все учащиеся. А это значит, их будет гораздо больше - они
придут с семьями, с родственниками, с друзьями. Человек
четыреста не меньше. Конечно, все не смогут уместиться в
главном зале колледжа, но итак людей будет достаточно.
Великий Сууваренен, сколько людей! Мне придется это делать
при всех - и сотни глаз будут видеть, как я убиваю
президента городского правления!.. Он весь вспотел от такой
мысли. Почему-то он не задумывался раньше об этом. Как-то
само собой подразумевалось, что вот он - Суутесег Саасми,
патриот и борец за дело Сплочения, вот он - Оолсе,
градоначальник и предатель народа. Про других он почему-то
не думал. Тесег привык, что его тайное участие в ННС никогда
ни под каким предлогом не разглашалось посторонним.
Наставники строго следили за этим и сурово наказывали
каждого болтуна. А теперь, выходит, ему придется во
всеуслышание заявить о своей вере - и о своих идеалах,
которые считались в "приличном обществе" предосудительными.
Ну что ж, он готов. Он это сделает. Они придут завтра - в
парадных кителях, в туфлях с острыми носками, подстриженные
и напудренные, с белым цветком аймерени в петлицах. И отец
придет - в своем старом военном кителе, правда, без нашивок.
С тростью - он с ней в последнее время не расстается. Придет
и сядет где-то в дальнем уголке, как всегда - чтобы никому
не мешать. Опять, наверное, ничего не увидит, но будет
страшно довольный и гордый оттого, что его младший сын
успешно окончил колледж и теперь сможет поступить в
qrnkhwm{i институт - на бесплатный государственный курс для
отличников. И теперь семья Саасми, может быть, вырвется из
провинциальной бедности и прозябания... А вместо этого, я
убью президента городского правления, подумал он. На глазах
своего отца... Тесег заворочался и вдруг съежился от
внезапной мысли. А ведь Оолсе придет с охраной, с большой
охраной - стражники станут вокруг подиума, по всем углам и
обязательно у входа. И если я буду стрелять в Оолсе,
стражники будут тоже стрелять. У них ведь тоже есть
пистолеты. Которые стреляют даже не электрическими
разрядами, а ультразвуковыми пулями, от которых все сосуды в
мозгах лопаются, а глаза растекаются по лицу, словно
давленые сливы. Они могут не понять, что происходит. Начнут
стрелять в людей - в учителей, в выпускников, во всех без
разбора. Говорят, в прошлом году подобное случилось в
городской филармонии Сууваррата, когда был убит министр
печати... В матерей, что придут увидеть, как их сыновьям
вручают под бравурную музыку красивые золоченые грамоты, в
которых каллиграфическим подчерком написано, что они с
честью закончили Первый колледж Сууваренсена. В маленьких
детей, которых матери приведут с собой - часто их не на кого
оставить, да и показать старшего брата в парадном кителе
всей семье каждая мать хочет. В стариков, которые придут
посмотреть на своих внуков. Может возникнуть паника,
начаться давка. Никто ничего не поймет. Будет кровь, будет
много крови... Святой Сууваренен! Я как-то совсем об этом не
думал. - Тесег испуганно всматривался в темноту, словно
пытался увидеть в черном безмолвном нечто летней ночи что-то
спасительное, такое, что решит все проблемы, покончит с
вопросами и сомнениями... Что же будет! Что будет с отцом - он
совсем слабый, его могут задеть, его могут затоптать. Я не
знаю... Нет, даже если это, я все равно сделаю свое дело. Я
должен сделать. Наставники мудры. Они знают, что говорят.
Святое дело потребует много жертв. Даже тех, кто случайно
погибнет. Это ничего. Все это не будет напрасным. Только
кровью можно смыть скверну, налипшую на землю и душу нашей
страны. Только так - лишь болтуны из предательских партий
врут, что все для сууварцев сделает "народное
представительство" и "постепенные реформы". Жертвы
неизбежны, об этом говорил сам Избавитель, когда начинал
дело Сплочения. Жертвы необходимы, об этом говорили
командиры подпольных отрядов, когда начиналось Восстание
Шестнадцати Городов. Жертвы нужны, об этом всегда говорили
наставники Нового Сплочения и люди из Патриотической
фракции. Только кровью, уговаривал себя Тесег, только
кровью. Он повторял это словно заклинание, раз за разом два
слова "Только кровью". Сжимал пистолет под подушкой, и
пальцы ныли от боли в суставах. Я не могу предать своих
братьев по вере, по общему делу. Я не могу предать
Избавителя. Я не могу предать Суумерема - он так на меня
надеется. Я не могу...
- Я не могу, - тихо, но отчетливо прошептал он в ночную
темноту. И выпустил пистолет. Он не знал, что он будет
reoep| делать, но пистолет ему больше не понадобиться.
- Что ты сказал? - прошептал из темноты старший брат.
Оказывается, он тоже не спал.
- Я не могу, - повторил Тесег.
- Что не можешь? - не понял брат. Голос его был сонный и
растерянный.
- Сде-лать это, - проговорил по слогам Тесег, не веря
собственному голосу.
- Что ты такое говоришь? - брат совсем проснулся, и было
слышно, как он с шумом скинул одеяло, обеспокоено сел на
кровать. Кровать заскрипела.
- Там будут люди и наш отец, их могут убить, - голос у
Тесега был тонкий и жалкий.
- Что ты такое говоришь? Откуда ты знаешь?! - брат
вскочил и включил ночник. Комната от внезапного света вся
преобразилась, стала какой-то будничной, нелепой - латаное
одеяло на полу, осыпавшийся потолок, потрескавшиеся стены,
пыль на деревянной спинке кровати. Единственной роскошью в
спальне были две кровати - раньше на одной из них спала
мать, а на другой отец. Теперь отец спит в нижней комнате,
на низкой тахте - ему тяжело вставать по ночам. Его часто
мучает бессонница...
Свет слепил глаза, они слезились, и получалось, что
Тесег плачет. Ему было стыдно и противно.
- Там будет много стражников, и все с оружием. Начнется
давка, - он пытался как-то объяснить то, чего сам до конца
не понимал. Час назад он бы не поверил, что может говорить
такие слова. Он весь дрожал. Святой Избавитель, помоги мне!
- Это неправда. Ты не знаешь, - Мерем был возмущен.
Видно было, что он ничего не понимает - бегает по комнате
голый с растрепанными волосами.
- Знаю. Пусть даже это не так, но я не хочу этого.
- А как же обязательство - ты же обещал, клялся! - брат
остановился, навис над Суутесегом. Брата трясло от
возмущения. Он сжимал и разжимал кулаки, словно собирался
напасть на младшего брата и избить его в кровь. Тесег, в
отличие от своего брата, был худым и щуплым.
- Клялся. Это уже не важно, - Саасми-младшему хотелось
спрятаться за подушку, но там был пистолет.
- Как это неважно?! Ты не можешь такого говорить!
Слышишь! - Мерем тряс головой, короткие волосы торчали
слипшимися пучками во все стороны. Вид у него был смешной,
но смеяться Суутесегу совсем не хотелось.
- Я не хочу крови, я не хочу, чтобы людей убили, - он
опустил глаза. Ему было мучительно смотреть на Мерема.
Смотреть в его широко раскрытые глаза.
- Бред, слышишь, это бред, бред ты говоришь! Какие это
"люди"?! Оолсе, другие чиновники?! Они тоже наверняка
предатели - все чиновники предатели! Ты же знаешь! - старший
брат недоверчиво разглядывал его, словно неведомое
животное, невесть как попавшее в спальню, незаметно
прокравшееся в темноте на кровать младшего брата и почему-то
называющее себя "Суутесегом Саасми".
- А учителя? - тихо спросил Тесег.
- Что учителя?.. Учителя - предатели тоже! Чему они вас
там учат?! Что демократия это хорошо, а Сууваренен это
плохо?! Что Центральные Сообщества хорошо? Что знание
иностранных языков хорошо?! Что смешанные браки хорошо?! Что
независимый Харрамен хорошо?! Ты себя послушай! - старший
брат тыкал ему в грудь указательным пальцем, так, что в
груди от каждого его слова разливалась тугая боль. Казалось,
он хочет пробить своим пальцем грудную клетку младшего
брата.
- Но они ни при чем, - Тесег не мог объяснить толком,
почему ему жаль учителей колледжа. Еще вчера он никого не
жалел. Он сказал бы: подумаешь, учителя... А теперь они
стояли перед ним. Все. И смотрели на него. И чего-то ждали.
- Сейчас нет тех, кто "ни при чем". Какой ты глупый! -
разъяснял ему Мерем, размахивая руками. Он совсем
разозлился. - Или ты за народ, или ты против народа. Или ты
с нами - или против нас. Иначе быть не может!
- А отец? - поднял глаза Тесег. Это было очень
мучительно, это невозможно было сделать, но он поднял глаза
и посмотрел прямо в лицо старшему брату. Лицо расплывалось,
качалось из стороны в сторону и казалось совсем
невсамделишным.
- Что отец?!.. - Мерем хлопнул себя по ляжкам. - Он
поймет! Он обязательно поймет! - старший брат совсем
рассвирепел. Встал посреди комнаты, набычился. - Он не такой
сопляк как ты, он военный, хоть и в отставке - человек
дисциплины и чести, не то, что ты! - Старший брат
презрительно скривил губы. Он еще надеялся, что Суутесег
одумается - встряхнется от таких обидных слов. Обычно, он
всегда боялся таких слов. Называть его "сопляком", да еще
недисциплинированным и бесчестным...
- Там будут мирные люди, - твердо сказал Суутесег. Он
слышал обидные слова, в голове от них звенело. Его лицо
стало красным.
- Ну и что?! Нет "мирных людей" когда идет священная
война за честь родины. Только кровью... - голос Суумерема
набрал силу, он подбоченился, словно собирался вот так -
голый, ночью, посреди комнаты, пересказывать все монологи
наставников, что слышал за эти годы.
- Я не хочу этого слышать. Я не хочу крови. Я не хочу
ничьей крови, - Тесег закрыл уши руками, чтобы не слышать
таких знакомых слов. Еще вчера от них сладко звенело в
голове, хотелось встать и маршировать со всеми, плечом к
плечу, навстречу солнцу и победам. А сейчас они почему-то
вызывали у него боль, а еще смущение. Сильное смущение, от
которого хотелось спрятаться, от которого судорогой сводило
челюсть. Перед его глазами стояли люди, сотни людей, и все
смотрели на него, словно ожидали чего-то. Это было
невыносимо.
- Даже Оолсе?! Даже этого гнусного предателя?! - брат
буквально взорвался. Он уже кричал, позабыв о конспирации, о
тайне, о том, что шум может услышать их отец внизу.
Услышать, что они тут такое говорят.
- Может, он и предатель, - согласился Суутесег. - Да, он
oped`rek|, но из-за него пострадают...
- О чем ты говоришь! Ты себя послушай, дурак! - Суумерем
презрительно сплюнул. Ему было уже все ясно. Не о чем с
таким разговаривать - вот что читалось на его белом от
негодования лице. О чем тут можно разговаривать!
- Я не хочу, слышишь. НЕ ХОЧУ. - Суутесег был готов
повторять слова "не хочу" еще тысячу раз. Столько, сколько
нужно. Не хочу - вот что у него стучало в голове. НЕ ХОЧУ.
- Ты не можешь этого говорить! - отрезал Мерем, нахмурив
брови.
- Могу, - совсем упавшим голосом сказал Тесег. И
подумал: "кровь".
- Трус! - слово было как пощечина. Лицо у Суутесега
пошло красными пятнами. Но он молчал.
- Трус! Предатель! Негодяй! - старший брат был готов
разорвать его на клочки. - Ты позоришь нашу семью, ты
позоришь наших братьев, нашу родину!
По щекам Мерема катились слезы возмущения - первые
слезы, которые видел у старшего брата Суутесег. Это было
невозможно. Это было страшно.
- Трус! Сволочь! Я тебе доверял! Тебе наставники
доверяли, а ты... ты... - он словно задыхался. Мерем
зажмурился, топнул ногой. Сделав какое-то незавершенное
движение рукой, он вдруг замер и сказал совершено спокойным
голосом:
- Мы все равно сделаем это, и твоя гнусная измена ничего
не изменит. Твой сокурсник Волу из наших, мы заранее
договорились с ним, что он закончит начатое дело. Наставники
знали, что кто-то обязательно окажется предателем - им
оказался ты. Всегда находятся предатели - яд измены
проникает даже в самые стойкие ряды. Ты нас не остановишь.
Разительная перемена в поведении старшего брата изумила
Тесега. Особенно, новость о том, что его старый дружок Волу
оказывается тоже состоит в ННС и будет участвовать в
завтрашней акции. Это было настолько неожиданно, что он
отказывался верить. Волу, Волу никогда ни о чем таком...
- Волу? Волу? Но он... - губы у Тесега дрожали. Ему не
хотелось верить старшему брату. Впервые.
- Да, Волу. Он не такой слабак, как ты. Он настоящий
солдат своей родины, и исполнит свой долг. - Мерем
откровенно смеялся над ним. Перед ним сидело жалкое
ничтожество - трус и слабак, от которого тошнит. Жалко,
конечно, что твой младший брат оказывается в самый
ответственный момент трусом и слабакам, но он справится. Они
справятся. В этом Мерем был уверен.
- Я не дам вам этого сделать, - Тесегу уже было
наплевать на то, как отзывается о нем родной брат. Ему было
все равно. Это все чепуха. Главное - колледж. Главное там.
- А кто тебя уже спрашивает?! - Суумерем победно
раскачивался на носках и улыбался. Его улыбку дружелюбной не
назовешь. - Суд народной чести приговорит тебя как предателя
и подлого изменника к смерти. Можешь, получать свою вонючую
грамоту - она тебе не поможет. Может, завтра, может,
послезавтра, тебя повесят на первом попавшемся суку. Власть
bng|lsr патриоты - мы только расчистим им дорогу, уберем
главарей банды предателей. Ты обязательно поплатишься, я
обещаю. - Его слова были настолько чудовищны, что на
мгновение Тесег подумал - ему это все снится, брат не может
говорить таких вещей. Мерем, который всегда ему помогал,
который над ним подшучивал, мастерил механические игрушки из
проволоки и разных болтиков. Мерем, который ухаживал за ним,
когда он болел скарлатиной...
- Но ты не можешь такое говорить, я же твой брат... -
Тесег сжал подушку что есть силы. От обиды и отчаяния.
- Отныне ты мне не брат! Теперь у меня нет брата! - лицо
Мерема побледнело, словно он замерз. Замерз в летнюю ночь. -
Забыл, сволочь, что тебе говорили наставники?! Брат может
быть только по духу. Настоящий сууварец - сууварец сначала
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг