Несколько взмахов весел - и корабль оказался в гавани.
Светло-зеленая вода искрилась под солнцем. Огромная акватория была
спокойной и гладкой, лишь в дальнем ее конце над водой возвышались
выбеленные временем ребра кораблей. То, что издалека могло показаться
отвесными скалами, на самом деле оказалось руинами грандиозной крепости с
вынесенными к самой воде полукруглыми бастионами. Неровные, обвалившиеся
зубцы крепостных стен отражались в воде, а дальше, вверх по уступам,
громоздилась каменная громада полуразрушенного дворца. Дворец состоял из
множества разновеликих зданий, прилепившихся друг к другу, черные провалы
окон были разбросаны там и сям в таком беспорядке, словно дворец сооружался
безо всякого плана. Возможно, его строили несколько поколений людей и
первоначальный план был забыт или отброшен за ненадобностью.
- Это царский дворец, - вполголоса сказал Ом Эро. - Говорили, что в нем
тысячи комнат, и чтобы ходить по ним, нужны были проводники.
Четверо моряков на носу и на корме непрерывно промеряли дно; корабль
медленно двигался к берегу - к каменным осыпям, которые некогда, вероятно,
служили причалами.
Гарран приказал бросить якоря на некотором расстоянии от берега.
- Полусотню на берег. Неполное вооружение, - скомандовал он Эхнару.
Потом кивнул Храму и, когда ординарец приблизился, сказал: - Ты тоже
сойдешь. Смотри внимательно. Я не хочу чтобы мы попали в новую ловушку.
Отряд вплавь отправился на берег - легкие алабарские лодки были смыты с
корабля во время шторма. Еще одна полусотня, вооруженная дальнобойными
луками, заняла места вдоль борта.
Но руины, мрачно смотревшие на свои отражения в воде, оставались
безмолвными. Лишь стаи чаек и глупышей, потревоженные людьми, с криками
поднялись над бастионами.
* * *
Донесения следовали одно за другим. Казавшийся неприступным с моря
дворец оказался почти полностью разрушенным - только поросшие кустарником
обломки прятались за стенами крепости, пощаженными временем.
Аххумы разбили несколько шатров прямо на развалинах, на холме, с
которого хорошо просматривались окрестности.
Ни людей, ни каких-либо крупных животных, кроме крыс, змей, диких кошек
и шакалов, замечено не было.
Гарран решил переночевать на корабле, а утром сойти на берег.
Высыпали звезды, и под тихий шорох волн Гарран, Эхнар, Хаббах и другие
приближенные флотоводца слушали рассказы Ом Эро о таинственном острове
Муллагонг, о странствиях в лабиринте Стеклянных островов, о таннаутцах и их
странных нравах.
- ...Таннаутцы считают живым все, что приходит и уходит, - негромко
говорил Ом Эро, сидя, скрестив ноги, на толстом аххумском ковре. - Например,
дождь. Он рождается и умирает, - значит, он живой.
- А приливы и отливы? - спросил кто-то из слушателей.
- О, с морем у таннаутцев особые отношения. Они считают морскую воду
живым существом. Это бог, Океан, вездесущий и всесильный. Таннаут - большой
остров, но с причудливо изрезанными берегами. Море там повсюду, даже если
уходишь от него на расстояние нескольких дней. Стоит взойти на холм - и
где-нибудь рядом обязательно увидишь море.
- Если море живое - как же они плавают по нему?
- С молитвой, - улыбнулся рассказчик. - На каждом корабле у них есть
особый жрец, который беспрерывно молится и бросает в волны песок. Океан -
живой, но глупый: он принимает песок за священную пищу. Ведь его волны лижут
песчаные берега Таннаута...
* * *
Шатры разбили на каменистом холме, поросшем колючей травой.
- Ночь прошла спокойно? - спросил Гарран.
- Вполне, - ответил Храм. - Если не считать змей и кошек...
- Что ты имеешь в виду?
- Там, внизу, - Храм указал на камни под ногами, - видимо, остались
полуразрушенные подземелья. Там что-то происходит.
Гарран повернулся к Эхнару:
- Придется выслать отряды и как следует прочесать окрестности. Есть же
здесь кто-нибудь, кроме змей, крыс и кошек!
Эхнар отправился выполнять поручение. Сам Гарран в сопровождении Храма
решил совершить прогулку к видневшейся за холмами одинокой горе.
В сопровождении двух десятков воинов, вооруженных луками и мечами,
отряд перевалил через невысокий гребень холмов, окружавших бухту и оказался
на унылой равнине, покрытой низкорослыми деревьями. Кое-где пейзаж оживляли
каменные глыбы, истуканами торчавшие здесь и там.
На прокаленных солнцем прогалинах встречались змеи, а там, где деревья
были гуще, попадались норы, в которые можно было провалиться по колено.
- Змеиный остров, - сказал Храм. - Там, у берега, больше крыс. Но что
крысы, что змеи...
Вопреки ожиданиям, гора оказалась значительно дальше. Через несколько
часов ходьбы под деревьями, практически не дававшими тени, измученные
солнцем, аххумы повернули обратно.
Солнце клонилось к закату, когда отряд возвратился в лагерь.
Лагерь был пуст.
НУАННА
- Мы готовили побег на сегодняшнюю ночь, - сказал тот, кто называл себя
Аухарном. - Два нуаннийца, знакомые с этим дворцом, должны были помочь нам.
Тебя, царица, и наследника мы хотели увезти из столицы и спрятать в одном из
гарнизонов на данахской границе... Что делать теперь? Я не знаю.
Домелла прикоснулась к руке воина.
- Тысячник Нгара Даггар... Я слышала, что тебя обвинили в измене, Маан
послал специальный отряд для того, чтобы арестовать тебя... Теперь я не
знаю, что думать.
- Аххаг служит Хааху - мерзкому нуаннийскому божеству. Те, кто послал
меня сюда, говорили, что человек, поверивший в Хааха, обречен. Его вера
вызывает чудовище из подземелья. Аххаг стал пленником тьмы.
В соседней комнате послышался шум: охрана уже преодолела обе двери.
Службу во дворце несли теперь не глухонемые каулы, а соплеменники Маана -
хатты. С ними Даггар, происходивший из атмов, не смог бы договориться.
- Прости, моя царица, за то, что я не смог выручить тебя из беды. Я
приму бой, и надеюсь, что хатты не тронут тебя - ты и твой сын нужны Аххагу
для последней жертвы. Но надеюсь, что те, кто хочет спасти тебя - спасут.
Прощай.
Даггар двинулся к двери, но Домелла опередила его.
- Зачем тебе умирать сегодня?.. Может быть, тебя еще будут судить, и,
значит, еще есть надежда. Агри! Охраняй этого человека!
С подстилки за ложем маленького Аххага поднялся огромный
серебристо-белый пес. Он неторопливо подошел к Даггару и сел рядом с ним.
- Они убьют его, - сказал Даггар.
- Но сначала он убьет нескольких хаттов. Агри - боевой пес.
Внезапно шум за дверью стих и раздался голос, властно отдававший
приказы. Это был голос Аххага.
- Домелла. Открой дверь. Никому не будет причинено никакого вреда!
Когда дверь открылась, Аххаг Великий не переступил порога. Он сумрачно
взглянул на Даггара и охранявшего его пса.
- Тысячник Даггар, предавший своего командира. Ты знаешь, что нужно
делать.
Даггар молча опустился на одно колено и склонил голову.
* * *
Рапах, сидя за маленьким столиком, освещенном двумя светильниками,
сосредоточенно смотрел прямо перед собой - в чистый лист тростниковой
бумаги. Сегодня он исполнял обязанности протоколиста, и это ему было совсем
не по вкусу.
Аххаг сидел на своем обычном месте, между двумя гигантами-хаттами,
безмолвно застывшими у каменной стены. Чуть ниже Аххага расположился Маан.
Лицо его, опухшее и разбитое, не выражало ничего, кроме безмерной
преданности.
Больше в зале никого не было.
Стражники ввели Даггара. Он был все в том же нелепом нуаннийском
одеянии, иссеченном на спине: Маан сумел-таки отомстить тысячнику, наказав
его плетьми за неповиновение и строптивость. Впрочем, Аххаг не обратил на
это внимания.
- Сегодня, в присутствии царя царей, повелителя Равнины Дождей, Аххага
Великого... - дрожащим голосом начал Рапах и умолк. Протоколист не должен
был выполнять роль, которую всегда исполнял кто-нибудь из высших военных
руководителей, чаще всего Ашуаг. Но Ашуага не было. Не было и Крисса, и
писцов: Маан заявил Рапаху, что дело об измене Даггара столь секретно, что
лишние уши не нужны.
Аххаг молчал, и Маан тоже. Рапах, мгновенно взмокший, украдкой вытер
лоб и продолжал:
- Слушается дело Даггара, тысячника, военного вождя союза атмов,
подчиненного темника Нгара...
- Довольно, - перебил Аххаг. - Все давно уже ясно. Изменники Даггар,
Иггар и Агар нарушили присягу, оставили своего командира и повернули войско
назад, вопреки приказу. Так, Даггар?
- Великий царь, когда мы стояли в Суэ, и к городу приближался большой
отряд неприятелей, к Нгару прибыл гонец из Нуанны. Он привез приказ,
подписанный темником Ассимом: немедленно возвращаться в столицу.
- Ассим - предатель! - встрепенулся Маан. И тут же судорожно поклонился
Аххагу.
- Неважно. Темник Ассим не имел права приказывать темнику Нгару. Гонец
был подослан нашими врагами.
- Этого я не знаю, великий царь, - сказал Даггар. - Письмо было
скреплено печатью Ассима и... и твоей собственной, царь. Не было только
подписи.
- Это Крисс! Это он похитил царскую печать! - снова встрепенулся Маан.
Аххаг поднял руку, унизанную перстнями.
- Печать, как видите, при мне.
Рапах, строчивший протокол, замер.
Маан приоткрыл было рот, непонимающе глядя на царя.
- Я не посылал никакого гонца, - Аххаг почему-то вздохнул, посмотрел на
свою руку и опустил ее. - Но печатью, конечно, мог кто-то воспользоваться.
Не знаю, как.
Он взглянул на Маана.
Маан побледнел и вскочил:
- Великий царь!.. Неужели ты думаешь...
- То, что я думаю, тебя не касается, глупый сотник. Ты ведь не сможешь
прочесть грамоту, написанную тайнописью. Тем более, не сможешь ее
написать... Даггар, ты читал это письмо?
- Нет, господин.
- А гонец был допрошен?
- Его допрашивал Шумаар, сотник. Я не знаю, что сказал гонец. По виду,
он был похож на киаттца.
- Так я и думал... - Аххаг еще раз вздохнул, взглянул на Даггара
исподлобья и сказал: - Я знаю, Даггар, что твой отец верно служил моему
отцу. Я помню и то, как ты спас меня на стенах крепости Лувензор, где
укрылся последний король Арроля. Я не хочу твоей смерти... Впрочем, все это
уже совершенно не важно...
Аххаг крикнул что-то по-нуаннийски. Из темного прохода появились
несколько фигур - странных фигур в нуаннийских одеждах, с капюшонами на
головах.
Аххаг кивнул им и снова что-то сказал.
Потом повернулся к Даггару.
- Твою судьбу решит нуаннийский бог. Тебя отведут в нижний мир, и если
ты выйдешь оттуда живым, - я прощу тебя. Если нет - что ж, это судьба.
Прощай, тысячник. Каково твое последнее имя?
- Отреченный.
Аххаг поднял брови и покачал головой.
- Великий царь, могу ли я задать вопрос? - спросил Даггар.
- Спрашивай.
- Почему меня, аххума, судят не по обычаю наших предков, а по обычаям
Нуанны?
Аххаг посмотрел на Даггара и коротко отдал приказ по-нуаннийски.
Сейчас же фигуры в капюшонах окружили тысячника. Он почувствовал на
руках железную хватку и оказался в полусогнутом положении.
- Я хотел дать тебе шанс, ничтожный предатель, - голос Аххага налился
силой. - Ты мог остаться живым. Но теперь... Теперь я вижу, что ты
упорствуешь, что ты, - бросивший своего полководца, обманом попавший во
дворец, для чего тебе пришлось нарядиться, как наряжаются уличные актеры, -
далек от раскаяния.
- Великий царь! - Даггар тоже повысил голос. - Да, я обманом вошел в
этот дворец, но лишь потому, что живым мне сюда, тысячнику бессмертных,
войти бы не дали! Твои посланцы хотели убить меня еще там, на границе, и я
не дал им сделать этого по одной причине: я вижу, что ты, а значит, и все мы
в великой опасности!
- О какой опасности ты говоришь?
- Я говорю о том, что империя, созданная великими трудами и великой
кровью, рушится. Нет, не Алабарский волк, и даже не сотни таких, как он,
убивают твоих самых преданных слуг, - их убивают вот эти люди в серых
балахонах и с серыми лицами!.. Не по твоему ли приказу?
Аххаг вскочил, хватаясь за висевший на поясе короткий меч. Вскочил и
Маан, с ненавистью глядевший на Даггара.
Мгновение - и гнев на лице Аххага уступил место презрению.
- Жалкий, ничтожный предатель... Я знаю, вас много еще затаилось
повсюду. Но приходит час расплаты... Никто не уйдет от возмездия. А те, что
ушли - уже никогда не вернутся...
Даггар попытался распрямиться, но люди в капюшонах крепко держали его.
- Как? Неужели ты, великий царь Аххума, величайший из героев,
специально разделил и послал войска в четыре стороны света?.. Ты хотел,
чтобы никто уже не вернулся?..
- Догадайся сам, - сказал Аххаг. - У тебя еще будет время...
Он снова заговорил по-нуаннийски. В комнате появились новые люди в
балахонах. Они окружили Даггара, один из них поднес к его рту каменную чашу
с тягучей жидкостью. Его заставили сделать несколько глотков. И тут же свет
померк в глазах тысячника. Заплясали огоньки светильников, фигура Аххага
вытянулась до потолка, а потом вдруг исчезла. Исчезло все, - даже воля.
Даггар уронил голову и обмяк. Нуаннийцы потащили его по каменным плитам.
Аххаг повернулся к Маану.
- Ты любишь меня, тысячник?.. Нет, уже темник?..
Маан открыл рот так широко, что в него запросто могла влететь летучая
мышь.
- Тогда убей этого жирного казнокрада.
Царь кивнул на Рапаха.
Рапах сполз на пол, и пополз, завывая, на четвереньках. Маан настиг его
одним прыжком. Свистнул тонкий киаттский меч. Голова писца с вытаращенными
от ужаса глазами подскочила, как подскакивает детский тряпичный мяч.
Аххаг молча смотрел, как тело писца становится бесформенным, и черная
кровь, пузырясь, заполняя щели между плитами, ползет к ногам Маана. Наконец
сказал со вздохом:
- Да, ты любишь меня... Но есть подвиг более великий, чем казнить
вора...
Маан по-собачьи повел задом. И выдохнул:
- Приказывай, повелитель.
Но Аххаг, казалось, уже забыл о нем. Он снял со стены факел и пошел к
темному проходу, туда, где скрылись нуаннийцы. Однако потом обернулся и
кивнул Маану.
Маан поспешил за ним, забыв вложить окровавленный меч в ножны. Аххаг
пробормотал что-то. Кажется, он сказал: "Где семь, там и восемь. Какая
разница Хааху?..".
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг