Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
нужно испытать очень сильную боль, чтобы так вскрикнуть.
     - Поделикатней,  остолоп!  -  это  уже  относилось  к  перестаравшемуся
палачу.
     Некоторое  время  с  Гильдом  отваживались, приводили в чувство, слышно
было, как его обливали водой.
     При  первых  же вскриках в пытошной Эва напрягла слух. Чувственные губы
нашего  тюремщика сложились в плотоядную улыбку-он не спускал взгляда с лица
Эвы.   Ее  страдания  доставляли  ему  наслаждение.  Мне  думается,  его  не
интересовали  ни  вопросы,  ни  ответы  Гильда.  Он только тогда внимательно
прислушался  к  тому,  что происходит в пытошной, когда Эва, не слыша воплей
истязаемого,   начала   успокаиваться.  Видимо,  тюремщик  догадался,  какую
оплошность  допустил  палач. С досады огрел себя хвостом по ягодицам. Сам бы
он  наверняка  справился  с  ролью палача куда лучше. Удивительно, что такой
талант до сих пор прозябал незамеченным на должности рядового надзирателя.
     Нас  ввели  всех  троих  одновременно. Признаюсь, мне было любопытно: в
чем  нас  станут обвинять. Не звонили в колокольчики? Никакой другой вины за
нами не значилось.
     За  массивным  тесовым  столом  сидел  приказный  дьяк,  преисполненный
важности.  Собственно,  какова  его  должность  на  самом  деле, я не знал -
дьяком  назвал  потому,  что очень уж вся обстановка напомнила мне разбойный
приказ  времен  Ивана  Грозного - вернее, таким я представлял себе разбойный
приказ  той  поры.  Не  очень тучный, но все же вполне приличный хвост дьяка
лежал  на  специальной подставке. Двое слуг оберегали его, чтобы случайно не
уронить на пол.
     В  ногах  у  дьяка  на полу примостился писарь с чернильницей и гусиным
пером  в  руке.  Судя  по  всему, это был сусл низкого звания - хвост у него
тонкий,   как   прут,  нахвостник  облезлый.  Зато  он  был  жизнерадостным,
проказливоГо  нрава.  Хвост  его  ни  секунды  не оставался в покое. Чего он
только  не  вытворял  с  ним: обмахивал лицо, окунал в чернильницу, подметал
пол,  извивал  кренделями и кольцами... Писарь доброжелательно посматривал в
нашу сторону и подмигивал: дескать, не робейте, ничего страшного,
     - Имя?- приказный ткнул пальцем в Эву.
     Конвоир подтолкнул ее сзади, она поневоле приблизилась к столу.
     - Допросите вначале меня.
     Дьяк стрельнул в меня гневным взглядом.
     - Молчать!
     - У меня есть что сказать,- настаивал я.
     - Заткните ему глотку!
     Конвоир дернул за мой пустой нахвостник, я невольно сел на пол.
     Эва не понимала, чего от нее хотят.
     - Имя?!-взревел дьяк.
     - Она не знает языка, на котором вы спрашиваете, - крикнул я.
     Приказный  по-прежнему  не  замечал  меня, он только подал нетерпеливый
знак  стоявшему за моей спиной. Нахвостник затрещал по швам - я снова сел на
пол.  Когда  я  попытался опереться на руки, зубья наручников врезались чуть
ли не в кость. Вдобавок ко всему конвоир огрел меня по спине своим хвостом.
     Оказывается,  в  жизни  Суслов хвост действительно играл первостатейную
роль.  Одним  из методов изощренной пытки было выкручивание хвоста тому, кто
запирался.
     - Крутани!- приказал дьЯк.
     Сусл  начал  выкручивать  Эвин нахвостник. Экзекуция не могла причинить
ей боли.
     Писарю  заносить в протокол допроса пока нечего, он развлекал себя, как
умел.  Своим  тощим  хвостом  в  запаршивленном нахвостнике играл с тюремной
крысой.  От  них,  видно, нигде не было спасения, не только в казематах. Оба
забавлялись   увлеченно.  Крыса  кидалась  на  хвост  -  писарь  отдергивал.
Настырная   тварь   начинала   подкрадываться-он   подзадоривал  ее,  шевеля
кончиком. Пытка не забавляла его, он и не смотрел, как мучают Эву.
     - Имя? - домогался дьяк. В его голосе вскипело бешенство.
     Палач  дважды  перекрутил  пустой  нахвостник.  Его глаза выпятились от
изумления.
     - Идиоты! Она не понимает вашего языка.
     - Она?   Так  это  она!-  поразился  дьяк,  но  сразу  нашелся:  -  Нам
безразлично,  она  или  он, - государственные преступники не имеют пола. Она
фильса?- наконец-то он взглянул на меня.
     - Не фильса и не сусла - она человек.
     Дьяк лениво погрозил кулаком, стражник хлестко стеганул меня хвостом.
     - Довольно с нею цацкаться. Крути!
     Крнвоир  намотал  Эвин  хвост  на  руку  и рванул. Шкура нахвостника не
выдержала  -  сусл  вместе  с трофеем отлетел в угол. Эва, не удержавшись на
месте,  грудью  упала  на  приказной  стол.  Дьяк, должно быть, подумал, что
преступник  кинулся  на  него-пустился  бежать.  Бутафорский хвост остался в
руках  конвоира.  Собственный хвост дьяка тоже был тощий, как прут. Писарь и
тот разинул рот и позабыл про крысу.

     * * *

     Все  уставились  на пустотелый нахвостник в руках приказного дьяка. Тот
еще  не  оправился  от смущения, хотя все делали вид, будто не заметили, что
курдюк  у  него  поддельный.  Один  только писарь тайком скривил насмешливую
мину.
     - Теперь вы убедились: она не фильса и не сусла!
     Дьяк поднял на меня растерянный взгляд.
     - Признайтесь: вы сделали это нарочно?
     - Разве  можно  нарочно родиться без хвостов? Мы не суслы и не фильсы -
мы  из  другого  мира.-  Я  спешил воспользоваться растерянностью чиновника:
только   поразив   воображение  приказного  тупицы,  можно  было  чегонибудь
достичь.
     Чиновник   выскочил   из-за  стола,  позабыв  про  курдюк,-  жиденький,
несолидный хвостик болтался у него сзади.
     - Другого  мира  нет,  нет,  нет!!!-брызжа  слюною,  выкрикивал он.- Не
может  быть!  Никакого другого мира не может быть! - как заклинание повторял
он, с ужасом глядя на меня.
     Его хватило лишь на минуту - раскис, ослабел, едва доплелся до скамьи.
     - Э-э...-  Он  устало  махнул  рукою.- Увести в особую. Растерянность и
страх появились на лицах всех, кто находился в пыточной.
     Тюремщик  дожидался  нас  в  соседней  камере.  У  него было смертельно
испуганное  лицо.  Нас  вели  по  коридорам  с  поспешной  стремительностью.
Сопровождающие  охранники  старались  не  смотреть  на  куцую Эву. Я шепотом
спросил у тюремщика, чем все напуганы. Он сделал вид, будто не слышит.
     По  лесенке  спустились  на  дно  тюремной  ямы.  Люк  захлопнулся.  За
полсуток,  проведенных  в заточении, мы привыкли к суровой обстановке. После
пыточной тесная каморка показалась даже уютной.
     Интересно,  пришел  ли  в  себя  Гильд? Я тихонько постучал в стену. Он
сразу же отозвался.
     Мы разговаривали через проделанную дыру.
     - Я  все слышал, - сказал Гильд. - Вы в самом деле из другого мира! - в
его голосе послышалось ликование.
     - Почему все так напуганы?
     - Разве  непонятно?  -  удивился  он.  -  Всем, кто вас видел, угрожает
смерть.
     - За что?
     - Они могут распространить слух, что другой мир существует.
     - Но  если  их  уничтожат,  факт  остается  - другой мир есть. Придется
отказаться от старых взглядов.
     - Так  поступают  только  мыслители.  Боюсь,  что  вас  ждет  печальная
участь.  Факт,  который  опровергает привычные взгляды, никому не желателен.
Вас постараются уничтожить.
     Так...  Стало быть, теперь нам уже не угрожает виселица - скорее всего,
нас сожгут. Чтобы и следа не осталось.
     Огонь  счарательно  поедал  поленья. Дядя Виктор клюкой ворошил пламя -
синие языки выплескивались кверху, улетали в каминную трубу.
     Нас было двое. Благословенная тишина сумрачного зала окружала нас.
     К  чувству  успокоения  примешивалась  досада:  почему-то я считал себя
виноватым.
     - Ты  никогда  больше  не  посмеешь  нарушить заповеди мантенераиков, -
внушал  Виктор.  -  Ты один знаешь пароль. Обещай никому не сообщать тайны и
воспользоваться паролем в случае крайней нужды.
     - Обещаю, - проговорил я.
     Лицо Виктора вдруг сделалось свирепым.
     - Встать! - рявкнул он.
     - Встать! - кричал тюремщик в распахнутый люк.
     Лестница была уже спущена.
     Я не замечал, куда нас вели. Беспокоил недавний сон.
     Если  бы  мне  не  помешали,  дали досмотреть - я бы узнал что-то очень
важное.  Мне  казалось  -  я  и  не  во  сне  могу  вспомнить - нужно только
сосредоточиться.
     На  привели в тесный дворик. Здесь сменился караул, сопровождающий нас.
Комбинезоны  на стражниках были не черными, а пылающе-кровавыми. Густая алая
шерсть  красиво  переливалась  на  скудном  факельном  свету. Интересно: это
естественный цвет или одежды покрашены?
     - Не  отвлекайся,  - тихо прошептала Эва. - Ты должен вспомнить пароль.
Постарайся вспомнить - это очень важно.
     Лицо  у нее внимательное, взгляд пытливый. В профиль изгиб переносицы и
мягкий  очерк  подбородка выглядел странно - казался неправильным и красивым
одновременно. Почему я раньше никогда не замечал этого?
     - Ты  не  должен  отвлекаться.  -  Самое  поразительное  было то, что я
отчетливо слышал Эвин голос, а губы ее не шевелились.
     Нас   вели  подземным  коридором.  Несколько  факельщиков  сопровождали
конвой.   Помещение,   куда   нас  доставили,  напоминало  могильный  склеп.
Стражники  в  своих алых одеждах сохраняли полнейшую невозмутимость. То, что
Эва  была  куцей,  не  смущало  их.  Судя  по  торопливым  приказам, которые
передавались  шепотом,  по напряженному молчанию, ожидалось прибытие важного
лица.
     За  дверью послышался шум. Двое прислужников, тоже в алых комбинезонах,
внесли  тяжелое  кресло  с  резной  спинкой,  поставили в центре. В коридоре
раздались четкие и скорые шаги. Охранники вытянулись в струнку.
     Стремительно  вошел  рослый сусл. Позади развевалась алая хламида, полы
ее  хлестко  щелкали.  Слуг,  поддерживающих  хвост,  не было - позади сусла
огненной змейкой струился обычный тощий хвост.
     Не  знаю,  кем  был  этот  старик  на самом деле - мысленно я нарек его
кардиналом.
     Кардинал  небрежно пятерней осенил стражу, сел в кресло. Мы для него не
существовали - смотрел как на пустое место.
     Запалившись  от  скорой  ходьбы,  вбежал  давешний приказный дьяк. Двое
слуг,,  мешая  друг  дружке,  едва  поспевали  за  ним,  поддерживая в руках
бутафорский курдюк. Дьяк бухнулся на колени.
     - Где они? - глухо спросил кардинал.
     - Здесь,  перед  вашим  мудрым взором. - Сам дьяк стремился не смотреть
на нас. - О, зачем я не умер во чреве матери!
     - Не  ной!  -  осадил  его  кардинал  и  бегло глянул в нашу сторону. -
Почему ты утверждаешь, будто они из другого мира?
     Писарь,  не  тот, что был на допросе, другой, одетый в бронзово-красный
комбинезон, начал строчить.
     - Они...  они  без  хвостов, - еле слышно выговорил дьяк.- Разве посмел
бы  я,  недостойнейший  из  подданных,  тревожить  великомудрого  Персия  по
ничтожному делу.
     Персии  долго  и  внимательно разглядывал вещественное доказательство -
пустой  нахвостник от Эвиного комбинезона. У него были жестко стиснутые губы
фанатика.
     - Кто вы и откуда явились? - голос кардинала прозвучал сильно и четко.
     - Мы  пришли  к вам из другой вселенной, которая столь велика, что весь
мир,  где  вы  живете  и враждуете между собою, по сравнению с ней ничтожная
песчинка. - Я решил ошарашить его, прогнать с его лица фанатическую спесь.
     Он чуть заметно ухмыльнулся, пронзительные глаза застыли на моем лице.
     - Заговорщик!  Все они заговорщики! - выкрикнул он убежденно. - Нарочно
сделали  себе  операцию,  чтобы  посеять  смуту.  Святой огонь очистит землю
Герона от вас! - пригрозил он. - Но прежде вы назовете сообщников.
     Убежденность  кардинала  вселила надежду в дьяка - тот воспрянул духом.
Если  выяснится,  что  мы  суслы или фильсы, у которых- обрезаны хвосты, ему
сохранят жизнь.
     Я  сорвал  с головы капюшон, чтобы они увидели мои уши без шерсти и без
пушистых  кисточек,  да  и  по  форма  совсем  другие,  чем у них. Стражники
заподозрили  меня  а  намерении  напасть  на Персия - двое наставили в грудь
острия копий. Шкура комбинезона лопнула.
     Кардинал  жестом  велел  подойти. На этот раз стражники подбодрили меня
уколами сзади. По моей груди текли два теплые струйки.
     Факельщик  приблизил  огонь  чуть ли не вплотную - мнe начало прижигать
щеку.  Нацеленные  в бока, грудь и спину острия не давали пошевелиться. Если
мои   намерения   покажутся   конвоирам  враждебными,  меня  проткнут  сразу
несколькими пиками. Приходилось терпеть.
     Жесткими  пальцами  кардинал стиснул мое ухо. Крутил так и этак, видно,
искал  следы  операции.  Не  помню, когда меня драли за уши последний раз, -
еще до школы.
     - Прекратите! - потребовал я.
     Он оставил мое ухо в покое.
     - Вы в самом деле из другого мира?
     - Я только об этом и твержу.
     С  удовольствием  вмазал  бы  ему  по уху. Наши взгляды встретились. Он
впервые посмотрел на меня не как на предмет, а как на живого человека.
     - Что  это  за  мир,  на  который  не  распространяются общце законы? -
строго  спросил  он,  будто  меня  и  считал впновцыы в несоблюдении законов
природы.
     - Этот  мир  благополучно процветает, не признавая законов, придуманных
у вас.- Мне хотелось уязвить его.
     - Такого мира не может быть!
     - Но он есть. Мы из него.
     - Утром вас сожгут на костре, а прах развеют по ветру.
     - Вы   сможете   уничтожить  только  нас,  а  мир,  откуда  мы  пришли,
останется.
     - Мы  ничего  не хотим знать о нем.- Мановением своего огненного хвоста
кардинал  велел  приблизиться одному из стражников, заставил его открыть рот
- языка у стражника не было.
     - В  жреческой  гвардии служат только безъязыкие. Грамоте их не обучают
-  солдату  грамота  ни  к  чему. А из тех, кто видел вас в тюрьме, никто не
останется в живых.
     От   этих   слов  приказного  дьяка  кинуло  в  дрожь,  тяжелый  курдюк
выскользнул из рук холопов, бухнулся на пол.
     - Пощадите!
     Кардинал  брезгливо  поглядел на распластанного сусла. Дьяка уволокли в
коридор. Пронзительные вопли долго слышались через закрытую дверь.
     Положение  особо  опасных  преступников  давало кой-какие преимущества:
нас  поместили  в  лучшую камеру, с нами обращались не так бесцеремонно, как
до этого.
     Будь  у  меня выбор, я бы предпочел более легкую смерть, но предстоящая
казнь  все  же  не очень страшила: честно говоря, загробная жизнь и без того
порядком  уже  надоела  мне.  Единственное,  на  что  я досадовал,- не успею
раскрыть  загадок  Карста. Наручников не надевали, но боль от прежних рубцов
не  прошла.  Наверно, шрамы останутся надолго. Впрочем, надолго не останутся
- скоро казнь.
     Первой  уснула  Эва.  Итгол  крепился.  Интересно, подозревает ли он об
участи, которая нас ждет?
     - Попытаемся  бежать,  когда  поведут  казнить,-  словно в ответ на мою
мысль произнес он.
     - Почему вы знаете, что нас казнят?
     Все,  что  говорил  кардинал, понятно было мне одному: ни Эва, ни Итгол
не знали языка Суслов.
     - Действия палачей понятны без слов,- объяснил Итгол.
     -- Вас не пугает скорый конец?
     Он долго молчал.
     - Не  знаю,-  сказал  он.  Не  столько  слова,  сколько звук его голоса
убедил  меня:  Итгол не сильно мучается.- Наверное, было бы лучше, если бы я
боялся. Я слишком пропитался земтерской вялостью и апатией.
     Он сказал об этом так, словно самого себя не причислял К земтерянам.
     - Но  отчего земтеряне стали такими...- я боялся обидеть его и замялся,
отыскивая слова помягче,-...такими вялыми и безразличными ко всему?

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг