О.И.Сенковский
Антар
Восточная повесть
Прекрасна Шамская пустыня; прекрасны в Шамской пустыне развалины
волшебного Тедмора [Тедмор, Пальмира, знаменитая столица Зиновии - Примеч.
автора]. Кто жил в этих огромных чертогах?.. Кому воздвигнуты эти храмы?..
Кем построены эти длинные улицы столбов?.. То знают книжники Дамаска и
Иерусалима; Антару то не известно. Антар краса степей, меч победы, роса
дружбы, тенистый кипарис гостеприимства. Он знает, где отыскать тех, кои
осмелились нанести обиду ему или его поколению; он покажет вам все далеко
разбросанные и почти истёртые ветром могилы врагов своих; он защитит вас в
пустыне от жадности и вероломства ста арабских всадников и разделит с нами
последнюю горсть жареного проса; но он не знает того, что написано в книгах.
Старцы соседственных улусов сказывали ему, что это остатки города,
построенного в старину зловредными духами, и советовали не приближаться к
этому месту; но Антар не страшится ни людей, ни духов и гордо смотрит на
великолепные развалины Тедмора.
Он стоит и смотрит. Копьё его, кровавое - как мщение, быстрое - как
удар грома, стоит возле него, водружённое в бесплодную почву. Балька,
благородная его кобыла, царица кобыл Неджда, стоит у копья и, устремив на
него глаза свои, чёрные, огненные, проницательные, хочет, кажется, узнать,
что происходит в пылкой его душе. Она печальна потому, что он печален.
Балька отгадала, что люди огорчили её господина, и сильно бьёт ногою,
негодуя на их неблагодарность. Антар постигнул мысль Бальки, обнял её за шею
и поцеловал в чело, украшенное белою звёздочкою, блестящею издали, подобно
луне в первую ночь месяца.
Антар оставил людей навсегда. Он проливал за них свою кровь, жертвовал
имуществом, расточал для них свою любовь и дружбу: они ему изменили!..
Доколе ветер в пустыне будет переносить песчаные холмы с одного места на
другое, доколе облака будут бросать серую тень на землю, доколе мечи будут
утолять свою жажду красным напитком, текущим в жилах сынов Адама, до тех пор
он не увидится с людьми. На сто выстрелов из лука нога его не подойдёт к
жилищу человека; на всю длину копья его никто из смертных да не дерзнёт
подойти к нему. Антар произнёс клятву: он никогда вотще не давал обета.
Он стоит. Голод рвёт его внутренность; но он умеет преодолевать голод.
Зажжённый палящим солнцем воздух, среди совершенного безветрия, дрожит,
трясётся; мелькает тонким пламенем, подобным тому, какой вьётся по
раскалённому железу, и знойные блестки, в виде частых огненных иголок,
быстро пляшут в воздухе пред его глазами; но все ужасы пустынного зноя не
заставят его тронуться с места. Земля горит под его стопами: он терпеливо
переносит и это и стоит неподвижно, дожидаясь, пока пробежит пустынею страус
или серна, чтобы мигом вскочить на коня, догнать добычу и сразить её копьём.
Вот что-то шевелится между кочками песку, наваленного последним ветром
у подножия ближней скалы. Это, наверное, газель. Антар уже на коне и держит
копьё над своею головою. Он не ошибся, это газель, малая, лёгкая,
прелестная. Балька тоже увидела её и понеслась стрелою в ту сторону: она не
требует, чтоб узда указывала ей направление; ею правит мысль всадника, и она
мчится быстрее мысли.
Антар уже настигал газелю, быв от неё не далее как на один выстрел.
Вдруг раздался над его головою ужасный шум, и воздух помрачился чёрною
тению. Он приподнял голову и увидел огромную хищную птицу, которая, подобно
весенней туче, закрывала собою большую часть небесного свода. Глаза её
сверкали как молнии; распростёртые когти, по своей величине и силе могли б
обхватить и унести утёс, образующий грозную вершину Эль-Аксы. Антар
приметил, что страшная, исполинская птица тоже преследует газелю, которая,
при виде новой опасности, понеслась ещё быстрее. Но Антар всегда был
защитником слабых: он немедленно забыл, что сам гонится за газелию с
намерением лишить её жизни, и думал только о спасении её от ярости
воздушного врага. Птица, Антар и газель долго и быстро стремились в одну и
ту же сторону, более и более сближаясь друг с другом; и когда взаимное их
расстояние уменьшилось почти до двадцати шагов, храбрый всадник повертел
копьём над головою и метнул им вверх. Оно полетело, свистя как влажный ветер
между столбами Тедмора, и вонзилось в грудь крылатому великану. Птица
испустила ужасный стон с рёвом, заставившим вздрогнуть самого Антара. Она
поколебалась: казалось, что она упадёт и своим падением раздавит дерзкого
сына пустыни, но боль принудила её быстро подняться на воздух, - тогда как
уже конец одного крыла коснулся было земли. От удара её перьев по сухой,
раскалённой почве густой туман пыли наполнил всё пространство и песок
засыпал глаза Антару. Он тотчас слез с коня и несколько минут простоял на
месте во мраке; но когда пыль начала оседать, он с удивлением увидел у своих
ног ту самую газелю, которая незадолго уходила от его копья и когтей хищной
птицы. Она умильно поглядывала на своего спасителя: прекрасные глаза её
выражали нежную благодарность. Антар хотел поласкать её рукою, но едва он
пошевелился, она порхнула и исчезла в пыльной степи.
Поражённый таким необыкновенным случаем, Антар возвратился к развалинам
Тедмора, вошёл в один из опустелых чертогов и бросился отдыхать на земле.
Меч его стоял у стены; верная Балька щипала скудную траву, растущую у входа;
он на этот раз оставался без пищи, но голова его так была занята мыслями о
странной, сражённой им птице и милой, благодарной газели, что о своём голоде
он почти и не думал.
Антар уснул в разрушенном чертоге. Когда он проснулся, новое, чудесное
явление поразило его взоры. Он увидел себя лежащим на пышной софе из
голубого атласа с золотыми кистями и серебряною бахромою, в огромной
комнате, убранной шёлковыми занавесами и богатыми коврами, расписанной
лазурию и золотом и украшенной великолепным водомётом, вокруг которого
стояли невольники и евнухи в блестящих нарядах, держа золотые тазы и
рукомойники, осыпанные яхонтами и изумрудами, китайские сосуды с розовою
водою, драгоценные опахала и подносы с редкими плодами. Пятьдесят девиц,
завешанных белыми покрывалами, стояли по обеим сторонам залы с гитарами и
бубенчиками. Воздух был напитан свежестью и роскошным запахом алоя.
Как скоро бедуин раскрыл глаза, двое невольников, подошед к его ложу,
стали почтительно на колени и поднесли воду, пахучее мыло и шитое золотом
полотенце; два другие окропили его духами.
- Ради вашей жизни! - вскричал изумлённый Антар, срываясь с постели. -
Что это значит?.. Кто вы такие?.. Где я?.. Чего вы от меня хотите?..
Все невольники и евнухи ударили челом и сказали:
- Я сиди! О, честный господин! Вы в гостях у благороднейшей,
стыдливейшей, целомудреннейшей, великой царицы Тедмора, - да продлится её
царствие до дня преставления света! Нам приказано прислуживать и воздавать
вам такую же честь, как ей самой.
- Да проклянет вас ваш отец! - гневно воскликнул Антар. - Вы шутите
надо мною?.. Я не знаю вашей царицы и никогда не слыхал, чтобы в развалинах
Тедмора царствовал кто-либо. Я сын пустыни и к царям не хожу в гости. Мне
здесь тошно. Отдайте мне мою лошадь: она драгоценнее всего вашего царства;
другой такой нет во всей степи.
- Честной господин, - сказали слуги, кланяясь ему в землю, - ваша
лошадь ест теперь сено из роз и тюльпанов и пьёт воду из снега гор
Ливанских. Мы рабы ваши, но вы не можете уехать отсюда без дозволения нашей
государыни, ибо находитесь в стране заколдованной, без входа и без выхода.
- Кто же такая ваша царица и где она? - спросил Антар, ещё более
изумлённый этим известием.
- Имя её Гюль-назар, - отвечали слуги. - Она пери, из рода добрых
гениев.
- Ведите меня к ней, - сказал он. - Я хочу с нею объясниться и
посмотреть ей в лицо.
- Это невозможно, - возразили слуги. - Красота лица её столь
блистательна, что могла б ослепить вас и навсегда лишить зрения. Вы будете к
ней допущены, но не иначе, как с должными предосторожностями и наперёд
побывав в бане.
Несмотря на всю свою пылкость, на необузданную дерзость степного
витязя, Антар повиновался их требованию. Он чувствовал над собою действие
какой-то невидимой силы, которая лишала его воли и наполняла сердце
смирением.
Евнухи повели его в баню, построенную из белого мрамора, с яшмовыми
колоннами и золотым куполом, где двенадцать молодых и прекрасных невольниц
были назначены для его прислуги. Оттуда перешёл он в богатую комнату, ярко
освещённую огнём алмазов, покрывавших стены и потолок. Пышный красный
занавес разделял её на две половины: все входившие в неё били челом, и никто
не смел оборачиваться задом. Антару сказали, что и он должен с благоговением
поклониться занавесу, потому что позади его сидит стыдливая царица Тедмора.
Он беспрекословно исполнил обряд и был посажен на софе, примыкающей к
занавесу.
Тихое, заунывное пение, смешанное со звуками воздушной музыки, приятно
потрясало слух бедуина, который с беспокойством оглядывался во все стороны,
стараясь угадать, откуда оно происходит. Вдруг отворились двери, и вошёл
длинный ряд служителей, несущих на голове золотые подносы, уставленные
множеством блюд и сосудов с яствами, сластями и шербетами. Вкусный их запах
сильно раздражил обоняние голодного Антара: с жадностию гиены, похищающей
труп из среды сражающихся воинов, бросился он на поднесённые блюда и стал
очищать их горстями. Слуги, улыбаясь, беспрестанно подавали ему новые
кушанья и вина.
В половине обеда послышался из-за красного занавеса приветливый женский
голос:
- Мир с вами, Антар, сын Рабиев! Мы ожидали вас с нетерпением.
- И с вами мир, великая царица, да умножится роса ваша! - отвечал
аравитянин.
Голос умолк, и Антар в безмолвии продолжал есть и пить по-прежнему.
Спустя несколько минут повторилось из-за красного занавеса то же самое
приветствие, на которое бедуин ответствовал новым выражением степной
учтивости, пожелав царице, чтобы влажность её пролилась на всю пустыню и
чтоб её благополучие всегда оставалось холодным [В языке бедуинов, обитающих
в знойных и безводных пустынях Аравии, слова, означающие росу, дождь,
влажность, заключают в себе также понятие благодеяния; холодный значит у них
тоже и превосходный; низменный, мокрый, увлажнённый употребляются в смысле
слов: счастливый, обильный, роскошный, потому что в низменных местах растёт
трава, столь необходимая в их кочевом быту. - Примеч. автора].
Опять наступило молчание и опять, после некоторого времени, тот же
голос произнёс прежнее приветствие. Антар сказал:
- Да расстелется ваша тень, царица, обширнее тени гор Тудыха! Я ваш
богомолец; пью в честь и на пользу вашей милости.
- Да будет на здоровье! - примолвил голос. - Антар, сын Рабиев, вы наш
гость и, надеюсь, проведёте у нас несколько дней. Я вам обязана спасением
свободы и жизни. Верно, вы и сами не знаете, какую оказали мне услугу.
- Я оказал вам услугу?.. - воскликнул Антар в изумлении. - Как же это
случилось?.. Я никогда не видал вас в глаза. Да разроют враги могилу моего
родителя, ежели я понимаю, что вы мне говорите и что здесь со мною делается!
Ради света ваших глаз, ради имени вашей матери объясните мне, как я сюда
попался, кто вы такие и за что меня так честите? У меня ум из головы вон от
всего, что тут вижу и слышу.
- Успокойтесь, сын Рабиев, и присядьте у нас на ковре безопасности, -
отвечал голос. - Я удовлетворю вашему любопытству. Вы находитесь в Тедморе,
развалины коего поутру удивляли вас своею красотою и огромностию. Ведайте,
храбрый богатырь пустыни, что этот город построен джиннами, зловредными и
безобразными духами, коими Соломон - да будет с ним мир! - повелевал
посредством волшебного перстня, подаренного ему ангелом Джебраилом. Соломон
населил его народом благочестивым, смирным, безвредным, поручив ему угощать
всех путников, странствующих в этой пустыне, и снабжать их живностью и
водою. Жители Тедмора долгое время свято исполняли завет царя-пророка и жили
в покое и изобилии. Наконец, свойственная роду человеческому гордость
изгладила из их памяти обязанности, предписанные основателем их быта и
благополучия. Они предались разврату, стали пить вино, есть свинину, с
нерадением совершали обряды веры и прогоняли от себя несчастных странников и
путешествующих к святым местам богомольцев. Слава их злобы разнеслась по
миру, и все убегали Тедмора. Случилось, однако ж, что некоторый
Тарик-ас-салат, "атеист", явно презиравший долг пяти ежедневных молитв,
заехал в их город на пути к индийским волхвам и был принят ими с отличною
честию. Они дали ему великолепный пир, но как скоро богоотступник сей
дотронулся устами их яств и напитков, вся вода в городе и околотке
превратилась в горькую морскую воду, вино приняло вид и вкус крови, хлеб и
прочие жизненные припасы мгновенно окаменели. Угнетённые гневом Аллаховым,
жители Тедмора начали умирать с голоду, грызли землю, пожирали своих детей и
жён и, наконец, принуждены были покинуть жилища, чертоги и храмы и
разбрестись по разным краям, где неверные поработили их и обходились с ними
с крайнею жестокостью. Опустелый город скоро превратился в развалины. Тогда,
Лале-рех, одна из первостепенных и прекраснейших пери, испросила у Асафа,
наследника Соломонова, позволение поселиться в них и основать для себя новое
царство, потому что джинны, то есть зловредные духи, беспрестанными набегами
тревожили её родину. Подвластные ей кроткие духи, переведённые ею из
Перистана, страны волшебной, обитаемой моим родом, воздвигли для своей
повелительницы эти величественные здания, развели эти сады и рощи и всею
роскошью искусства и природы оживили пустынное и унылое место, в котором
смертные не примечают ничего, кроме прежнего разрушения, разбросанных
камней, торчащих столпов и груд горячего песку; и тот только из вас, о сын
Рабиев, может наслаждаться этим, невидимым для людских глаз, зрелищем, кому
таинственная владетельница Тедмора сама захочет оказать благоволение
допущением его в пределы сокровенного быта своих духов. Лале-рех жила здесь
несколько столетий в счастии и покое. Известный Шанфари, поэт и герой
пустыни, пленил её сердце своими подвигами, дарованиями и красотою; любовь
соединила их в этом месте, и Лале-рех сделалась матерью прекрасной Эльмасы.
Когда дочь достигла совершеннолетия, Лале-рех удалилась в Перистан, оставив
её полною владетельницею Тедмора. Эльмас повелевала здесь до времён халифа
Омара. Она полюбила знаменитого Лебида, прославившегося своими несчастиями,
мужеством и стихами; Лебида, песни которого гремят до сих пор в пустыне,
лишённого престола коварным братом и орошавшего царскою кровию своею, в
течение долговременного скитания, сыпучие пески аравийских кочевьев, для
защиты угнетённых и бесприютных, страждущих подобно ему от несправедливости
своих ближних. Изнурённый сражениями, голодом и жаждою, преследуемый
завистниками и неблагодарными, он нередко находил здесь убежище, и здесь
получил он те высокие вдохновения, коим люди никогда не перестанут
удивляться, читая бессмертные его касыды. Лебид был мой отец. После его
смерти, он погиб от измены греческого кесаря, мать моя решилась оставить эти
места и, подобно своей родительнице, удалилась в отечество пери. С того
времени я управляю обитающими в этих развалинах и в окрестностях кроткими
духами, число коих простирается за многие тысячи тысяч. Владения мои
занимают ограниченную поверхность древнего Тедморского царства, но они
прелестны, отлично возделаны, усеяны красивыми зданиями и садами, хотя людям
кажутся нагою пустынею. Основанное моею прародительницею государство долгое
время было неизвестно злобным джиннам, врагам нашего рода, и тихие пери
наслаждались в этой стране истинным благоденствием. Но с некоторого времени
один из безобразнейших джиннов, коварством и лютостью превосходящий всех
своих соплеменников, открыл мирное наше обиталище и стал беспокоить его
своими нападениями. Он называется Джан-гир и величиною похож на огромную
гору. Много уже претерпели мы от этого свирепого духа, хотя, по завету
Соломона (да будет с ним мир!), джинны не смеют проникнуть внутрь черты
города, построенного в древности их руками; но никогда не находилась я в
такой опасности от его злобы, как сегодня. Я гуляла в ближних горах и
неосторожно перешла за неприступный для его племени рубеж, как вдруг увидела
вдали голову этого чудовища, вылезающую из-за края горизонта. Чтоб обмануть
его внимание и скорее добраться домой, я прикинулась газелью и бросилась
бежать к Тедмору; но он успел завидеть меня, привалил как бурный вихрь и
заступил мне дорогу. Я принуждена была уходить в противную сторону. Тогда и
вы меня увидели и погнались за мною верхом, с копьём в руке, как за
обыкновенною серною. Коварный Джан-гир, приметив это, тотчас принял на себя
вид страшной птицы унки, похищающей слонов и верблюдов, и тоже полетел за
мною. Спасаясь от двух врагов, я уже выбивалась из сил и считала себя
погибшею, когда вы великодушно, вместо меня, сразили моего злодея. Копьё
ваше вонзилось ему между горлом и костью: он хотел припасть к земле, чтоб
вырвать его из тела, но в быстром падении, невзначай, попал древком в утёс,
и целое копьё погрузилось в его груди, пробив её до самого лёгкого. Ужасная
боль исторгнула у него стон, оглушивший нас обоих. Он улетел и, за
Ливанскими горами, упал в Солёное море, на дне коего будет он лежать и
мучиться тысячу лет, доколе древко не истлеет само собою и ржа не изгрызёт
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг