АЛЕКСАНДР СКРЯГИН
ТОТ, КТО ОКАЗАЛСЯ ПРАВ
Гримо был не прав! Нет! Прав был я! Все получилось именно так, как я
говорил! Ведь теперь даже трудно себе представить, что когда-то мы
обходились без гленов!
Я смотрю на своего глена. Но что это? Он будто ухмыляется мне в лицо?
Но ведь он не может этого делать! Не может! Ведь это только для контролеров
и надсмотрщиков глены такие же живые люди, как и мы. Но я-то знаю, что
глен - всего лишь кукла! Большая тряпичная кукла в натуральный человеческий
размер с лицом, выкрашенным белилами, и туловищем, набитым старыми тряпками
и картоном, которая привязана тонкими незаметными веревочками к ногам и
поясу и потому беспрестанно дергающаяся от наших движений. Со стороны
представляется, будто глен, стоя за верстаком, действительно что-то делает.
Но это, конечно, не так.
И все же, мне кажется... Мне кажется, что... Нет, мне это просто
кажется! .
Я вглядываюсь в черноту, окружающую непроницаемой стеной маленькое
освещенное пространство вокруг наших верстаков, стоящих в два ряда друг
против друга. Я чувствую, что это действительно стена, мягкая, бархатистая и
отвратительно живая на ощупь, состоящая из бесчисленного множества
омерзительных прозрачных непрерывно шевелящихся ресничек, в которых человек
мягко утонет, как в гигантском слое мха. А там, за ресничками, внутренности
этой черноты: желудок и покрытые слизью судорожно сокращающиеся сосуды, и
там с человеком происходит что-то такое дикое и страшное, что нет сил и в то
же время хочется представить.
...И все же прав оказался я! Не Гримо, нет! Я!
После того как контролеры объявили новый закон о том, что каждый
работник не может делать в день больше одной тысячи коробков, мы собрались
на совет. Контролеры объявили, больше тысячи коробков нельзя делать потому,
что это вызывает перенапряжение наши,х сил и может плохо, сказаться на нашем
здоровье. Так они говорили. Но настоящая причина была в другом. И мы это
поняли.
За каждую тысячу коробков мы получали дневную норму: две луковицы,
ломоть хлеба и кусочек, соленого сала величиной со спичечный коробок. А
через десять дней, за десять тысяч коробков,- мы получали право подняться
наверх и целый день провести там, где светит солнце и плещется о берег
шипящее и прозрачное море. Мы могли лежать на шершавом, теплом и сухом
песке, подставляя свои лица горячим желто-фиолетовым лучам, после которых
наша влажная, белая и бархатистая от нездорового климата Пещеры кожа
становилась сухой, упругой и начинала приобретать коричневатый оттенок,
правда, едва заметный, ведь мы могли подставлять свое тело солнцу только раз
в десять дней.
Зато этот день был похож на сказку!
На пляже вдоль моря стояли гимнастические снаряды и стойки, мы могли
упражняться на них, и наши мускулы словно наливались радостью. Ожидание этой
сказки давало нам силы! А опыт, накапливающийся за годы однообразного труда,
позволял работать все быстрее. И вот настал день, когда Умелец сделал за
десять дней не десять, а двадцать тысяч коробков! И смог провести там,
наверху, не один, а целых два дня!
А вслед за ним это сделали и другие. Затем мы достигли и невероятного
прежде рубежа в тридцать и сорок тысяч коробков, а Умелец однажды сделал
сто! Сто тысяч! И за это целых десять дней был наверху! Купался в море,
гулял по белым песчаным холмам, валялся на пляже. И хотя от отдыхавших
аристократов, контролеров и надсмотрщиков его отделяла высокая - в три чело.
веческих роста - сеть из стальной проволоки, он был почти как они!
Вот после этого аристократы, чтобы закрыть нам путь наверх, и придумали
закон, который не разрешал склеивать больше одной тысячи спичечных коробков
в день, и, значит, теперь мы могли получать в день только один свой рацион и
только один раз в десять дней - не чаще - подниматься к солнцу.
Тогда мы все стали думать, что же нам теперь делать?..
Гримо сказал, что нам надо перебить надсмотрщиков и контролеров или
заставить их самих работать внизу, а самим подняться наверх!
Но это был глупый план! Глупый, потому что неосуществимый! Гримо думал,
что он один такой умный! А что стало с Бемом Языкастым, который ударил
надсмотрщика? Он исчез! И не вернулся до сих пор! И, наверное, не вернется
никогда! А куда делся Гам Лукавый? Не он ли кричал в ту ночь так, будто с
ним делали что-то ужасное? И то же самое будет с нами! Так думал не я один,
так говорили между собой многие! И это я сказал вслух! В первый раз мы
разошлись, так ничего и не решив.
Но все-таки надо было что-то делать! И я придумал!
Я работал всю ночь, пока все спали. Когда мы собрались снова и Гримо
сказал: "Может быть, мы и погибнем, но другого выхода у нас нет!", я ответил
ему: "Есть!" И показал глена.
В глазах надсмотрщиков и контролеров глен ничем не отличается от нас.
Смотрите, он такой же, как мы,- белый и румяный.
На нем такая же синяя мешковатая куртка, как и у нас. Конечно, глен не
может работать. Но ведь за него можем работать мы!
Глен не может работать, зато глену не нужно и отдыхать. Ему не нужно ни
солнце, ни сало, ни сухой песок! Ему не нужно ничего!
Ведь это кукла!
Сначала никто ничего не понял. Но я объяснил.
Каждый из нас не может склеивать больше тысячи коробков в день и больше
десяти тысяч - за десять дней. Так говорит закон.
Но, если я все-таки склею за день две тысячи, а контролерам скажу, что
половину из них сделал глен, то закон не будет нарушен.
Каждый из нас - я и глен - получит свою норму питания и выходной день
наверху. Но на самом деле и сало и отдых - все достанется мне одному. Ведь
глену ничего этого не нужно! А надсмотрщики и контролеры все равно не
заметят, кто из нас поднялся наверх - живой человек или глен, ведь они нас
даже не замечают, для них мы все - на одно лицо!
Мы будем работать за наших гленов, но мы будем за них и получать.
Каждый из нас может иметь столько гленов, сколько норм он в силах выполнить!
Гримо все-таки продолжал стоять на своем. Но его почти никто не
поддержал.
И все получилось так, как сказал я.
Рядом с нами стали за верстаками внешне ничем не отличимые от нас
фигуры гленов, со стороны - для надсмотрщиков и контролеров будто
работающие, а на самом деле - просто дергающиеся в такт с движениями наших
тел. Через некоторое время мы все так привыкли к нашим гленам, что они стали
для нас чемто вроде друзей. Я даже стал разговаривать с моим гленом, будто
он живой, а не тряпичная кукла...
И все же, мне кажется... да, мне кажется... Я вижу, что они усмехаются
и подмигивают мне своими глазами из зеленых бутылочных осколков!..
Но ведь этого же не может быть! Наверное, я просто устал. Дело в том,
что затея с гленами все-таки имеет маленький недостаток: нельзя снижать
двойную норму выработки, ведь это будет означать, что кто-то из нас - я или
глен - не выполнил норму, а это сразу привлечет внимание контролеров и все
может раскрыться! Я не Умелец, у меня только один глен, и все же работать
даже за него одного мне трудно. Раньше я мог делать две нормы время от
времени, теперь, после моего изобретения,- я должен делать это всегда. И
трудно приходится не мне одному.
Но ничего! Ничего! Я сделаю твою норму, глен, будь спокоен!
Я не подведу тебя!
Но что это? - кто-то толкает меня под руку. Кто это? Глен???
Наверное, он просто сдвинулся со своего места и навалился на меня своим
туловищем... Да!
Так, ну вот и контролеры катят между верстаками свой огромный,
окрашенный в красное, металлический ящик на скрипучих, деревянных - чтобы не
ржавели - колесах. Какой неприятный влажный скрип!..
Да, вот это тысяча коробков - моя, а это - моего напарника...
Не больше - тысяча, как положено. Мы закон знаем. Почему он молчит?
Просто он такой неразговорчивый. Все в порядке!
Ящик медленно катится дальше, к другим верстакам.
Теперь у меня не две луковицы в день, как раньше, а четыре, не один
кусочек сала, а два! И это совсем не плохо!
Все-таки я был прав, дорогой мой Гримо! И зря ты до сих пор не сделал
себе глена. Зря! Два кусочка сала - это прекрасная вещь! И два дня отдыха
наверху - тоже! Ты же не будешь с этим спорить, дорогой Гримо!
Но что это? Что это? Будто... Померещилось! Мне просто померещилось! Я
устал. Все время делать двойную норму тяжело.
Очень тяжело. Но отступать нельзя. Это может разоблачить глена. И тогда
все пропало!
Так, сейчас я пойду в свою пещеру. А ты, глен, оставайся. Ведь тебе все
равно где ночевать...
Но что это? Что это? Рука глена медленно поднимается к лежащей на
верстаке кучке луковиц, сала и хлеба, полученных от контролера. Его плоская
твердая деревянная ладонь разрезает ее напополам и уверенно отодвигает одну
часть к себе. Что это?
Я сплю?.. Я пытаюсь остановить его руку, хватаю глена за локоть, и
вдруг ощущаю вместо мягкого тряпичного тела под одеждой что-то твердое,
словно кости... Что это? Я схожу с ума! Я смотрю на своего глена... Он
усмехается мне в лицо, отвратительно оскалив свои лошадиные деревянные зубы!
Я оглядываюсь вокруг.
Прямо на меня по проходу между верстаками, дергаясь своими нелепыми
телами, медленно идут глены...
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 30.01.2004 13:27
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг