надеяться продать свои шкуры за хорошую цену.
В общем-то никто из нас уже не надеялся уйти с этой вершины, а потому
грязно-зеленая тряпка, медленно плывущая в нашу сторону, была поначалу
принята за клок дыма, потом - за морок, и только когда этот морок, тяжело
развернувшись, начал заходить на посадку со стороны пропасти, мы поверили в
его материальность.
Похоже, басмачи были того же мнения, потому как ничем иным напавший на
них ступор объяснить было невозможно. Только когда ковер скрылся за
камнями, запоздало взвыл "гатлинг", щедро осыпав вершину нитями трассеров.
Мы подошли к ковру. Это была стандартная транспортная "осьмушка" -
восемь квадратных саженей прошитой кордом ткани, гном-бортпортной за
многостволкой, и человек-пилот. Мне сразу не понравилось, как он смотрел на
нас, точнее - как он прятал глаза.
- Дело такое, парни, - хриплым голосом сказал пилот, старательно глядя
в сторону. - Меня за вами никто специально не посылал. Я обычный почтарь,
возвращался из Темреза, услышал про вас, решил... короче, я могу забрать
только троих, больше эта тряпка не подымет. Такое вот дело, парни.
Что ж, на войне бывает всякое. Бывает и такое. Трое - это лучше, чем
никто. Осталось только решить, кому лететь, а кому... лежать на камнях. Вот
только решать не хотелось.
Мы сидели на ковре, а он дрожал под нами, словно живой - мне казалось,
что я слышу надрывные крики сильфов, пытавшихся поднять неподъемный для них
груз - и каждый старался не смотреть в глаза другим.
Потом гном молча начал выбрасывать за борт все, что мог - инструменты,
заплаты, наши винтовки, патроны - даже фляги. И на миг всем показалось, что
вот-вот - и взлетит. Но на войне не бывает чудес, кроме утвержденных
командованием.
Потом незнакомый мне эльф с волосами цвета спелой пшеницы подобрал
выпавшую на ковер пачку "Эльбруса", закурил, жадно затянувшись...
закашлялся и вдруг одним плавным, стремительным движением прыгнул на землю.
А ковер, качнувшись, пошел вверх.
Этот сон мне снится чаще других. Кажется, я знаю, почему. Наверное, он
снится и остальным из нашей пятерки. Но каждому - свой. Потому что каждому
из нас снится, что это у него хватило мужества соскочить тогда с
"осьмушки".
Глава 7, или О прелести провинциальных городков
Валентин Зорин, суббота, 19 июня
Пожалуй, даже логично, что в городе Коврове испокон веку ковров не
ткали. Орденский капитул, пользуясь той же логикой, постановил вскоре после
теократического переворота небольшой оружейный заводик, существовавший тут
и прежде - расширить, обновить, а главное - переименовать, чтобы никто не
догадался. В стране, где производством смертоубийственных орудий ведало
министерство сельского хозяйства, другого ожидать и не следовало. Поэтому
промышленный гигант, кормивший ныне большую часть обывателей не только
города, но и всей Владимирской губернии, носил гордое имя Ковровского
метловязального, хотя всякого, кто попытался бы на его продукции покататься
верхом, ждало горькое разочарование. Здесь производились жезлы - огневые и
ледяные, освященные и заклятые сотней различных способов, - а также прочее
магическое оружие, вроде приснопамятных "огненных шмелей".
Если бы не комбинат, я бы, пожалуй, смог полюбить этот город. Он был
очень старый. На центральных улицах это не так ощущалось - мелькали перед
глазами какие-то шельмовские рекламки, вывески латиницей - вершина
провинциального шика, проплывали над головой в редкой струйке потертых
бухарских ковриков ворсистые исфаганские, химически-пестрые немецкие,
шелковые японские. Но сделаешь шаг в сторону - и вот ты уже попал в раешные
времена, когда из подворотен несет гнилой картошкой, а на стенах пишут не
"Йог-Сотот жив!", а "Петька - казел!". Сделаешь еще шаг - а вокруг город
дореволюционных времен, и кажется, что вот-вот вывернет из-за угла
городовой, и строго поинтересуется - чем это занят гость, и не злоумышляет
ли вдруг на богоравного кесаря. И мнится - вот так пройдешься до самого
конца по переулку, и выйдешь в чисто поле, где и города-то нет, а только
сельцо за оградой стоит в темных, злых лесах, где не пройти-не проехать
одному, не поймав дивьей стрелы в глаз...
А комбинат это благолепие портил категорически. Видно его было из
любого места - когда не темные громады корпусов, так неестественно-четкие
столбы дыма, вздымающиеся из колоссальных курильниц. Напитанный запахами
странных трав ветер нес мельчайшую древесную пыль - отходы полировки и
резьбы. Над городом стоял страшный, чахоточно-астматический кашель. Куда
там иноземным свалкам отравных заклятий! Вся округа стараниями минсельхоза
превратилась в такую свалку. Еще за десять порталов до Коврова можно было
заметить на местности пометы рассеянной, следовой магии. Деревья кривые,
витые, увешанные "ведьмиными хвостами"; голые, поросшие поганками и
бурьяном поляны. Что должно было твориться на городском ветроотстойнике,
где десятилетиями копился заряженный смертельным чародейством прах -
страшно и подумать. На паперти главного городского собора
(равноапостольного святого Владимира, как и в прежние времена - есть все же
вечные ценности в провинции) взгляд мой сразу отличал профессиональных
попрошаек от настоящих, окончательно опустившихся нищих. Свалка оставила на
них свои следы: проклятья и сглазы, ожоги от сконцентрированной магической
энергии. Нищим подавали охотнее.
Домик, куда привел нас Серов, располагался ближе к окраине. Брать
такси Невидимка категорически отказался в целях конспирации, хотя, на мой
взгляд, кавалькада из пяти человек с котом на буксире в общественном
транспорте привлекала внимания не меньше - во всяком случае,
леший-водитель, нервно шевеля веточками, ежеминутно поглядывал на нас через
плечо, даже когда энтобус отъехал, высадив нас на остановке со смешным
названием "Телячья улица". Конечными остановками маршрута значились
"Мясокомбинат" и "Гор.кладбище". Как говорится - вот и гадай, что откуда
возят.
- Ну вот, - проговорил киллер, оглядываясь. - Где-то тут... ага!
Он указал вперед и налево, где за перекрестком, на противоположном
углу, за совсем не символической оградой прятался одноэтажный дом. Над
воротами покачивалась вывеска - две скрещенных иголки.
- Ковросервис? - с некоторым сомнением поинтересовался Шарапов.
- Да, - рассеянно отозвался Серов, - знаю, не по его специальности, но
кому сейчас нужен тавматург-трансмогрификатор высшей категории?
Я покосился в сторону поднимающихся над кронами дымных столбов.
Неужели на заводе места не нашлось?
Мы двинулись через улицу, когда Шарапов вдруг резко оглянулся. Я
невольно последовал его примеру, и едва не сбился с шага. Невидимый с
остановки корявый худосочный дубок скрывал в своей тени молодого эльфа в
кожаной курточке. Тот пристально наблюдал за мастерской, не обращая
никакого внимания на нас.
- Шар, - бронзовым шепотом проронил Серов, - что у него вышито на
рукаве?
Я с трудом мог различить, что на плече куртки вообще что-то вышито. Но
"нет зренья острей, чем у эльфов".
- Руна "алир", - обреченно прошептал инвалид. - А что еще?
- Под ней - ничего? - уточнил Невидимка.
- Ничего, - Шарапов понимающе покивал. - Рядовой серк, а то и просто
сочувствующий.
Но как эльфы-отщепенцы нашли нас? Серов клялся, что по нашему следу им
не пройти...
- Не обращайте на него внимания. - Киллер обернулся ко мне. - Я скорей
поверю, что им зачем-то понадобился Макс, или кто-то из его клиентов, чем
что они вели нас от самой Москвы.
- Мальчики? - Марина Валевич только теперь заметила, что мы
остановились. - Мальчики, в чем дело?
- Все в порядке, - монотонно, как магнетизер, пробубнил Серов. - Все
спокойно...
Кого он пытался обмануть - не знаю, потому что после его слов обе
сестры, как по команде, принялись в ужасе озираться. Эльф, оторвавшись на
миг от созерцания ведущей во двор мастерской посадочной дорожки (ее
отмечали, за отсутствием узаконенных буйков, воздушные шарики на привязи),
смерил нас презрительным взглядом, и вернулся к своему занятию. Похоже
было, что он действительно следит за домом.
Правда, когда мы протиснулись сквозь узенькую калитку (ковры, само
собой, в воротах не нуждались - если тряпочка не может перетащить себя
через забор, ее не в сервис сдавать впору, а на свалку нести, пускай там
волшебную пыль собирает), странное поведение террориста перестало меня
тревожить. Навстречу посетителям вышел хозяин мастерской. Это был гном.
Почему-то в обыденном сознании образ гнома рисуется однозначно - рост
в ширину плеч и седая борода до колена. Между тем между собою племена
подземных жителей разнятся не меньше, чем народы, или даже расы людей.
Сиртя, карлы Уральских гор, не седеют - волосы у них с рождения белы, точно
воркутинский снег, - и бороды у них не растут. А знакомый Серова явно
принадлежал к их роду.
Впрочем, у хозяина мастерской даже для гнома внешность была
примечательная. По меркам камнерожденных он был худощав - это значило, что
плечи его едва уступали моим, при том, что носом гном упирался мне в
пупок, - и прятал розовые, как у кролика, глаза за щегольскими черными
очками от "Картье". По-видимому, ковроремонт оплачивался неплохо, а
пропыленная мантия, вся в полустертых рунах, служила мастеру лишь
спецодеждой. На шее гнома висел амулет на бронзовой цепочке - два
по-особому скрещенных миниатюрных долота. Теперь понятно, почему он не
работает на оружейном заводе: в орденские времена никто бы язычника близко
к оружейной фабрике не подпустил, а потом стало выгоднее зашивать порванные
ковры.
- Сева! - взревел гном по-медвежьи, стискивая Невидимку в объятьях.
Это должно было выглядеть смешно - тавматург-ковровед едва доставал старому
товарищу до груди - но почему-то не выглядело. - Какими судьбами?!
- Привет, Макс. - Серов сделал такое движение, будто пытался
встряхнуть белобрысый валун в халате за плечи. - Сам знаешь - за помощью.
- Эх! - Гном махнул рукой. - Так я и думал! А просто старого друга
навестить, значит, времени нет. Торопыги, что с вас возьмешь... Ну да скала
с тобой, проходи, проходи... а это кто? - Он по очереди ткнул длинным,
узловатым пальцем в мою сторону, потом - в сестер. Видимо, с Шараповым и
Македонским ему уже встречаться доводилось.
- Это - барышни Валевич, - представил девушек Невидимка, - эээ...
Марина, - неуверенный жест, - и Арина. - Слава Всевышнему, он их не
перепутал. - А мой товарищ - Зорин, Валентин Павлович, господство
пресвятого благочиния.
Дамам Макс поклонился, мне же руки не протянул.
- Ты, - поинтересовался он у Серова, - кого мне привел? Я из-за тебя
кого в дом свой пустил?
От волнения он заговорил по-русски с сильным акцентом, которого я не
замечал в первые минуты.
- Друга, - не колеблясь, ответил Невидимка.
Макс окинул меня подозрительным взглядом.
- Ну, скала с тобой, - повторил он. - Поверю.
- Макс, - перебил его Шарапов, - ты знаешь, что за твоим домом следят
серкелуин?
Гном расхохотался.
- Эта жердина все там торчит, под дубом? - выдавил он сквозь смех. -
У-у, сейчас я ему...
- Ты лучше нам объясни, - попросил Серов.
- Видишь? - Макс обвел рукой двор. На ржавой вешалке громоздилось штук
шесть ковров, в большинстве - заштопанных до полной потери узора. Еще один
лежал под тентом, на яме; рядом на поддоне валялись зловещего вида иглы,
мотки зачарованных ниток, куски кордовой проволоки и самогреющий
паяльник. - Один работаю! Был у меня напарник - хороший мужик, Володей
звать. Тоже с завода... знаешь, когда началась эта петрушка, там много
народу поувольнялось, друзья мои... в общем, прибился он ко мне. Непьющий,
мастер на все руки - под горой бы его на вес малахита ценили. Так мы с ним
сработались - любо-дорого смотреть, камни радовались! А с год назад -
знаешь? - завод купил один наш олигарх. Который бишь... а, Кленов. Там уже
и покупать-то нечего было, все поделили Анишкин с Кобелевым: откусили
много, да половина крошками осыпалась. Немного помешкали, как у нас
водится... а потом такая работа закипела - сами видели, дым небо застит.
Какой-то большой заказ на ручные жезлы - в Африку их гонят, что ли? - потом
еще один... в общем, ушел Володя обратно. Старых-то спецов не осталось
почти, ему там предложили место начцеха - оклад еще тот, даже в наших
деревянных. Ну вот, а месяца два назад заявились ко мне эти юнцы
востроухие - извини, Шар! И все про Володьку спрашивать. Наглые такие - что
комары. Я им укорот-то дал, да только с тех пор крутятся они подле моей
мастерской, что искры над горном, как ни гоняю. Вреда, правда, от них нет,
а все же неспокойно как-то.
- А-а... - протянул Невидимка неопределенно, будто сам не решил -
поверить товарищу, или согласиться лишь для виду, чтобы обид не делать.
- Во-во, - продолжил гном. - Я уже думал, это от Горбатого приветик.
Он меня крышевать вздумал, так я его живо отвадил - пообещал на его
дурошлепов хирд натравить. Вроде отступились, но так, по мелочи, наезжают
порой.
Мне оставалось только догадываться, кто такой Горбатый - видимо,
местный "авторитет", - и какие дела наш гостеприимный хозяин ведет с
гномской мафией. Хирд обычно не попадает на острое перо газетера, но по
безжалостности не уступит даже ниппонской якудзе, а по влиянию - орочьим и
гоблинским бандам, набравшим большой вес после того, как правильные русские
разбойники рассеялись по лагерям Северного Рая. "Соловьёв - на Соловки",
как гласил популярный лозунг того времени. В результате традиции беззакония
были утеряны, а лихих людей старой закалки сменили нелюди, отмороженные,
как сам Имир.
- Плохо, - пробормотал Серов. - Если бы я знал, что комбинат перешел
Кленову...
- Сева, - перебил его эльф, - обрати внимание.
Только тут я заметил, что Шарапов внимательно вглядывается в забор. На
миг я ужаснулся, решив, что хваленое зрение эльфов проницает даже два
пальца занозистой березы, и лишь потом сообразил, что инвалид смотрит на
улицу через одинокую щель между плотно подогнанных досок.
- К нашему соглядатаю, - поведал Шар, не сходя с места, - подошел еще
один... поговорил о чем-то, и сменил. А у этого на рукаве - руна "эльд".
Озирается... очень пристально смотрит на дом. Нам лучше зайти под крышу.
- Похоже, - заметил Серов, когда гном засуетился, пытаясь одновременно
протолкнуть ораву гостей в тесные двери, - вести о нашем прибытии летят
быстрее молнии.
- Я видел одного гиппогрифа, который обогнал молнию, - ворчливо
вставил Макс. - Правда, потом его долго лечили от растяжения
крыло-лопаточных связок.
Он загнал нас в гостиную, выволок, пыхтя, огромный древний самовар и
порысил за щепками. Девушки бессильно обмякли на стульях, обитых потертым
атласом в пошлый цветочек. Вообще место здешней мебели было в антикварном
магазине. На ножке стула я заметил криво вырезанное ножом: "Ося и Киса
здесь были".
- Что делать станем? - поинтересовался я вполголоса. - Бежать не
получилось...
- Я не собирался бежать, - с достоинством возразил аквариумист. - Это
называется "стратегическое отступление". После него по всем уставам следует
контратака.
- Берем языка? - лениво поинтересовался Шарапов, брезгливо
пристроившийся на гамбсовском стуле, чтобы растереть усталые ноги.
- Из этих... - Я осекся, чтобы не сказать "эльфов". - Серкелуин?
Невидимка кивнул.
- Тогда я пойду, - вызвался я.
- Стоит ли? - усомнился эльф. - Сева...
- Нет, господство прав, - поддержал меня киллер. - Его физиономия, как
я понял, им примелькалась. Кроме того, меня нельзя нащупать магией.
Только.. справитесь?
- "Вихрь", - напомнил я, пожимая плечами. - Если я, даже после
стольких лет, не смогу заломать одинокого эльфа, меня пора на рогатину
брать.
Вернулся гном с охапкой щепок.
- Сейчас будем чай пить, - объявил он, - с вареньем и галетами. Перед
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг