дело. Но не забывай: у тебя есть еще один брат.
- Он вряд ли вернется. В Нуанне творится такое, что немудрено
потеряться.
- Ах, как верно ты сказал! А ты позаботился о том, чтобы он потерялся
наверняка?
- О чем ты? - Фрисс насторожился.
- Ну, скажем, о несчастном случае. Только нужно было послать человека,
чтобы этот несчастный случай произошел...
Фрисс подумал. Противоречивые чувства отражались на его широком,
обрамленном выбритой на щеках бородкой лице.
- Да... Я подумаю об этом.
Собеседник издал нечто, похожее на смех.
- Не трудись. Я уже позаботился об этом. Верные люди в Нуанне, и они
наготове.
- Кто они?
- Киаттцы, конечно. Золото каана творит чудеса...
Фрисс передернул плечами.
- Не все киаттцы так же продажны, как ты...
- Или как ты, ваше величество... - в тон ему ответил Альтусс.
Помолчал. - Что же касается Карраха... Его нужно задержать. Ар-Угай выслал
отряд, он будет здесь через два-три дня.
- У меня нет войска, - выдавил Фрисс. - Как я задержу почти целую тьму
конницы?
- Есть много путей. Например, заставить Карраха штурмовать Оро.
* * *
В каземате было полутемно, но королева Арисса не нуждалась в свете: ее
ослепили палачи Аххага, когда аххумы вошли в Оро. Аххаг приказал найти и
убить всех трех сыновей короля Эрисса. Но сыновья исчезли; о старшем
говорили, что он давным-давно покинул дом и, будучи чудаком и поэтом,
скитается где-то, лишь время от времени посылая весточки о себе. Средний сын
ушел в плаванье с купеческим кораблем в далекий Ринрут. Но корабль был
захвачен пиратами, и средний сын то ли погиб, то ли был продан в рабство.
Младший же сын был неотлучно с матерью, занимался науками, и, по всей
видимости, сбежал из королевской крепости Рисс-Та-Оро в тот момент, когда
аххумские войска входили в город.
Аххаг объявил награду за поимку сыновей короля. Поиски продолжались
несколько месяцев, но ни к чему не привели. Впрочем, Аххаг рассчитывал, что
рано или поздно они вернутся в крепость, - к матери-королеве.
Вместе с королевой-матерью Аххаг велел ослепить и ее служанку Калассу,
старуху, жившую в Рисс-Та-Оро с незапамятных времен, но предумал: слепой
госпоже нужна была зрячая служанка.
Арисса услышала звон ключа и приподнялась с лежанки, с которой редко
поднималась в последнее время: неизвестная болезнь раздула ее ноги. Старая
служанка Каласса, сидевшая на скамеечке у лежанки, тоже повернулась на звук.
- Это ты, Фрисс? Видишь, я узнаю тебя по звуку твоих шагов... Добрый
день, Фрисс, - сказала Арисса. Голос ее дрогнул: - Как твое здоровье, сынок?
- Прекрасно, - ответил Фрисс и подошел к лежанке. Недовольно повел
носом: от матери пахло затхлостью, мочой и чем-то еще; все вместе было,
наверное, запахом немощной старости. - Лучше расскажи мне о своем здоровье.
- Не знаю, сын. Ноги пухнут и болят. А лекарь, которого ты прислал,
говорит, что надо отнять их совсем.
- Неужели так плохо? Ты ведь еще позавчера... - или это было вчера? -
вставала и ходила.
- Да, с помощью палки. Но палку у меня отняла стража.
Фрисс поморщился.
- Я прикажу, чтобы палку вернули. Тебе нужно еще что-нибудь?
- Спасибо, Фрисс. У меня все есть. Кроме глаз...
Она, как обычно, заплакала. Каласса угрюмо стала вытирать ей слезы.
- Хватит плакать, - сказал Фрисс. - Слезами не поможешь делу и глаз не
вернешь. Когда мы победим, я пришлю тебе самых лучших лекарей, каких только
смогу отыскать.
- Нет, - качнула головой Арисса. - Всех лучших аххумы увели с собой.
В дальнем, совсем темном углу на соломенной подстилке завозился Ибрисс.
Это был толстый пятидесятилетний мужчина с длинными черными волосами, давно
немытыми и свалявшимися, в рваной одежде простолюдина.
- Фрисс пришел? - спросил он. - Фрисс. Здравствуй, брат!
Он поднялся и подковылял к Фриссу, глядя на него безмятежно, и, из-за
невысокого роста, снизу вверх.
- Вино, которое ты принес вчера, было очень хорошим, - безмятежно
сказал он. - Я хорошо выспался.
Фрисс слегка отодвинулся: от Ибрисса тоже нехорошо пахло.
- Я принесу еще, - сказал он.
- Дело не в вине, - живо отозвался Ибрисс. - Почему ты больше не
пускаешь меня в библиотеку?
- Потому, что в последний раз ты разорвал несколько книг. Очень дорогих
книг.
- Там была написана неправда, - сказал Ибрисс. - Это манускрипты по
географии. А я знаю географию. Знаешь, где я был? В Тсуре. Я даже плавал по
Тобарре. Я много путешествовал, Фрисс.
- Знаю, - отозвался Фрисс.
- И, кстати, почему ты не пускаешь меня в город? Я люблю ходить.
- Потому, что ты болен.
- Болен? А, да. У меня не все в порядке с головой. Я помню, ты говорил.
Да, наверное, не в порядке. Но прогулка была бы мне полезной...
- Хорошо, - сделав над собой усилие, сказал Фрисс. - Я распоряжусь.
Тебе дадут книги. И выпустят на прогулку. Но не надолго... Видишь ли... В
последний раз, когда тебя выпускали...
- Ровно тридцать четыре дня назад, - уточнил Ибрисс с прежней
безмятежностью.
- А? Да... Так вот, стражники доложили, что ты вышел на площадь и
собрал толпу.
- Я читал им свои последние стихи, - Ибрисс приосанился. - Это хорошие
стихи, людям нравится. И еще рассказывал о своих странствиях. Люди всегда
собираются послушать...
- Они собрались послушать сумасшедшего! - рявкнул Фрисс, не в силах
больше сдерживаться. - О чем ты рассказывал? О том, как я был пленником
каана?
- И об этом - тоже...
Фрисс отвесил Ибриссу такую пощечину, что тот пошатнулся. Из носа у
него пошла кровь, он испуганно стал вытирать ее.
- Если ты еще раз хоть кому-нибудь скажешь хоть слово обо мне... -
начал он угрожающе.
- Не бей его, Фрисс! - королева снова приподнялась, с беспокойством
прислушиваясь. - Он не сделал тебе ничего плохого!
- А хорошего? Что он сделал мне хорошего? - Фрисс повернулся к
матери. - Да и ты тоже. Вы связали меня по рукам и ногам!..
- Прости, если это так. Мы ведь стараемся не мешать тебе, Фрисс...
- Плохо стараетесь.
- Что ж, нам остается только умереть. Может быть, тогда мы совсем
перестанем тебе мешать...
Она снова заплакала, а Фрисс сжал кулаки и едва не зарычал от
бешенства.
Он повернулся к дверям, но расслышал бормотанье Калассы:
- Придет Крисс - он добрый и справедливый. Он по праву должен занять
киаттский трон. И тогда...
Фрисс подскочил к Калассе, ударом кулака свалил ее на пол и пнул ногой.
Каласса согнулась и захрипела.
- Уходи, Фрисс! Ты совсем обезумел! - закричала Арисса.
Фрисс наклонился к Калассе:
- Тебе, старая ведьма, я прикажу вырвать язык. Никакого Крисса больше
нет. И он никогда не придет!..
Выйдя из каземата, спросил стражника:
- Сколько раз в день их кормят?
- Три, ваше величество!
- С сегодняшнего дня кормить два раза в день. Полнота им вредит.
НУАННА
Верховный жрец Амагда в сером балахоне с капюшоном, почти скрывавшим
лицо, одного за другим осмотрел и ощупал мальчишек, лежавших на соломенной
подстилке.
- Среди них нет Аххаггида. Вы не исполнили приказ.
Жрецы безмолвно стояли у стены, на которой чадили светильники.
Амагда откинул капюшон. Черная маска скрывала его лицо целиком, почти
сливаясь с черными, как смоль, волосами.
- Но теперь уже слишком поздно. Мы должны уйти.
- Во дворце остались люди, - напомнил один из жрецов. - Не те, что
пробивали стены, а те, что должны быть принесены в жертву.
- Я знаю. Оставим их Хааху... Как и этих мальчишек.
Амагда взглянул на них: уложенные рядышком, они казались мертвыми.
Зелье, которым их напоили, погрузило их в подобие смертного покоя.
- Но мы не можем... - возразил было жрец.
- Вы, - перебил его Амагда. - Вы не можете. Поэтому и останетесь здесь
до тех пор, пока Хаах жаждет... Надо сделать вот что: затопить нижние этажи.
То воплощение Хааха, которое живет в воде, найдет дорогу. Мальчишек унесите
вниз.
- Но жертвоприношение прервано, - снова сказал жрец.
Амагда повернул голову к нему.
- Что же ты предлагаешь?
- Довести его до конца. Вызвать водное воплощение Хааха. Отдать ему
этих, - он кивнул на детей, - и тех, что ходят внизу.
- Закончить труднее, чем начать, - медленно сказал Амагда. - Но главная
жертва не принесена... Хорошо. Я оставляю вас здесь, чтобы вы завершили это
жертвоприношение. А я выйду на свет. Надо найти мальчишку.
* * *
Потом послышались голоса. Крисс уже слышал здесь голоса - много раз: и
тогда, когда умирал на своей подстилке, готовясь к жертвоприношению, и
позже, когда искал выхода из бесконечного лабиринта. Эти голоса ничего не
значили, и ничего нового они не скажут. Крисс даже не открыл глаз, когда
голоса приблизились, и стало слышно, о чем они говорят, аххумские солдаты.
Да, простые аххумские солдаты, каулы-ветераны...
Солдаты?..
Крисс открыл было рот, чтобы ответить. Но ответа не вышло. Он
пролепетал лишь несколько слов - так ему показалось - да и то по-киаттски.
На самом деле он лишь захрипел и замолк. Потом его стало укачивать, и
долго-долго качало, так долго, что он уснул, как, бывало, засыпал в
качавшейся зыбке в доме Риссов, в родном доме на высоком холме, посреди
прекраснейшего из городов, Киа-Та-Оро...
Крисс почувствовал свет на лице. Свет, какого он не видел давным-давно.
Потом его снова стало укачивать, и он опять провалился в забытье.
* * *
Аххаг был еще жив. Он с удивлением понял это, и что-то вроде надежды
затеплилось в его душе. Он вспомнил обещание, данное ему там, внизу, во
чреве лабиринта, где Хаах получает жертвы и благодарит тех, кто эти жертвы
приносит.
Может быть, все, что было после - сон? Может быть, великое
жертвоприношение состоялось, и Аххаг все-таки стал бессмертным?..
Он поднялся по ступеням из воды, в которую погрузился было, отдавшись
спокойному, вечному течению. Он понял, что надо сделать: вернуться. Но не к
алтарю. И не вниз, к одному из выходов в воды священной реки.
Он шагнул раз и другой. Шаги получались неуверенными, ноги дрожали, и
голова кружилась. Но рана на горле больше не кровоточила, и Аххаг все
увереннее зашагал по коридорам, приближаясь к центру дворца и одновременно
опускаясь все ниже - туда, где он впервые познакомился с водным воплощением
Бога, где он разговаривал с ним и даже однажды побывал там с Криссом.
* * *
- Дальше я не пойду! - сказал мальчик. Голос его дрожал, в глазах
стояли слезы, а губы прыгали.
Аттарх, солдат-третьелинейщик, нагнулся, вглядываясь в его лицо.
- Мы должны идти, малыш, - надтреснутым от жажды и усталости голосом
сказал он. - Мы должны успеть спрятаться до рассвета, иначе они снова
захотят тебя схватить...
- Я - Аххаггид! Я - Аххаг Безымянный, я не заслужил еще другого
военного имени! - мальчик выкрикнул это и внезапно выхватил у Аттарха кинжал
из висевших на поясе ножен. Он выставил кинжал вперед; благородный клинок
сверкнул голубым.
- Да, ты Аххаггид, - кивнул Аттарх, и торопливо посмотрел по сторонам;
они находились в Старом городе, в узких закоулках, по которым и днем мало
кто ходил; далеко-далеко неистово горланил петух, перепутавший утро и вечер;
пахло пожарами, и белым дымком затянуло небо. - И тебя хотят поймать и
убить. Я должен спрятать тебя.
- Отведи меня в ставку, - неожиданно твердым голосом сказал мальчик и
швыркнул носом. - Хаммар защитит меня от убийц.
Аттарх покачал седой головой:
- Хаммара нет. Он ушел и увел войско. Мы догоним его... когда-нибудь, а
сейчас мы должны спрятаться.
Он помолчал, тревожно озираясь.
- Пойдем, - повторил почти ласково. - Я знаю одно место среди каналов.
Там в плавучей хижине живет одна добрая женщина. Она мне почти жена. У нее
тебя никто и никогда не найдет.
Малыш стрельнул коротким, насупленным взглядом. Опустил кинжал.
- Я устал, - сказал он.
Аттарх мягко разжал его пальцы, взял кинжал и спрятал в ножны.
- Я понесу тебя.
Он поднял Аххаггида на руки, и в этот момент перед ним как из-под земли
возникла странная фигура. Схенти вместо штанов, накидка с капюшоном, как у
нуаннийского монаха, и воинская рубаха с латами под накидкой.
- Здравствуй, Аттарх... Не узнаешь своего командира?
Аттарх вгляделся... Мальчишка выскользнул у него из рук и, оказавшись
на земле, спрятался за его ногу.
- Маан... Тысячник Маан? - Аттарх попытался отдать честь, но тут же
опустил поднятую было руку.
- Опасная прогулка, - покачал головой Маан. - Вдвоем... С царевичем...
по чужому городу.
Он шутливо поклонился Аххаггиду:
- Малыш! Ты достоин другого обращения. Я прикажу нести тебя на
носилках.
- Нет, Маан, - Аттарх взял наследника за руку. - Я не могу отдать тебе
мальчика.
Маан усмехнулся:
- Даже если я прикажу?..
Он обернулся, и сейчас же из переулков появилось несколько человек; они
были одеты по-нуаннийски, но клинки в руках и выправка выдавали в них
солдат.
- Возьмите их обоих. Старого можете прирезать и спустить в канал. А
царевич... О! Он послужит нам ключиком к любым дверям!
* * *
Хаммар глядел в огонь. Напротив него, хорошо освещаемый пламенем очага,
сидел его сын Аммарах.
- Мы насовсем уходим из Нуанны, отец? - спросил Аммарах.
Хаммар промолчал, потом, оторвав взгляд от очага, вздохнул:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг