жестикулировал, в чем-то пытаясь убедить собеседника. Скандинав невозмутимо
парировал доводы негра.
Баскунчак попытался сообразить, в какую утопию он попал на этот раз,
ничего не вспомнил и, махнув рукой, отправился на разведку.
Лес закончился, неожиданно перед Дмитрием открылась огромная котловина,
в которой таился город. Белоснежные кубы и параллелепипеды зданий открылись
взгляду журналиста. Кубы и параллелепипеды окружала зелень. Небо было
безоблачным, но над городом шел мелкий дождь. Солнечные лучи, отражаясь в
каплях, образовывали над городом сочную гигантскую радугу, переливающуюся
всеми цветами спектра.
Зрелище было изумительное. Некоторое время Баскунчак любовался
картиной, открывшейся ему. Потом он стал неторопливо спускаться в город.
Через полчаса он уже был на окраине города. Ему попадались странно и
непривычно одетые люди.
Баскунчак полагал, что и он в их глазах выглядит необычно, но особого
любопытства со стороны прохожих он не наблюдал - короткий любопытствующий
взгляд, и прохожий следовал своей дорогой, не задавая Дмитрию каких-либо
вопросов.
Изъяснялись жители города на все том же невообразимом сленге, в котором
русские слова мешались с английскими, иногда даже ему казалось, что по
звучанию он распознает испанские слова, но все это было искаженным, словно
полученный словесный сплав был непрочным и норовил развалиться на
составляющие его основы. Тем не менее окружающие легко понимали друг друга,
да и сам Баскунчак, к своему изумлению, понимал почти все из сказанного ими.
Несколько часов он бродил по городу, пытаясь самостоятельно определить,
что это за город и где он находится, но так и не определил.
Судя по погодным условиям, это был юг, но в парках росли кедры и
лиственницы вперемежку с колючими шишкастыми кактусами, а на грядках
пламенели маки и тюльпаны. Город был изрезан узкими каналами, вода в каналах
была ледяная, словно в горной речке. Не было реклам и вывесок, но дома были
отделаны разноцветными мозаичными панелями, которые делали их непохожими
друг на друга.
У застекленного подъезда одного из них стоял человек в серебряном
комбинезоне. Мужчине было лет под пятьдесят, у него было усталое вытянутое
лицо, высокий лоб, широкая полоска усов под крупным, с горбинкой, носом. Его
собеседником был плотный юноша, завороженно смотрящий на старшего товарища.
- Твою кандидатуру удалось отстоять, - сказал пожилой.
- Спасибо, - сказал юноша. - Не знаю, печалиться или радоваться. Не
могу сейчас, через год бы...
- Почему? - строго и недовольно спросил пожилой.
Юноша явно смутился.
- Вы же сами учили меня, что у каждого человека есть своя функция. Я не
сразу сформулировал свою, хотя ответ напрашивался сам собой. Врач борется со
смертью. Его функция отодвигать смерть. Мы надеемся вернуть к жизни
человека, который в лапах смерти уже второй год. Это небывало!
- Космос бесконечен, - по-прежнему хмуро сказал пожилой. - Есть расы,
победившие смерть. Ты получишь решение, как только установится Галактическое
товарищество.
Молодой заметно замялся.
- Можно ли быть уверенным, что рецепты чужой жизни подойдут для нас? И
потом, готовый рецепт может записать любой человек, ему не обязательно быть
медиком. Заманчивее поломать голову самому...
Некоторое время пожилой внимательно разглядывал собеседника, потом
сказал:
- Малыш, будем откровенны до грубости. Работой, о которой ты мне
рассказываешь, занимаются около трех тысяч человек, и никто не знает тебя.
Отправившись в космос, ты будешь одним из многих, а вернувшись, станешь
высшим авторитетом, к медицинскому заключению которого будут прислушиваться
все.
"Конфликт, - подумал Баскунчак, миновав их. - Пожилой тянет молодого в
космос, а тот отказывается, полагая, что более важные дела найдутся именно
на Земле. И он прав. Но вот из какого автора эта цитата?"
Замысел Былицкого казался ему грандиозным. Он уже представлял, как дома
будет рассказывать обо всем, что случилось с ним в провинциальном городе.
Захотелось догнать встреченных им людей и поговорить с ними, чтобы выяснить
подробности, касающиеся этого мира. Но разговор незнакомцев продолжался, и
Баскунчак не осмелился вмешаться. Забираться в глубину неизвестного города в
первый же день он тоже не решился, поэтому вернулся к дверям, которые
выделялись на фоне голубого неба дрожащим радужным прямоугольником.
В холле было тихо и темно.
Прежде чем Баскунчак открыл следующую дверь, он услышал рев.
Открыв дверь, он сразу понял, что поступил опрометчиво.
Прямо за дверью начинался лес. Нет, это не был привычный для него
сыроватый и прохладный лес Подмосковья. Деревья сплетались ветвями, образуя
непроходимую чащу, все овивали толстые жилистые лианы с мясистыми и
сочащимися влагой листьями, маленькая извилистая еле заметная тропинка вела
в самую чащу, но ступить на нее мог только безумец - именно из чащи
доносился этот жуткий рев, который был исполнен неприкрытой угрозой.
Было жарко и душно, воздух можно было выжимать, как тряпку, он был
пропитан незнакомыми ароматами цветов и трав, в которые время от времени
вплетались волны ужасающей вони, запахи тления и гниения. В этом чудовищном
лесу поминутно рождались и умирали невероятные существа, охотились друг на
друга, набрасывались, пытаясь утолить голод и собственные инстинкты, в этом
лесу человек никогда бы не смог выжить, разве что построил бы себе убежище
из бетона и стали многометровой толщины и никогда бы не покидал его.
Лес кипел и бесновался, лес предупреждал, лес откровенно угрожал, он
смертельно ненавидел простор. А потом раздался страшный треск, и, проломив
непроходимую глухую стену джунглей, на поляну с голубоватыми блюдцами
болотной воды, поднимая фонтаны брызг, выскочило жутковатое существо,
похожее на огромную бронированную лягушку. Существо присело, внимательно
разглядывая пространство впереди желтыми глазами с вертикальными зрачками,
замерло на мгновение и вновь заревело. Пасть у него была огромной, с
неровными зубами, которыми чудовище запросто могло в мгновение ока смолотить
железнодорожный вагон. От леса вновь накатилась волна вони - так пахло
болото, испуская развороченным чревом своим метан и сероводород. Чудовище
устремилось через поляну, поросшую голубоватыми цветами, прямо на
Баскунчака. Проще всего было бы шагнуть назад, но испуг оказался слишком
велик, и Баскунчак побежал куда-то в сторону, с ужасом слыша тяжелые
шлепающие звуки позади себя и приближающееся дрожание земли. Он уже ни о чем
не думал, потому что лихорадочно крутившиеся в его голове бессвязные обрывки
нельзя было назвать мыслями.
Он еще пытался остановиться, успокоиться, ведь все, что окружало его,
было безопасным фантомом, который никак не мог угрожать человеческой жизни,
но страхи, живущие в подсознании каждого человека, инстинкты, накопленные с
доисторических времен, гнали его вперед, и Баскунчак бежал, падая и
спотыкаясь, неистово кляня себя за глупую беспечную неосторожность.
Волна запахов догнала его, смяла остатки воли. Теперь уже пахло
животным - странное сочетание запахов чужой крови, земли и резко пахнущей
смазки, смешанных с запахами болотных цветов и рассеченной в движении свежей
листвы.
Баскунчак упал, еще не понимая, как безнадежно ему не повезло, закрыл
обеими руками голову, и в это время что-то массивное, тяжелое, совсем не
похожее на безопасное фантомное изображение надвинулось на него, вминая
маленькое человеческое тело в жесткую пружинистую траву.
Нет, Баскунчак не потерял сознание, но все словно кудато отдалилось,
звуки стали глуше, запахи слабее. Послышался странный треск, потом он
услышал азартные человеческие голоса.
Кто-то склонился над ним.
- Вот повезло мужику, - хрипловатым, еще возбужденным голосом сказал
кто-то. - В последнюю минуту с хвоста у него сняли!
- Ребята, - крикнул уже иной голос. - У кого есть радиобраслет?
Свяжитесь с базой, пусть сюда отправят Протоса.
Тут для него есть небольшая работа.
- Ерунда, - возразил первый голос, и чьи-то пальцы коснулись плеча
Баскунчака. - Он цел, просто испугался.
- Испугаешься, когда на тебя катит такая махина с полуметровыми
клыками. - Это уже сказала женщина, и Баскунчаку вдруг захотелось увидеть ее
лицо. Уж больно показался знакомым этот голос.
- Вы только посмотрите, во что он одет, - неожиданно сказал мужчина,
который требовал вызвать Протоса. - Это чужак!
- Думаешь, странник? - с интересом спросила женщина.
- Не знаю, - сказал мужчина, - но это не наш. Много их сейчас бродит по
реальностям. Мне Вадим с Антоном о таком рассказывали. Беспечность Совета
меня просто умиляет. Нельзя так, нельзя! Надо ставить вопрос об ограничении
свободного доступа.
Баскунчак хотел сесть и сказать им, что не имеет к странникам никакого
отношения, что он обычный журналист, пишущий на темы фантастики, поэтому ему
было очень интересно разобраться в мирах, которые создал за Перекрестком
неизвестный ему Былицкий. Но, похоже, осматривавший его мужчина чего-то не
заметил: огромный хищник, который, дрожа бородавчатой кожей, сейчас лежал на
траве неподалеку от него, все-таки успел зацепить Дмитрия. Едва Баскунчак
пошевелился, как волна острой боли прошла по всему его телу и ослепительно
лопнула где-то в голове, заливая сознание слепящей вспышкой. "Так это не
фантом!" - успел разочарованно подумать Дмитрий и потерял сознание.
Организм, пусть и с запозданием, отреагировал на происходящее.
Хотелось думать, что окружающие поймут его правильно.
Глава восьмая
А пришел он в себя утром в своем номере, на мятой постели. Некоторое
время он с тайным страхом прислушивался к своему телу и боялся пошевелиться.
Потом осторожно потянулся. Боли не было.
Он сел на постели, оглядел себя, потом висящую на спинке кресла одежду.
Ничего необычного.
Баскунчак отправился в ванную комнату, почистил зубы, неторопливо
побрился и принялся умываться. Произошедшее с ним еще требовало осмысления,
но прежде следовало привести себя в порядок.
Он еще умывался, когда в дверь постучали.
Дмитрий вышел из ванной, промокая мокрое лицо полотенцем, распахнул
дверь и увидел того, кого так стремился увидеть в последнее время.
На пороге стоял Жилин.
- Доброе утро! - весело сказал он. - Не ждали? Думаю, пришла пора
поговорить. В номер пустите?
Баскунчак посторонился.
- Входите.
Жилин вошел в номер, с любопытством человека, попавшего в чужой дом,
огляделся. Взгляд его остановился на собранной сумке.
- Уже собрались? - спросил он.
- Домой пора, - пожал плечами Баскунчак. - Не вечность же сидеть в
командировке! А как ваши успехи? Вы свою командировку завершили?
- Заканчиваю.
Жилин открыл дверь на балкон. Громадный, плечистый, он, казалось,
занимал весь дверной проем.
- Значит, вы пришли открывать мне глаза, - с любопытством спросил
журналист. - Кое-что я уже понял.
- И даже успел кое-что посмотреть, - в тон ему отозвался посетитель. -
Было интересно?
- Конечно, - легко признал Баскунчак. - И все-таки хотелось понять
смысл всей этой виртуальной игрушки. Зачем все? Для кого?
- Игрушка? - удивился Жилин. - Это вы так все восприняли? Это не
игрушка, Дмитрий, это серьезный эксперимент, в котором участвуют тысячи
людей. Про Былицкого вам уже рассказали?
- Немного, - сказал Баскунчак.
- И что вы думаете?
- Я все понимаю, - сказал Баскунчак. - Этот ваш Былицкий достиг
неслыханных результатов. Но вся виртуальная бутафория не имела бы никакого
смысла, если бы в игре не принимали участия люди. Как вас зовут в
действительности? - Заметив, что собеседник качнул головой, Баскунчак
предупредительно поднял руку. - Хорошо, хорошо, хотите быть Жилиным, так
будьте им. В конце концов, все это не имеет значения. Но скажите, вам-то
какой интерес играть в чужой пьесе? Былицкий вам хорошо платит?
Жилин, улыбаясь, смотрел на журналиста.
- Пусть будет по-вашему, - сказал он. - Я готов рассмотреть и такую
возможность. Наш мир придуман, а ваш существует в реальности. Но где
приятнее жить? Здесь, в вашем мире, грязь, трупы, продажные политики,
постоянная угроза войны, загаженная планета, нищета и несправедливость. У
нас светлый мир, где каждый с удовольствием занимается своим делом, чистые
реки, дружелюбные люди. Проблемы, конечно, есть. Но ведь очень скучно жить
без проблем.
- Жить в иллюзорном мире? - грустно сказал Баскунчак. Нет, увольте.
Эскапизм - это не для меня. Я предпочитаю активную жизненную позицию. Каким
бы грязным и неустроенным ни казался вам мой мир, но он мой, Иван,
понимаете? Он мой! И мне совсем не хочется, чтобы разные светлые личности,
пусть даже из благородных побуждений, указывали бы, как нам жить и что нам
делать. В своих проблемах мы разберемся сами, без мудрых и всезнающих
учителей со стороны.
- Как вы нелогичны, - возразил Жилин, грозя пальцем. Ведь если мы -
продукт творчества ваших писателей, то вы все-таки будете прислушиваться к
людям, что живут или жили рядом с вами. Это их мысли, их идеи! Вы ведь не
отказываетесь от опыта предков? И потом, - Жилин пожал плечами, - на самом
деле все обстоит совсем иначе. Вы ставите телегу впереди лошади, извините
меня за старомодное сравнение. Вы считаете, что мы продукт вашей
жизнедеятельности. Можете меня пощупать, Дмитрий, я не обижусь.
Вы считаете, что ваши писатели придумали замечательные миры, нашелся
человек, который проникся изображенным светлым будущим и сделал его в силу
своей гениальности реальным.
Но если посмотреть на проблему с другой стороны? Представьте, что это
ваш мир создан и реализован воображением гениев, а писатели в нем - и не
только они - всего лишь искусственный элемент культуры, который призван
озвучить человеческую мечту. Помните старую китайскую притчу? Бедный монах
Чжао воображает себя бабочкой или бабочка, паря над землей, воображает себя
бедным монахом по имени Чжао?
Так вот, в действительности все происходит в точном соответствии с этой
притчей.
Давайте говорить серьезно.
Это я должен был вам все показать. И Перекресток, и миры... Былицкий,
конечно, гений, он создавал модель мира, а получил новое измерение со своей
Вселенной. Впрочем, сказать так - значит ничего не сказать. Он получил
множество измерений со своими Вселенными.
- И какая из них истинная? - с резкой насмешливостью сказал Баскунчак.
- А какая разница? Самое главное, что все они реальны. В каждой из них
можно жить, только не всегда хочется. - Жилин весело хмыкнул. - Понимаешь,
дело не в Былицком и не в его измерениях. Совсем не в них. Дело в тебе,
Дима. - Он впервые назвал Дмитрия на "ты". - Былицкий прогнозировал мир,
который мог возникнуть при сохранении некоторых особенных тенденций его
развития. А в результате он получил все это. Жилин небрежно показал рукой на
окно. - Вы же оказались человеком увлекающимся, вы оторвались от реальности.
Настоящий мир не здесь, он там, за Перекрестком. Пора возвращаться домой,
Баскунчак.
Ничего не случилось. Не рухнул мир, не обрушилось голубыми обломками
хрустальное небо. Только сердце на секунду сжала невыразимая беспощадная
тоска, тело вдруг ослабло, словно Баскунчак заглянул в бездну, где клубился
туман облаков, не давая увидеть зловещие смертельные глубины. В конце
концов, это был всего лишь еще один вариант.
- Пора домой, Дима, - мягко сказал Жилин. - Тебе пора вспомнить, что ты
научный сотрудник Института экспериментальной истории. Ты работал во
Вселенной Былицкого и потерялся. Так бывает, люди сживаются с искусственной
реальностью, они даже начинают воображать, что именно это подлинный мир.
Пора вспомнить все и вернуться домой.
- А что там? - Баскунчак вдруг ощутил, что ученически держит руки на
коленях.
Было горько и пусто на душе, вместе с тем вде-то в глубине тихой зарей
просыпалась неверная надежда.
- А там настоящий мир, - улыбнулся Жилин. - Твой мир, Дима. Наверное,
очень здорово - заниматься экспериментальной историей. Правда, теперь для
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг