военачальника. Ему пришлось смириться с наличием влиятельного конкурента, и он
сделал выводы - попросил Вонберегема послать в провинциальные города офицеров
из столичного гарнизона.
- Нужно, чтобы ваши люди надежно контролировали состояние войск в таких
городах, как Сууваратт и Суулаг, - сухо сказал министр порядка, справившись со
своей минутной слабостью. Вонберегем согласился с ним.
Все ожидали, что коннетабль начнет сомневаться в целесообразности такого
решения. Ведь отсылая своих самых преданных офицеров, он тем самым ослаблял
столичный гарнизон, и это притом, что город был наполнен стражниками,
подчинявшимся лично Сасеру, а во дворце стояла охрана, подчиняющаяся Голону.
Он мог не согласиться: недоверие сановников к его войскам, стоящим в
провинциальных городах, заметно его задело. Но он согласился, и все вздохнули
с облегчением.
Особенно довольными выглядели Голон и Раен, - они больше всего боялись
влияния коннетабля. Хайему было все равно, кто больше пострадает в тайном
споре - министр порядка или военачальник. Его больше беспокоила мысль: кто же
все-таки будет править страной?..
Неожиданно этот вопрос вслух задал Лаат, - о нем как-то все забыли, словно
его уже арестовали и пытают сильные грубые мужчины в каменных камерах с
низкими мокрыми потолками.
- Как же нам теперь быть? - испугано прошептал он, рассматривая по очереди
других сановников: у него было такое выражение лица, словно он их видел
впервые, - Кто будет... править?.. Кто вместо?..
"Действительно, кто?" - на лицах присутствующих Хайем мог прочитать этот
вопрос: на толстом лунообразном Голона, костлявом и веснушчатом Сасера,
широком и темном Вонберегема, вечно скривившемся как бы от желчи во рту
Раена...
Прошел второй день от смерти правителя, но никакого завещания все ещё не
находили. Вряд ли оно существовало - это завещание.
У правителя не было детей, - ни для кого не было секретом, что семя
Хозяина было бесплодным. В свое время не одна женщина окончила жизнь в
тулаагенских камерах, обвиненная в тайном использовании контрацепции. Это
продолжалось несколько лет, пока Суусебен Таал, ведущий специалист по мужским
болезням, не доказал правителю - на свой страх и риск, что причина бездетности
высочайшего брака в бесплодности венценосного отца. Таал пошел на это,
опасаясь за судьбу своих подрастающих дочерей. Венценосный отец поверил
ученому. Несколько месяцев правитель, буквально убитый страшным диагнозом,
просидел взаперти в Речном замке, никого не подпуская и не слушая. Таала
зарезали на вечерних улицах Сууварема, но женщин больше не казнили...
Правитель не оставил официального преемника, умерши на девяносто девятом
году жизни, проправив из них неполных пятьдесят шесть лет. За свое долгое
правление Хозяин многих отправлял в ссылку, многих подвергал изгнанию. Десятки
придворных были казнены или убиты наемниками - в постелях, по дороге к водяным
курортам Суувена, в ресторанных домах столицы. Никому он не доверял, кроме
фаворитов, которые менялись настолько быстро, что какое-либо доверие к ним у
правителя просто не успевало возникнуть. Страх, вот чему доверял Сууваренен
Третий, Великий сюзерен Свободных Долин Суувена и Протектор Харрамена.
Укоренившийся страх подданных, пустивший корни по всей стране...
Эти корни выглядели по-разному: статуи Хозяина в каждом городе, целая
армия тайных платных агентов, доносительство, каждодневные славословия -
клятвенные заверения на верность правителю, которые произносили, когда
вставали с постели или ложились в постель, с которыми принимали пищу или
отправляли естественные надобности. "Двести лет жизни Хозяину и его любви к
нам!" - фальшиво говорили люди: ведь многие по слухам знали, что правитель
тешит себя мыслю дожить до ста лет и отпраздновать новое десятилетие
правления...
Теперь он мертв: маленький разлагающийся эмбрион, закутанный в холодные
одеяла. Хайем не знал, что делать с мертвым правителем. Сама мысль о нем
вызывала неприятные ассоциации. По всей видимости, этим должен был заниматься
Голон как распорядитель двора, но он боялся. Они обсуждали, что делать с телом
Хозяина: кремировать его по установленной традиции или устроить общественную
панихиду?.. Сасер и Вонберегем были против панихиды: первый боялся открытости
похоронного ритуала, - ведь за народом, пребывающим в официальном трауре,
нужно следить. Коннетабль не хотел ослаблять свои силы: похоронную процессию
необходимо надежно охранять от возможных возмущений простонародья. Голон не
хотел кремировать тело: а вдруг завещание найдется, и в нем будет указано, как
и где хоронить? Если действия Голона как распорядителя двора не совпадут с
указаниями покойного, он может пострадать. Кто сможет заручиться тогда,
доживет ли он до следующего рассвета?..
Этого Голон, естественно, не говорил, но это и так все понимали. Главному
министру долгие препирательства надоели: воображение рисовало картины
разложения и его начало тошнить. Он предложил немедленно кремировать тело:
- Пока тело Хозяина не придано погребальному огню, существует опасность
различных эксцессов, за упреждение которых я не могу поручиться.
Сасер и Вонберегем немедленно согласились с ним: это было разумной
осторожностью. Остальные тоже согласились: с них снимали ответственность за
принятое решение. Но тогда вставал вопрос о преемнике: по традиции, - это знал
каждый из присутствующих, - по погребению умершего правителя незамедлительно
вступает в управление страной новый сюзерен.
- Мы не можем сейчас решить этот вопрос, - осторожно начал Сасер,
складывая бумаги в кожаную папку, - Предлагаю, принять власть сообща...
временно, конечно.
Последние слова всех насторожили, а у Лаата побледнело лицо.
- Нам... нельзя! А вдруг откроется завещание?! - стал убеждать он
сановников, - Тогда это будет самозванство! Я не хочу быть самозванцем!
- Глупец! - закричал разнервничавшийся Голон и забрызгал слюной, - Если мы
сейчас не возьмем власть в свои руки, мы станем не самозванцами, а дураками.
Стране нужна власть, какая бы ни была, иначе нас ждет анархия и вторжение
Букнерека! Нам нужно сплотиться и действовать сообща, если мы не хотим...
Тут он неожиданно умолк и растерянно поглядел почему-то на молчащего
Сасера. Последний расценил это как просьбу и стал говорить мягко, словно
убеждал детей:
- Любезный Голон говорит правильные вещи. Нельзя рисковать. Конечно, мы...
кхе, не готовы к такому положению вещей. Мы служили верой и правдой...
Хозяину. Теперь мы просто будем продолжать свою службу - только в новом
качестве. Ведь так?..
С ним согласились все, кроме Лаата. Коннетабль не высказал какого-либо
согласия или несогласия: своим важным и самостоятельным видом он как бы
подтверждал, в который раз, что он военный и как военный подчиниться любой
власти. Хайем закончил обсуждения:
- Я полностью, как и... все здесь присутствующие, согласен с любезным
Сасером. Предлагаю, как глава... нового правительства закончить обсуждения на
сегодня и отдохнуть. Все устали. Нас ждет куча дел.
Он, не дожидаясь реакции сановников, пошел по коридору - мимо опочивальни,
мимо застывших на посту охранников, мимо снующих везде мелких служащих из
дворцовой службы и министерства порядка. Единственная мысль крутилась у него в
голове: "Хозяин умер, не оставив завещания".
Через час после прекращения совещаний четверо человек из похоронной
команды завернули мертвое тело правителя в одно из одеял и отнесли его в
помещение для кремации, - такое помещение, рет-рарени, имелось в каждом
сууварском доме. Никто не присутствовал при этом: высшие сановники слишком
устали за последние дни, чтобы наблюдать кремацию тела. Мертвого правителя
кинули в огонь печи и уже, через час с небольшим, от него не осталось и
костей.
Еще через час в кремационное помещение зашли молчаливые люди из
министерства порядка. Четверо человек похоронной команды были зарезаны ножами.
Их трупы бросили в печь, а когда она остыла, кремационное помещение заперли на
замок. Больше кремировать никого не предусматривалось: в зданиях дворца отныне
умирать следовало по-другому.
На следующий день город, заливаемый ледяной водой гемгаймена, услышал
правительственное объявление. Его звонко читали глашатаи на каждом перекресте
и на мостах, его расклеивали в виде прокламаций на стенах зданий, на фонарных
столбах и деревьях:
"Граждане Свободных Долин Суувена!
К огромной и искренней скорби нашего свободного народа скончался наш
любимый правитель Сууверенен на девяносто восьмом году жизни и пятьдесят
шестом году своего великого правления! Смерть его была естественна и
величественна, как и все его деяния и замыслы. Душа великого Сууверенена
отныне в стране предков и оттуда следит за нами. Исходя из необходимой
целесообразности, и стремясь сохранить единство нашего свободного народа,
самые близкие слуги великого Сууверенена, - лучшие сыны отечества, - приняли
на себя временно совместное управление страной. Отныне законной и единственной
властью является Совет Сюзеренитета. Всякое действие или слово, направленное
против временного управления, расценивается, как измена на пользу враждебного
нашему свободному народу Букнерека и будет караться как опасное
государственное преступление немедленной смертью. Всякий гражданин Свободных
Долин Суувена обязан подчиняться распоряжениям новой власти и следить за её
исполнением, а в случае неисполнения, докладывать уполномоченным Совета. Не
уведомление о таком неисполнении является государственным преступлением и
приравнивается к измене на пользу Букнерека. С сегодняшнего дня временно
запрещено скапливаться не более чем втроем, петь или выражать какое-либо
действие в шумных формах, - это противоречит трауру по нашему великому и
любимому правителю. Уполномоченные Совета имеет право и обязанность входить в
любой дом, учинять в нем проверку и задерживать подозрительных людей.
Действия, препятствующие этому, являются государственным преступлением и
приравниваются к измене, - они будут караться смертью. Незнание постановлений
Совета будет рассматриваться как государственное преступление, приравненное к
измене. Эти постановления вводятся с момента их принятия и могут быть отменены
или изменены решением Совета. Свободные люди Суувара! Сплотитесь вокруг Совета
Сюзеренитета! Сохраняйте бдительность и преданность законной власти на благо
нашего свободного народа!.."
Во дворце начались заседания нового правительства.
В ночь того же дня был арестован Лаат: его схватили сонного, грубо
вытащили из постели, и увезли в Тулааген. Вместе с ним были арестованы его
жена, семеро детей, родители, секретари и охранники, - всего сорок шесть
человек. Все они были препровождены в Тулааген. Лаат не дожил до утра, не
выдержав пыток: он действительно ничего не знал о возможном завещании, как
подозревали Сасер и Голон.
- Я ничего не знаю! - кричал одно и то же бывший главный советник, - Это
ошибка, ошибка! Позовите кого-нибудь из членов Совета: они скажут!..
Палачи не слушали просьбы бывшего главного советника: они молча делали
свое дело, обливаясь потом, - молчаливые жестокие люди, измазанные чужой
кровью и слюной. Они получили инструкции и последовательно их выполняли:
Суудихор Лаат умер на пятом часу пыток. Ничего не знали о секретах бывшего
главного советника его жена, дети и другие родственники. Арестованных после
пыток обезглавили во внутреннем дворе Тулаагенской тюрьмы...
Всю ночь продолжались аресты агентов Лаата в Министерстве порядка, в
дворцовой службе и других учреждениях. Сонных людей вытаскивали из постелей и
вместе с семьями отправляли в тулаагенские камеры, где их ждали пыточные
механизмы...
Один из офицеров дворцовой охраны попытался организовать выступление: он
вместе с отрядом ворвался на верхние этажи дворца с криком "Смерть убийцам
Хозяина! Смерть самозванцам!.." Мятежники были встречены частями, верными
новому правительству, и уничтожены в ходе кратковременной схватки.
После этого во дворец были вызваны части столичного гарнизона. Они по
приказу коннетабля разоружили дворцовую охрану. Вонберегем и испуганный Голон
лично ходили перед рядами разоруженных солдат, и требовали присягнуть на
верность Совету. Те, кто давал присягу, получал назад свое оружие и
отправлялся дальше нести караульную службу. Остальных связали, и уволокли в
тулаагенские камеры. Несмотря на возражения распорядителя двора, начальника
дворцовой охраны и его адъютантов разоружили и казнили на месте: им не
простили бунта.
- Люди, которые не могут отвечать за собственных подчиненных, -
преступники! - рычал Вонберегем. Новым начальником охраны был назначен некто
Суунер Лаасли - все знали, что он человек Сасера.
Следующим днем Совет постановил конфисковать имущество арестованных в
пользу государственной казны: на этом настаивал Раен. Тайный совет
упразднялся, а все бывшие советники (кроме главного министра и министра
порядка, которые тоже имели почетное звание тайного советника) лишались
имущества. Их пока не арестовывали, хотя они сидели под замком - в бывших
своих домах.
Хайем пытался настоять на том, чтобы ввести пост главы Совета. Его никто
не поддержал: каждый из новых правителей не хотел, чтобы усиливалось влияние
другого. Решили оставить Совет чисто коллегиальным органом, который будет
принимать решения простым большинством голосов. Были отвергнуты предложения
Сасера и Хайема о введении в состав Совета новых членов: новые министры дорог,
почты, работ автоматически становились членами нового правительства, однако
права голоса в Совете не имели. Раен потребовал переподчинить дворцовые и
столичные финансы общегосударственной казне, и все члены Совета поддержали
его, кроме Голона. В ответ, словно бы мстя дворцовому казначею, Голон добился
смещения все ещё болеющего Суугенсена Ореми: Раен был раздосадован неожиданным
падением своего протеже. По приказу Совета стражники Министерства порядка
вошли в дом бывшего наместника, и арестовали его, не обращая никакого внимания
на его возмущение и крики, - чихающий и кашляющий наместник не был в курсе
событий. Его даже не стали пытать...
После непродолжительных споров, по настоянию Сасера был образован особый
суд Совета, который возглавил старший секретарь Министерства порядка. На новый
суд возлагалась обязанность вести дела об изменниках и других государственных
преступниках. "Мы не можем при данных обстоятельствах вести делопроизводство в
обычном порядке..." - размеренно говорил торжествующий Сасер, и члены Совета
послушно кивали головами. С обилием обнаружившихся изменников и преступников
государственный суд или суд короны справиться не могли физически, - это
понимал каждый из высших сановников. Однако никому не нравилось, чтобы новый
суд находился в непосредственном подчинении министру порядка. Подобное
учреждение стало бы страшным оружием в руках хитроумного Сасера.
Вокруг нового суда разгорелись словесные баталии: Сасер упорно настаивал
на своем, оппоненты упорно не соглашались. Наконец, благодаря поддержке Раена
и Голона, главному министру удалось принудить Сасера согласиться с условиями
большинства. Новый суд отныне будет располагаться не в здании министерства
порядка, как того хотел Сасер, а в главном здании дворца (оно как и другие
дворцовые здания находилось в ведении Голона), на нижних этажах и по соседству
с Тулаагенской тюрьмой (она находилась в ведении Хайема). Таким образом,
Особый государственный суд поделили на троих...
На следующий день в здании государственных архивов кто-то устроил поджог,
и, несмотря на старания стражников Министерства порядка его затушить, здание
сгорело дотла. И это притом, что шел гемгаймен! Главный министр подозревал в
поджоге Раена и Голона: они, как он догадывался, пытались уничтожить всю
служебную документацию, относящуюся к дворцовой службе и казне. Опасения
подтвердились: на пепелище нашли следы смолы и масла - поджигатель
(поджигатели?) обильно полил им все внутренние помещения архивов.
Заседания Совета продолжались без перерыва: никто не хотел покидать его,
боясь участи Лаата или Ореми. Новое правительство ело, пило, спало и заседало
в одном и том же помещении. Еще недавно это был главный торжественный зал
дворца, но теперь ни у кого не поворачивался язык назвать его "торжественным":
картины и портьеры были сняты, знамена и старинные гербовые щиты вынесли, все
пространство заставили разнородной мебелью, быстро утопающей в свеже
написанных бумагах...
В столице, как и в других городах государства, началась странная жизнь.
Многие сууварцы, ещё не отвыкшие беспрекословно подчиняться со времен
правления Хозяина, тревожено воспринимали шаги нового правительства. В Совет
стали поступать известия о том, что Букнерек вывел свои войска в приграничные
с Сууваром районы. Эти известия поступали почти от каждой пограничной заставы.
Об этом же сообщали немногочисленные агенты, засланные в соседнюю страну ещё
Хозяином. В его правление случались неоднократные стычки на границе и
вооруженные набеги на приграничные области - как со стороны Букнерека, так и
со стороны Суувара. Все правление Сууваренена Третьего, как его отца и деда, -
питалось страхом перед грозным соседом. С малых лет каждый сууварец знал, что
соседний Букнерек - исконный враг Долины, и его истинная цель - подчинить и
разрушить Сууварское государство. Словосочетание букенереки-каи -
"букнерекские псы", - было давним и страшным ругательством. Сказать
букенереки-каен про человека - это не просто оскорбить его или унизить. Это
означало обвинить несчастного в совершении самого тяжкого преступления - в
государственной измене. Десятилетиями учителя в школах на уроках, глашатае в
объявлениях, высшие сановники в торжественных речах на праздниках напоминали
сууварскому народу кто его враг и что от него можно ожидать. Букнерек
рисовался как возможный агрессор, который только и ищет повода, чтобы затеять
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг