все-таки с трудом верится. Ты уж, Дима, извини, но все обычно гораздо проще.
Вся жизнь - это фантастика, я уже сколько раз в этом убеждался. Придумаешь
что-то, а потом убеждаешься, что в жизни еще хлеще случается. Ладно, я
сейчас одному знакомому позвоню, - он про такие дела все знает.
Он взялся за телефон, долго названивал куда-то, спрашивал кого-то о
Перекрестке и подолгу слушал, меланхолично пощипывая бородку. Потом положил
трубку и почти радостно сказал:
- Я же говорил! Есть у меня один хороший знакомый, тоже журналистикой
занимается. Из тех, кто без мыла к любому залезет. Он все про всех знает.
По-моему, у него досье на полгорода имеется. И фамилия у него
соответствующая - Брехов!
- Узнал что-нибудь? - обрадовался Баскунчак и от волнения отхлебнул из
стакана, стоящего на столике, холодный сладкий чай.
- Ты что-нибудь о Былицком слышал? - поинтересовался Нулик. - Да
откуда! Это наш местный компьютерный гений. Говорят, похлеще Гейтса будет,
только непризнанный пока. Так вот, этот твой "Перекресток" принадлежит ему.
Официально.
- Ну и что? - Баскунчак пожал плечами. - Можно подумать, что это все
объясняет.
- А это значит, что весь этот дом компьютерной техникой нашпигован, -
участливо принялся объяснять Нулик. - Былицкий на этом и поднялся. Светлая
голова, он несколько лет хитрые компьютерные программы по бухгалтерскому
учету для бизнесменов разрабатывал. Чтобы и учитывали все нюансы, и
налоговые службы в них вклиниться не могли. Для бизнесмена вся картина как
на ладони, а налоговики залезут - для них только официальные данные, которые
кому хочешь можно показывать. А самое главное - и в том, и в другом варианте
все цифры пляшут. Полный баланс. Заработал он много, в недвижимость деньги
вкладывать стал. Ему еще программка "Кусака" принадлежит, не пользовался?
- Не пользовался, - недовольно проворчал Баскунчак.
Разговор уходил куда-то в сторону.
- Ну, скажем, взял ты программу со всеми наворотами, а тебе нужна
только основная версия, которая, собственно, и составляет суть программы, -
начал объяснять Нулик. - Запускаешь "Кусаку", она тебе и обкусывает все
ненужные элементы, оставляя только эту саму суть, причем вполне
работоспособную...
- Ну и что? - повторил Баскунчак. - Какое отношение эта самая "Кусака"
имеет отношение к происходящему в гостинице?
- Никакого, - согласился Нулик. - Это я к тому, что Былицкий деньги не
считает. Последнее время он фантоматикой увлекался. Еще Лем о подобном
писал. Сам знаешь, лазерные голограммы, комбинированные полевые наведения.
Этот мой знакомый у Былицкого дома был. Там такого наворочено! С виду
шикарные обои, даже рукой трогай - пушистые такие, полосатые, как шкура
тигра. А на самом деле голимая голография. Зимний сад у него, тьг
представить не можешь, во что он там обыкновенные кактусы и герани
превратил! Вот и в гостинице твоей... Увлекся мужик фантастикой, а своя
фантазия у него еще богаче и голова в нужном направлении работает. Ну и плюс
к этому актеры некоторые роли играют.
Иначе и быть не может. Развлекается мужик. И газетка оттуда же. Ты что
же, думаешь, у нас и в самом деле двадцать второй век наступил? Каждый с ума
по-своему сходит... Ну что, давай интервью займемся? А то мне еще в больницу
бежать, знакомого обязательно проведать надо.
Прозаическое объяснение происходивших событий разочаровывало. Ну гений,
ну голография... Баскунчак чувствовал себя обворованным. Как в детстве,
когда тебя манят вкусной конфеткой, а взамен неожиданно подсовывают горькое
лекарство. Помнится, ходила тогда в школе шуточка - бралась красивая обертка
от вкусной конфеты, и в нее аккуратно заворачивалось мыло, плоский камешек
или еще чтонибудь похлеще. Подделка вручалась намеченной жертве, и
окружающие одноклассники с интересом следили за реакцией испытуемого.
Без особого интереса Баскунчак задавал вопросы, на которые Нулик
отвечал без рисовки, обычно присущей многим популярным писателям, которые
продолжали почему-то считать, что поэт в России больше чем поэт и в условиях
рынка.
Нулик считал, что в мире невозможно что-то придумать, любой
фантастический элемент уже присутствует в нем в том или ином виде.
Необходимо, считал он, подорвать доверие к печатному слову. Слишком долго в
стране доверие к печатному слову было безграничным, к писателю относились
если не как к мессии, то по меньшей мере как к ученому. Не зря же Сталин в
свое время воспользовался удачным выражением Юрия Олеши и ввел в обиход
понятие писателя как инженера человеческих душ. Но ведь врут писатели,
безбожно врут, а еще больше врут средства массовой информации, и это значит,
что обязанность писателя - помочь читателю выработать иммунитет от своей
излишней доверчивости. "Дурак и жулик - две стороны одной медали, -
закуривая, заметил Нулик. - Чем меньше будет дураков, тем меньше станет
жуликов. Все жульнические компании конца прошлого века спекулировали на
доверии к печатному слову. Даже известный слоган "Мы обуем всю Россию"
многие россияне воспринимали буквально, а не в иносказательном смысле, как
требовало понимать время". Потому этих россиян и в самом деле обули. В
смысле - оставили без штанов.
Вернулись к литературе.
- Женя, в свое время ты стал популярным из-за своих рассказов. Почему
ты сейчас пишешь большие вещи? - спросил Баскунчак. - И вообще роман в
последнее время лидирует, а рассказ оказался в загоне. Что, издательская
политика влияет?
Нулик лукаво глянул на него.
- И в самом деле, - сказал он. - Сейчас в фантастике наступили
интересные времена. Роман - плодится, рассказ - вымирает. Что поделать,
Дима, - рынок! Надо честно сказать, рассказом сегодня сыт не будешь. Кроме
того, рассказ - достаточно жесткий жанр. Он писателю ошибок не прощает.
Рассказ кончается там, где кончается мысль. Ну и читатель. У нас сегодня он
особенный, воспитанный на "мыльных операх" и сериалах. Это раньше читателю
нужна была пища для размышлений, сейчас ему чаще нужна жвачка.
- Так ты считаешь, что рынок для писателя вреден, он писателя
развращает, приучает его писать длинные вещи, в которых мысль не главное?
- Не знаю, - с сомнением сказал Нулик и тычком затушил сигарету в
пепельнице. - Одно меня успокаивает - рынок всеяден. Наступит время, когда
он удовлетворит большинство и вспомнит о меньшинстве. Например, о любителе
рассказов, которому тоже хочется читать.
- Думаешь, такое время наступит? - удивился Баскунчак.
- Уже наступает. - И Нулик подмигнул журналисту. - В "ПСТ" третий
сборник моих рассказов выходит. И альманах "Фантастика" уже по три выпуска в
год выходить стал.
- И последний вопрос, - с облегчением сказал Баскунчак. Традиционный.
Над чем ты работаешь сейчас?
И тут же пожалел о своем вопросе.
- Над помидорами на даче! - злобно сказал писатель.
Закончив очередную повесть, Нулик находился в простое, который
почему-то считал внезапно подступившей творческой импотенцией. В таком
состоянии он становился до желчи раздражительным и потенциально опасным для
собеседника.
Даже на близких людей бросался от бессилия. Но Баскунчак об этом, к
сожалению, не знал.
Заметив испуг собеседника, Нулик тоскливо сказал:
- Не пишется... Вроде бы все есть, столько деталей интересных нашел,
идеологическая борьба проктологов с гинекологами, один только мужик,
подрабатывающий гиеной, чего стоит, а вот не ложится текст. Ума не приложу,
исписался я, что ли?
Подобное состояние Нулика было Баскунчаку привычным.
- Не понимаю, - сказал журналист и выключил диктофон. Откуда взялась
грязь?
Углубленный в печальные размышления о собственном литературном будущем
Нулик недоуменно вскинул бородку.
- Какая грязь? - вскинул он брови. - Ты о чем?
- Да все о том же, - сказал Дмитрий. - Если все это были
голографические изображения, то откуда взялась грязь? Я ведь вернулся в
номер весь в грязи, час стирал да отмывался.
- А я откуда знаю? - с некоторой агрессивностью откликнулся Нулик. -
Спроси Былицкого.
- Я бы спросил. - Баскунчак встал, отошел к выходу на балкон, взял с
подоконника забытые сигареты и закурил. Только ведь ты говоришь, что он
человек богатый. А к богатому сейчас просто так не подойдешь, не возьмешь
его за пуговицу - ты, мол, милый друг, объясни, что тут у тебя и для чего. У
него же охрана, да и искать мне его некогда, завтра уже уезжать надо. У вас
в аэропорту с билетами хорошо?
- Конечно, - благостно покивал Нулик. - Цены на самолет куда дороже,
чем на поезд. Да и опасны наши воздушные лайнеры, поездом, как говорится,
сутки, а самолетом - в рай. Поэтому народ больше поездами ездит, здоровье
бережет.
Он снова углубился в газету.
- Грамотно сделано, - сказал он. - Вполне профессионально, это я тебе
как бывший газетчик говорю. Смотри, тут еще один фельетончик есть!
Он подошел к журналисту и сунул ему газету. В фельетоне в ехидной форме
рассказывалось о деятельности лаборатории генетики фирмы "Волга-Единорог". В
продукции фирмы работники перерабатывающего комбината в очередной партии
коров обнаружили чудовищную скотину, напоминающую видом тихоокеанского
краба. "Чем нас накормят творцы в следующий раз? - ехидно спрашивал
журналист. - Гигантскими летучими мышами? Коврами-самолетами с планеты
Ружена? Пора бы положить конец безответственным экспериментам волжских
сорвиголов".
- Грамотно сделано, - повторил Нулик. - Даже интересно. Ты вот новости
моды почитай!
Баскунчак почитал.
"Грядущий сезон не несет особых сенсаций.
Мамическое решение силуэта по-прежнему довлеет над папическим. Вместе с
тем тригонометрические мотивы постепенно уступают место орнитофлорическим,
сдержанновакхическим.
А для молодых стройных женщин - даже квазиэкзистенциалистским. Брунсы
вытесняются академками, комбирузы - комбианами, шлюмы - пилоэтами,
дюральки - феритками, а кальций магнием. В повседневной носке никогда не
надоедают кенгуру естественных цветов, а на выход рекомендуем наборы
люмпексов.
Модны чистые насыщенные цвета: ранний селеновый, тускарора, кутящей
гамбы, ноктилюка, протуберанцевый, гематоксилинэозин".
- Бред, - чистосердечно сказал Баскунчак.
- Не скажи, - хитро прищурился Нулик. - Приходит время, и слова меняют
свои понятия. Знаешь, что в девятнадцатом веке означало слово "пилотаж"? В
жизни не догадаешься! Искусство забивания свай! А знаешь, что хохлы в то
время обозначали словом "банда"? Публичный дом! Меняются понятия, это он
верно уловил.
- Кто? - неохотно спросил Дмитрий.
- Да Былицкий! - с жаром сказал Нулик.
- А по-моему, я все это где-то раньше читал, - с сомнением подумал
вслух Баскунчак.
Он посмотрел вниз.
Солдатики на плацу продолжали маршировать, к столкнувшимся автбмашинам
присоединился милицейский "опель", участники столкновения спорили уже так,
что их крики долетали до шестого этажа.
- Женя, - сказал Баскунчак, - у тебя время есть? Я хотел набросать у
тебя текст интервью, чтобы ты, значит, сразу ознакомился и дал добро. Если
чего, мы в него правки внесем, чтобы потом вопросов не возникало.
Нулик озабоченно посмотрел на часы.
- До двух часов у меня время есть, - сказал он. - Управимся?
К двум часам они не только перечитали текст интервью, но и внесли в
него некоторые правки. Как это часто бывает, умная мысля пришла опосля, но
была она настолько умная, что не вставить ее в интервью было просто
невозможно.
Потом, как водится, немного посидели, поговорили о знакомых, о том, что
их общий знакомый питерский писатель Андрей Боголюбов уже с четвертым
издательством судится, и тенденции просматриваются нехорошие. Оба
согласились на том, что Боголюбов все-таки прав, что зачастую издатели со
своими авторами поступают не так, как того авторы заслуживают, а так, как
авторы позволяют с собой поступать. Потом поговорили о писателе Логинове,
который в очередной раз обрушился на многострадального графа Толстого,
разоблачая его безграмотность и литературную беспомощность. Нулик оживился и
тут же с ехидными интонациями в голосе процитировал свое стихотворение,
которое было посвящено именно этому писателю:
Не дери предпоследних локонов,
Не завидуй везенью графьему!
Дорогой наш товарищ Логинов,
Пропоют и тебе анафему! *
Под этот интересный разговор незаметно уговорили трехсотграммовую
бутылочку коньяка, которая нашлась у запасливого Нулика. Расчувствовавшийся
и разнежившийся Евгений взял-таки в руки гитару и спел пару своих новых
песен. И коньяк был хороший, и песни отличные и, как всегда, ехидные, но
все-таки прежнего удовольствия Баскунчак не получил. Про другое он думал в
это время и ничего с собой поделать не мог.
Хрен с ней, пусть будет голография. Но грязь-то откуда?
Неужели этот самый Былицкий специально за дверью поставил большое
корыто с жидкой глиной в расчете на любопытствующего Дмитрия? Ой не верилось
в это Баскунчаку.
Да и встреченные им люди ничем не походили на актеров.
Хотя это еще ни о чем не говорило, самые замечательные актеры тем и
отличаются, что на актеров совершенно не похожи. Скажем, встретишь ты
Моргунова или Броневого в метро, а не на сцене, узнаешь ли ты их, скажешь
ли, что это знаменитые на всю Россию артисты театра или кино? Лично
Баскунчак в этом глубоко сомневался, он однажды на концерте "Стальной
магнолии" Янковского встретил и не
* Стихи Е. Нулика.
угадал, с кем рядом сидит, пока не представили. Но от мысли, что его
развели, как простого российского лоха, журналисту становилось неприятно.
Он-то себя всегда за умного считал! Однако и сейчас сомневался он, не верил
в бескорыстное влечение какого-то Былицкого к необыкновенным розыгрышам.
Нулик говорил, что этот Былицкий хорошим бизнесменом оказался, на
собственных мозгах себе состояние сколотил. А такие люди деньгами просто не
разбрасываются, если и тратят их, то обязательно в дело. Недвижимость - это
серьезно, это капиталовложений заслуживает, а розыгрыш московского
журналиста дохода никакого не дает, на это серьезные люди денег тратить не
будут. "Погоди, - возразил сам себе Баскунчак. - А с чего ты взял, что это
тебя разыгрывают? Ты ведь там случайно оказался, а тебе еще заметили, что
этот самый Перекресток совсем не гостиница. Но что же это тогда? Может, это
психологический центр какой-то, а двери эти странные существуют для
тестирования. Тебя никто не просил, а ты взял и сунул в эти самые двери свой
любопытный нос. Еще и благодарить должен, что тебе его не отдавили!"
- И так далее, - прервал его размышления заключительным аккордом Нулик
и поставил гитару в угол.
- Женя, у тебя Инет подключен? - неожиданно спросил Баскунчак.
- Разумеется, - приподнял бородку Нулик.
- А давай мы от тебя интервью в редакцию отправим, предложил
Баскунчак. - А я здесь еще на пару деньков задержусь.
- Любопытство не порок, - философски сказал Нулик и встал, чтобы
включить домашний компьютер в соседней комнате.
Вернувшись, он с интересом посмотрел на журналиста.
- И что ты собираешься делать? Смотреть?
- Смотреть? - удивился Баскунчак. - Нет, Жень, я уже насмотрелся.
Теперь мне хочется спрашивать.
Глава шестая
С Нуликом Баскунчак попрощался уже на улице.
Газету он, разумеется, забрал с собой. Видно было, что Нулику тоже
хочется посмотреть ее внимательнее, любопытство его разбирало, но просить
Дмитрия оставить газету писатель не стал.
Писатель заторопился по своим неотложным делам, а Дмитрий прошелся
вдоль магазинов, купил в одном из них пачку сигарет и задумчиво посидел на
скамеечке рядом с выкрашенной зеленой краской чебуречной, над которой
красовалась реклама "Сабираешься в дорогу? Посети нас, дарагой. Здесь всего
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг