очень  туго  соображавший.  Вот  и
     стрелять он не начал из-за плохой реакции и медленного соображения.
          - Добей вон ту! - приказал ему Аркадий, указав на живую, вроде бы,
     девчонку лет четырнадцати.
          - А чё  я...  -  известным  местом  почуявший  неприятности  Семён
     попытался увильнуть от них.
          - Тебе приказывает командир! Стреляй!
          - Дык она... уже... того... чё в неё ещё стрелить?  -  упорствовал
     Косорылов. Пусть и не интеллектуал, неприятности он  умел  чуять  лучше
     большинства умников.
          Аркадий приставил свой "Макаров" к виску упрямца.
          - В бою приказ командира не выполняешь?  -  больше  прошипел,  чем
     произнёс.
          Последняя фраза Семёна проняла.  Он  осознал,  откуда  ему  грозит
     главная на данный момент опасность. Больше не споря, он поднял  автомат
     и длинной очередью чуть ли не перерубил девчонку пополам.
          После этого понятного даже Косорылову  действия  Аркадий  попросил
     всех стать теснее и напомнил, что по законам кровной мести  они  теперь
     все повязаны. А при огромном  влиянии  Кадырова,  узнай  он  об  одном,
     сгинут и все  остальные.  Ребята  успели  насмотреться  на  этой  войне
     разного и ему поверили.
          Будь такая возможность, Аркадий предпочёл бы  не  брать  с  трупов
     ничего. Уж очень велик риск засветится. Однако "О времена,  о  нравы!",
     пришлось  смириться  с  неизбежным.  Отправил  обыскивать  убитых  Мишу
     Ракова, известного своей небрезгливостью и знанием "понятий". Себе взял
     кинжал кубачинской работы века девятнадцатого,  потом  тайком  выбросил
     его в речку. Уж очень нехорошая аура ощущалась у этого  оружия,  так  и
     жди неприятностей. Деньги  разделили  поровну  в  отделении,  а  золото
     вызвался пристроить, с обязательным вывозом за пределы  Чечни,  тот  же
     Миша. Что и сделал вскоре, наверняка нагрев руки.
          Трупы свалили в бывшее место своего заточения освобождённые  рабы.
     В ту же яму, к ненавистным хозяевам, они бросили и  собачьи  тела.  Для
     мусульман в посмертии худшей компанией были бы только свиньи, но где их
     в горной Чечне возьмёшь? Всё отделение, в  том  числе  двое  мусульман,
     решило, что для рабовладельцев это самое то. Счастливых избавлением  от
     неволи людей, не  сообщая  командованию,  потом  пристроили  на  поезд,
     идущий в Москву. Больше всего  Аркадий  боялся,  что  могут  выдать  их
     Извольский спьяну или Косорылов по дурости. Борис был кем угодно, но не
     трусом, поймал пулю в висок через два дня,  а  Семён  честно  прослужил
     свой срок, но никому не проболтался. Не настолько уж глуп оказался. Сам
     лейтенант после окончания  компании  ушёл  в  отставку  и  вернулся  на
     родину, на Украину, паспорт с гражданством которой у него тоже был.
          Никаких катастрофических или страшных последствий для Аркадия  это
     происшествие не имело. Из благоразумия на людях он о нём не  вспоминал,
     однако и "кровавые мальчики в глазах"  ему  не  мерещились.  Убитых  не
     только его разум, но и душа согласились считать уничтоженными  врагами.
     Пол и возраст в данном случае роли не играли.


                                Конфузов череда.


                        Азов, страдник 7146 года от с.м.


          Вставать  с  постели  не  хотелось  традиционно  и  категорически.
     Оттого,   балуя   себя   любимого   приятным   бездельем,    предавался
     разнообразным мечтаниям о свершениях, которые его ждут, прикидывал, уже
     без всяких фантазий, распорядок предстоящего дня.  Долежался  до  того,
     что в известное место, посещение которого по утрам обязательно, если ты
     не пользуешься  ночным  горшком,  пришлось  бежать.  Вероятно,  поэтому
     дёрнул дверь с такой силой, что сорвал с гвоздей крючок, на который она
     была заперта изнутри.
          Туалет всем русским известной конструкции, для семнадцатого века -
     безусловный хай-тек, функционировал у него  во  дворе  с  пару  недель,
     приводя в изумление гостей, которых Аркадий  обязательно  осведомлял  о
     необходимости оправляться именно здесь, а не в произвольно выбранном во
     дворе  месте.  Нехитрое  сооружение  вызвало  оживлённые   пересуды   и
     способствовало началу строительства подобных построек в домах  казацкой
     старшины. Кое-кто оценил функциональность туалета  -  о  чистоплотности
     казаки заботились всерьёз, в отличие от  западноевропейцев  тех  лет  -
     другие захотели быть не хуже всех. Особенно попаданец гордился сиденьем
     с дыркой из гладкого крашенного дерева. Впрочем, по пословице:  "Готовь
     сани  летом..."  он  всерьёз  озаботился  устройством  в  доме  тёплого
     туалета. Однако уже на стадии  проектирования  в  устройстве  подобного
     новшества возникли серьёзные проблемы.
          Туалет был заперт  изнутри  успевшей  его  занять  раньше  хозяина
     пленницей. Аркадий тупо рассматривал бледнеющую  на  глазах  черкешенку
     несколько секунд, потом, сообразив, что это неприлично, закрыл дверь  и
     отошёл в сторону. От неожиданности  острота  проблемы  для  него  резко
     снизилась, и он спокойно дотерпел до освобождения рабыней места  общего
     пользования.
          "Странно, вот посмотрел на красивую женщину, с обнажёнными  ногами
     и задранным подолом платья, а желание ею овладеть даже не шевельнулось.
     Хотя эта проблема в последнее  время  доставала  меня  до...  в  общем,
     сильно. И сейчас пользоваться беспомощностью этой женщины не хочется. В
     общем, хватит дурью маяться и жлобиться! Сегодня же  надо  узнать,  где
     можно  прикупить  пленницу  попроще,  для  постельных  утех  конкретно.
     Мечтать о НАСТОЯЩЕЙ спутнице жизни и в прошлом мире было...  неразумно,
     а здесь совсем уж глупо".
          Уже начав разминку, он вспомнил, что  все  эти  дни  не  видел  ни
     пленницы, ни её дочек.
          "Чёрт! Получается, что я Карабас-Барабас какой-то,  только  плётки
     семихвостой не хватает. Или она у него  обыкновенной  была?  Тогда  мне
     достаточно отрастить до нужной длины бороду, коротковата  она  пока,  а
     обычная плётка имеется. Надо не забыть попросить джур передать  ей  моё
     разрешение гулять во дворе. Прилёта  вертолёта  с  сообщниками  для  их
     освобождения опасаться  не  приходится.  Времена  не  те.  Однако  быть
     рабовладельцем, для меня, по крайней мере, не так уж и приятно. А  ведь
     и в двадцать первом веке..."
          Да, Аркадий сталкивался с  рабовладельцами  и  в  двадцать  первом
     веке, причём неоднократно. И каждый  раз  испытывал  к  подобным  людям
     ненависть и  презрение.  Так  получилось,  что  это  были  люди  других
     национальностей (не заносило его в Сибирь),  их  отличать  от  своих  и
     ненавидеть было легко. Здесь же рабовладением "баловались" самые что ни
     на есть свои. Можно сказать,  свои  в  доску.  Вот  и  самому  пришлось
     приобщиться к этому доходному бизнесу. И сколько он себе ни  напоминал,
     что здесь времена такие, все здесь не без  греха,  нельзя  быть  святее
     папы римского, с волками жить - по-волчьи выть... самоуговоры  помогали
     плохо. Настроение  у  него  от  осознания  собственной  причастности  к
     подобному занятию снижалось до отрицательных величин.  Сказывалось  то,
     что вырос в семье, считающей себя  интеллигенцией.  И  хоть  давно  сам
     относился к этому слову (и понятию, что  оно  означает)  с  презрением,
     но... от себя не уйдёшь. Последний запой был вызван именно  нестыковкой
     его личных установок на жизнь и грубой реальностью.
          Постаравшись  выбросить  все  мешающие  мысли  из  головы  (другой
     вопрос, насколько хорошо у  него  это  получилось),  попаданец  всерьёз
     занялся силовыми упражнениями  и  растяжкой.  Но  порукомашествовать  и
     подрыгоножествовать всласть ему этим утром не удалось. В  самый  разгар
     зарядки прибежал джура от Петрова-старшего и попросил срочно подойти  к
     атаману. Пришлось обливаться водой из колодца и идти. Атаман  Калуженин
     зря, да ещё срочно вызывать бы не стал, не тот человек.
          Увидев,  что  в  зале  уже  присутствуют   Татаринов,   Каторжный,
     Васильев, Хмельницкий и ещё несколько атаманов, попаданец  встревожился
     не на шутку. Заседать по второму разу не собирались,  если  такие  люди
     собираются, значит, по серьёзному делу. Здороваясь с каждым -  наносить
     обиду невниманием не хотелось никому - подошёл к Осипу.
          - Что случилось?
          - Не подвело тебя чутьё, сбежал Остряница.
          - В Москву?
          - Судя по тому, что пошёл прямо на полночь, да, в Москву.
          Аркадий  привычно  полез  чесать  затылок,  стимулируя  умственную
     деятельность. Побег кого-то из осведомлённых о  его  тайне  атаманов  в
     Москву был событием ожидаемым. Разве что, он думал, побежит  кто-то  из
     донских атаманов, с Москвой  тесно  связанных,  и  позже.  В  том,  что
     какие-то дьяки там уже читали донос о пришельце из будущего, Аркадий не
     сомневался. Но одно дело донос, другое - приезд  авторитетного  атамана
     из Сечи Запорожской. Донос могут воспринять как очередную лжу,  бумага,
     как известно, всё  стерпит.  Но  подробные  рассказы  атамана  способны
     навести бояр на очень нехорошие мысли и, самое главное, действия.
          - Давно отъехал?
          - Три дня назад.
          - Да, не догонишь. Думаешь, побежал на нас ябедничать?
          - А зачем ещё, тайком от других атаманов...  может,  как-нибудь...
     на чёрте?
          Аркадий вздохнул. То, что характерники,  каковым  и  он  числился,
     способны летать на нечистой силе,  придумал  не  Гоголь.  Много  всяких
     россказней про них ходило, причём верили в эти  бредни  буквально  все,
     вплоть до выпускников иезуитских коллегиумов.
          - С нечистой силой лучше лишний раз  не  связываться.  Чревато!  -
     поднял  палец  вверх  попаданец.  На  что  атаман,  в  знак  понимания,
     закивал. - А  скажи,  его  ближние  к  царю  бояре  примут  сразу,  как
     попросит, или помурыжат, заставят ждать?
          - В Москве сразу? Такого не бывает.  Обязательно  заставят  ждать,
     давать подарки сначала дьячкам,  потом  слугам  ближним  боярским...  а
     примет ли его царь, Бог весть. Может и не принять.
          - Ну и хорошо, прекрасно,  можно  сказать,  -  улыбнулся  довольно
     попаданец, - мы без нечисти  обойдёмся.  Он  сам  себя  выставит  таким
     дураком, что никто  всерьёз  его  не  примет.  Пускай  там  мелет,  что
     захочет.
          - Это как? - выразил всеобщее недоумение товарищ сбежавшего, Гуня.
     Остряница был кем угодно, но не дураком.
          - Ну сами посудите, стал  бы  разумный  человек  выступать  против
     общества? Особенно  против  такого  общества!  -  Аркадий  обвёл  рукой
     вокруг. Атаманы  огляделись.  Действительно,  в  этом  помещении  умный
     человек против такой банды опытнейших убийц выступать бы не стал.  Даже
     в полном рыцарском доспехе и с автоматом в руках. Но Москва  или,  там,
     Варшава далеко,  саблей  до  горла  предателя  не  дотянешься.  Атаманы
     недоумевали. Злить их загадками не  хотелось,  пришлось  выкручиваться.
     Потому как правду говорить было нельзя тем более.
          "В этот раз Штирлиц был как никогда  близок  к  провалу"  -  вдруг
     всплыла в памяти фраза из любимого сериала. Узнай атаманы,  почему  его
     не сильно волнует предательство Остряницы, плохо пришлось бы не  только
     ему, а мечту о построении государства в степях можно было хоронить.
          - Эээ... вот представьте, является наш непутёвый атаман к дьячку в
     Посольском приказе и начинает  требовать  встречи  с  царём  или,  там,
     ближним боярином. Его сразу проведут, куда просится, или спросят, зачем
     ему встреча эта нужна?
          Атаманы,  многим  из  которых   приходилось   бывать   в   Москве,
     заулыбались. С чиновничьей волокитой, бюрократическими проволочками они
     сталкивались все и не верили в быстрое получение Остряницей встречи  не
     то что с царём, но и с его боярами.
          - И чего он для быстрейшего допуска к  царю  или  боярину  скажет?
     Если про меня, попаданца, так дьячок его за умалишённого примет. Потому
     как он, этот самый дьячок, ни про каких попаданцев отродясь не слыхал и
     способствовать допуску такого сомнительного человека  к  важному  лицу,
     поостережётся.
          Аркадий дал атаманам немного  времени  на  обдумывание  и  краткое
     обсуждение между собой своих аргументов. Тем более что ему самому пауза
     нужна была несравненно больше. Прокляв  собственный  длинный  язык,  он
     судорожно придумывал доводы, способные убедить атаманов в том, что "Всё
     хорошо, прекрасная маркиза...". Приходилось  импровизировать  на  ходу,
     что напоминало бег по лезвию бритвы. И ещё одна  такая  оговорка  могла
     обойтись ему очень дорого.
          - Думаю, Остряница и сам это  понимает,  посему  будет  добиваться
     встречи, не раскрывая дьячкам ничего. Нет,  конечно,  может  попытаться
     начать  обвинять  меня  в  том,  что  я  колдун  и  хочу  извести   его
     царя-батюшку злыми чарами. Только кто ж ему без доказательств  поверит?
     Доводилось ли кому слышать, чтоб из Москвы требовали характерника? Да и
     сейчас мы государю московскому  служим  получше,  чем  большинство  его
     слуг, он не дурак и к наветам на нас прислушиваться не будет.
          По комнате прошёл гул. Много кого хотел царь с Дона получить (но к
     тем временам не выдали ему никого), однако  колдуны  с  края  света  не
     интересовали  никогда.  Атаманы  об  этом  прекрасно   знали.   Аркадий
     продолжил.  Его,  как  знаменитого  литературного  героя,  понесло,   и

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг