одного не знаю - сегодня все разворуют или через месяц? Семь процентов по
выпуску от проектной мощности - рекорд и подвиг мой. Простите, но это чушь,
а не идея.
- Тут есть кое-какая разница между городом и фермой,- спокойно
возразил Ланг. - Примитивный труд, каждый на глазах, и все видят, кто чего
стоит. Что сделал - маленькое да мое, реальное и ощутимое. А кусать что-то
надо, так что деваться в общем некуда.
- Крепкие хозяйчики за высоким забором, трактирщики, лавочники... У
этого народа своя психология, и далеко не сахарная. Да, конечно, они
кормили на протяжении веков, но ведь их и было девять десятых населения.
Или к этому и идем? Так сказать, бодрым маршем к средневековью в поисках
падежной опоры.
- А вы не боитесь, что через некоторое время нам придется искать опору
в каменном веке? - резко спросил Ланг.
- Тоже верно, - кивнул Ларсен. - И жрать что-то падо, не все же
хлореллу па подоконниках разводить. Но в вербовке я вам не помощник. Мое
место пока здесь, и, если, начну уговаривать, возникнет естественный
вопрос: почему сам в этот рай не спешу? А времени у вас, как я понимаю,
немного.
- Времени просто нет, - подтвердил Ланг. - Да и поодиночке вербовать
нет смысла. Нужно направлять сразу группы, как-то связанные между собой.
Симпатии, увлечения, привычки, хоть карточное партнерство - сейчас все
годится. Пока нужно просто собрать и поговорить.
- О, пустой номер! - махнул рукой Ларсен. - Не соберете. Каждый только
и норовит ухватить да в порку поскорее забиться.
- Припугнуть?
- Разбегутся, а их и так меньше половины осталось.
- Пусть бегут, - сказал Ланг. - Главное, чтобы бежали в нужном
направлении, - он подошел к окну. - Скажем, вон туда. Это ведь
бомбоубежище?
- Да что вы - бомбежку им пообещаете? В этот анахронизм сейчас никто
не поверит, - засмеялся Ларсен.
- Нет, не бомбежку, кое-что получше. Теория биосигналов сейчас
достаточно известна...
- Известна, - подтвердил Ларсен. - Меньше половины поняли и больше
половины переврали.
- Знаю, и это на пользу. Небольшое дополнение к теории. Много данных
за то, что живое боится шестигерцовой частоты, она же Голос моря.
Предполагается, что сигналы опасности идут именно на этой частоте, и
случайный резонанс усиливает их с весьма неприятными последствиями. Одним
словом, нужно пустить слух, что скоро такой штукой будут лечить от
обезболивания с черт его знает какими последствиями для здоровья. А металл
бомбоубежища эти сигналы экранирует.
- Послушайте, но это же вообще чушь собачья! Им что Голос моря, что
глас отца небесного - пустой звук. Они же глухие, неужели это не ясно?
- Это предельно ясно, - улыбнулся Ланг. - Но вы не учитываете другого.
Во-первых, сплетни вокруг теории Айкоса успешно закопали теорию, а
во-вторых, люди сейчас живут либо в ожидании чуда, которое разом все
изменит к лучшему, либо в ожидании катастрофы. В такой обстановке ничего
другого не приходит в голову, по крайней мере большинству. Короче говоря,
этот вариант обсуждался, и решено попробовать. А когда они залезут в
убежище, мы быстро убедим, что никакой опасности нет, и, получив доверие,
поговорим. Проверьте механизмы привода ворот, сирену, продумайте каналы
информации, потому что одного явно мало. Сейчас один людям скажет, а другой
наплюет, какое ему дело до остальных. Словом, техническое обеспечение па
вас, а в принципе вопрос решен. Хуже не будет, потому что хуже просто
некуда.
Ланг посмотрел па часы и досадливо поморщился.
Все-таки надо было назначить операцию на десять, а не на одиннадцать.
Нет хуже этого состояния, когда все уже решено, а время действовать еще не
наступило. Хочется что-то додумать, переиграть, хотя прекрасно понимаешь,
что никаких перемен уже не будет. И Ларсен куда-то запропастился. Хотя нет,
внизу хлопнула дверь, и по лестнице, словно бодрый слои, протопали.
Наконец-то!
Ларсен ворвался в кабинет, плюхнулся в жалобно скрипнувшее кресло и,
не переводя дыхания, доложил, что помещение для предстоящей операции им
лично осмотрено, все приводы створок ворот как из кабинета, так и
непосредственно из убежища исправны и в действии опробованы, а с полицией
найдено полное взаимопонимание как по организационно-технической линии, так
и по финансовой. Затем, хлопнув себя по лбу, он в том же маршпарадном темпе
принес извинения за некоторую невежливость с его стороны при первой
встрече, каковая объясняется не столько повышенной бдительностью, сколько
изрядной дозой коньяка. В бездельном одиночестве, среди всякой шпаны... ну,
сами понимаете... Если учесть, что с момента первой встречи прошло полторы
недели, а раскаяние осенило Ларсена только сегодня, то извинение выглядело
странно, и Ланг посмотрел на собеседника пристально. Впрочем, сердиться на
Ларсена было невозможно.
Едва высветилось хоть какое-то реальное дело, он выложился весь. Не
спал по тридцать-сорок часов, организуя липовые посты оповещения, то и дело
прибегал с идеями, иной раз даже интересными, а однажды даже к месту,
словом, способности, как актерские, так и организаторские, проявил
незаурядные. Счастливец, если бы все могли вот так же стряхнуть липкую
паутину дохлых ночных мыслей, перекусывать на ходу, забыть, что такое
бессонница и кошки на душе... Ланг прошелся по кабинету.
- Сколько людей на территории?
- Человек восемьсот.
- Прилично. Значит, они все-таки общаются между собой.
- Может быть, и так. А может быть, и не так. Я ведь кое-кому продал
информацию особой ценности. А они подработали на других.
Ланг только вздохнул. Фантазии Ларсена можно позавидовать, но в
принципе он прав: за так сейчас ничего не делается, а если заплатил,
значит, можно надеяться на что-то стоящее.
- Что в полиции?
- Все в порядке, купил полуроту по дешевке.
- На деньги, вырученные за особо ценную информацию?- невольно
улыбнулся Ланг.
- Ну, это уже детали, - засмеялся Ларсен. - Уже подъехали, минут через
пятнадцать можно начинать. Вам, я вижу, тоже не терпится.
Ланг кивнул и подошел к окну. Бело-синяя цепочка полицейских охватила
вход в убежище, и кое-где уже появились встревоженные группки людей. Все
правильно, когда обстановка тревожная, необычайное замечают быстро. Черт
знает что такое, вот уж воистину-из пушек по воробьям! Недельная
подготовка, техника, полицейское подразделение... И все ради того, чтобы
сказать людям несколько слов, которые нужны прежде всего им самим.
Пожалуй, напрасно высветили полицию, ее задача - препятствовать не
входу, а выходу, не позволить разбежаться, когда напряжение спадет.
Впрочем, не так страшно, да и порядок при входе нужно обеспечить, а то еще
помнут друг друга. Правда, на территории около восьмисот человек, а в
убежище можно разместить до трех тысяч, так что места всем хватит, но
перестраховка не повредит.
А вот тянуть нечего, и даже к лучшему, что еще нет одиннадцати. В
произвольное некруглое время скорее поверят.
Ланг повернулся от окна.
- Начинайте.
Черные створки ворот откатились, и воздух разрезал воющий звук сирены.
Полицейские бросились в убежище.
Кто-то замешкался, кто-то упал, свалив еще нескольких, и перед входом
на несколько секунд началась свалка.
Этих секунд оказалось достаточно, чтобы мундиры оказались погребенными
под темно-синими рабочими комбинезонами. Грохнул выстрел, второй, потом все
слилось в единую какофонию криков, воя, стонов и пальбы.
Ланг, оцепенев, смотрел на это побоище, где каждый был только за себя,
где не было никого, кто хоть на мгновение подумал бы о другом. Раненые, не
замечая боли, дрались не хуже здоровых. Сбитых с ног тут же затаптывали.
Ядовито-желтый куст взрыва газовой гранаты отбросил толпу от входа, но
через секунду свалка забушевала с удвоенной яростью. Как это было
наивно--полагать, что хуже уже ничего не может быть. Может! И еще как
может!
Тяжелый грузовик вывернул из-за угла и на полном ходу врезался в
толпу, устремляясь по телам к воротам.
Тяжелые черные створки пришли в движение и разрезали его прямо по
кабине.
Двери гаража открылись с трудом, видимо, кто-то уже успел поковырять
отмычкой. Скорей всего, какой-нибудь сопливый дурак, взрослый догадался бы
заглянуть в щель над дверьми и выяснить, что машины в гараже нет. Впрочем,
взрослые сейчас с замками редко возятся, проще вырезать дверь, ведь все
равно никто не помешает. Да и на улицах хватает брошенных .машин, так что
угонять их теперь бессмысленно. Машина в гараже привлекает внимание только
по одной причине: по привычке считается, что в пей можно найти если не
цепное, то хотя бы съедобное.
И хорошо, если проверяют машину в отсутствие хозяина, а то ведь...
Теперь это просто делается.
Ланг загнал машину в гараж, вытащил пистолет из тайника под сиденьем и
сунул его в карман. Единственный трофей за время пребывания в городе и
единственное полезное дело, которое он сумел сделать - отобрал опасную
игрушку у какого-то старого наркомана с трясущимися руками, когда тот
вздумал поинтересоваться содержимым его бумажника. Хоть что-нибудь, раз на
большее не способен. Ланг достал из багажника сумку с добытыми за утро
продуктами, запер гараж и улицей пошел домой.
Наверное, этого не следовало делать - идти улицей.
Дворами до дома было три-четыре минуты неторопливой ходьбы, да и
вероятность встречи с чем-нибудь во дворах почти исключалась. Но выбраться
из машины и тут же пырнуть в дверь квартиры... У того, кто провел пять лет
среди стен, иногда возникает потребность хоть десять минут пройтись по
улице. Просто так, без всякой цели. И в эти минуты ему плевать на возможные
последствия.
Впрочем, о возможных последствиях - это так, на всякий случай. В этот
час на улице что медведя встретить, что человека - вероятность почти
одинаковая. Город кажется мертвым, только ветер кружит пыльные вихри на
мостовых. Конечно, за стенами домов, за пуленепробиваемыми окнами люди
есть, но никто не выйдет навстречу даже с недобрыми намерениями. Разве что
какой-нибудь полусумасшедший дурак, который уже не способен реально оценить
обстановку. Остальные выползают из своих нор только с наступлением темноты,
ищут съестное, стараясь поменьше общаться друг с другом, и порой о том, что
жил человек, можно узнать только тогда, когда из-за двери основательно
пахнёт... Поэтому если идти спокойно и уверенно, то почти наверняка ничего
не случится. Ланг теперь здоров, достаточно силен, кое-чему в полиции
обучили, наконец, в кармане пистолет. Конечно, пуля, пущенная в спину,
анкету не спросит и физическими данными не поинтересуется. Был когда-то
рекламный лозунг: "Кольт уравнивает возможности"! Ну и черт с ним, пропади
все пропадом!
У ограды небольшого сквера Ланг остановился, привлеченный не совсем
обычным зрелищем. На тротуаре сидел нахохлившийся вороненок, а над ним с
криком носились вороны, явно обеспокоенные за его судьбу. Вот одна из ворон
закружилась над Лапгом и вдруг резко спикировала, едва не ударив его в
голову. Следом метнулась в ноги вторая, отвернула в самый последний момент.
Ланг улыбнулся, поднял птенца и посадил его на ветку, изогнувшуюся над
оградой. Вороненок закачался на ветке, и тотчас две вороны спланировали к
нему, подхватили крыльями под крылья и потащили вглубь зеленых ветвей.
Нормальный мир, связанный воедино болью за каждого, жил своей обычной
жизнью. Не идеальный, со своими бедами, со своими недостатками, наверное,
причиняющий порой неприятности соседям, но живой нормальный мир. Мир, ради
которого стоило рисковать, прося помощи у исконного врага своего -
человека. Жизнь брала свое, не стесняясь использовать для нужд своих любой
объективный фактор. И кто знает, может быть когда-то обернется во благо
людям то, что происходит с ними сегодня. Хотя почему когда-то? Люди уже и
сегодня начинают понимать, какую цену можно заплатить за анестезирование
душ человеческих. Уже сегодня все громче слышны голоса тех, кто утверждает,
что подобное, если не худшее, может произойти и без сомнительных достижений
фармацевтической мысли.
Была же попытка освободить людей от химеры, именуемой совестью. Это
привело к страшному, но это же заставило людей объединиться и пусть не
сразу, пусть дорогой ценой, но вычеркнуть из жизни страшное. Рано или
поздно жизнь возьмет свое, в этом сомневаться не приходится. Только вот у
маленькой частицы этой жизни, у одного человека, уже нет сил ждать и гадать
- рано или поздно?
Шаги во дворе-колодце звучали гулко. В одном из окон мелькнула чья-то
тень. Ланг потоптался у подъезда - а вдруг... Ведь должно же потянуть
человека к человеку, даже не выгоды или помощи ради, просто так, ради
необязательного разговора, ради того, чтобы почувствовать рядом чье-то
тепло. Но на лестнице было гихо.
Лифт не работал, и пришлось подниматься пешком.
Вода в квартире шла, кто-то по инерции еще включал насосы на
водокачке, кто-то дежурил у пультов. А может быть, уже и не дежурил, а
просто ушел, позабыв выключить или наплевав на то, что проиеойдет после его
ухода.
И человека на время заменила безропотная автоматика.
Это не худший вариант, на Колесе, к примеру, автоматика
жизнеобеспечения годами работала без срывов. Осталось сделать из Земли
Суперколесо - и можно жить. Можно жить... Только нужно ли?
Ланг положил сумку с продуктами на стол. Мельком подумал, что
холодильник не работает и надежд на его ремонт нет, поэтому лучше съесть
скоропортящееся, зачем же добру пропадать? Или открыть окно и положить на
подоконник? Наверное, сопрут, всего-то четвертый этаж.
А впрочем, пусть тащат, невелика беда. Просто срабатывает
приобретенное на ферме уважение к хлебу, хотя туда теперь дороги нет. После
того, что случилось, невозможно показаться на глаза нормальным людям. Не во
всем он виноват, вариант митинга в якобы защищенном помещении действительно
проигрывался, но психологи о последствиях знают по отчетам, а он видел
своими глазами. Ланг наполнил водой ванну, чайник и обе кастрюли, переложил
продукты в пластиковый мешок, пристроил его в воду и подошел к мольберту.
Да, конечно, здесь нужно ввести какой-то кусочек жизни, хотя бы тех же
ворон. Впрочем, это тоже по инерции. Хорошая вещь - инерция жизни, но когда
начинаешь понимать, что кроме нее в сущности ничего нет... Последняя
ниточка - голубой треугольник на подоконнике. Но он молчит, молчит с того
рокового дня, а вторые сутки даже глазок индикатора не светится. Что ж, это
справедливо, и нечего больше ждать. Ланг сунул голубой треугольник в
карман, и пальцы наткнулись на рубчатую рукоятку.
Страшно не было. Вообще не было никакого чувства, кроме любопытства.
Казалось, что все происходит не с ним, а с героем какого-то любительского
спектакля. И даже не спектакля - пока идет всего лишь репетиция, так что
зрителей нет, и как сыграешь, так и сойдет. Ланг повернул ствол к себе, и
черный зрачок пистолета... Да нет, не черный, а темно-серый, и сейчас
хорошо видно, что отверстие всего сантиметр глубиной. Ланг плюнул и бросил
пистолет на стол. Даже с этим теперь проблема! Увы, старый наркоман не имел
денег на покупку настоящего оружия, а потому заменил его пластмассовой
игрушкой со свинцовой заливкой для веса. Жизнь брала свое, и на самом краю
глупо, но убедительно оттолкнула от пропасти.
Даже с этим проблема, хоть плачь, хоть смейся! Брючный ремень--гниль,
только шею зря обдерешь, в окно сигануть- так и там кучи мусора, результат
не гарантирован, а в аптеке, кроме мела и воды, с гарантией ничего не
сыщешь.
Действовать надо, вот что! Один так один, на краю так на краю! Только
бы напрячь нервы, мышцы, почувствовать себя человеком, а не мокрицей под
сапогом. Даже не ради высоких целей, на них обжегся, просто ради себя!
Выйти на улицу, пройти, не оглядываясь и не втягивая голову в плечи,
нарочно стучать каблуками, и пусть только сунется кто! К дьяволу все
запоры, окна и дверь нараспашку, вот так, вот так! Больше ни перед кем у
него нет никаких обязательств, и к чертям эту онемевшую реликвию, нечего ей
путаться по карманам. Ланг выхватил голубой треугольник, размахнулся... и
увидел, что индикатор связи светится ровным золотистым огоньком.
Низкий нарастающий гул заполнил воздух. Ланг бросился к окну. Над
городом, снижаясь в направлении аэропорта, шли военно-транспортные самолеты
с голубыми эмблемами. Ланг глубоко вдохнул, прикрыл глаза и, чувствуя, что
ноги вдруг ослабли, оперся руками о подоконник. Ничего, ничего, сейчас это
пройдет, сейчас будет легче... Это не беда, что во избежание лишних
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг