На исходе дня Иосиф увидел высокую стену, сложенную из кирпичей, не
связанных никаким раствором. Стена местами была разрушена. Выцветший
рекламный щит сообщал, что путник вступает в пределы самого культурного и
самого демократического в мире государства.
Иосиф обрадовался, облегченно вздохнул и перебрался через пролом.
С того момента его не покидало чувство, что за ним следят. Он терялся
в догадках, кто бы мог это делать, поскольку снова до горизонта тянулись
одни унылые пески. Правда, вскоре он увидел низенькие, ветхие сараи,
посеревшие от дождей и солнца, - тысячи ржавых замков и замочков висели на
кривых дверках, кое-где дверки были сломаны или сгнили, - из мрака
светились какие-то точки...
"Неужели там прячутся кошки? Но кого они тут ловят?.. Наверное,
сусликов", - предположил Иосиф, мечтая поскорее добраться до городского
жилья, вымыться под горячим душем и отоспаться на мягкой постели.
Не успел он отойти от сараев и сотни метров, как откуда-то нагрянула
орава разбойников. Вопя страшными голосами, они набежали со всех сторон.
- Дуюспикинглишь? - одноглазый бандит ткнул пистолетом в живот Иосифу.
- Я говорю на всех языках мира. Какой язык предпочитают господа?
Лучше бы он не называл их господами. Орава сбила его с ног, в
считанные секунды он лишился не только шара и рюкзака, в котором имелись
еще запасы воды и пищи, но и кепки, очков, майки - было отнято все, вплоть
до трусов. Иосиф стоял голышом, прикрываясь руками, а вокруг кипели страсти
- шел дележ захваченного имущества.
- Валюта, валюта! - один из разбойников восхищенно подбрасывал на
ладони кошелек Иосифа.
- Владея этим шаром, я открою аттракцион "Гигантские шаги", -
похвалялся другой, пухлощекий, с отвислыми губами. - Каждый, кто купит
билет, сможет побегать по кругу, держась за шар руками. Может быть, этой
штукой заинтересуются туристы из Политании и Бензагаса. Тогда у меня будут
доллары и франки!
- Продаю спортивные трусы и туфли! - кричал третий разбойник. - Меняю
на запасные части велосипедов всех марок и систем!..
Одноглазый, расположившись на песке, угощался из рюкзака Иосифа.
Вокруг, протягивая руки, стояли его компаньоны. За плечами у них торчали
кремневые ружья.
Никто не обращал на Иосифа уже ни малейшего внимания. Он выбрался из
галдящей толпы и пошел своей дорогой, сбитый с толку, но все же радующийся
тому, что остался жив.
Никто не гнался за ним, никто не кричал "стой!", и Иосиф вновь
очутился в пустыне, над которой уже засветились звезды.
"Где я? - недоумевал он. - Я же условился с доктором Шубовым, что
загляну в будущее. Какое-то недоразумение..."
Подгоняемый холодом, Иосиф всю ночь упрямо шел по пескам, а утром,
выбившись из сил, упал и заснул.
Когда проснулся, увидел, что неподалеку от него, у высокого дощатого
забора, пустыня кончалась.
Стыдясь своего вида, Иосиф приблизился к забору. За забором уже был
настоящий оазис: виднелись пальмы, дома и дороги, по которым сновали
машины.
"Вот он, долгожданный рай!.."
Но как было подойти к проходной? Поискав глазами, Иосиф заметил
пожелтевшую газету. Прикрыв ею бедра, он толкнул двери проходной.
Трое в фуражках с кокардами тотчас уставились на него. Судя по всему,
это были полицейские.
- Турист или предприниматель? - спросил один.
- Газетник, - разочарованно протянул другой. - Проходи, сейчас подадут
подводу, на которой ты отправишься в тюрьму.
- В тюрьму?
- Эка, бестолковый! В самую обыкновенную тюрьму, где пахнет парашей и
полно клопиков и блошек.
Иосиф уже собрался выскочить из проходной, но путь преградила
опустившаяся сверху железная решетка.
- Ну, что ты дрожишь? - сказал полицейский. - Все ищут выгоду, что же
остается делать бедным защитникам правопорядка?.. Два скублона за газету,
которую мы специально оставляем у проходной. Три скублона за оформление
протокола и горячий завтрак.
- Мне не давали завтрака.
- И не дадут. Это только так говорится - для округления счета... Итак,
к пяти скублонам сорок за содержание в тюрьме и пять страховка, итого
пятьдесят скублонов. Это сумма твоего выкупа... А теперь выбери в этой куче
штаны и рубаху и жди в камере, пока не покличем.
- Меня зовут Иосифом.
- Хоть Наполеоном. Лишь бы поскорее выкупили, потому что с нас требуют
отчисления.
- Кто?
- Наш генерал. И еще король-губернатор...
В событиях не просматривалось никакой логики, и потому Иосиф решил не
терзаться понапрасну. В конце концов, каждое время несло на себе след общей
драмы человечества и потому было по-своему интересным.
В полдень полицейский вывел Иосифа из затхлой камеры, посадил на
подводу, запряженную волами, сковал руки и ноги железной цепью и помахал
рукой.
- Машин сколько, папаша, - сказал Иосиф вознице, у которого борода
начиналась от самых глаз. - А мы на волах.
- На волах - не на своих ногах. Машины сплошь иностранные, и ездят в
них иностранцы...
Иосиф ничего не понимал.
- А скажи, любезный, отчего тут кругом полно воров?
- То не воры, - отвечал словоохотливый возница, не поворачивая головы.
- То служащие королевской таможни. Честные все люди, свободные граждане,
занятые свободным личным трудом. Цоб-цобе!..
Иосиф боялся упустить что-либо важное, рассматривая город.
В центре, на вершине холма стояло угрюмое здание, напоминавшее
крепость. Это была тюрьма.
- А это что за дома? - Иосиф указал на особняки, утопавшие в
экзотической зелени.
- "Дома мысли", жилища советников короля-губернатора.
- Их много.
- Много. Иначе правление не было бы "самым мудрым". На каждый десяток
аборигенов приходится два советника... Они умеют выколотить положенное -
натурой, деньгами и изложением мысли.
- "Изложением мысли"? Что за чепуха?
- Не чепуха, а главный признак великой демократии. Каждый должен
насобачиться в правильных речах по любому поводу: ветреной погоды, прыщей
на носу, любви к родным полам и паласам... Натуральный налог побуждает
выращивать огурцы, разводить кроликов и т.п. Денежный - заставляет
продавать произведенные продукты советникам, которые владеют деньгами и
перепродают купленное за границу. Ну, а налог изложением мысли закрепляет
пламенное почтение к королю-губернатору. Неплательщиков у нас сажают в
тюрьму или казнят.
- Если все заняты производительным трудом да еще упражняются в сдаче
экзаменов на правильные мысли, у вас должно быть богатое общество, - с
иронией сказал Иосиф.
- Ну, конечно, - кивнул возница. - Всякое богатое общество богато
прежде всего бедностью. Чтобы получились большие деньги, надо их собрать по
копейке и сложить в одни руки... В нашей стране мало дождей, оттого мы
быстро роем землянки и не покрываем их крышей. Во-первых, всегда свежий
воздух, во-вторых, всякому видно, что происходит у соседа, и полицейские не
обременяются вербовкой доносчиков, - сами патрулируют по дорожкам. А ночью
светят фонариками... Удобства, кругом удобства. Вдруг, например, убежал из
тюрьмы заключенный. Где он может спрятаться, если кругом заборы? Нигде,
только в землянке. А так как кровати не предусмотрены - где ж на всех
напасешься? - и одеял, конечно, нет, то полицейский, включив фонарик,
тотчас видит, где свояк, где чужак. И тогда следует изъятие грешника.
Хозяин землянки, где найден беглец, получает сто ударов розгами и пять
скублонов штрафа.
- Скублоны? - вспомнил Иосиф. - Ты бы показал мне, что это такое. Хотя
бы один скублон.
Возница присвистнул.
- Если бы я сам видел, что это такое!.. Никто не знает, никто не
видел. Только советники, ученый персонал. Скублоны, говорят, можно
переводить на золото. Народ хотя и речистый, все же пока малограмотный,
покрадет скублоны-то, ежели ему доверить. Вот и записывают на бумажках:
причитается столько-то скублонов. Ну, и ты отрабатываешь. Цены тебе не
известны, зато известны советникам. Так придумал король-губернатор.
Широчайшей и глубочайшей мысли человек! Семи пядей во лбу, хотя, честно
говоря, я его, как и скублон, живьем не видел. Показывают по телевизору,
что на главной площади города, но только со спины. Боятся покушения. Убьют
короля, развалится королевство...
Подъехали к тюремному зданию. Иосиф в сердцах сказал:
- Смеешься надо мной, человек! Или нарочно приставлен, чтобы смутить
мой дух белибердой.
- Сначала все так говорят, - кивнул возница. - А которых мне
приходится везти дальше, те уже не спорят - молчат...
Пока тюремщики в ярко-желтых штанах и куртках снимали цепь, Иосиф
успел разглядеть, что улицы вокруг безлюдны, тени от домов очень темные,
почти непроницаемые, а редкие птицы величиной с ворону совершенно не машут
крыльями и оставляют за собой в воздухе какой-то след...
Над парадным тюремным входом пламенела аршинная вывеска: "Братство
всеобщих сердец".
По сторонам сопели тюремщики, сзади бряцал шашкой стражник.
Железные двери отворились легко, без скрипа. Входя в огромный зал, в
прошлом, видимо, храм, Иосиф подумал, что неограниченное желание свободы и
счастья одними людьми непременно оборачивается для большинства других людей
несвободой и бедой. "Откуда знали об этом наши пращуры, о которых мы думаем
как о диких полулюдях? Глупости было и там немало, но разве ее стало меньше
по прошествии веков?.." Гулкие коридоры, многочисленные двери, все новые и
новые группы стражников - Иосиф был, как во сне, пока, наконец, не очутился
в грязной и вонючей камере.
На нижних нарах лежал человек.
- Турист? - спросил он.
- Меня ограбили и посадили за то, что я был голым.
- Веская причина.
Заключенный мог быть провокатором, однако сознание правоты толкало
Иосифа на откровенность. "Пусть видит, что у меня нет двойного дна..."
- Меня пообещали выпустить, если я раздобуду пятьдесят скублонов.
Узник хрипло рассмеялся.
- Мы приговорены к вечному заключению.
- Мне обещали. Режим называет себя "самым демократическим".
- Он и есть "самый демократический". Просто мы не входим в число
демократов. Эти должности заняты советниками короля... Нас посадили для
того, чтобы советники спокойно пользовались своей демократией. Наше
заточение приносит им колоссальные прибыли: они установили поголовный налог
"на содержание заключенных", угрожая в противном случае переработать
узников на компост. А это чьи-то отцы, матери, дети... Кстати,
приговоренных к смерти ожидает именно такая участь. Компост из человеческих
тел - главная статья государственного экспорта.
- Какой экспорт, если в страну не ведет ни одна дорога? По крайней
мере, с юго-востока... Правда, я видел в пустыне странный караван. Купцы
везли дубинки и наручники.
- Выходит, вы кое-что видели, - сказал человек. - Другим не случается
увидеть и этого... Караваны иноземцев поддерживают ложь о нашем
процветающем государстве. Но что они увозят отсюда? Наших детей... Все
больше тех, кто не в состоянии выплатить налоги. Они платят детьми. Это
морально добивает народ. Он вымирает, равнодушный уже ко всему на свете...
Его задушили законами. Законы оказались страшнее всех пыток и жестокостей
прошлого. Советники обставили "законами" всю нашу жизнь - с пеленок до
гроба, так что человеку некогда ни вздохнуть, ни разогнуться: нужно
постоянно думать об исполнении закона или об уплате штрафа за неисполненный
закон. В этом вся наша жизнь... У нас кругом законы: о плевании, о
сморкании, о чихании, даже о ношении каких-то фетровых шляп. Как
посмотреть, как сесть, как стоять, как говорить, как молчать - на все свои
законы. Советники короля требуют их неукоснительного и ежеминутного
исполнения... Разговаривая с вами, я нарушил, по крайней мере, сотню
законов и должен быть за это брошен в долговую яму как задолжавший казне
энное количество скублонов...
Иосифу казалось, будто он в сумасшедшем доме: во всем, что происходило
вокруг, не было никакой логики.
- Какие же законы ты нарушил?
Заключенный стал загибать пальцы.
- Закон о выдыхании воздуха, - он требует после каждого вдоха и после
каждого выдоха мысленно трижды славить мудрость короля-губернатора и его
выдающихся советников. Закон о неподдержании беседы на общие темы. Закон о
донесении на каждого, доискивающегося личной правды. Закон о запрещении
тишины, побуждающий постоянно кричать, петь, хохотать, стучать молотком или
свистеть...
- Как же вы живете? - изумился Иосиф. - Как уцелели? Как сохранили
способность к рассуждению и мысли?
- Эта загадка более всего пугает советников... Они парализовали силы
народа постоянной ложью, нищетой, пьянством и развратом. Совести ни в ком
не осталось, сын готов продать отца и брата, дочь обманывает мать... Одна
только тайная сила природы сохраняет нас от полного вырождения.
Заключенный внезапно заплакал. Худые его плечи содрогались под
полосатой тюремной робой.
- Скоро я умру... Мне не страшно. Страшно, что будет с людьми, с моею
несчастной родиной.
- Успокойся, - сказал Иосиф. - Народ не умирает, пока рождаются
честные люди, готовые сражаться за народ.
- Это правда?
Хорошо, что в камере был полумрак, и бедный узник не мог разглядеть,
что его утешитель - юноша. Впрочем, Иосиф чувствовал себя уже значительно
повзрослевшим: за его плечами была жизнь среди первобытных. Да и немногие
часы, проведенные на этой странной земле, не прошли бесследно.
Открылось окошечко в железной двери - принесли отвратительно пахнущую
еду.
Узник схватил миску и стал жадно хлебать, Иосифа тошнило от одного
запаха.
- Суп из микробных белков. Но люди привыкают. Иначе подохнешь.
- Здесь есть микробиологическая промышленность?
- Промышленности нет, в сточных водах разводят микробов, колонии
которых разрастаются в хлопья. Хлопья собирают сачками и высушивают. Все
придумали советники...
Иосиф от "еды" отказался. А когда появился тюремщик, чтобы сопроводить
заключенных в туалет, сказал:
- Я начинаю голодовку.
Тюремщик пожал плечами и плюнул Иосифу в лицо.
Позднее, когда ушел тюремщик, Иосиф спросил своего сотоварища:
- Зачем они причиняют людям такие страдания?
- Страдания - суть всей системы. Советники хотят превратить жизнь
каждого человека в непрерывные заботы и муки. Унизить, раздавить личность -
вот повседневная забота тюрьмы...
Вскоре явились стражники - потащили Иосифа на допрос.
Он оказался в пыточной - отгороженной стенами части храма, где прежде
был орган.
На мозаичном полу пылал костер, на огне калились ножи и клещи.
Иосифа поставили перед каким-то чином, сидевшим в кресле в капюшоне с
прорезями для глаз и рта.
- Смутьян?
- А ты кто? Начальник тюрьмы?
- Его первый советник. Должность начальника у нас вакантная.
Советник буквально источал ненависть. Ее волны как бы сдавили
пространство, затрудняя дыхание. Но Иосиф не был беззащитным невеждой.
Беседы с доктором Шубовым помогли ему противостоять психической атаке. Он
засмеялся, и смех его - искренний, уверенный - вызвал растерянность палача.
- Я жертва заговора, - сказал Иосиф. - Но я добьюсь правды. И помогу
людям добиться правды. Нет и не будет такой тюрьмы, в которую можно было бы
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг