- Посовещаемся с экипажем, Марек.
Он удивился, и кажется, искренне, а не для вида.
- До сих пор я думал, что твои сотрудники покорно соглашаются со всем,
что ты пожелаешь.
- Просто я никогда не желаю того, что им не по душе. Они покорно
подчиняются лишь тому, чего сами хотят, - не без язвительности разъяснил я.
Вообще-то я понимал, что у Марека есть резон просить нас. Странная это
планета - Харена-2: открыта задолго до того, как построили "Икар", но
доныне космические лоции рекомендуют без особой нужды на ней не
высаживаться. Я назвал харенов полуразумными, но лишь в том смысле, что их
разум только частично совпадает с нашим, а во многом - нечто для нас
несусветное. С таким же успехом и они могли бы назвать нас полуразумными -
не следует этот точный термин путать с оскорбительным "полоумный".
Так или иначе, но я не был уверен, закономерен ли наш рейс на
Харену-2. Все, что мы до сего совершали в поиске, находилось очень далеко
от нового задания Марека. Я не скрыл своих сомнений от экипажа. Но все
дружно согласились, что помочь нашим друзьям на Харене-2 нужно. Петр
Кренстон доказывал, что задача косморазведчиков - находить и изучать все
новое в космосе. И если мы пока исследовали одни физические объекты и
явления, то это свидетельствует о том, что мы делаем лишь первые шаги в
космическом поиске. Для чего в состав экипажа введен астросоциолог Мишель
Хаяси? Чтобы распутывать загадки вроде трагедии на Харене, разве не так?
Сам Хаяси довольно хладнокровно воспринял патетическое обращение Петра к
нему. Он деловито посоветовал:
- Арн, испроси разрешения на вмешательство в социальную структуру
харенов. Боюсь, без этого успеха не будет, а ты знаешь, как строго Земля
наказывает за попытки насадить у туземцев наши порядки без их согласия.
Крона Кваму столько раз хлестали выговорами!
- Попрошу, но не раньше, чем это станет необходимо, - ответил я, и
Хаяси успокоился.
Так начался рейс на Харену. Марек честно выполнил обещание, трюмы
"Икара" так полно загрузили дефицитнейшим активным веществом для
аннигиляторов пространства, что мы могли бы промчаться к ядру Галактики и
вернуться обратно, если бы получили разрешение на такой отчаянный рейс. В
пути мы смотрели стереофильмы о Харене-2. Планета была со странностями, но
нестранных обитаемых планет, по-моему, в Галактике нет. Земля, на взгляд
других разумных народов, тоже диковинна. У Земли и Харены-2 есть много
общего. Звезда Харена - желтый старичок, как и наше Солнце, планеты -
четыре:
Харена-1 - раскаленная пустыня, Харена-2 похожа на Марс, только
аммиака побольше, две дальние - глыбы застывшего газа. Жизнь развилась лишь
на второй планете. Организмы - белкового типа, но не дышат, а питаются
воздухом, насыщенным аммиаком. Наш дуализм дыхания и еды харенам кажется
чудовищным излишеством. Возможно, они правы. Во всяком случае, им проще
жить: нет проблемы голода, атмосфера густая и питательная, ее на всех
хватает. Иван, глядя фильмы, попечалился за людей, лишенных такого важного
преимущества, как отсутствие заботы о хлебе насущном. Каких высот достигло
бы человечество уже в неандертальстве, не принуждай его горькая судьба
периодически заполнять желудок! По облику харены похожи на муравьев, но
размером с дога: поднимаясь на задние ноги, становятся вровень с нами.
Бегают они так, что угнаться за ними можно только на авиетке, но чаще
летают, чем бегают. Полет харенов уникален, другого такого не открыто. Они
раздвигают ребра груди, она превращается в разновидность пустого бочонка, и
тело, ставшее легче атмосферы, взлетает. Полет равнозначен питанию: вверху
аммиака больше, чем внизу, харены вдосталь его наматываются и, отяжелев,
скользят вниз.
Наибольшее отличие харен от землян - в ином способе мыслить, узнали мы
в одном стереофильме. У них нет речи, нет письменности, нет обмена
информацией. Каждый харен - особь, ибо особ физически. Но мыслят они
сообща. Все общество - единый мозг, повторяющий свои мысли у каждого.
Встречаясь с любым хареном, встречаешься со всем народом сразу.
Демонстрировался забавный эпизод: один из землян случайно толкнул
оказавшегося рядом харена, тот упал - и моментально попадали все, кто был
поблизости и вдали, за пределами видимости. Даже летевшие в этот миг в
верхних слоях импульсивно сжали свои бочкообразные талии и стреканули вниз.
Физиологические отправления у харенов индивидуальны: каждый питается
за себя, а не за друзей и недругов. Общими являются лишь мысли и высшие
чувства. Упавший харен испытал страх, страх вызвал мысль об опасности, а та
привела в панику все общество. Землянам рекомендовалось соблюдать на Харене
предельную осторожность: нормальных на Земле и иных планетах разговоров
здесь нет. То, что узнает один, одновременно узнают все. Любое невинное
сообщение может стать поводом для паники, ярости, ужаса, всеобщего бегства
или всеобщего восстания. Все харены настроены на одну мыслительную волну,
именно так, единым мозговым излучением, они и мыслят. И людям для любого
индивидуального контакта надо выражать свои мысли в этом излучении, то есть
доводить сразу до всех.
- Не удивительно, что при таких массовых паниках два астроинженера
стали жертвой, - с возмущением сказала Анна, когда экран погас. Она даже
побледнела от волнения. - Жить на вулкане безопасней, чем на Харене!
- Нам, однако, не сообщили ни одного факта, почему харены объявили
двух наших парней "государственными опасниками" и так зверски расправились
с ними, - задумчиво заметил Михайловский.
- Один факт известен, - возразил Хаяси.
- Какой, Мишель? Объясни, пожалуйста.
- Тот, что они убиты, - хладнокровно объяснил Хаяси.
В общем, подлетая к Харене, мы уже по горло были полны информацией о
ней. На планете нам ее еще добавили. На Станции Космопомощи трудилось
тридцать землян - чудесные парни, энтузиасты содействия отсталым внеземным
цивилизациям. Они пожаловались, что планета теплая только на поверхности,
освещенной не очень-то яркой звездой. Работают на глубине, а там - холод:
ядро в тисках космического мороза. Аммиак просачивается в атмосферу из недр
и, поднимаясь вверх, постепенно рассеивается в космосе. В атмосфере его
становится все меньше. Да и расплодившиеся харены потребляют его больше,
чем прежде. Землеройная техника, доставленная с Земли, извлекает твердый
аммиак из недр, на поверхности он быстро превращается в жидкость, а затем и
в газ. Харены участвуют в строительстве скважин и каналов для аммиака.
Мы не упустили случая посмеяться над Иваном, горевавшим, что у людей
условия развития выпали хуже, чем у харенов. Лучше начинать с недостатка
питания и дойти до полного довольства, как на Земле, чем, начав с
довольства, постепенно впадать в нищету. Но для Ивана это было лишь поводом
сменить печаль о людях печалью о харенах. Он так огорчился, что аммиака не
хватает, будто его недоставало для нашего собственного питания. Лишь когда
Анна стала хохотать, а Елена рассердилась, он, обиженный, замолчал.
Возглавлял Станцию социолог Леонтий Нага, тоже из учеников Крона Квамы
и школьный приятель Мишеля Хаяси. Экспедициями к инопланетянам чаще других
руководят астросоциологи; это, так сказать, их хлеб. С нами Нага беседовал
довольно сдержанно, но с Мишелем разоткровенничался. Он уже третий год на
Харене-2, составил подробное описание местных обычаев, быта,
взаимоотношений, планы работ, через полгода кончается его командировка -
преемнику будет вручен солидный материал. Солидный не значит надежный,
надежности в общении с харенами нет. Они похожи на муравьев, и жизнь среди
них как в муравейнике - не знаешь, что в следующую минуту: то ли равнодушно
будут сновать вокруг, то ли кинутся на тебя. Хаяси он признался:
- Дотяну ли оставшиеся полгода? После гибели Манучара Баркая и Глеба
Науманна каждый ждет такой же участи. Смирные же были ребята, и мысли не
имели провоцировать харенов, а на тех вдруг нахлынуло бешенство. Посмотри
записи команд погибших: не то что для ярости - нет повода для малейшего
недовольства!
- Ты сказал - жизнь в муравейнике, но описываешь, скорей, сумасшедший
дом с внезапными вспышками массового безумия, - заметил Хаяси.
- Похоже на сумасшедший дом, - мрачно согласился Нага.
Он выдал нам особые скафандры, легкие, специально для местных условий,
взамен наших всепоисковых. Бродить в такой одежде удовольствие. Мы сразу
совершили вылазку наружу. Грунт напоминал наш земной песок, зелени не было,
неподалеку от Станции Космопомощи вздымалась невысокая гряда холмов, в
тонко-вишневом небе катилась желтая Харена. Радости планета не порождала,
отвращения не вызывала. У холмов землеройная машина била вертикальную шахту
к линзе твердого аммиака, найденной в глубине. Вращающийся бур веером
выбрасывал грунт. Здесь мы увидели харенов. Одни проворно уносили вынутую
землю, другие прокладывали от машины канал к котловану, в него должен был
хлынуть из недр быстро тающий аммиак. Мне харены почудились скорее
гигантскими многоножками, а не муравьями, а когда кто-то вставал, виделась
схожесть и с человеком. Поднимались на задние ноги они перед полетом.
Зрелище было интересное. Харен выпрямлялся во весь рост, тонкая талия
разбухала, грудь превращалась в бочку, он медленно отрывался от грунта, на
высоте вдруг чудовищно утолщался и пулей взмывал в небо.
- Работают они хорошо, - сказал я оператору машины, рыжебородому,
рыжеглазому великану, ловко манипулирующему рычагами и кнопками и
покрикивающему время от времени на землекопов.
- Отлично работают! Но в этом ли суть? - ответил он и выразительно
покривился, показывая, что мог бы и нехорошее сказать о подсобниках, но
боится, что до них дойдет его критика.
- Разве они понимают, когда вы кричите? Ведь у харенов нет речи.
- Нет, конечно. Ни речи, ни бесед, ни развлечений, ни отдыха, ни
искусства. Работают, и только. Дешифратор в моем скафандре доносит им мои
мысли, а кричу я для себя, не привык командовать без слов. - Он невесело
ухмыльнулся и снова стал распоряжаться.
Харены с таким рвением выполняли его приказы, что нашим землекопам
можно бы поучиться.
На "Икаре" я пошел в механическую лабораторию. Гюнтер и Алексей
возились с приборчиком, измеряющим силу взгляда: то один, то другой
таращились на туманный экранчик - приемник взгляда, а перо на самописце
рисовало всплески выдавленного из себя "зрительного импульса". Удивительное
умение восьмируких астронавтов превращать глаза в орудия управления так
захватило обоих астроинженеров, что они решили поэкспериментировать со
своим зрением.
- Сколько же киловатт в вашем взгляде? - поинтересовался я.
- Если бы киловатты! - Гюнтер вздохнул. - Но около микроватта в
зрительном импульсе в одну сотую секунды уже получалось.
Он ужасно вытаращился на экранчик. Поймав такой свирепый взгляд, любой
человек в испуге отскочил бы подальше - перо лениво начертило небольшую
стрелку вверх.
- Я подключал к Гюнтеру попеременно аккумуляторы и лейденские банки, -
порадовал меня Алексей. - Сила взгляда увеличивается ощутительно. Хочешь
посмотреть? Подготовка займет минут десять.
- И десяти секунд не буду тратить. Вот что, друзья. Взглядомеры - ваше
вольное занятие, запрещать не смею. Но сейчас у нас иные задания.
Поскольку Нага не предложил плана исследований, а самому мне ничего в
голову не приходило, я разрешил вольный поиск: практически простое
блуждание по планете. "Худший вариант из возможных", - деловито
характеризовала его Елена, но, впрочем, вариантов получше сама не нашла.
Впоследствии много говорили и о моей выдающейся интуиции, и о том, что из
множества разных путей я сразу увидел единственно правильный. Все это
преувеличения, поверьте. Не было сверхъестественного озарения, а если
получилось удачно, то это игра обстоятельств.
Вот так мы и стали слоняться по планете - скорей туристами, чем
поисковиками. День в прогулках, второй, третий, а дни на Харене-2 ровно в
два раза длинней земных. Любуемся скучным пейзажем, присматриваемся к
харенам, осторожно заговариваем, то есть задаем через шифраторы мысленно
простейшие вопросы, получаем такие же мысленные простейшие ответы. Вечером
проверяем записи - естественно, ничего существенного. Гюнтер хмурится, у
него интереснейшая работа в лаборатории, а я не даю кончить. Елена
выразительно пожимает плечами, Хаяси молчит, а Иван от зевоты едва не
выворачивает скулы. Остальные из вежливости соглашаются, что надо еще
пофланировать по песку. Как-то вечером Иван взмолился: дайте выходной, он
устал, он хочет поваляться в постели и вообще у него скоро зловеще
подскочит температура от общения с харенами. В зловещую температуру я не
поверил, выходного не дал, Иван утром уныло поплелся по холмам. Этот день
оказался решающим.
В середине дня мы на часок возвращались на "Икар", ошвартовавшийся
возле станции Космопомощи, отдыхали, делились впечатлениями. В тот день все
появились в салоне в полдень, один Иван отсутствовал. Это никого не
беспокоило: он был из породы зевак - смерть любил бесцельные блуждания.
Вероятно, и сейчас, сбежав от харенов, повалился где-нибудь на грунт,
озирает серые холмы и светло-вишневое небо и предается столь же
бесформенным, как и местный пейзаж, мечтаньицам. Спокойствие наше рассеял
появившийся на экране перепуганный Нага:
- На Харене волнение! Они пошли на Ивана!
Михайловский мгновенно дал выход на Ивана. На экране вспыхнул холм, на
вершине его валялся Иван с блаженно устремленным вверх лицом, с закрытыми
глазами - он кейфовал, не подозревая, что совершается. У подножия бурлила
рыжая масса - харены чаще рыжего, иногда черного цвета. Их становилось все
больше, они извивались, крутились, вскакивали один на другого - в общем,
неистовствовали. Нага, теряя самообладание, умолял:
- Арн, они через две-три минуты ринутся наверх, у меня нет возможности
отогнать их, кроме физического истребления, а на это я никогда не пойду!
Спасайте его, спасайте сами, пока не поздно!
Ему легко было кричать: "Спасайте сами!". А что мы могли сделать на
отдалении, кроме как воспользоваться охранными полями, а их фокусирование
на холме неизбежно искалечит кишащих там харенов. Я бросился наружу. Фома,
на редкость хладнокровная голова, в трудные минуты отчаянно быстр. Я лишь
высунул ногу - авиетка уже покачивалась у люка. Все остальное заняло не
больше минуты. Рухнув на вершину, я пнул Ивана ногой, он вскочил, и тут до
него дошел "кошмар ситуации", как он потом написал в рапорте. Именно в эту
минуту харены начали нападение.
Они ползли по склонам сплошной массой, дешифратор доносил до нас
яростный вопль: "Убить опасника! Убить опасника!". Иван прыгнул в авиетку,
отпихнул троих, вцепившихся в него, с силой рванул меня к себе. Но я видел,
что на меня никто не покушается, расправиться жаждут только с ним, потому
крикнул, чтобы он поскорей удирал, - я как-нибудь обойдусь. Он не решился
меня оставить. В это время от "Икара" пошла вторая авиетка - с Петром. Иван
захлопнул дверь в момент, когда его уже пытались оттуда извлечь разъяренные
харены. Одного я оттащил, еще двоих он сам оттолкнул. Петр выскочил мне на
помощь, но на меня по-прежнему никто не нападал. Петра тоже не трогали.
Харены, взлетая, пустились догонять Ивана. Они пикировали на авиетку
сверху, бросались навстречу, он летел в толчее рыжих тел - и так
неторопливо, что я встревожился, в порядке ли двигатель. Он по передатчику
успокоил: с двигателем порядок, но помешавшиеся бестии так остервенело
сталкиваются с авиеткой, что многие получают повреждения, а увеличь он
скорость, вниз посыплются не травмированные, а трупы. Преследователей все
прибывало, Иван все сбрасывал скорость, чтобы никого не поранить, мы с
Петром плелись позади зрителями, а не участниками - нас продолжали
игнорировать. И мы еще не добрались до "Икара", как вокруг звездолета
кишело месиво копошащихся, возбужденно летающих харенов. Опасаясь, чтобы
кто-нибудь не проник на корабль, трое - Гюнтер, Мишель и Алексей -
отталкивали от люка самых настырных. Иван влетел внутрь, за ним мы с
Петром. Люк задраили.
- Говори теперь, Иван, какого шута ты привел в неистовство все местное
общество? - приказал я.
Одного взгляда на его растерянное лицо было достаточно, чтобы поверить
в ответ:
- Арн, честное слово, я ничего не делал, просто отдыхал!
- Итак, мы имеем новый факт: ничего не делать, иначе - просто отдыхать
на Харене по местным законам преступление, - язвительно прокомментировал
Хаяси.
А Елена деловито поинтересовалась:
- В чем конкретно выразилось Иванове ничегонеделание?
- По корабельным законам ничегонеделание, равно как и
непредусмотренный отдых во время поиска, - проступок. Выношу тебе за это
одно выговор, - постановил я.
На корабль прибыл Нага. Он поздравил со спасением от смертельной
опасности одного члена экипажа и попросил поскорей разобраться в
происшествии. Волнение не утихает. Все работы прекращены, харены летят и
бегут к "Икару", требуя наказания нового "государственного опасника".
Объяснений нет, кроме яростного обвинения: "Опасник!".
- Голова кружится! - устало сказал Нага. - Так надеялся, что
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг