Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     звучали в толпе и сожаления о том, что следующий удар по Черкесии, а не
     по Крыму.
          Далеко не все были нововведениями довольны. Многие, очень  многие,
     сокрушались по старине, по  древним,  извечным  законам.  Но  выступать
     против решения круга затея опасная. Недовольные пока притихли.  Надолго
     ли?


                              Коварство и интриги.


                   Северное Приазовье, май 1637 года от Р. Х.


          Ответ от калмыков о согласии переселиться в Сальские степи  пришёл
     уже после взятия Азова. Точнее, они выразили желание занять Прикубанье.
     Их  предводитель,  тайша  Хо-Орлюк,  известил  о  присылке  туда  части
     торгоутских кочевий. Сам он по только ему  ведомым  причинам  предпочёл
     остаться в Заволжье. Первые несколько тысяч кибиток должны были  прийти
     осенью. Гнать скот в выгоревшую  незнакомую  степь  без  крайней  нужды
     калмыки не хотели.
          Выяснилось, что из-за внутрикалмыцких разборок  переговоры  прошли
     не так  легко  и  быстро,  как  ожидалось.  В  конце  концов,  победили
     сторонники одного из младших сыновей  Хо-Орлюка,  Лаузана.  Именно  его
     отец назначил главой калмыков в Сальских степях. Старший  сын,  Дайчин,
     предпочёл остаться при отце. Казакам, пока, по крайней мере, конкретные
     персоналии предводителей были безразличны. По договору между Всевеликим
     войском Донским и тайшой торгоутов Хо-Орлюком в случае угрозы откуда бы
     то ни было он сам  со  своими  воинами  должен  был  прийти  на  помощь
     кочевьям сына.
          Пришло известие и от Крымского хана. Правда, сначала из Запорожья.
     Хан  попросил  помощи  у  запорожцев  для  взятия  нескольких  турецких
     крепостей, сумевших затвориться и  отбить  наскоки  его  подданных.  Со
     взятием  укреплений  у  татар  после  тринадцатого  века  всегда   были
     проблемы. Запорожцы, по сравнению с татарами,  для  этого  имели  более
     подходящее вооружение и навыки.
          Несколько позже пришли  вести  и  непосредственно  из  Крыма.  Там
     полыхнула  новая  гражданская  война.  Инайет-Гирей  всерьёз  воспринял
     предупреждение об опасности со стороны султанского двора. И он  занялся
     основательной чисткой своего окружения и территории ему подвластной  от
     сторонников Турции. Многие из его противников успели сбежать в крепости
     контролируемые османами. И было их совсем не мало.
          Инайет-Гирей в  борьбе  с  ними  опёрся  на  сторонников  крымской
     независимости,  которых  всегда  в  Крыму  было  немало.  Естественными
     сторонниками его стали Ширины, а врагами -  Мансуры.  Другие  татарские
     роды присоединялись либо к  тем,  либо  к  другим.  Ему  легко  удалось
     изгнать  врагов  из  степей,  но  на  побережье  он   действовал   куда
     осторожнее. Возглавившего  борьбу  с  ним  Джанибек-Гирея  поддерживали
     янычарские гарнизоны и османский флот. Опять взбунтовались  только  что
     подавленные без всяких  сантиментов  буджакские  татары.  Возглавлявшие
     последних Кантемиры относились к Мансурам, но в  последние  десятилетия
     вели дело к созданию своего государства, пусть и зависимого от Осман.
          К тому времени два запорожских  табора,  общей  численностью  чуть
     более четырёх тысяч человек, вышли на  Дон.  Но  и  на  помощь  татарам
     нашлось кого послать. Пополнение в этом году, из-за бесчинств карателей
     Вишневецкого, Потоцкого, Конецпольского и  прочей  вельможной  сволочи,
     было как никогда большим. Хмельницкий быстро  сформировал  отряд  более
     чем в пять тысяч человек и двинулся на помощь крымскому хану.
          Почти  опустевшую  Сечь  захватил   гетман   реестровых   казаков,
     назначенный  из  Варшавы  Кононович.  Впрочем,  ничего  ценного  он  не
     обнаружил. Хранившиеся там пушки и порох были забраны для  довооружения
     вышедших из Сечи таборов, деньги надёжно спрятаны в плавнях.  А  вскоре
     последовательный сторонник подчинения Польше во всём обнаружил, что без
     непокорных Варшаве неслухов его положение не улучшается, а стремительно
     ухудшается. Конецпольский стал обращаться с ним всё более и более нагло
     и неприкрыто хамски. Это почувствовали и  многие  из  реестровцев.  Они
     сначала  потихоньку,  потом  всё  громче  стали  роптать  на   польские
     притеснения. Пользуясь случаем,  паны  и  подпанки  грабили  не  только
     православные монастыри и беззащитных хлопов, но и поместья казацкой,  в
     том числе реестровой  старшины.  Взывания  к  Конецпольскому  и  самому
     королю Владиславу помогали как мёртвому припарки. Даже если  бы  они  и
     захотели помочь верной им казацкой старшине  (король  славился  хорошим
     отношением к  казакам),  то  не  смогли  бы.  Речь  Посполита  уверенно
     погружалась в хаос.
          Собираясь отправиться  вместе  с  донским  табором  на  завоевание
     Темрюка, Аркадий и Иван поприсутствовали на закладке двух судов. Одного
     усовершенствованного  по  предложениям  Аркадия  струга   и   большого,
     относительно, конечно,  торгового  судна.  С  двумя  мачтами,  палубой,
     трюмом. Насколько понял попаданец, на передней мачте  должен  был  быть
     латинский  парус,  на  второй,  более  высокой,  три  прямых.  Как  это
     называется в европейской классификации, он не знал.
          Уставший  от  монотонной,  надоедливой  работы  по  сборке  ракет,
     взбунтовался Срачкороб. Сидеть на одном месте и богатеть потихоньку ему
     было не скучно даже,  а  непереносимо  тоскливо.  Неуёмная  его  натура
     требовала  приключений.  Посоветовавшись,   попаданец   и   Васюринский
     предложили подобрать для сборки кого-нибудь из пленников, освобождённых
     с  каторг.  Не  все  оставшиеся  на  Дону  из  них  рвались  в  казаки.
     Васюринский присмотрелся к нескольким и выбрал для дела Осипа  Глухого.
     Потерявший при набеге татар всю семью, оглохший от побоев  на  каторге,
     он, тем не менее, не жаждал проливать кровь, пусть вражескую.  Крепкий,
     основательный мужик был на  сборке  более  уместен,  чем  Срачкороб.  В
     оплату за труд Осип получал часть Срачкоробовой доли.
          К счастью попаданца, Мазила и  Крутыхвист  покидать  нарождающуюся
     военную промышленность Дона не рвались. Продолжали свой труд  на  страх
     врагам.
          Разработки угольных копей зависли из-за  отсутствия  рабочих  рук.
     Казачьи руки так, даже в  шутку,  называть  не  стоило,  а  не  казачье
     население  на  Дону  присутствовало  в   мизерных   пропорциях.   Из-за
     малочисленности  проживавших  там  людей   пришлось   Совету   атаманов
     постановить об использовании для этого пленных  черкесов  и  турок.  До
     получения приличного выкупа за них или продажи  в  Россию  или  Персию.
     Также  на  добровольной  основе  решили  привлечь  к  тяжёлым   работам
     переселенцев из Малой Руси. С наличием древесины на землях донцов  было
     уже совсем плохо, так сам Бог велел использовать  зимой  для  отопления
     горючий камень.


                                    Сомнения.


                   Бахчисарай, 30 Зуль-Ка'да 1046 года хиджры.


                           (25 мая 1637 года от Р. Х.)


          Как  человек  благородный,  потомок  Чингиз-хана,  Инайет-Гирей  в
     принесённую весть  верить  не  хотел.  Но  как  правитель,  от  решений
     которого зависит судьба слишком многих, не прислушаться к ней  не  мог.
     Да и... были, ох, были у него подозрения  на  этот  счёт.  Он  подобные
     сомнения как недостойные, гнал из головы, вроде бы совсем изгнал прочь,
     однако стоило прозвучать тем  проклятым  словам  и...  всплыли  они  из
     глубин  сознания,  оказывается,  никуда  не  изгнанные,  а  всего  лишь
     поглубже спрятавшиеся.
          "И ладно бы речь  шла  только  о  моей  жизни.  Чего  стоит  воин,
     боящийся смерти? Но  речь  шла  и  о  постыдной  судьбе  подопечных,  и
     печальной участи вверенной его опеке страны, а это  уже  совсем  другое
     дело".
          Что бы там ни думал султан Мурад,  Инайет  считал  себя  государем
     природным и ответственным за судьбу  вверенного  его  попечению  народа
     только перед Аллахом. Хоть и был назначен султаном на этот  пост  после
     того, как Мураду стало ясно, что бывший до него крымским ханом Джанибек
     второй раз в Персию не пойдёт. А Мураду там  очень  нужна  была  именно
     татарская лёгкая конница. Он  стал  целенаправленно  разорять  западные
     провинции державы Сефенидов, а лучше татар это сделать  никто  не  мог.
     Джанибек обещал, клялся, но находил тысячи причин для невыхода в поход.
     Султану это надоело, и он назначил  гордого  и  храброго  Инайет-Гирея,
     делившего с ним все трудности похода сорок четвёртого  года*,  крымским
     ханом.
          Однако, когда Инайет, пообещавший халифу всемерно  ускорить  выход
     крымско-татарского войска в Персию, прибыл в Крым, он быстро  убедился,
     что нежелание идти в этот  поход  -  не  личные  трусость  или  прихоть
     Джанибека, а твёрдое  мнение  подавляющего  большинства  мурз,  беев  и
     простых воинов. Причём не только  крымских,  в  такие  походы  ходивших
     очень редко, но и ногайских. Очень уж страшные и печальные воспоминания
     остались у всех  о  походе  двадцать  шестого  года2*.  Из  пошедших  с
     Джанибеком десяти тысяч вернулось всего две, большинство  -  в  ужасном
     состоянии.  Очень  длинный   путь,   с   неимоверными   трудностями   и
     многочисленными врагами, отвратительный климат,  выкашивавшие  не  хуже
     вражеских  стрел  болезни.  Наконец,  постоянные  поражения  от  умелых
     полководцев  шаха,  несравненно  лучше   знавших   ту   землю.   Татары
     беспамятством не страдали и подвергаться таким испытаниям  ещё  раз  не
     желали. Это было на редкость  единодушное  мнение  почти  всех  жителей
     ханства.
          У проведшего всю жизнь вне Крыма Инайета на родине  предков  очень
     быстро сменились  приоритеты.  Входить  в  историю  своего  народа  как
     губитель его армии он не хотел. Свойственное многим Гиреям, выросшим на
     Родосе или в Черкессии,  рыцарство  (людоловство  тогда  во  всём  мире
     считалось способом разбогатеть и осуждалось  в  принципе  единицами)  у
     него было выражено особенно ярко, и приказы из Стамбула шли  вразрез  с
     его  мироощущением  и  коренными  интересами  подавляющего  большинства
     жителей полуострова.
          Осознав это, он написал невиданное по храбрости  письмо  советнику
     султана   Яхья-эффенди   о   несправедливости   смещения   двух   своих
     предшественников. Ведь и гражданская война в Крыму  в  двадцатых  годах
     семнадцатого века вспыхнула после требования о новом походе в Персию. В
     этом же письме он заклеймил позором своего  личного  врага  Арасланоглу
     Кантемира, главу могущественной группировки Мансуров буджакской орды  и
     силистрийского бейлербея, назвав его прислужником османов и  интриганом
     против Гиреев. Поступок, весьма характерный для феодальной  Европы,  но
     самоубийственный в халифате.  Впрочем,  сам  не  чуждый  рыцарства,  на
     весьма  своеобразный  манер,  естественно,  Мурад  оставил  письмо  без
     последствий.
          Однако эпистолярным жанром  в  проявлении  непокорства  Инайет  не
     ограничился. Вместо похода в  Персию  он  затеял  войну  с  Кантемиром.
     Именно не усмирение непокорного подданного - как мурза буджакских татар
     Арасланоглу обязан был подчиняться крымскому хану - а  полномасштабную,
     почти на два года, войну. Главной опорой  хана  стал  многочисленный  и
     экономически мощный клан Ширинов. Основой  богатств  этого  клана  были
     торговля и ремёсла. Очень вовремя он вспомнил о  заключённом  одним  из
     предшественников, Мухаммадом, союзе с запорожцами  и  запросил  военной
     поддержки у Сечи.
          Прецедент был. В борьбе с непопулярным  после  персидского  похода
     Джанибеком и поддерживавшими его османами Мухаммаду III и его  калге  и
     брату Шагин-Гирею удалось несколько лет самовластно  править  в  Крыму,
     именно благодаря союзу с запорожцами, совершая при этом даже набеги  на
     османские города. Основываясь на этом договоре3* и призвал хан казаков.
          Павлюк,  копивший   силы   для   противостояния   Польше,   охотно
     откликнулся на призыв  Инайета.  Запорожцы  пришли  большим  табором  в
     несколько  тысяч  человек.  В  основном  пехотинцы,  зато   с   большим
     количеством  огнестрельного   оружия.   Однако   лёгкой   войнушки   не
     получилось. Кантемир, не будучи идиотом, в поход  на  Персию  также  не
     пошёл. Он не хуже Инайета мог представить, что  ждёт  его  всадников  в
     таком мероприятии, и губить собственное войско не собирался.  Зато  он,
     использовав все ресурсы данного ему в управление вилайета, мощнейшей  в
     Крыму группировки Мансуров, буджакской ногайской орды,  собрал  большое
     войско. Да и талант военачальника у него оказался  на  высоком  уровне.
     Если  бы  не  наличие  в  армии  Инайета-Павлюка  большого   количества
     высокопрофессиональной  пехоты  и   лёгкой   артиллерии   (мортирок   и
     гаковниц), то крымскому  хану  пришлось  бы  туго.  Даже  при  активной
     поддержке  сечевиков  одержать  победу  удалось  только   после   почти
     двухлетней войны.
          Лишившийся своей лучшей лёгкой конницы - курды, босняки и арабы её
     заменяли не всегда удачно - халиф был в ярости. Победа в продолжавшейся
     всю его жизнь войне с Персией стала для него идеей-фикс.  Игнорирование
     вассалами своих прямых  обязанностей  не  могло  остаться  без  реакции
     метрополии. Паша Кафы прислал крымскому хану письмо с прямыми угрозами.
     Взбешённый этим Инайет ворвался в город со своей  гвардией  и  приказал
     казнить пашу и поддержавшего его кадия (судью)4*.  Самое  смешное,  что
     даже после этого  хан  надеялся  быть  понятым  в  Стамбуле.  Ведь  его
     действия было совершенно созвучны его понятиям о чести  (что  с  нашими
     понятиями они совпадали далеко не во всём, это как раз нормально), да и
     повелитель в частных беседах во многом с ним соглашался.
          Пришедшему  человеку  хан  верил,  но  поначалу   услышанное   его
     возмутило.  Хотел  было  прервать  беседу,  но,  немалым  усилим  воли,
     дослушал всё до конца, пообещал обдумать полученную информацию  и  дать
     ответ позже. Не думать над полученными сведениями он и не смог  бы.  Уж
     очень они жглись... и походили на правду.
          Через сутки не спавший ни единого мгновения за  это  время  Инайет
     был готов повторить вслед  за  предшественником,  ханом  Мухаммедом  II
     Жирным: "Я - падишах, господин хутбы и монеты -  кто  может  смещать  и
     назначать меня!"  И  подкрепить  такое  заявление  самыми  решительными
     антиосманскими действиями. Посылать отряды на  помощь  Азаку  он  решил
     запретить и ногайцам из Причерноморских степей.
          Посланник от донских казаков выполнил свою очень хорошо оплаченную
     работу, настроив и без того оппозиционного Инайета  на  конфронтацию  с
     османами. Конечно, не будь между ними и так серьёзнейших  противоречий,
     ничего бы у него  не  получилось.  Однако  недовольство  немалой  части
     крымской элиты своим подчинённым положением существовало давно и только
     нарастало  со  временем.  Это   уже   не   раз   прорывалось   открытым
     противостоянием, в котором главными союзниками султанов выступали мурзы
     и беи ногайцев,  крайне  заинтересованные  в  продолжении  людоловства,
     ориентированного на сбыт живого товара на юг, в султанат.
          Важнейший союзник халифата на севере стал поворачивать на  путь  к
     независимости. Хан не  услышал  от  посланника  казаков  дальнейших  их
     планов, которые ещё больше изменят судьбу его подданных, но тот их и не
     знал. Эти  намерения  хранились  пока  только  в  головах  попаданца  и
     нескольких характерников.
          Инайет же  стал  обдумывать  способы  захвата  городов  побережья,
     которые все, кроме Гезлёва (Евпатории), находились под контролем осман,
     как и запиравшие Крымский перешеек с суши крепости Ор-Капу. Как  он  ни
     прикидывал, но без нового призыва запорожцев, умевших брать  укрепления
     куда лучше татар, было не обойтись. Следовало всё хорошенько  обдумать.
     Прийти-то казаки  придут,  но  не  бесплатно.  А  ханская  казна  после
     тяжелейшей войны пуста, платить им нечем. Значит, надо найти  средства,
     причём немалые.
          "Поднять налоги? Так меня мои же сторонники не поймут. Занять? Так
     кто  же  мне  даст  такие  деньги?  Потрясти   еврейских   ростовщиков?
     Обязательно потрясём, но нельзя  резать  барана,  с  которого  стрижёшь
     золотую шерсть. Они и так на  только  что  закончившуюся  войну  немало
     золота выделили, второй военный налог на них слишком  большим  быть  не
     может. Пожалуй... кроме как у врагов, дополнительно денег взять  негде.
     Пусть Мансуры, затеявшие междоусобицу, и расплачиваются за неё".

          * - по исламскому календарю. По григорианскому - 1635.
          2* - по исламскому календарю. По григорианскому - 1617.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг