Ему показалось, он услышал ее голос. Но нет, - она медленно проплывала
мимо. И глаза ее были закрыты, и губы не шевелились.
И тогда, подняв лицо к черному своду, он дико и страшно завыл.
А когда снова глянул вниз - Домелла медленно поднималась из воды. Глаза
были по-прежнему закрыты, черные волосы облепили белоснежное тело. Но губы
ее шевелились.
- Домелла! - вскрикнул Аххаг.
И только тут заметил, что она не стояла на дне - она плыла. При этом
ноги ее вытянулись и превратились в белый фосфоресцирующий зигзаг, убегавший
далеко во тьму.
- Нет, я больше не Домелла. Я - Амагда. Воплощение Хааха на следующее
тысячелетие, - выговорила она мертвыми губами. - Ты будешь служить мне?
Аххаг дрогнул и почувствовал, что ноги его подгибаются, и сам он
погружается в воду...
- Ступай и приведи ко мне сына! - сказала Домелла.
* * *
В течение всего дня продолжались пожары. Большую часть из них погасил
начавшийся к ночи ливень.
Дворец жрецов казался белым в слабом свете костров (солдаты все еще
держали оцепление) от клубящегося сырого дыма, ползшего из окон, с крыши - и
стекавшего вниз под тяжестью ливня.
В белом тумане к дворцу пробирались тени. Они входили во дворец через
главный, никем уже не охраняемый вход, и замирали в каменных углублениях.
Их было восемь. Трое из них волокли с собой узлы. Двое привели детей -
перепуганных, дрожавших от страха мальчишек лет четырех-пяти.
Старший из жрецов - он тоже был с мальчиком, хорошо одетым,
розовощеким, который беспрестанно тер глаза и едва слышно всхлипывал, -
оглядел собравшихся.
- Троих нет. Но нельзя больше ждать. Идем.
Они, уже не прячась, поднялись по парадной лестнице и заспешили в
глубины дворца.
* * *
Крисс тащил на себе Ашуага. Впрочем, "тащил" - это было слишком сильно
сказано. Крисс то волок его, ухватившись за подмышки, то полз, положив ноги
Ашуага себе на плечи. Поминутно отдыхая, задыхаясь и всхлипывая, он упорно
продвигался вперед и вперед - не зная, куда, поскольку вокруг царила тьма.
Он догадывался, что нужно найти выход из тайного лабиринта в толще
стен; он даже знал, что именно должен искать - решетки, тупики-обманки со
скрытыми поворотными механизмами... Но где их искать?
Темнота, в конце концов, давно уже стала привычной. Он не видел
дневного света несколько месяцев - может быть, больше, может быть, меньше.
Он даже начал забывать, каков он, этот свет.
Сейчас он уже не думал о свете; все его желания сосредоточились на этом
большом, неподвижном, непомерно тяжелом теле. Тысячник Ашуаг. Начальник
дворцовой стражи, некогда приветивший Крисса, позволивший ему пользоваться
царской библиотекой, наконец, выдвинувший его сначала в переводчики, потом -
в личные секретари Аххага Великого. Мало того, Ашуаг закрывал глаза на то,
что соплеменники Крисса из Киатты находили при царском дворе и работу, и
уважение.
Страна желтых листьев и голубых холмов, Киатта, слишком далеко. Крисс
успел отвыкнуть от киаттской речи, киаттских обычаев и киаттской пищи. Но
память об отце горела в его сердце, и не только не гасла, - с каждым днем
разгоралась.
Но потом Аххаг обезумел. И было нелепое, непонятное заключение, и
медленное умирание, в котором уже не было страха перед близящимся концом.
И все-таки Криссу удалось выжить - и даже помочь Ашуагу. Так неужели
сейчас он позволит ему погибнуть? Бросит его здесь, в этом каменном
склепе?..
И все же придется оставить его.
Крисс долго-долго отдыхал, прислонившись к холодной стене. Потом
положил руку на лоб Ашуага. Лоб был таким же холодным, как и стена. Крисс
нагнулся, прижался ухом к груди. Прошла целая вечность, пока он сумел
расслышать слабый, далекий двойной удар.
Крисс выпрямился. Держась правой рукой за стену, двинулся вперед.
Он решил, что сможет идти, если понадобится, несколько часов. И, так
или иначе, найдет хоть какой-нибудь выход...
* * *
Крисс напился, собирая в ладони капель с потолка. Набрав пригоршню
воды, плеснул в лицо и на шею, за шиворот. Стало немного легче. Он снова
уперся правой рукой в стену, и побрел дальше.
Ему казалось, что он не идет - плывет. Тьма сгустилась; он раздвигал
ее, как жидкость. Она сопротивлялась, и ему приходилось делать усилия, чтобы
проложить себе дорогу. Он не видел ни ног, ни рук; и ему вдруг показалось,
что у него их давно уже нет. Вместо рук и ног - плавники и присоски. И он
плывет во тьме, по дну, под толщей воды. Он - житель дна.
Он уже не думал о том, где он. Ему было все равно - опускался он или
поднимался, лестница под ногами-присосками или ровный камень.
Когда он крепко-крепко зажмуривался, то видел белесые пятна. И ничего,
кроме пятен. Может быть, все то, что было с ним раньше, на самом деле - лишь
сон. Даже не сон - смутные образы, брезжащие в сознании как зримые отражения
скрытых желаний; почти мечты; почти воспоминания об идеальном. Воспоминания
большой безмолвной рыбы, плывущей сейчас в беспредельной тьме.
Впрочем, весь мир - тьма и холод, и камни внизу, сбоку, вверху...
Крисс внезапно ударился головой о резко понизившийся потолок, упал, а
когда через мгновенье опомнился, понял, что окончание путешествия близко.
Слабый свет... Нет, слабый намек на свет... И очертания то ли выхода...
То ли входа...
* * *
А Хаммар, не останавливаясь, выехал из Южных ворот; за ним следовала
агема и несколько отрядов самых верных военачальников.
Они поскакали на восток, по Царской дороге, но вскоре свернули на юг, к
Аббагу. Была уже глубокая ночь, когда Хаммар велел сделать привал. Пока
солдаты натягивали шатры, Хаммар, поднявшись на пригорок, глядел на Нуанну.
Оттуда, с северо-запада, поднимались белые столбы дыма, подсвеченные
багровым заревом.
Аммарах, сын Хаммара, подошел к нему.
- Прости, отец... Но я хотел бы знать, куда мы едем и что будет с теми,
кто остался в лагере под Нуанной?
- Ты получил приказ, сын? - мрачно спросил Хаммар.
- Да. Я должен следовать за агемой со своей тысячей.
- Ну, так следуй и не задавай вопросов.
- Но марш оказался таким неожиданным... Мои люди не успели как следует
отдохнуть и собраться.
- Это твоя вина.
- Согласен, отец. Но...
- Сейчас я не отец, а темник! - рявкнул Хаммар. - Позаботься, чтобы
твои люди успели отдохнуть!
Аммарах потоптался и, отдав честь, ушел. Хаммар покосился на его
фигуру, исчезавшую в темноте. Когда-нибудь он поймет, что я спас ему
жизнь, - подумал Хаммар. Когда-нибудь. Он снова взглянул на зарево. Жаль,
что ему не удалось полностью спалить этот проклятый город. Дотла. И провести
борозду среди руин... Впрочем, это сделают за него другие - те, что идут
позади.
УШАГАН
Ар-Угай выехал на холм. Вдали, на горизонте, там, где зеленые холмы
сливались с темно-голубым морем, сияли на солнце золотые крыши Ушагана.
Ар-Угай взглянул на кучку людей, одетых в аххумскую военную форму, без
знаков различия и мечей; их сторожили два раба Ар-Угая - огромные, толстые,
неуклюжие, на таких же огромных, как они сами, неповоротливых конях.
Аххумы во все глаза глядели на город. Одни - с вожделением, другие - с
ненавистью, третьи - с отвращением. Лишь печали не было в их глазах.
Ар-Угай с удовлетворением кивнул. Подозвал толмача:
- Скажи им: это их город. Пусть идут туда. Пусть прикажут открыть
ворота.
Толмач быстро начал переводить. Аххумы повернулись к Ар-Угаю.
Потом высокий, пожилой аххум, судя по сохранившимся нашивкам -
начальник кавалерии - ответил:
- Нас убьют в городе.
Ар-Угай хмыкнул, качнул косматой шапкой:
- Скажи им: их убьют и здесь. И еще скажи - если ворота не откроют
сегодня вечером - утром я прикажу казнить всех пленных. Их головы полетят
через городские стены с первым залпом штурмовых катапульт.
И Ар-Угай улыбнулся.
- Я не пойду, - вдруг сказал пожилой, глядя прямо в глаза хуссараба.
- Кто ты? - спросил Ар-Угай.
- Я Арраг, тысячник Берсея; под моим началом было полторы тысячи легкой
кавалерии...
- Бывший тысячник, - прервал его Ар-Угай. - Бывший тысячник, потом
предатель, а сейчас - раб великого каана.
Арраг судорожно сглотнул и промолчал. Потом спешился, взглянул на своих
товарищей.
- Раб и предатель не может сидеть в седле, ему надлежит ходить
пешком... - И обратился к Ар-Угаю: - Разреши, я пойду один.
Хуссараб пожал плечами:
- Иди. Если тебя не послушают и не откроют ворота, все эти люди, - он
кивком указал на аххумов, - будут убиты.
Арраг молча пошел по дороге в сторону города.
* * *
Арраг подошел ко рву, окружавшему город и стал ждать. Прошло несколько
томительных минут, в течение которых воины с надворотных башен высовывали
головы, разглядывая его. Арраг молча ждал.
Наконец заскрипел подъемный механизм, и первые отсекающие ворота
приподнялись. В узком проходе между выдвинутыми вперед стенами показался
всадник.
Он подъехал к самому краю рва и крикнул:
- Кто ты?
- Арраг. Бывший тысячник Берсея.
- Чего ты хочешь?
- Говорить с Ахтагом.
Конь под седоком от нетерпения перебирал ногами. Прошла еще минута, и
наконец всадник ответил:
- Ахтаг не будет говорить с предателем.
- Тогда... Тогда убейте меня! - Арраг отстегнул ремни, перетягивавшие
грудь, отбросил их вместе с поясом. Рванул ворот рубахи.
Всадник обернулся и отдал команду. Щелкнула тетива, и стрела ударила
Аррага в грудь. Он повалился на спину. Но через какое-то время поднялся и,
пошатываясь, снова встал на краю рва. Вторая стрела попала в горло. Он
схватился за нее обеими руками, немеющие губы выговорили:
- Ушаган!..
Потом тело Аррага обмякло и мешком повалилось головой в ров. Зловонная
жижа на дне чавкнула.
* * *
- Пленных вперед! - набычившись, рявкнул Ар-Угай.
Засвистели бичи. Двумя плотно сбитыми колоннами людей повели к городу.
В растерзанной, судорожно сокращавшейся под ударами бичей толпе не слышны
были ни рыдания, ни проклятия. Даже дети не плакали.
...На стенах города лучники подняли луки.
- Не стрелять! - раздалась команда.
Поднимая клубы пыли, колонны подошли к самому рву.
- Стрелять по хуссарабам!
Нестройно запели стрелы. Хуссарабы частью нырнули в толпу, прикрываясь
пленными, частью выставили щиты. Лишь немногие стрелы достигли цели.
Масса людей, растекаясь вдоль рва, какое-то мгновение балансировала на
краю. Но сзади напирали - и передние ряды вдруг посыпались вниз.
На этот раз многоголосый вой достиг стен. Кричали дети и женщины. Потом
закричали мужчины.
- Стреляйте! Чего вы ждете? - истошно завопил кто-то в толпе.
- Огонь! - испуганно скомандовали на стенах. - Огонь по живым!..
* * *
- Мы завалим этот ров, - с удовлетворением заметил Ар-Угай. Он сидел на
ковре, брошенном на камни. Над ним возвышался разоренный монастырь с пустыми
глазницами окон. Монастырь стоял на возвышенности, в полумиле от Ушагана.
Здесь, в пригородном монастырском поселке, расположилась хуссарабская
ставка.
Верная Собака, сидевший напротив Ар-Угая, одобрительно чмокнул толстыми
губами.
- Надо скорей штурмовать, - сказал он. - Пока у хумов не прошел испуг.
Мы прорвались бы к стенам без лишних хлопот, и поднялись на них по
лестницам.
- Нет, Верная Собака, - возразил Ар-Угай. - Ты слышал приказ каана? Я
должен беречь людей. Живой хуссараб стоит дорого, очень дорого - дороже, чем
эта стена... Ночью мы пойдем на штурм. Но не отсюда, со стороны ворот. Здесь
нас ждут. Мы атакуем со стороны моря, через гавань. Наши корабли уже стоят
наготове.
И снова Верная Собака одобрительно почмокал.
- Кто поведет воинов на ночной штурм?
- Ты, - сказал Ар-Угай. И повторил с удовольствием: - Ты. Поскольку нет
храбрее воина во всем нашем войске. Так сказал мудрый каан.
Верная Собака снова почмокал - на этот раз с долей неуверенности. И
кивнул.
- Да. Мы возьмем их врасплох. Ты хороший стратег, Ар-Угай.
ДОРОГА АХХАГА
Этот путь казался бесконечным. Музаггар уже не мог сидеть в седле и
лекарь Туа, перебрав сильными пальцами его позвонки, покачал головой:
- Косточки сдвинулись. Тебе нужен покой, повелитель.
Музаггар криво усмехнулся. Туа угадал. Покоя требовало не только тело
Музаггара, но и душа. Он слишком долго воевал. Слишком долго сидел в
седле...
Днем солнце припекало. По ночам выпадал снег, а в ущельях дул
пронзительный ветер. Они поднялись слишком высоко - так высоко, что Музаггар
начал задыхаться. Приступы удушья будили его по ночам, и после он уже не мог
заснуть, ворочаясь на ложе, пытаясь поудобнее пристроить свои измученные
кости.
Эттаах был недоволен: ему казалось, что войско движется слишком
медленно. Марх тоже был недоволен - ему казалось, что Эттаах хочет завести
войско в ловушку. Марх то и дело посылал вперед разведывательные отряды, и
иной раз, не утерпев, отправлялся с ними.
И другие командиры тоже были недовольны. Они расстались со своими
богатствами, которые следовали где-то далеко на юге, в бесконечном обозе.
Чеа занялся новобранцами: по пути армия набирала воинов из жителей гор;
в этой местности жили племена, родственные аххумам. Хотя их язык был мало
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг