- Я здесь. И это не твой сын, великий царь...
КАНЬОН АЛААМБЫ
Это был не штурм. Это и не могло быть штурмом: несколько хуссарабов,
вооруженных луками, стали подниматься по зигзагообразной дороге, прячась за
выступами стен и валунами. Когда первый из них оказался в зоне обстрела, его
тут же сразила стрела. Укрытые в хорошо оборудованных секретах вдоль дороги,
аххумские лучники прицельно расстреливали поднимавшихся перебежками
хуссарабов.
Снизу появлялись все новые и новые воины. Теперь уже трудно было вести
прицельный огонь, стрелы отскакивали от круглых, обитых железом щитов. К
тому же часть хуссарабов тоже нашла укрытия среди камней и их стрелы стали
выбивать аххумских лучников, стоило им лишь показаться над валунами.
Эта вялая дуэль продолжалась недолго. Толпа нападавших стала густой и
стремительной. Дхар только теперь понял, что это и есть давно ожидаемый
штурм.
Хуссарабы не жалели ни стрел, ни воинов. Когда им удалось захватить
первую площадку, раздался жуткий, почти звериный визг - и нападавшие лавиной
хлынули наверх.
Стрелы со стен еще не могли их достигнуть. Баллисты дали несколько
залпов, но новые трупы не остановили людской поток, а, кажется, лишь придали
ему сил.
- Перекрыть дорогу! - приказал Дхар.
С тяжким треском раскололись скалы; многотонные камни обрушились прямо
на атакующих. Дорогу до самого дна каньона заволокло пылью.
Дхар вытер пот со лба и перевел дыхание. Короткое затишье - и вдруг
раздался удвоенный, нет, удесятеренный визг и вой, полный ярости и свободный
от всего человеческого.
- Баллисты! Луки! Камни!.. - выкрикнул Дхар, поднял собственный лук и
пустил стрелу прямо в облако пыли, поднимавшееся снизу. Облако ответило
дождем стрел. Непонятно, с какой скоростью стреляли кочевники; это казалось
чудом. Пока аххум выпускал одну стрелу, хуссараб умудрялся выпустить три - и
все с прицельной точностью. Стрелы их были тяжелее, и даже с такого
расстояния поражали защитников, стоявших у бойниц.
Перекрывая вопли хуссарабов, тяжко заухали катапульты. Пыль, застлавшая
теперь всю дорогу до самой верхней площадки, не давала возможности
разглядеть, куда падали увесистые снаряды. Судя по тому, что вопли не
смолкали, и каменный дождь не остановил нападавших.
Дхар, жалея снаряды, велел прекратить стрельбу. И тотчас же стало тихо.
Ветер сгонял пыль с дороги в сторону, на почти отвесные стены каньона. На
дороге высился завал из камней и трупов, а на гребне завала на коне
гарцевала фигура хуссараба.
Дхар плюнул и потянулся за луком. Но всадник оказался проворнее:
мгновенье - и он исчез за завалом.
Дхар внезапно понял, что последует сейчас: хуссарабы - безумцы, но их
безумие ведет к победе.
- Открыть заслонки, слить воду! - выкрикнул он, боясь не успеть.
Он успел: когда первые всадники, перемахнув через завалы, устремились
вверх, на них обрушился целый водопад. Специальные заслонки в мгновение ока
опорожнили громадный резервуар с дождевой водой, вырубленный в скалах.
На несколько секунд дорога превратилась в бурлящий, ревущий поток.
Камни, люди, лошади - все это покатилось вниз и рухнуло на дно каньона,
смешав ряды готовых к атаке всадников.
Дхар опустился на каменный выступ внутри стены, служивший подставкой
для стрелков. Взглянул на свои большие узловатые руки: они ходили ходуном.
- Сколько мы потеряли? - хрипло спросил он.
- Девять убиты, вдвое больше - ранены, - ответил полусотник Таммах. -
Почти все - тяжело: их стрелы...
- Знаю, - Дхар поднял сломанную хуссарабскую стрелу, наконечник которой
был способен дробить кости.
- Наша крепость считалась неприступной... - он покачал седой головой. -
Чего же не предусмотрели мы?..
- Я думаю, - сказал Таммах, - они сейчас начнут жечь наши катапульты.
Дхар внимательно посмотрел вниз, на устоявший под натиском воды
каменный завал, находившийся приблизительно на полпути от дна каньона до
крепостных ворот. Подозвал командира катапульт и приказал сменить прицел:
- Нужно, чтобы снаряды ложились позади завала.
Потом снова повернулся к Таммаху:
- Интересно, есть ли у них камнеметалки?..
И словно в ответ из-за завала взвились огненные шары, оставлявшие за
собой черные хвосты дыма.
- Зажигательные снаряды! - ахнул Таммах.
- Приготовить щиты, крючья, песок! - приказал Дхар.
Глиняные шары, наполненные горящей смолой, пролетели над головами
аххумов и разбились далеко позади стены. Один из них лопнул на крутом
склоне - огненный язык лизнул голый камень. Второй упал на крышу навеса, под
которым рабы обтесывали каменные ядра. На крыше скопилось множество гуано и
оно вспыхнуло ядовито-зеленым пламенем. Сланец, из которого была сложена
крыша, начал раскаляться и лопаться от жара. Перепуганные рабы выскакивали
наружу.
Взлетели еще два снаряда, их траектория теперь была круче: черный дым
зазмеился в ослепительно синем небе.
- Приготовиться... - Дхар обернулся на командиров, кивком подозвал
десятника Урра, командовавшего отрядом разведчиков. - Где-то на скалах сидит
наводчик. Поднимись на смотровые площадки, найди его...
На этот раз снаряды разбились у ворот крепости. Смола горела, затягивая
черным дымом площадку перед крепостью, дым застилал глаза защитникам. Один
из снарядов упал прямо под ноги Дхару, но двое солдат тут же засыпали его
песком; от разлетевшихся осколков загорелась одежда на катапультере.
Наконец-то ответили аххумские камнеметалки. Одна из них накрыла цель:
из-за завала послышались отдаленные вопли и взметнулся дым.
- Баллисты на прямую наводку. Бить по завалу бревнами с наконечниками!
Но баллисты не успели сделать ни одного выстрела. Зажигательный снаряд
попал прямо в раму одной из машин; рама перекосилась и вспыхнула; часть
смолы попала на солдат расчета. Все - и Дхар в их числе - бросились помогать
несчастным, отдирая от тел одежду и куски кожаной амуниции. Таммах кинулся к
уцелевшей баллисте, помогая расчету зарядить машину.
Но два новых зажигательных снаряда разметали их. Таммах упал, покатился
по плитам, пытаясь сбить с себя огонь. Черный дым заволок площадку, в дыму
метались люди-факелы, слышались вопли, заглушавшие команды, отдаваемые
командиром катапульт.
Тем временем снизу началась атака. Тремя колоннами пешие хуссарабы,
вооруженные луками и саблями, устремились вверх. Воины тащили раздвижные
лестницы и длинные крючья. Колонны двигались молча, с невероятной скоростью,
и Дхар, вытерев слезящиеся глаза, отдал последний приказ:
- Всем на стену!
Засвистели стрелы. Колонны штурмующих, похожие на потоки муравьев, на
мгновенье редели, и снова смыкались.
Обернувшись, Дхар подозвал самого юного безусого катапультера, недавно
прибывшего из военных лагерей.
- Возьми самую выносливую лошадь. Скачи что есть сил в Аммахаго. Скажи:
Дхар не виноват, что не удержал крепость. Скажи еще, что через день, самое
большее - через два хуссарабы будут у стен Аммахаго. Скажи, что за стенами
не отсидеться. Самое лучшее - оставить город, отплыть на острова, уходить в
Ушаган... Все запомнил? Если по дороге встретишь подкрепление - поверни его
назад. Крепости они не спасут, а на равнине врага не задержат. Скачи же!..
Дхар взялся за рукоять топора, и вышел из-за каменного зубца крепостной
стены.
НУАННА
Аххаг долгим взглядом посмотрел на того, кого называли Алабарским
Волком, потом кивнул во тьму, откуда тотчас же выступила толпа жрецов с
мечами и копьями.
Он ничего не сказал, повернулся, и двинулся в пролом. Эдарку связали
руки за спиной. Подталкивая копьями, пленников повели вслед за Аххагом. Царь
шел быстро, не останавливаясь, не обращая внимания на вопли за стенами, на
звуки новых ударов стенобойных машин. Дорога шла по узким извилистым
коридорам, по лестницам, ступеньки которых скрывались в воде, через
громадные залы.
Было непонятно, поднимались ли они, или опускались: бесчисленное
множество лестниц, иные из которых спиралью тянулись вдоль стен, то вверх,
то вниз, полностью лишало чувства ориентации.
Потом стало трудно дышать. Снизу поднимались ядовитые голубоватые
испарения; свет светильников тускнел и отдалялся, но Аххаг ни на мгновенье
не замедлял шаг. Наконец они вошли в гигантский круглый зал. В центре его,
вокруг большого плоского алтаря, кружились в замедленном гипнотическом танце
жрецы. У одной из стен, на цепях, висел изможденный человек с бородой,
пробитой обильной сединой. Домелла вгляделась в его лицо и прикрыла губы
рукой, удерживая возглас удивления. В узнике она узнала Крисса.
Ее грубо толкнули к стене. Жрецы с молотами в руках сноровисто надели
ей на руки железные обручи и заклепали их. Эдарк не давал рук: его сбили с
ног, насильно влили в рот тягучей коричневой жижи, а потом, почти
бесчувственного, тоже приковали к стене.
Аххаг подошел к Домелле. Откинул капюшон. Лицо его было серьезным, и
скорее печальным, чем безумным.
- Выпей! - приказал он и поднес к ее лицу каменную чашу с коричневым
зельем. - Не бойся, это не яд.
Домелла взглянула на него с вызовом:
- Это не я, а ты боишься, великий царь. И боишься ты одного - жить,
потому, что в конце жизни любого из нас ожидает гибель.
Аххаг молча ждал продолжения.
- Ты трус, повелитель вселенной! Тебя страшит доля смертного, и ты
решил предать всех, бросить армию, страну и народ, изменить делу, которому
служил твой отец. Значит, ты предал и отца!.. - Домелла перевела дух, ожидая
вспышки гнева, но Аххаг был по-прежнему невозмутимо серьезен. - И вся эта
религия, построенная на лжи, - лишь удобная ширма, за которой ты спрятал
свой единственный страх, - свое ничтожество. Бессмертие? Тебе обеспечили его
твои собственные солдаты, когда завоевали для тебя весь мир. А теперь -
теперь ты обретешь не бессмертие, а забвение!..
Аххаг не проронил ни слова. Его лицо стало отдаляться - напиток
подействовал, и Домелла внезапно поняла, что ее засасывает, кружа, мокрая
красная бездна.
- Забвение... Тысячелетний покой... Что может быть прекраснее? -
донесся до нее приглушенный голос, но это не был голос Аххага. Потому что
голос Аххага заговорил после - не заговорил - выкрикнул гневные, грязные
слова, наименее оскорбительными из которых были "шлюха" и "подстилка
грязного раба".
- Прекраснее забвения - мужество. Мужество, с которым вступаешь в
каждый день своей жизни, встречая его, как последний. Ибо придет и
последний... Раб - это ты, Аххаг. Ты раб собственной трусости...
Этот шепот, долетевший откуда-то сбоку, сквозь красную пелену, был
последним, что услышала Домелла. Потом свет померк и раздался чудовищный
вопль - вопль боли и страдания, вопль чудовищного голода и чудовищного
вожделения - голос самого Хааха.
ИНДИАРА
Лухар был молодым воином, нынешняя кампания была первой в его жизни.
Но, тщеславный и честолюбивый, он не упускал ни единой возможности, чтобы
проявить себя. Он начал войну в Арли рядовым пехотинцем. Отличившись в
нескольких стычках, получил звание десятника. Во время войны на островах
временно заместил убитого в бою сотника - и остался им. Затем его карьера
замедлилась. Кроме того, он понял, что солдатский труд в пехоте опасен и
сулит мало славы.
Он попросился в команду понтонеров и вскоре стал начальником одного из
отрядов, самостоятельно наводя мосты, организуя переправы во время
стремительного броска Аххага через Тао. Наконец, звание полутысячника и не
слишком опасная работа его отчасти удовлетворили.
...До вечера его довольно большой отряд месил грязь вдоль берега широко
разлившейся Индиары. Прибрежные селения были затоплены, жители ушли, бросив
имущество и лодки. Лухар подбирал лодки, рассаживал в них людей, и эта
флотилия, то и дело застревая в затопленных зарослях, выгребая против
течения, с трудом волочилась вслед за пехотой.
Вечером Лухар приказал разжечь костры и вытянуть лодки на берег. По
уверениям проводников, здесь было достаточно удобное место для переправы:
река сужалась, поворачивая к востоку, противоположный берег был высоким и
сухим, а кроме того, там располагались рыбацкие деревни, где можно было
запастись провиантом и отдохнуть.
Ночь надвинулась вместе с туманом. Звуки гасли, костры едва мерцали
сквозь холодную мглу.
Лухар поужинал вместе с солдатами, проверил охранение, и лег,
завернувшись в плащ, в обозной повозке.
Среди ночи его разбудил десятник из охранения.
- На реке огни, господин! - прошептал он.
Лухар вывернул голову из-под отсыревшего плаща. Черная вода беззвучно и
медленно шевелила огоньки, цепочкой растянувшиеся от противоположного,
невидимого берега. Казалось, по воде плывут маленькие бумажные фонарики,
которые пускают в реках таосцы в дни поминовения предков.
Лухар сполз с повозки. На берегу, присев на корточки, сидели стражники
и шепотом переговаривались.
- Мы погасили костер. Ничего не видно... Огни над самой водой, -
прошептал десятник.
- Разбуди сотников. Тмарра ко мне.
- Тмарр не спит, господин. Он поднимает своих лучников...
Лухар кивнул. Обернулся, махнул рукой ординарцу и пошел к ближайшей
лодке. Шестеро гигантов - личных телохранителей - столкнули лодку в воду,
сели за весла. Двое взяли шесты. Лодка двинулась вдоль полузатопленных
деревьев. Лухар поднялся во весь рост, вглядываясь в далекие огни. Они
двигались, покачиваясь на медлительных волнах. Двигались наперерез течению.
- К берегу! - быстро скомандовал Лухар и пригнулся. Над лодкой тонко
пропела стрела.
* * *
Пока лучники, заняв оборону вдоль берега, обстреливали никак не
желавшие тонуть огоньки, пока лагерь просыпался и люди бестолково суетились,
не понимая, чего от них добиваются командиры, которые, впрочем, и сами плохо
это понимали, люди в черных плащах перерезали стражу, охранявшую лагерь. Но
кто-то из стражников успел поднять тревогу.
Тяжелая кавалерия намутцев ворвалась в лагерь. Кое-где командиры успели
организовать оборону, опрокинув повозки с мостовым снаряжением; остальные в
панике заметались меж двух огней - с берега и с реки.
Лухар с кучкой воинов бросился на прорыв вдоль воды к северу - и едва
избежал смерти, почти наткнувшись на шедших в атаку пеших врагов.
Развернувшись, он повторил попытку, бросившись к югу - но и там уже шел бой.
Оставалось последнее.
- Передать всем: пробиваться к лодкам, бросать возы, плыть на восточный
берег!
Во тьме трудно было понять, что творилось в воде: целая флотилия
невидимых плотов, приближавшаяся к берегу, беспрерывно обстреливала из луков
и пращей метавшихся по берегу людей; лодки, переполненные солдатами, тяжело
кренясь, пытались уйти из-под обстрела и застревали в зарослях.
С треском столкнулись две лодки; люди стали падать за борт; лодка
опрокинулась. Неслышно подкравшийся враг на плоту запалил факел и неспешно
расстрелял команду уцелевшей лодки. Потом в ход пошли весла и багры: ими
топили тех, кто еще барахтался на поверхности.
На берегу загорелись повозки. В кровавых отсветах продолжались
последние схватки: нападавшие добивали оборонявшихся.
Дико ржали кони, которых сотник-кавалерист загнал в воду и пытался
уплыть, держась за гривы. Метко пущенный камень разбил ему голову.
* * *
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг