Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
14. Не знаю, какой из телефонов Хихичка Якимова набрала  первым,  но  служба
"02" приехала быстрее, чем служба "03".
     - Он его по голове! Дверью! С размаху!  -  вопила  Капитоньева  во  всю
мочь, но только когда менты кинулись меня хватать и надевать мне  наручники,
я догадался, что она - обо мне.
     Подоспел и старый знакомый - старший лейтенант (простите, уже  капитан)
Добрецов:
     - Это он подбрасывал Баранову... это... четырнадцать дохлых мышей!  Или
даже шестнадцать! А теперь! Это! Дверью его! Ах, негодяй!
     - Он Виктора Михайловича, хи-хи, Викторией Михайловной звал, хи-хи...
     Два бомжа из питомцев Волчкова с недоумением смотрели, как меня  уводят
менты, сажают в воронок. Тот, который поменьше, даже  дернулся  было  в  мою
сторону, но громила его удержал.
     Почему-то я чувствовал твердую, спокойную уверенность в себе.  Я  будто
наблюдал за всем происходящим со стороны, сверху откуда-то. Вот меня выводят
из парадной, вот сажают в воронок, вот мы едем. Вижу,  как  мы  стоим  перед
светофором, как пересекаем широкую  площадь.  Вижу,  как  водитель  тормозит
перед воротами с железной решеткой наверху. Вижу себя, сидящего между  двумя
ментами. Все так  спокойно,  буднично.  И  что  мне  волноваться?  Проспится
Баранов, объяснит, что я ни при чем. А в ситуации с бомжами волчковскими все
происшедшее - это даже очень кстати.
     Я не хотел думать ни о чем, происходящем вокруг. Я думал об Ульрике.


                                   ~ э ~

15. Было это в далеком 1990-м году. Мы, двое  начинающих  тогда  художников,
Юра и я, страшно бедствовавших, пытались продать свои работы.  Продать  было
сложно.  Еще  сложнее  было  купить  краски,  кисти  и  холсты.   Экономика,
строившаяся на  принципах  дефицита,  не  позволяла  ничего  приобрести  без
борьбы. Вроде бы, все было дешево, но попробуй достань.
     Но уже тогда, в глубине далекого 1990 года, мы видели свое будущее.  Мы
представляли свои выставки через  несколько  лет  по  всему  миру.  Мы  даже
сочинили себе будущих жён: Юрину звали  Ингрид,  мою  -  Ульрике.  У  Юры  -
шведка, у меня - норвежка. Статус иностранца в изувеченной  коммунистическим
режимом стране был выше любого другого статуса. В те годы  любой  иностранец
воспринимался  нами  пришельцем  с  другой  планеты:   он   может   свободно
путешествовать по миру, он может свободно творить в  любом  жанре,  в  любом
виде искусства, он богат, наконец, он может  себе  позволить  не  бесконечно
думать о деньгах, о деньгах, о деньгах,  а  думать  о  творчестве.  Это  мы,
совки, за паршивые восемь долларов (тогда это было  сто  шестьдесят  рублей)
должны были вкалывать, как Золушка, целый месяц. И  с  такими  деньгами  Юра
подойдет к Ингрид, а я - к Ульрике?
     Нет! Мы  будем  выставляться  на  Западе,  выставляться  с  успехом,  с
блеском. И вот наступает  оно,  светлое  бессовковое  будущее,  и  на  своей
выставке (в Лондоне, в Париже, в Осло, в Стокгольме) я стою у любимой  своей
картины и жду. Я знаю: сегодня придет  Ульрике.  Мы  с  этого  дня  -  навек
вместе. Она  будет  моей  женой.  Мы  будем  жить  в  маленьком  домике  (не
коммунальном) на фиорде, снаружи будет снег и вьюга, а внутри - тепло, много
света, я с огромным наслаждением наношу краску на  холст,  Ульрике  сидит  у
камина, вяжет на  спицах  для  меня  новый  свитер  или  читает  мне  вслух.
Норвежский я освою. Потом мы смотаемся на недельку  в  Париж,  на  очередную
выставку. С успехом, с блеском.
     Но это будет после. Сначала будет та, первая выставка,  на  которой  мы
встретимся. Я ни с кем ее не  спутаю.  Она  медленно  будет  проходить  мимо
картин, и когда подойдет к той, моей любимой, я спрошу ее:
     - Вы - Ульрике?
     Я знал, что эта встреча будет, я ждал. Ульрике тоже нагадали, что муж у
нее будет художник, что жить они  будут  счастливо,  только  вот...  Извини,
Ульрике, сказала ей мама, отложив гадальные карты, но он будет...
     Она сделала паузу, а потом выдохнула:
     - Он будет - совок.
     В ту эпоху мы были не россиянами, мы были совками. Не знаю, кто ввел  в
обращение этот термин, означавший, видимо,  сокращение  от  слов  "советский
человек", но термин  гениально  соответствовал  сути,  обозначая  не  только
советского человека, но и советский строй, и советское  государство,  и  сам
уклад жизни в совке. Конечно же, для  совка  отхватить  такую  невесту,  как
Ульрике, - это покруче, чем выиграть "Волгу" по государственной лотерее  или
получить от государства бесплатно квартиру.
     - Ой, мама, не хочу за совка, -  застонала  Ульрике,  но  стонать  было
поздно. Или рано.
     - Ничего, доченька, - успокаивала ее мать. - От судьбы не уйдешь. Совки
тоже разные бывают, а те, которые попадают сюда,  к  нам,  непростые  совки,
они - умны, деятельны, талантливы.  Это  может  быть  вариант  покруче,  чем
многие из наших.
     И Ульрике успокоилась. И стала  ждать  меня.  И  когда  она  пришла  на
выставку, она подолгу останавливалась у каждой картины. И  когда  подошла  к
той, моей любимой, я не сомневался, что это подошла именно она, я не мог  ее
спутать ни с кем. И я спросил:
     - Вы... Вы - Ульрике?
     И она поняла, что это - я. Что сбылись предсказания матери, что  сейчас
осуществляется ее вселенское предначертание: всегда быть со мной. Она узнала
меня. И она спросила с сильным акцентом, но по-русски:
     - А вы?.. Вы - совок?!


                                   ~ э ~

16. Мы никогда не знаем, началом каких событий становится  порой  маленький,
незначительный с виду эпизод. В момент, когда меня уводили в  наручниках,  я
больше  всего  радовался,  что  таким  неожиданным  способом  ускользнул  от
волчковских  бомжей.  Бомжи  эти  несомненно  представляли  собой   реальную
опасность. И серьезную. Для бандитствующих структур люди, стоящие на учете в
психушке,     -     бесценные     кадры.     Никакому     профессиональному,
высококвалифицированному киллеру не под силу то,  что  легко  разрешимо  для
них: убить человека и, даже попавшись, ускользнуть от тюрьмы. Какой спрос  с
шиза? И все-таки, как я классно смылся от них на ментовском воронке!
     Я ждал, когда разберутся в моем деле. Но прошли сутки, двое, трое. Пора
бы Баранову проспаться и пролить свет на ситуацию.
     Была  встреча  с  адвокатом.  Человек  он  оказался  довольно  молодой,
неглупый, он ошарашил меня новостью: Баранов - скончался.


                                   ~ э ~

17. - Кто там?
     - Тихо! Тс-с-с.
     - Это кто?
     - Это я - Каюмба. Я пришла тебя спасти, Уманга!
     - Каюмба...
     - Не бойся, я усыпила охрану. Бабушка Маганда дала мне волшебной травы.
Я скатала из нее шарики,  через  трубочку  из  кустов  плюнула  шариками  по
охранникам, они уснули. До рассвета не проснутся. А мы к рассвету будем  уже
далеко! Хватайся за лиану! Ой, какой ты тяжелый!
     Наверху было свежо  и  приятно.  После  трех  дней  сидения  в  затхлой
глубокой  яме  я  всем  своим  первобытным   чутьем   наслаждался   ароматом
таинственной атлантической ночи.
     - Бежим, Уманга! Если до рассвета мы скроемся в горах,  они  не  найдут
нас!
     Я смотрел с  восхищением  на  эту  стройную  двенадцатилетнюю  женщину,
настоящую деву-охотницу. Она рисковала всем. Она  обрекала  себя  на  вечное
изгнание, чтобы жить, до последнего дня своего прячась от людей. Жить  вдали
от родных, от своего племени. И все  -  ради  меня!  На  ее  черных  волосах
появился  золотистый  отлив  при   свете   звезд,   призрачных,   мерцающих,
непостижимых. Ее ноги, стройные, сильные, будто бежали  уже  туда,  в  горы,
чтобы спасти меня. В нетерпении она делала какие-то бессмысленные движения:
     - Бежим, Уманга!
     Я обнял ее, прижал к себе. Может быть, приди она в первую ночь,  я  бы,
не раздумывая, убежал вместе с нею. Я бы несся по выжженной солнцем,  теплой
даже ночью траве, со всей безудержной прытью  своих  сильных,  быстрых  ног,
насыщенных энергией четырнадцати лет, я бы подхватил Каюмбу на руки и бежал,
бежал бы с ней туда, где спасительные вершины гор, где многие сотни  лет  мы
будем вместе, где родится новое племя: от меня и от нее.
     Она  обняла  меня,  прижалась  к  моей  груди  своей  молодой,  еще  не
растраченной  грудью.  Она  не  понимала,  почему   же   я   остановился   в
нерешительности:
     - Бежим, Уманга!
     Может быть, приди она во вторую ночь, я бы тоже убежал вместе с нею.  У
меня еще были некоторые сомнения... Я знал, что с рассветом,  после  третьей
ночи, меня поведут к пропасти, сбросят вниз. Я буду долго лететь. Как птица,
сильная, независимая, беззаботная. Да, внизу камни, да, я расшибусь о них  с
такой силой, что моей кровью, моими мозгами будут забрызганы соседние скалы.
Но перед этим будет несколько секунд полета...
     - Бежим, Уманга!
     Но это была уже третья ночь. Что изменилось? Внешне ничего. Я просто на
сутки больше просидел в глубокой яме с гладкими отвесными стенами, влажными,
глинистыми. После третьей ночи меня не поведут к пропасти.  Я  пойду  к  ней
сам. Я, Уманга, старший сын Великого Вождя,  я,  самый  сильный,  быстрый  и
ловкий среди молодых воинов, я, столько раз  признававшийся  своим  племенем
лучшим из лучших. В жертву надо принести именно меня. Иначе мы  проиграем  в
этой войне с пришельцами. Иначе все племя ждет гибель,  в  лучшем  случае  -
рабство. Нет, в худшем случае - рабство. В лучшем случае - гибель.
     - Прости, Каюмба...


                                   ~ э ~

18. - Вы думаете, здесь одни преступники сидят? -  адвокат  улыбнулся,  и  я
невольно  отметил,  насколько  профессия  сформировала  этого  молодого  еще
человека, сколько жизненного опыта он накопил за недолгий пока свой срок  на
планете Земля.
     - Но ведь я знаю, что было на самом деле! Пусть копают!  Докопаются  до
истины!
     - А что есть - истина? Когда-то считалось истиной, что Земля  стоит  на
трех китах. Потом общепринятым стало, что она круглая, но  Солнце  вращается
вокруг  нее,  -  он  продолжал  улыбаться,  наверное,   в   улыбочке   своей
неосознанно, но не без удовольствия, выражал свое явное  превосходство  надо
мной в сложившейся ситуации. - Вы не путайте бытовую истину и правовую.  Все
показания против вас: и Капитоньевой, и Якимовой, и даже старшего лейтенанта
Добрецова.
     - Простите, капитана...
     - Да, простите,... это... капитана...
     - Я одного не понимаю: зачем им все это надо?
     Он перевел разговор на вопросы оформления документов, на размер  своего
гонорара, спросил,  есть  ли  претензии  к  условиям  содержания  в  камере.
Претензия у меня была одна: почему я все-таки в ней, в  этой  самой  камере,
содержусь?
     - Неужели вы не поняли? - он улыбнулся мне открыто. - И Капитоньева,  и
Якимова, и... это... Добрецов всегда будут  ненавидеть  вас!  Даже  если  вы
будете делать им подарки  к  Рождеству,  Восьмому  марта  и  дням  рождения!
Неужели вы не поняли, почему? Неужели вы поверили, что гражданская  война  в
нашей стране когда-нибудь кончится? Только среди своих вы в безопасности. Но
вы - не среди своих.
     Да, этот молодой  человек  не  только  опытнее  меня  в  жизни,  но  и,
действительно, умнее.


                                   ~ э ~

19. Решение вопроса лежало между кольцами планеты Сатурн. Если б у  Него  не
было Иного Знания, но были миллионы и миллиарды, Он бы финансировал полет  к
Сатурну. Но у Него не было миллиардов, даже миллионов. Было другое. Он давно
понял, что в мозгу каждого человека  -  громадный  микромир.  Спрессованная,
сфокусированная  модель  Вселенной.   Можно   свободно   путешествовать   по
собственной внутренней Вселенной, но далеко не все обладают умением Войти  в
этот могущественный микромир.
 Сегодня Ему было нужно Войти в  собственный  мозг,  добраться  до  Сатурна,
поработать с его загадочными кольцами. Он промахнулся -  залетел  куда-то  к
Плутону. Но нужно - на Сатурн, не на Плутон,  не  на  Уран,  не  на  Юпитер.
Возвращаться довольно сложно, легко вернуться обратно только в земной мирок,
который принято называть реальным. Он продолжил  путь  в  другие  галактики,
искать планеты, кратные по Вселенской функции планете Сатурн. Но поиск  этих
планет занял много времени: с другими галактиками Он был знаком слабо, плохо
ориентировался. В итоге решил вернуться в мир земной и стартовать к  Сатурну
снова.


                                   ~ э ~

20. Электрон ведет себя то как частица, то как волна.  Это  открытие  ученые
сделали еще в начале XX века. Оно в корне опрокинуло некоторые представления
о материальном мире, но смысл этого открытия слишком широк, чтобы  применять
его лишь к какому-то разделу науки или отрасли.
     Упростим немного схему объяснения ситуации. Итак, электрон  ведет  себя
то как частица, то как волна. То есть на миг, когда  электрон  стал  волной,
материя исчезла. Исчезла Вселенная,  исчезла  в  нашем,  земном,  понимании,
ограниченном трехмерным восприятием пространства  и  одномерным  восприятием
времени. На самом деле Вселенная на этот миг  переместилась  в  Пространство
Иных Измерений.  Уловить  этот  миг  (предполагается,  что  он  длится  одну
двенадцатимиллиардную  долю  секунды)  можно  в  состоянии  Вхождения  такой
глубины, которая под силу лишь Сынам Неба. В этот миг  можно  создать  новые
континенты, планеты, галактики или уничтожить старые. Можно изменять  судьбы
людей, континентов, галактик, созидать коды благородных судеб или стирать  с
картины бытия судьбы недостойные.


                                   ~ э ~

21. Еще и раньше Он предполагал, догадывался, понимал, что каждую секунду Он
двенадцать миллиардов раз исчезает и возникает вновь. Теперь  Он  подошел  к
пониманию более сложных вещей. Нет, Он не исчезает. Он двенадцать миллиардов
раз за секунду каждым своим электроном переходит из  Вселенной  Вещества  во
Вселенную Волновую и обратно. Скоро  Он  подойдет  и  к  пониманию  истинной
ситуации, когда цепочка загадочных явлений станет  цепочкой  явлений,  легко
объяснимых.
     Двенадцать миллиардов раз за секунду Он переходит из того мира, который
мы называем реальным,  в  мир  параллельный  и  обратно.  Но  механизм  этих
бесконечных переходов весьма непрост. Только разобравшись  в  нем,  Он  смог
управлять процессом Перехода. Он научился "зависать" в том из миров, который
Ему в данный момент более интересен.
     Он уловил одну очень важную тонкость: Он понял, что материя, из которой
Он состоит, меняет  свою  природу  из  природы  частиц  в  природу  волн  не
моментально. Самое сложное и самое важное: синхронизировать Переход.
     Электронов в каждом из нас - много, триллионы, наверное.  Для  простоты
представьте: во мне четыре электрона. Первую секунду все четыре  -  частицы,
вторую секунду все четыре - волна. На секунду я - здесь, на вторую секунду -
Там. В Пространстве Иных Измерений. Но это лишь при  условии,  что  все  мои
четыре электрона свой переход осуществляют синхронно, одномоментно.
     На самом деле этот переход - не синхронен. Секунду два из четырех  моих
электронов - частицы, два других электрона - волна.  Следующую  секунду  те,
что были волной, - частицы, те,  что  были  частицами,  -  волна.  Даже  при
максимальном  упрощении  задачи  Перехода  я  все  равно  -  в  двух   мирах
одновременно, и мне не удается зафиксировать Переход в измененное состояние.
     Но путем специальных упражнений и тренировок Он синхронизировал Переход
всех до единого своих четырех электронов из одной природы в другую.  Сначала
четырех, затем четырех триллионов...

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг