Виталий СМЕРТИН
НЕ ЗАБЫВАЙ О СЕРДЦЕ
Р о м а н
Тернопiль
"ПIДРУЧНИКИ & ПОСIБНИКИ"
2004
ББК 84(укр.iнш) - 444
С 50
Компьютерный набор Людмила Выхрущ
Верстка Руслан Выхрущ
Редактор Сергей Музыка
В оформлении обложки издания использован фрагмент
живописной работы С. Дали
Смертин Виталий
НЕ ЗАБЫВАЙ О СЕРДЦЕ. - Тернопiль: Пiдручники i посiбники,
2004.- 168с.
ISBN 966-07-02140
Студент Московского университета Максим Курило арестован по
ложному обвинению в связях с украинскими националистами. Его душа
вырывается из тела и проходит через цепь приключений на других
планетах. После побега приключения Максима - уже в реальном теле -
продолжаются в Брянске, Одессе, Запорожье и Тернополе.
ББК 84(укр.iнш) - 444
ISBN 966-07-02140
(C) Смертин В., 2004
"...Как весело гнать человека по замёрзшей
бесснежной земле! В перекрестье прицела он мечется,
словно лисица в капкане. Говорящая дичь, без минуты
мертвец...
Только что это: дичь развернулась - крылья
ангела, демона пасть?! Разве знал я, Охотник в
законе, что придётся бесславно пропасть?"
(Рукопись, найденная в Завалове)
Г л а в а I
События, о которых пойдёт речь, случились тогда, когда обыкновенные
граждане ещё не стояли перед трагическим выбором между "Тампаксом" и
"Олвис-ультра", "Аквафрешем" и "Блендамедом", не почёсывали затылок после
предложения выкинуть с балкона древний "Славутич" и взамен купить
"Элджи-Электроник". Большинство из них про все эти фантастические вещи даже
не догадывалось. Некоторые, ну совсем смешные проблемы, например, как
дотянуть до зарплаты, существовали и в те времена почти в нынешнем виде. Но
главной проблемой (если верить газетам) всё же было строительство светлого
будущего, воплощение в жизнь решений съездов партии.
Это была глобальная задача, и если при её выполнении оставалось хоть
немного сил и времени, люди строили своё, маленькое личное будущее. Так, как
мой приятель Максим Курило, который целый год прилежно штурмовал науки на
филфаке Московского университета, а на лето, досрочно сдавши несколько
экзаменов, махнул под Одессу. Его пригласила родная тётка - отдохнуть, а
если захочет, то и подзаработать. Место грузчика на продовольственной
межрайбазе она гарантировала - с её директором когда-то сидели за одной
партой.
Максим там действительно немного поработал - неделю, а то и того
меньше. Всё оказалось совсем не таким, как мечталось. Девять-десять часов
ежедневной пахоты в ритме аврала под жестяной крышей склада (в жару
температура воздуха поднималась до сорока градусов, а жара была каждый
день). Двадцать копеек за выгруженную тонну, ещё двадцать за её переноску на
каждые тридцать метров. Всё это ещё можно было терпеть, правда, ни до работы
ни после неё на море уже не хотелось. Даже еда в глотку не лезла.
Не мог он выдержать ежедневной пьянки, на которую постоянно
провоцировала бригада. Максима, который никогда раньше не боялся такого
мероприятия, ошеломляли его масштабы и какой-то карамазовский "безудерж".
Отказываться было нельзя: "Ах ты, гад, падло интеллигентское, не уважаешь!"
Пожалуйста, не пугайтесь этих не совсем изысканных слов. Сознаюсь, что
настоящее высказывание существенно откорректировано, табуированная лексика
заменена более-менее допустимой. Уж очень специфическим был состав бригады -
лишь двое из тридцати, Максим да Витька из Киевского медицинского, ещё не
побывали за решёткой.
Бригаду возглавлял Сан Саныч - ещё не старый мужичок с фигурой Жана
Маре, который семь лет топтал зону по двести шестой, пункт два. Сорокалетний
Долдон отсидел пятнадцать - за убийство соседки. У всех прочих было в
прошлом от двух до пяти, а у самого молодого, Васи, так вообще - только год
условно за драку на танцплощадке.
"Горючего" хватало - почти каждый день разгружали вагоны с водкой и
менее уважаемыми напитками. Полпроцента списывалось на бой, а если
хапуга-экспедитор начинал упираться, "бой" действительно появлялся, причём
значительно вылезал за полпроцента. Бригада в этом случае нисколечки не
страдала. Самое слабое место в бутылке - это закругление между горлышком и
нижней частью, поэтому в конце дня возле стенки склада выстраивалась батарея
оковитой с аккуратно проваленными внутрь овальными окошечками. Стекло
оседало на дно, жидкость осторожно разливалась в гранчаки и выпивалась.
Закуска считалась явлением факультативным и несерьёзным.
Максим, само собою разумеется, вскорости расчитался, получил в кассе
чуть больше тридцати рублей и стал думать, что делать дальше. Понятно, что
тётка за квартиру не брала, поэтому можно было целыми днями нежиться на
пляже, бронзоветь и здороветь, если бы не последний курс университета.
Хотелось отложить хоть немного деньжат, чтобы потом не отвлекаться на всякие
там подзароботки.
Однако, всё же для него, наверное, открылась полоса везения. На
следующий день он перебрался в Новодофиновку и начал работать на "шабашке".
Дядька, отставной "кусок", платил подсобникам по червонцу в день, неплохо
кормил. Утром и вечером Максим купался в море, кожа его покрылась почти
гваделупским загаром.
Не было бы счастья, да несчастье помогло - один из каменщиков сломал
руку. Полученого в студенческих стройотрядах опыта Максиму хватило, чтобы
его заменить, и оплата выросла почти вдвое, так что нужные деньжата он
всё-таки заработал. Кое-что из них пошло на одесском Привозе на то, что в
Москве днём с огнём не купишь, разве что, за большие деньги у фарцовщиков:
новые джинсы, блок американских сигарет, всякие мелочи, но всё равно
оставалась пухлая пачка сиреневых двадцатьпяток, которая была для него
гарантом безбедного года.
Два дня он отдыхал в чудесном городе Тернополе у родителей, которые
правдами и неправдами стремились задержать его дома как можно дольше, но
Максим сослался на неотложные дела и сбежал-таки в город-герой Москву.
Действительно, пора было уже начинать "въезжать" в тему дипломной работы,
ещё в апреле утверждённую кафедрой. Конечно, что-то можно было взять из
прошлых курсовых работ, но тема требовала нового материала.
Знал бы Максим, какой тугой узел самых фантастических происшествий
завяжется вокруг него в ближайшую неделю, никуда бы он не поехал. Сидел бы
дома, потягивал пивко из холодильника (да простят меня братья Кличко, что
может быть лучше "Львовского"?), заедал бы его посыпанными солью половинками
свежих охлаждённых огурцов - класс! Покуривал бы американские сигареты, что
купил на Привозе, тем более, что кореш притащил почти полное самиздатовское
собрание произведений братьев Стругацких.
Хотя знал бы, где упасть - соломки б подстелил!
В первый день по прибытии в Москву в библиотеку он так и не попал.
Накатила меланхолия - может быть, под влиянием сна, что приснился в дороге.
Максим бродил узкими улочками центра столицы и снова прокручивал в памяти
странные видения. Вот он пробирается через вагон-ресторан, в котором гудит
невообразимое для поезда гульбище. Ресторан почти в два раза шире обычных
вагонов, разделён на кабинки, и каждая - с гостиную стандартной хрущёвки.
Всё из красного дерева, старинные бра, дамы в шляпках с перьями и с улыбками
на глуповатых личиках, мужчины в котелках и с тросточками. А вот и поручик
Ржевский - из ведёрка хлещет шампанское на спор с Василием Ивановичем
Чапаевым. Полковник с базедовыми глазами - горестно причитает: "Шпиёны!
Кругом одни шпиёны!" В коридоре толчея, у дам явно не в порядке одежда, они
хватают Максима за куртку и пытаются затащить в кабинки, но тот упорно
пробирается дальше. Вот и закончился вагон, двери в следующий распахнуты, но
там лишь серая бетонка, которая уступами спускается в яр. Автоматная
очередь, и Максим, петляя среди кустов, бежит по дну оврага, который вдруг
превращается в неширокую речку с искрящейся на солнце водой, а сам Максим
стоит на огромном кресте из бетона. Это явно не фундамент и не строительная
конструкция - почему-то Максиму известно, что этот крест и есть крест -
самого что ни на есть религиозного назначения. Налетает рой пчёл, Максим
отмахивается от них руками и видит, что никакие это не пчёлы, а автоматные
пули, которые не жалят, а обжигают, оставляя волдыри на неприкрытых ладонях.
Вдруг с неба спускается смерч, засасывает жужжащие пули, а потом и самого
Максима, и как избавление, раздаётся голос проводника: "Станция Брянск!"
Вернувшись в общежитие, Максим загрузил продуктами взятый напрокат
старенький "Север", приспособил поближе к морозилке две бутылки молдавского
"Каберне".
До начала занятий оставалась неделя, но жизнь в "кресте" уже
просыпалась. Хотя совсем она никогда и не замирала - то стройотряд, что на
"Мосфильме" декорации лепит, остался на лето, то абитура понаехала...
Кстати, "крест" - это общежитие на проспекте Вернадского, и своё
название он получил именно из-за крестообразной формы. Это было
двадцатидвухэтажное строение: четыре крыла - как четыре полураскрытых книги,
и всё это соединено монолитом лифтовой шахты. Лифтов тоже четыре, и сначала
с этажа на этаж только с их помощью и можно было попасть. Французы, которые
делали проект под отель в Ницце, считали такое сообщение вполне достаточным,
но у нас, как известно, всё, кроме ракет, быстро портится, поэтому пришлось
пробивать двадцать две двери для пожарных выходов.
Под "книгами" - могучие антисейсмические лапы метров двенадцати
высотой. Все удивлялись - зачем они? Землетрясений в Москве вроде бы не
бывает. Но лапы эти всё-таки пригодились - зимой семдесят восьмого малость
тряхнуло - люстры на десятом этаже и выше рок-н-ролл выписывали. По
лестницам вниз, словно муравьи, посыпались люди - перепугались все. На
соединениях балок появилось несколько трещин, но партком запретил это
обсуждать - дескать, панику сеете!
Через какое-то время в газетах написали, что это был отголосок
румынского землетрясения, волна от которого узеньким лучом зацепила Москву.
Вообще-то, "крест" - сооружение уникальное, удачно прилеплено возле
озера и радует глаз. Хотя очень-то пялиться на это панельное чудо не
рекомендовалось - у перехода через проспект возле него были все признаки
смертельного циркового номера. Почти каждый месяц кого-то сбивала машина и
на асфальте потом долго поблёскивали квадратики стекла, а иногда -
инфернальные рыжие пятна. Власти отказывались строить подземный переход -
дескать, он уже был построен в трёхстах метрах - возле метро.
Глаз сооружение радовало только сначала. Каждая из упомянутых "книг" -
это такая себе естественная труба, и если на первом этаже включить карманный
радиоприемник, его будут слушать (хотят этого или нет) на всех этажах.
Недаром же французы в Ницце это чудо строить не решились, а почти за
бесценок продали москвичам.
Представьте себе, что летом все окна растворены, в каждой комнате
что-то наигрывает - иногда через большие колонки, как у Гиви на
четырнадцатом этаже. А иногда люди просто разговаривают, и если вы думаете,
что это сплошные философские диспуты, то ошибаетесь. Да и вообще, почему-то
средний советский гражданин считал студента средоточием всех добродетелей,
которых, действительно, хватало, но прежде чем превратиться в студента,
каждый прошёл через воспитание не сколько родителями и школой, сколько
двором и улицею. Поэтому студент - это всего лишь полуфабрикат будущего
интеллигента, и дорастёт он до него или просто станет дипломированным
специалистом - ещё не известно...
Честь вам и хвала, если вы никогда в жизни не слышали и не произносили
этих самых плюгавых слов да не пили оковитой из гранчака, как это до сих пор
делают ребята в нашем дворе, но на весах судьбы вам зачтётся, если в один
прекрасный момент вам стало тесно в хмельном суррогате вдохновения и если
душа ваша начала рваться за границы бедных на слова и богатых на интонации
грубостей, если наполовину уголовные ценности уличной "бригады" стали для
вас чужими!
К сожалению, такое не всегда случается в студенческие годы, и это
хорошо понимали московские таксисты - "философы по жизни". Никто из них не
отваживался въехать по пандусу под окна "креста" в ночное время - за семь
секунд свободного падения бутылка ускорялась до двухсот пятидесяти
километров в час... Никто не хотел попасть нею именно в желтоватую старую
"Волгу", бутылке просто давалась свобода воли, но обнаглевшая стеклопосудина
сама находила свою мишень, и дай Боже, чтобы в автомастерской вам потом
подыскали новый капот или кузов!
Кроме того, почему-то именно ко "кресту" слетались все московские
ветры. Идёшь тротуаром - тишина, листья на деревьях не шелохнутся,
поднимаешься по ступенькам к вестибюлю - ветер с ног сбивает. Бывало, что
ночью в порыве страсти с верхних этажей выкидывали всем известное "изделие
©2" и оно утром обнаруживалось на ваших конспектах или же в чашке недопитого
кофе. Бывало и так, что один из этих самых "ещё не интеллигентов" с
наслаждением плевал с шестого этажа и случайно гасил сигарету у
замечтавшегося курильщика этажом ниже...
Дотошные историки разыскали в архивах докладную Меньшикова Петру I c
рекомендацией построить на этом месте псарню, но царь решительно отказал:
"Негоже псов на ветру держати!" Находка обошла все факультеты, и многие
поупражнялись в логике: "Псов держать на ветру нельзя, студентов держат,
следовательно..." Упражнялись потихонечку, потому как недреманное око КГБ
могло помочь отдельным особам сменить московские ветры на сибирские.
В тот августовский вечер буйные ветры почему-то успокоились - словно в
честь прибытия Максима. Не встречала его привычная вокально-музыкальная
какофония из окон. Более того, тишина господствовала даже в комнате Гиви -
он ещё не купил себе новые стоваттные колонки вместо тех, что позавчера
скинули вниз парни с юрфака. В час ночи они вежливо предупредили Гиви,
полвторого по-джентельменски обматюкали. Гиви принял эти аргументы к
сведению, пообещал только дослушать песню, но, к сожалению, уснул...
Проснулся он от шуршания метлы, когда дворник утром сгребал обломки дэвэпэ и
помятые диффузоры в обрывках проводов.
Было удивительно тихо. Максим с наслаждением потягивал сигарету,
опершись локтями на подоконник. Где-то внизу в неумелых руках бренькала
гитара, еле слышный разговор сплетался с шумом авто на проспекте.
Поблёскивали фонари в вечерней черноте озера. Мысли Максима выныривали
медленно и незаметно, и все они сводились к тому, сколько надо прочитать
всякой всячины, да ещё и отдохнуть. Если целую неделю тупо рыться в архиве,
то трудно будет приступать к занятиям - науки успеют осточертеть.
Ещё днём он встретил однокурсников - Славика и Миколу. Славик был из
Череповца, а Микола - полтавчанин, как-никак земляк, хоть и не близкий.
Договорились, как всегда, убить вечер за шахматами, выпить по бокалу-другому
хорошего вина.
Среди мужской половины общежития, конечно, более была в ходу
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг