Пуля перебила вампиру плечо. Рука повисла, изогнувшись
противоестественно. Зорин вырвался из ослабевших пальцев и отскочил, чтобы
тут же прыгнуть на врага снова - с другой стороны, покуда Кормильцев
прожигал взглядом наш ковер. Бедро кровососа украсила глубокая рваная рана.
Упырь отмахнулся, будто не заметив - оборотень вновь отлетел в дальний
угол, ударившись о магическое заграждение, - потом, сморщившись, поставил
руку на место. И упрямо потянулся к зажигалке.
Чем убивают вампиров? Чесноком, осиной, серебром? Святыми мощами?
Господи милостивый, да неужели на колокольне не найдется ничего достаточно
святого?!
И тут я поднял взгляд. Нет, не к скрытому низко летящими тучками
куполу и кресту на нем, а чуть пониже.
Винтовка в моих руках почти не дрожала.
Валентин Зорин, воскресенье, 20 июня
Первого выстрела я не услышал - негромкий хлопок унесло ветром. Но
колокол над нашими головами дрогнул, когда пуля задела наговорные канаты, и
волна давящего гула накатила, будто цунами.
Упырь поднял голову. Губы его разомкнулись, будто Кормильцев хотел
выговорить "Что за?..". И тут Невидимка выстрелил снова.
Достаточно оказалось перебить всего один канат - остальные подались
сами, когда неизмеримая тяжесть Генсек-колокола легла на них. С протяжным,
неописуемым стоном бронзовая громада пробила звукозащитные перекрытия и
грянулась на площадку в трех шагах от меня, накрыв раму с печатью и
придавив Кормильцева широким краем.
Упырь не успел даже охнуть. Я точно видел - он умер еще до того, как
окоем колокола коснулся пола, потому что от первого же прикосновения
освященного металла тело вампира претерпело ту пугающую метаморфозу,
которую связывают обычно лишь с действием солнечного света. Оно
съеживалось, иссыхало, и та половинка главы охранного агентства "Эфа", что
под колокол не попала, напомнила мне древнюю мумию, облаченную в хороший
костюм. По-моему, от Урманова. А потом эти несвятые мощи вспыхнули, и
как-то очень быстро превратились в прах.
Дальнейшее происходило очень быстро, но это я понял, как ни странно,
куда позднее. В те секунды мне мнилось, будто время течет вязким медом. На
площадке воцарилась глухая тишина - даже ветер утих, и колокол смолк, как
оглушенный ударом. И в этой тишине послышался приглушенный скрип, такой
тихий... словно доносился он из-под колокола.
Я дернулся, подумав, что голова Упыря все же уцелела как-то и
скребется теперь, требуя ее выпустить, а потом понял - и застыл в ужасе. От
колоссальной силы удара площадку перекосило. Колокол медленно-медленно
сползал к ее краю, грозя пробить барьеры и рухнуть, и внутри него так же
сползал верстак... а в намасленной раме скользили друг к другу половинки
дьявольской печати, грозя вот-вот сомкнуться!
Поджав хвост, я метнулся к лестнице. Мы ничего уже не могли поделать -
только молиться, чтобы толстые бронзовые стенки, пропитанные благодатью,
выдержали напор адского пламени, чтобы оно пожрало печать, отрезав себе
вход в наш мир.
И все же перед тем, как ринуться вниз, я обернулся. По краю
Генсек-колокола шла широкая полоса рельефов. Взгляд мой упал на один из
них: последний крестный ход отца Алексия, сдержавший полчища Сынов Сатаны
под самой первопрестольной. Тогда казалось, что все потеряно; что вера
оказалась ложной, что святые отцы, бросив паству, готовы удирать не то на
Урал, не то в Самару, что натиск немецких орд неостановим... Но молитвы
отца Алексия и тридевяти его соратников заставили эсэсовцев отойти. И
наступление захлебнулось.
"Главное, - говорил мне дед, рассказывая эту историю, - сохранять
веру". Дед служил в одном из полков, что пошли на прорыв после того
крестного хода. Я видел их тени на заднем плане: эльфийские снайпера,
гномы-бронеходчики, гоблины-пехотинцы, и всюду люди... просто люди.
Я едва успел выскочить на обзорную площадку, когда звонница
содрогнулась от купола до самого основания. Врата Ада распахнулись.
- Бегите! - хотел крикнуть я, но волчья глотка издала только
протяжный, захлебывающийся вой.
Мои товарищи, только начавшие выползать из укрытий, ошеломленно
приглядываясь к обмякшим телам новообращенных вампиров - те не пережили
гибели Хозяина - вскинулись, следуя за мной, но медленно, так медленно!.. А
в следующий момент магическая волна докатилась и до них.
Не знаю, что ощутил каждый - думаю, всякому свое искушение. Меня
захлестнула одновременно бесконечная ярость, стремление рвать клыками,
раздирать живую плоть, упиваться кровью, и в то же время - беспросветное
отчаяние, подобное тому, как застят глаза красные флажки. А самое страшное:
была в этом ужасе какая-то притягательность, словно, вылакав до дна эту
мутную чашу, я мог увидать на ее дне не дрянь и опивки, а имя той сущности,
что тянула со дна преисподней щупальца в наш мир, дарящее власть имя,
которого я не разобрал в хитросплетениях колдовских знаков на печати - и
слава Богу!
И все же мы успели к лифту. Каменная плита ушла из-под ног, мимо
заскользили гладкие стены, ускоряя ход, и только тогда, отдаваясь эхом в
глубокой шахте, сверху донесся грохот.
Всеволод Серов, воскресенье, 20 июня
Я думал, что все уже кончено, до той секунды, когда Зорин, поджав
хвост, кинулся к лестнице.
Великанский колокол медленно-медленно кренился, пытаясь опереться на
хлипкие прутья ограждения. Я уже мысленно подготовил себя к экзотическому
зрелищу - полету бронзовой громадины - когда печать сомкнулась.
Готов поклясться - вспышка была такой яркости, что свет прошел сквозь
литые стенки. Отблеска этого пламени, просочившегося сквозь щель между
краем колокола и площадкой, достало, чтобы перед глазами у меня круги
поплыли. Захлестнули тоска, отчаяние, злоба, почти зримыми волнами
расходившиеся из-под колокола.
- Отходим! - срывая голос, заорал я Коле. - Второй, отходим!
Ковер содрогнулся, просев на несколько саженей, и закружился на манер
падающего листа. Пламя внутри колокола разгоралось, будто фитилек в
керосинке, но освященная бронза держалась, а я обоими руками стискивал -
нет, не ремни безопасности, а винтовку, готовясь засадить в лоб той твари,
что готова выбраться из-под крышки, единственную пулю. Македонский впился в
ворс когтями и пронзительно шипел, вздыбив шерсть.
- Господи помилуй... - долетел до меня голос Саньковского.
И вот тогда - рвануло. Колокол выдержал напор Ада, но площадка, на
которой он стоял, оказалась не столь прочной. Фонтан огня хлестнул из
разверстого драконьего зева вниз, пробивая перекрытия и снося опоры, а за
ним начал рушиться и сам Генсек-колокол - не вбок, как я подумал вначале, а
отвесно, пробивая себе дорогу огнем. Раскаленная бронзовая туша прошла
обзорную площадку насквозь, и скрылась в белокаменном столпе.
Наш ковер продолжал снижаться - не падать, но близко к тому; я был
уверен, что лишь аварийные чары не позволяют нам повторить судьбу колокола.
Стоял непрерывный грохот, по стенам башни расползались трещины. Подняв
голову, я увидал, как кренится позолоченный купол, зависая в неустойчивом
равновесии, и, словно капли медного дождя, сыплются вниз меньшие колокола.
Внезапно под оглушительный треск стена лопнула посредине, и
Генсек-колокол вывалился наружу. Адское пламя уже не снедало его изнутри.
Печать испарилась, и только бронза еще дышала жаром. Мгновение он повисел
на краю бездны, потом выступ, задержавший его падение, переломился, и
колокол рухнул.
Мне хотелось закрыть глаза - больно видеть было, как это рукотворное
чудо, только что сохранившее Москву, разобьется в лепешку - но я не успел.
Генсек-колокол грянулся посреди лужайки у входа. Я ожидал, что он сомнется
или треснет при ударе. Ничуть не бывало. Он отскочил, оставив посреди
газона здоровенную вмятину, шлепнулся рядышком и медленно откатился, теряя
остатки энергии. Вот край его коснулся стен часовни при звоннице, и над
округой разнеслось запоздалое густое "бам-м-м".
Наверное, можно было посчитать это совпадением - что колокол не набрал
скорости, пробивая перекрытие за перекрытием, и остыл ровно до температуры,
при которой бронза имеет нужную упругость, и рухнул не на плитчатые
дорожки, а на землю... Но мы с Колей разом перекрестились.
А потом из дверей звонницы начали выбегать люди, и я забыл обо всем на
свете, пытаясь с высоты полутораста локтей отличить свою милую от ее
сестры-близняшки, и направить непослушный ковер именно к ней.
В конце концов выручил меня Коля.
- Твоя - с сумочкой, олух, - показал он. - А вторая - с Зориным.
- Мря, - подтвердил кот.
Эпилог, или О заслуженных наградах
Валентин Зорин, вторник, 22 июня
Эфирник работал. Голос дикторши отчетливо доносился из соседней
комнаты.
- ...Позавчерашнего пожара на Останкинской звоннице. Вероятно, с
неспособностью нынешнего кадрового состава СГБ предотвратить участившиеся
теракты связаны последние перестановки в лубянских кабинетах. На должность
заместителя первого заместителя главы службы назначен генерал Павел
Тандыров. - По небольшой паузе я рассудил, что больше ничего на
интересующую всех нас тему не скажут. И действительно, дикторшу сменил
хорошо поставленный мужской голос: - Перед зданием Государственной думы
прошел крестовый пикет, возглавленный самопровозглашенным патриархом новой
русской орденской истинно православной церкви Аристархом, в миру
Долбилиным, недавно анафематствованным от имени капитула реформированного
Ордена. Около пяти десятков манифестантов, преимущественно пенсионеров,
выкрикивали иосифлянские лозунги и размахивали хоругвями. Аристарх Долбилин
произнес краткую проповедь, обличая чернокнижие...
- Вот заразы! - ругнулся Серов, поднимая от чашки слегка затуманенный
взор. - Хоть бы что по делу сказали.
Полковник - теперь уже генерал - Тандыров, как выяснилось, занимал
просторную квартиру в иосифлянской постройки доме на набережной
Москвы-реки. Однако когда Гром "до выяснения" приволок нас к себе домой и,
не говоря худого слова, там запер на два дня, не появляясь и лишь изредка
названивая - чтобы не беспокоились, в пяти комнатах стало тесновато. Нам -
мне с Ариной и Серову с Валевич-старшей - пришлось полегче: вече выделило
им спальню, а нам - кабинет (наверное, по темпераменту). Остальные
теснились в проходных комнатах вместе с загадочной Аэллой, которую я за все
время видел трижды, и то краем глаза.
Первые сутки мы отсыпались и отъедались. Потом выяснилось, что делать
нам абсолютно нечего. Читать Гром был явно не любитель - большая часть
литературы в его доме хранилась в сейфе, и вскрывать его мы не рискнули.
Арина, сильней всех тосковавшая по печатному слову, поводила немного вдоль
стенки лозой и к этому вопросу не возвращалась. Когда я спросил - почему,
она сообщила, что охранные знаки покрывают сейф не только снаружи, но и
изнутри. Очевидно, чтобы особо пронырливые гримуары не вздумали почитать
людей.
Взамен сейфа под дружные аплодисменты был вскрыт бар, и сейчас вся
честная компания пребывала в разных стадиях опьянения. Нам с Серовым
распускаться не давали дамы, так что бывшие "афганцы" жизнерадостно
приговаривали и нашу долю. Перебинтованный Йох Гримальчич спал на полу,
богатырски храпел и благоухал приснопамятным "Капитаном Морганом". Вид у
него был положительно пиратский. К моему изумлению, совершенно распустился
Аоэллин - время от времени пробуждаясь от дремы, он принимался петь
эльфийские баллады, причем ровно с того места, на котором остановился,
потом выключался столь же внезапно. Остальные держались крепче.
Оставалось смотреть эфирник. Или вести беседы, чем преимущественно
занимались мы с Ариной - я решил, что остальные и так установили
круглосуточную вахту перед хрустальным оком. Или убивать время еще более
приятным способом, чем, как я подозревал, занимались Серов с Мариной,
потому что не могут люди дрыхнуть так часто и долго.
- Переключите на другой канал! - крикнул Руслан Нагеров. - Кажется, по
"России" сейчас начинаются новости...
Задребезжал звонок.
Как мы все так быстро набились в прихожую - ума не дам. А еще
непонятней было, каким волшебством первой оказалась Аэлла, отворившая двери
Грому.
Инквизитор за прошедшие дни изменился разительно, причем, в отличие от
нас, в лучшую сторону. Он был чисто выбрит (я машинально потер колючие
щеки), отглажен, припудрен, и сиял галунами.
- Вам идет новый мундир, - выразил общее мнение Невидимка.
- Погоны новые, - поправил Гром. - Мундир старый, просто ты меня в нем
не видел еще. Ну что брови ломаешь? Думал, я вправду мог на покой уйти?
Растолкав нас, генерал прошел в гостиную, окинул взглядом учиненное
разорение, вздохнул и сел в первое попавшееся кресло, напротив эфирника.
- Можете радоваться, - объявил он. - Все разрешилось благополучно.
- В смысле? - подозрительно поинтересовалась Тайша.
- "В смысле" - что агнцы, то есть вы, - Тандыров для наглядности обвел
нас взмахом руки, не исключив и спящего гоблина, - отделены от козлищ.
Он потряс головой. Только тут я заметил, что, несмотря на общебравый
вид, глаза у него с недосыпу красные, точно у кролика.
- Тяжелое было дело, - признался он. - ГБ еще с полгода будет
лихорадить. Полетели головы...
- Так кто все же был главным в этой истории? - задал я вопрос, который
мучил нас всех. - Упырь?
- Само собой, - кивнул Гром.
- Но зачем?! - едва не взвыл Серов.
Генерал пожал плечами.
- Он хотел подставить Кленова.
- Своего начальника? - удивился я.
- Именно. Упырь помог террористам заполучить вольфрам, сделать
печати... и договорился с Городницким, чтобы тот направил следствие в
нужном направлении. Доброе имя Кленова было бы смешано с грязью...
- Но какой в этом прок Кормильцеву? - недоуменно спросила Арина. - Он
ведь вампир, нежить...
- Проклятые души еще и не такое удумают, - буркнул Серов.
- А уж Князь мира сего - тем более, - продолжил его мысль Гром, - но
ты палишь в "молоко", Сева. Не надо объяснять происками Сатаны то, что
рождено людской глупостью и жадностью. У Кормильцева был вполне шкурный
интерес. Ты когда-нибудь политикой интересовался?
- Меня еще вниз головой не роняли, - отрубил Невидимка.
- Надо будет попробовать, - резонно заметил инквизитор. - В Госдуме
уже не первый месяц бродит по комиссиям проект закона о расширении
гражданских прав усопших. В частности, разрешающий нежити владеть
собственностью. Расклад стандартный: радикалы-секуляристы "за", клерикалы и
почвенники, само собой, "против". Так вот Кленов, как ни странно это
звучит, поддерживал парламентскую фракцию орденцев.
Он оглядел нас пристальным взглядом.
- Да, эльф-олигарх поддерживал святош-ксенофобов. Видите ли, друзья
мои, в политике возможны самые странные союзы. Вотчина Кленова - оборонка,
а за увеличение расходов на армию ратуют именно орденцы, которые прекрасно
знают, с какой стороны у бутерброда икра. Дискредитация Кленова ударит по
ним бумерангом, думское "болото" переметнется на сторону реформаторов... и
закон будет - был бы - принят.
- Упырь хотел не просто уничтожить своего босса, - проговорил я,
сраженный внезапным озарением. - Он хотел занять его место.
- Именно! - Гром поощрительно глянул на меня. - Ради этого и была
разработана многоходовая комбинация, продуманная, сложная... даже
слишком, - заключил он. - Это и сгубило Упыря. Если бы не было Парамонова -
случился бы другой прокол. Фортуна не любит хитрецов. Но... - Он снова
окинул нас взглядом, словно стягивая вместе незримой нитью. - Если бы не
вы, это случилось бы слишком поздно.
- А каков был выигрыш Городницкого? - поинтересовался Шар.
Гром неласково улыбнулся.
- Он должен был занять место Упыря, конечно. Так сказать, уйти на
тучные пастбища.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг