так ее и назвали - Фантома Подмигивающая. К сожалению, это
точное название сочли в Академии легкомысленным и переделали
в менее точное и гораздо более скучное - Фантома Мигающая.
Так же поступили в Академии и с Четвертой Фантомой. Из
Фантомы Бешеной ее переименовали в Фантому Взрывающуюся.
Она, разумеется, взрывалась, этого нельзя отрицать: сияние
быстро накалялось, она вся белела, потом разлеталась. Каза-
лось, после такого взрыва ничего от звезды не осталось. Но
когда исторгнутая пыль тускнела, Фантома Четвертая была на
месте и снова накаливалась и белела, подготавливаясь к сле-
дующему взрыву. Она не уничтожала себя, только разбрызгивала
вокруг сияние, взрывалась светом, а не веществом.
По подсчетам Анны за каждый взрыв расходовалась одна
триллионная ее массы, так что устраивать яркие фейерверки
Четвертой Фантоме предстоит еще множество лет. Иван изобра-
зил ее монстроподобной, с налитыми кровью глазами, дико рас-
пахнутым ртом - типичная картина бешенства. Очень жалко, что
земные эксперты не уловили впечатления, создаваемого звез-
дой.
В общем, и сама комбинация из четырех таких звездочек не
тривиальна и еще нетривиальней картина движений, какие они
совершали вокруг своего центра тяжести, - траектории были до
того сложны, что ни разу с планет, вращавшихся вокруг Фанто-
мы, мы не видели одинакового расположения звезд, те являлись
перед нами только в разных сочетаниях, а предсказать, как
сложится их рисунок спустя некоторое время, могла только на-
ша корабельная МУМ: уж для нее-то не существовало человечес-
ких понятий "удивительно", "невероятно", тем более "живопис-
но" и "восхитительно".
Вначале мы собирались пролететь мимо Фантомы. По предва-
рительным данным, ее район не выделялся ничем особенным: там
не происходило грандиозных космических катастроф, оттуда не
вырывалось губительных излучений, а мы шли как раз в точку
ЛАК-38374 на стереокарте Галактики, где все это имело место
- и звездные взрывы, и шальные излучения. Но Анну Мейснер
заинтересовало скопление пыли вокруг еще невидимой Фантомы.
- Пыльных облаков в Галактике сколько хочешь, Анна, -
сказал я. - Неужели тебя привлекает звездная пыль?
- Это пыль особенная, Арн, - настаивала она. - В ней не
только водород и гелий, но и масса тяжелых металлов. Согла-
сись, это не совсем обычно.
Тяжелые металлы в космической пыли и вправду вещь редкая,
и мы свернули к Фантоме. Не составило труда установить, что
четыре светила связались в единую звездную систему и что
вокруг нее вращаются две планеты и с добрую сотню астерои-
дов, и каждая планета окружена густой газо-пылевой атмосфе-
рой, а вокруг астероидов атмосферы нет, и они не пылят. Все
это были элементарные астрофизические измерения. Мы не счи-
тали открытием находку еще одной мертвой планетной системы:
об отсутствии предпосылок для жизни свидетельствовали анали-
зы атмосфер двух планеток, вряд ли что живое могло существо-
вать в такой пыли. Сконфуженная Анна признала, что поразив-
шая ее концентрация тяжелых элементов в окрестностях Фанто-
мы, несомненно, результат взрыва массивной планеты, напоми-
навшей теперь о себе лишь роем астероидов.
- В общем, можно ложиться на старый курс, - сказала она с
сожалением.
Фома поддержал ее, остальным было все равно, углубляться
ли в пылевые облака Фантомы или мчаться к очагу катастроф
где-то в дальнем районе на рейсовой карте. А я не захотел
возвращаться, не обследовав хотя бы одну из планет. И снова
мое упрямство привело к успеху - и это свидетельствует, юно-
ша, что нет таких уголков космоса, где бы астроразведчика не
подстерегало что-то неизвестное.
Мы высадились на дальней планете, сперва раз пять или
шесть облетев ее и прощупав поисковыми полями все ее извили-
ны. Планетка была мертвым шариком с вполне приличной грави-
тацией и до того густой атмосферой, что скорей можно было ее
жевать, а не дышать ею. Для жевания атмосфера, впрочем, так
же мало годилась, как и для дыхания. Посылать разведочную
группу было излишне, приборы гарантировали нам спокойные
прогулки. Фома посадил "Икар" на ровной площадке, и мы выб-
рались наружу. Фома один остался на "Икаре" - это его обя-
занность. Он выходит наружу, только когда я заменяю его, а
это, прямо скажу, происходило не часто.
Каждый, чуть ступив ногой на почву, вскрикивал от востор-
га, я тоже не был исключением, лишь хладнокровный Хаяси
что-то невнятно пробормотал, но, впрочем, так одобрительно,
что вполне сходило за восхищение. Четыре Фантомы в тот миг
составляли комбинацию, которая больше ни разу не повторялась
и была самым живописным их сочетанием. Они катились по туск-
ло-розовому небу величественным созвездием в виде ромба, и
оно захватывало ровно половину небесной площади. Вращение
дальней планеты вокруг своей оси происходило за четыре наших
часа, так что день на ней очень короткий и светила не медли-
тельно плывут, как наше Солнце, а прямо-таки мчатся. Впереди
несся диковатый звездный карлик, крохотное, с грецкий орех,
белое солнце, до того остро сияющее, что, казалось, оно не
просто светит, а пронзает светом. А поодаль и сбоку надува-
лась Фантома Пыхтящая, а с другого боку как раз взрывалась
Фантома Бешеная - и картина ее кажущееся гибели, доложу вам,
была весьма впечатляющей. Замыкала бег светил Фантома Мигаю-
щая, она была на небосводе небольшой, с десертную тарелочку,
что-то среднее между орехом белого карлика и массивными
блюдцами двух средних светил, и так выразительно подмигива-
ла, словно приглашала нас полюбоваться великолепным спектак-
лем над нашими головами. Света от четырех светил было более
чем порядочно. Анна высчитала, что если бы не запыленная ат-
мосфера, то безжалостная радиация сожгла бы все на планете,
расплавила бы и легкоплавкие металлы, но в атмосфере теряет-
ся почти вся лучистая энергия. И хоть на поверхности горячо,
как в бане, все же в костюме поисковика ходить можно.
Мы взобрались на пригорочек, осмотрелись и увидели, что
планета населена призраками. Белый карлик закатывался за го-
ризонт. Пыхтящая с Бешеной тоже валились вниз, а Мигающая
насмешливо озирала мир с зенита. Четыре светила создавали
четыре тени, планета была холмистой, тени, густые, четкие,
двигались, перемещались - вдруг те, что создавались круто
падающими к горизонту звездами, начинали бежать, накладыва-
лись на другие, удирали от других. Планета непрерывно меняла
свой облик - так красочна была игра теней: чудилось, что она
вся, все ее горы, ее скалы, ее расщелины перемещались, стал-
кивались, то разбухали, то сжимались. Ни на секунду пейзаж
не сохранял неизменности, мы в этом убедились потом, расс-
матривая фотографии, снятые с одной точки, но в разное вре-
мя. Мы заранее знали, что на снимках одна и та же местность,
но глаз видел разные.
- Я пойду направо, Арн, - возгласил Гюнтер Менотти и
спустился с холма в правую долинку, где что-то сияло.
С ним пошел Алексей Кастор, его помощник.
- Я пойду налево, там что-то сверкает, - сказала Анна и
тоже заскользила с холма.
За ней поспешил Иван.
Петр с Еленой ходили по холмику, изучая биологическими
анализаторами почву. Я спросил, есть ли что интересное. Нет,
и намека на жизнь они не нашли. Я присел на камешке, рядом
опустился Хаяси.
- Здесь тебе делать нечего, Мишель, - сказал я. - Совер-
шенно мертвая природа... Жизнь вообще вроде редкой болезни в
космосе, а организованные общества в мироздании - что-то
совсем уникальное. Профессия астросоциолога, к сожалению, не
принадлежит к популярным.
Он усмехнулся и промолчал. Я наслаждался пейзажем. В
странной игре теней была какая-то система, я старался в нее
проникнуть. Карлик закатился, теперь заходили обе переменные
звезды. В момент их заката все на планете как бы пустилось в
бег. Тени поворачивались, удлинялись, расплывались, все уно-
сились к восходу и там сгущались и замирали, а потом теря-
лись, растворялись в общей темноте. И только красноватая Ми-
гающая - она тоже шла на закат - то притушевывалась, то раз-
горалась, и ей в лад планета то затемнялась, то светлела. Но
самое яркое зрелище только подготавливалось, и, когда оно
возникло, даже Хаяси воскликнул:
- Здорово, Арн, очень здорово!
У другого края горизонта засверкало белое пятно, оно
быстро расширялось - и наверх вырвался раскаленный карлик.
Он брызнул светом, и замершие у восхода тени пропали, зато
вмиг возникшие новые тени, еще нечеткие, очень длинные, ри-
нулись в обратную сторону, на закат, тут же стали сокращать-
ся, чернеть, делаться четкими. Впечатление было такое, будто
все на планете рванулось в испуге от восхода, а потом, опом-
нившись, стало ползти обратно, - и снова началась игра приз-
раков, порожденных белым карликом, с призраками закатываю-
щейся красноватой Мигающей.
- Думаю, стереофильм, где героями будут одни эти тени,
произведет на Земле сенсацию, - сказал одобрительно Хаяси.
В это время меня позвал Менотти, и мы с Хаяси спустились
к нему. Гюнтер обвел рукой вокруг. Белый карлик давал доста-
точно света, чтобы мы могли уяснить удивительность предста-
вившегося нам зрелища. В долинке, сложенной желтыми скалами,
тек серебристый ручей - так это привиделось издали. А когда
мы подошли ближе, то увидели, что скалы - чистое золото, а
ручей - столь же чистое железо. Он, естественно, не тек, а
покоился длинным могучим языком на дне золотого ущелья.
- Это еще не все! - воскликнул Гюнтер. - Вон за той золо-
той вершиной металлическое озеро, такое же серебристое, как
этот застывший железный поток. И если наши анализаторы не
путают, то озерко залито чистейшим никелем, и его миллиарды
тонн.
Озеро было внушительное, от берега до берега километров
пять, можно было допустить, что в нем и вправду миллиарды
тонн никеля. Наши с Хаяси приборы тоже показали, что оно за-
лито этим металлом. Мы осматривали озеро с золотой вершины.
К этому часу вышли на небосвод Фантомы Пыхтящая и Бешеная,
теперь Пыхтящая отставала от Бешеной, это создавало новые
оптические эффекты. От золотых скал на никелевое озеро руши-
лись тени. И золото вершин, и синеватое озеро, и беснующиеся
на зеркальной глади тени складывались в многокрасочную фан-
тасмагорию. Не знаю, так ли это было прекрасно, как мне ви-
делось, но глаза не уставали глядеть.
- Друзья, помогите отделить образцы от породы, - сказал
Алексей.
Наши плазменные пистолеты при нужде служат и геологичес-
кими молотками. Куски, вырезанные нами из скал, из озера и
ручья, из застывших металлических водопадов и жил, прорезав-
ших толщу золота, были так велики, что каждому пришлось
включать на всю мощь свои переносные гравитаторы, чтобы до-
тащить добычу до "Икара".
На "Икаре" вернувшаяся раньше Анна встретила нас радост-
ным восклицанием:
- Друзья, эта планета - чудо! Посмотрите, какая красота!
На груди у нее красовался оранжевый кристалл, еще не ос-
вобожденный полностью от вмещавшей его темноватой породы.
Елена, не столь нетерпеливая, сперва очистила такой же крис-
талл от последних пылинок, потом тоже прикрепила его к во-
ротнику комбинезона. Обе женщины, такие внешне разные, с
одинаковым волнением ждали наших оценок.
Вы помните портреты наших подруг, юноша? Темноволосая,
длинноволосая дурнушка Анна Мейснер всегда боялась даже ста-
новиться рядом со светлокудрой красавицей Еленой Витковской.
Фома и Алексей, самые галантные из наших мужчин, называли
волосы Елены золотыми. Иван в один из дней ее рождения напи-
сал стих, где строка: "Солнце и пепел твоих волос" рифмова-
лась с сентенцией: "Я счастлив: быть другом, твоим дове-
лось". Еленой нельзя было не любоваться, на Земле ее одоле-
вали поклонники, ею увлекались с первого взгляда - правда,
ненадолго; всех быстро отпугивал ее холодный, придирчивый
ум, она безошибочно находила у каждого недостатки и не стес-
нялась говорить о них. Мне она как-то во время кратковремен-
ного отдыха на Латоне сказала:
- Очень жалко, Арн, что нам с тобой нужно быть всегда
вместе. Три-четыре часа в день ты так хорош, что я разрешила
бы тебе влюбиться в меня. Но полные сутки с тобой можно
только служить, а не нежничать.
Я ехидно поинтересовался:
- А с собой полные сутки ты способна пребывать в нежнос-
ти?
Она хладнокровно отпарировала:
- Не знаю. Ты не даешь мне возможности оставаться с собой
наедине больше часа. Я не говорю о сне, конечно. Такого
скудного времени на самовлюбленность не хватит.
И вот сейчас Анна не побоялась стать перед нами плечом к
плечу с Еленой. От одного того, что она нацепила на комбине-
зон причудливо сверкавший камешек, она вся переменилась.
Глаза ее, и обычно немалые, так расширились, в них появилось
такое сияние и вся она вдруг стала такой... В общем, то са-
мое, что предки называли вечно женственным. Этого добра в
Анне было хоть отбавляй, только она старалась скрывать все,
чем могла привлечь.
Если Еленой нельзя было на короткое время не увлечься, то
в Анну глубоко влюблялись. Кренстон и Менотти были в этом
смысле не исключением. Их отношение к ней сыграло немалую
роль в трагедии, постигшей нас на Кремоне. Не подумайте, что
я что-либо ставлю Анне в вину или осуждаю Петра с Гюнтером,
нет, я просто хочу сказать, что в тот час в салоне "Икара",
взволнованная, вдруг преобразившаяся, Анна показалась мне
красивей нашей Елены Прекрасной.
Теперь о самих камушках. На Земле эта разновидность алма-
зов нынче в такой моде, о них столько говорят, женщины ради
них забрасывают даже знаменитые острозеленые нептунианы, что
мне не добавить нового к бездне сведений о них. Конечно, они
красивей земных бриллиантов, к тому же их не надо огранять,
каждый кристаллик снабжен своими естественными тремя десят-
ками граней, и этого вполне хватает для блеска. Алексей наз-
вал их вспыхивающими алмазами - название точное. Нас всех
тогда особенно поразило, что камушки не просто сверкают, а
еще сгущают в себе внешний свет и при каких-то поворотах
вдруг выбрасывают накопленное сияние. Я, естественно, похва-
лил находку, но без восхищения:
- Космические драгоценности вам очень к лицу, подруги,
только советую не злоупотреблять ими, а не то от сверкания
ваших камней у нас начнут кружиться головы, чего я, будучи
командиром корабля, допустить не могу.
Елена сразу сняла украшение, она и без драгоценностей бы-
ла убеждена в своей неотразимости, хотя, должен отметить со
всей честностью, ни разу в рейсах не злоупотребляла этим.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг