корчился в смертной муке, роняя розовые пузыри. В спине и в левом боку по
самые перья сидели четыре стрелы...
И лишь державшему руль ничего не грозило. Хоть он и стоял во весь
рост.
И не прятался от стрелков. И хоть был это сам Рунольв Раудссон!
Его-то, Рунольва, разглядел высунувшийся из трюма Этельстан. Корабли
уже почти разошлись, но голос или стрела еще могли долететь. Этельстан
мгновенно выскочил на палубный настил. Приложил ладони ко рту.
- Рунольв! - понеслось над морем. - Вспомни мою Гиту, Рунольв! Это я,
Этельстан! Я здесь, и я до тебя доберусь!
Рунольв обернулся - на лице была издевательская усмешка. Надо думать,
он с радостью повесил бы Этельстана на его же кишках. И надеялся так и
поступить... Еще миг, и англа спасла от смерти лишь ловкость. Он успел
ничком броситься на палубу. Стрелы ударили в борт, в щиты, в мачту, возле
которой он стоял... Этельстан приподнялся и упрямо, с ненавистью повторил:
- Я до тебя доберусь...
И нехорошие же были у него глаза!
Шторм тем временем и впрямь немного присмирел, корабль заливало меньше
прежнего. Не было большой нужды вычерпывать трюм, и Этельстан отправился на
корму. Туда, где на палубе у борта сидел Рагнар. Сидел и, закусив губы,
щупал свое бедро и торчавшее из него серое древко. Рядом лежал желтый щит.
Кто-то из лучников потянулся к щиту, придвинул его поближе и принялся
выдергивать стрелу за стрелой, пополняя колчан. У Рунольвовых людей были
хорошие стрелы...
Этельстан подошел к Рагнару и опустился подле него на колени.
- Убери-ка ты свои неуклюжие лапы, - сказал он и вытащил нож. - И
лучше ложись, а то мне так не с руки.
Рагнар осторожно улегся на мокрую палубу.
- Лишнего там не срежь, вражье отродье, - сказал он. И добавил совсем
другим голосом:
- Давай, я не пошевелюсь.
Этельстан разрезал на нем штанину. Белое тело вокруг древка было еще
белее обычного, только в глубине зрела кровавая синева. Этельстан придавил
ногу ладонью, крепко взял стрелу и медленно потянул. Стрела подалась сразу:
наконечник был гладкий, как маленький нож, зазубренными здесь пользовались
редко. Рагнар напрягся всем телом, но промолчал. Старый Олав равнодушно
смотрел поверх их голов. Тоже невидаль, вытаскивают стрелу...
Наконечник стукнул о палубные доски, следом немедленно расплылось
темное пятно. Впрочем, было видно, что большие жилы не пострадали. Рагнар
повернул голову, его глаза улыбались. Он сказал:
- А хорошо, что мы с тобой не успели начать резать друг другу глотки,
как собирались, когда появился Рунольв на корабле!
. Потом подошел Эрлинг хевдинг, и рабы отодвинулись в сторонку. Старый
Олав кивнул за корму:
- Рунольв разворачивается за нами... Эрлинг был без шлема, и темные
волосы лезли ему в глаза. Он убрал их со лба и сказал:
- А мы разворачиваться не станем.
Олав ненадолго оторвал взгляд от моря. И внимательно посмотрел на
молодого вождя.
- По-моему, совсем непохоже на то, чтобы ты испугался, Эрлинг
Виглафссон...
Эрлинг усмехнулся:
- Ты еще говорил, что Рунольв боится показывать корму... А я вот не
боюсь.
Он умолк на полуслове. Он смотрел назад, на пестрый корабль. Рунольв
разворачивался там, на пологом склоне громадной волны. И разворачивался
мастерски. Но передышка, которую дал себе шторм, кончилась слишком
внезапно.
Рунольв не разглядел темной полосы на воде, предвестницы шквала...
Рванул бешеный ветер, и гребень волны вздыбился исполинской ладонью, накрыв
и повалив корабль.
Эрлинг впился пальцами в борт и не заметил крови, выступившей из-под
ногтей.
- Бог Ньерд! - сказал он громко. - Вана-Ньерд, хранительЛебединой
Дороги, хозяин морских путей! Не отдавай Эгиру этот корабль, и я подарю
тебе пленника, если возьму хоть одного!
Смешное обещание: ведь теперь морской Бог мог сам взять кого только
пожелает. И многих, а не одного...
Все люди Эрлинга смотрели назад. За корму. Если Рунольвов корабль не
встанет, Эрлинг наверняка прикажет править туда... И может быть, успеет
снять тело брата прежде, чем подоспеет со своей сетью морская великанша
Ран... А потом, наверное, велит подбирать людей Рунольва и связанными
бросать их в трюм.
Или, наоборот, прикажет рубить всех, кто попробует ухватиться за борт.
И это они сделают, пожалуй, охотнее всего, мстя за Халльрима вождя!
И Олав Можжевельник уже крикнул готовиться к по вороту, когда далеко
позади медленно взошло над водяной горой тяжелое багровое пятно... Парус.
- Рунольв хороший кормщик, если сумел поднять корабль, - сказал Олав с
уважением. - Однако, как я посмотрю, не во всем ему сегодня удача!
Эрлинг повернул к нему осунувшееся лицо.
- Возьми круче к ветру, - проговорил он негромко. - Я хочу, чтобы
Рунольв посадил их на весла. - Потом посмотрел туда, откуда дул ветер, и
сказал:
- Вана-Ньерд, я обещал тебе и исполню, если останусь жив.
- Мы догоняем! - сказал Рунольв Раудссон. - А ну, навались!
День давно перешагнул полуденную черту. Черный корабль уходил все так
же круто под ветер, и Рунольв был вынужден посадить своих по двое на весло,
чтобы совсем не потерять его из виду. Его лодья приняла полный трюм воды.
Еще и теперь, выбиваясь из сил, там работало сразу шесть человек...
Отяжелевший корабль сидел по-прежнему низко. Он с трудом повиновался
рулевому веслу. Волны били его в скулу, и ледяные потоки окатывали гребцов.
Но для них, занятых в неистовой работе, холода не существовало... Соленое
море лишь смешивалось с соленым потом на спинах, только и всего. Гребли
все, в том числе сам Рунольв.
Все, кроме тех шестерых и Эйнара у правила. Гребли с тех самых пор,
как Эрлинг ударился в постыдное бегство.
На что он надеялся, Приемыш? На то, что, едва не утонув, они оставят
погоню? Или выдохнутся, ворочая весла? Да о какой усталости речь, когда
черный корабль вот-вот будет настигнут...
Огромные волны по временам совершенно закрывали их друг от друга. Но
полосатый парус раз за разом возникал там, впереди, - сперва далеко, потом
ближе и ближе. Скоро бой: они не предложат Эрлингу сдаться.
- Для второго Виглафссона я добуду себе второй форштевень! - сказал
Рунольв. Когда их отделяла от добычи одна-единственная волна такой
величины, что не всякий лучник взялся бы перебросить через нее стрелу.
- К повороту! - скомандовал Олав Можжевельник. Он стоя держал рулевое
весло. Расставив ноги и пригнувшись, словно перед прыжком с высоты...
- Поворот!
Моржовые канаты впились в мозолистые ладони. Парус описал полукруг и
вытянулся громадным крылом, первые разворачиваясь во всю свою ширину...
Даже если не выдержит и сломается мачта - теперь наплевать. Нос корабля
стремительно покатился под ветер. Весла высунулись из люков и помогли,
ударив в разные стороны с разных бортов. И по слову кормщика спрятались
вновь...
Быстро набирая скорость, черный корабль помчался назад. А люди на нем
проверяли, легко ли ходили в ножнах мечи.
Эйнар внезапно закричал что-то с кормы... Ветер отнес слова, но
вытянутая рука указывала вперед. Рунольв оставил весло и приподнялся со
скамьи - оглянуться. И на мгновение застыл.
Черный корабль был высоко над ними, на гребне. Он летел, похожий на
крылатого змея. Летел прямо на них!
А чуть впереди неслась страшная боевая песня:
Волны встают выше бортов. Лодьи ныряют. Ветер попутный и нам и смерти!
Рунольв так и не успел ничего предпринять... Почти все его люди сидели
в одних рубашках, а иные и вовсе голые по пояс: попробуй-ка грести в полную
силу в толстой боевой куртке с нашитыми железными чешуями! Эрлинг, этот
щенок, обманул Рунольва Раудссона, сточившего зубы на вражеских костях.
Черный форштевень, окованный позеленевшим металом целил его кораблю
прямо в скулу. И их разделяло мгновение.
Рунольв знал, как это будет... И уже видел перед собой
раскалывающийся, расступающийся борт. И черную воду, ревущую в проломе...
Эйнар все-таки попытался уйти от удара, отчаянно переложив руль. Но и
Олав у себя на корме смотрел по-прежнему в оба! Черный дракон лег на крыло.
Ближе, ближе - и вместо удара вдруг тяжко и страшно пошел по веслам
пестрого корабля, по правому борту!
Однажды видевший подобное - не забудет, покуда живет... С натужным
треском ломались крепкие сосновые весла. Вздыбливались рукояти и ломали
хребты гребцам. Рунольва сбило с ног, швырнуло на палубу. Чья-то кровь
хлынула в лицо.
Чужая кровь! Он смахнул ее и вскочил.
Люди Приемыша уже сбросили парус и закидывали крючья, стягивая
корабли.
И гудевшие на ветру веревки некому было перерубить. Уже почти потеряв
ход, черный корабль вцепился драконьей пастью в кормовой штаг пестрого...
Деревянные клыки оказались прочней. Хлопнул разорвавшийся канат, и мачта со
стоном перекосилась налево, так, что захрустел палубный настил.
Люди Эрлинга хлынули через борт, не дожидаясь, пока корабли сойдутся
вплотную. Подхватывали на левую руку щиты и на ходу выдирали из ножен мечи.
И прыжком перелетали на чужую палубу: смерть!!!
Рунольв встретил их первым...
Копье Гадюку никогда не видели далеко от хозяина. Вот и теперь
достаточно было пошарить рукой, и пальцы оплели знакомое древко. Рунольв
зарычал, как бешеный берсерк... Огромный, в седеющих космах, и копье Гадюка
то рубило широким лезвием, как послушный меч, то жалило, как живая змея! Он
не звал своих в битву. Он бился!
Гадюка встретила самого первого прыгнувшего через борт... Остановила в
прыжке, и воин без вскрика ушел вниз, в черную воду. Но их было слишком
много.
Они перелетали с корабля на корабль, занося секиры, что-то яростно
крича. Как перевернувшийся котел с кипятком!
Рунольв искал между ними Приемыша и все не находил. А половина людей
из Терехова уже лежала между скамьями, и им не суждено было встать. Им, ни
разу не принимавшим боя на своем корабле! Позор, за который расплачиваются
только одним. Кровью.
Потом перед Рунольвом встал Олав... Эрлинг вождь долго уговаривал
старика не ввязываться в битву. Не помогло. Было у меня четверо сыновей,
сказал Можжевельник. Теперь трое. И прожил я не короткую жизнь.
Оказавшись с Рунольвом лицом к лицу, Олав коротко потребовал:
- Все прочь!
Вокруг сразу же расступились: чужие, кто еще отбивался, и свои.
Рунольв тяжело переводил дух, опершись на копье... Только тут, как-то
сразу, он почувствовал, до чего вымотала его исступленная гребля и схватка
с морем, едва не погубившим корабль... Его не ударят в спину, он это знал.
Но на лица достаточно было посмотреть один раз, чтобы понять: проиграть
единоборство Олаву не дадут.
- Олав Вшивая Борода! - прохрипел Рунольв, перехватывая копье. - Ты
умрешь той же смертью, что и твой щенок, родившийся в мусорной куче!
Олав ответил:
- Думается, мой сын умер достойно. А вот о тебе навряд ли кто это
скажет, Рунольв Убийца Гостей...
Рунольв прыгнул вперед, занося копье для удара. Видевшие рассказывали,
будто у него светились глаза и пена шла изо рта. Так или нет, а только
старый Олав мог еще поучить боевому искусству кое-кого моложе себя. Копье
Гадюка лязгнуло о его меч. Олав отбил первый удар. Потом второй и третий. А
потом постепенно, шаг за шагом, погнал Рунольва назад...
Эрлинг Виглафссон дрался на носу пестрого корабля. Несколько раз он
встречал соперников сильнее и искуснее себя. Но удержать его они не могли.
Потому что Эрлинг все время видел перед собой высоко поднятый
форштевень и задубелые от соли моржовые ремни, продетые в кованое кольцо...
Только раз он едва не погиб. Там, возле борта, умирал на пригвоздившем
его копье один из Рунольвовых людей. Но тускнеющие зрачки поймали младшего
Виглафссона, и дотлевавшее сознание встрепенулось. Последняя ярость
выпрямила пробитое тело, рука приподнялась и пустила судорожно стиснутый
дротик... Эрлинг не увидел броска. Но его увидел Бьерн, и Бьерн оказался
начеку. Перехватил свистевшее жало и замахнулся, чтобы метнуть обратно...
Но добивать было уже некого. Тело возле борта безжизненно моталось в такт
качке. Душа же торопилась в Вальхаллу, опытный Бьерн понял это сразу.
Славная смерть! О ней расскажут у очага, когда настанет пора вспоминать
этот бой.
Потом Эрлинг вскочил на бортовые доски и, как некогда Эйнар,
бесстрашно повис на снастях. Волны тяжело били в грудь кораблю, обдавая и
Халльгрима, и его.
- Брат! - крикнул Эрлинг. - Халльгрим, брат, это я!
Халльгрим не отозвался - только ветер гудел в натянутых снастях. Море
раскачивало и швыряло корабли, зелеными потоками врывалось на палубы,
смывало кровь... В обоих трюмах, не поднимая голов и не обращая внимания на
битву, трудились люди с ведерками в руках. Их никто не трогал...
Эрлинг вцепился в ремни, вытянулся изо всех сил - и все-таки достал
брата рукой, просунул пальцы под куртку, разорванную на груди. Новая волна
накрыла обоих. Ноги Эрлинга сбросило с борта, и он повис рядом с
Халльгримом, обнимая его одной рукой.
Вот тогда-то померещились ему под разодранной курткой чуть заметные,
медленные толчки...
- Он жив! - крикнул Эрлинг Бьерну Олавссону, схватившему его за пояс.
- Он жив!
Это услышала вся палуба. Возле Эрлинга и Бьерна, хромая, появился
Рагнар. В руке у Рагнара был нож. Молодой раб высунулся за борт и посмотрел
вниз.
- Подержи-ка меня за ноги, Олавссон, - сказал он Бьерну. - Я разрежу
сапоги, они приколочены.
Болтавшаяся рукоять правила уперлась Рунольву между лопаток...
Знакомая рукоять, до темного блеска отполированная за годы
его,Рунольва, ладонью! Не будет больше ничего: ни побед, ни сражений, ни
счастливого лица дочери... Ничего и никогда! Олав Можжевельник загнал его
на самую корму. К сиденью рулевого. Туда, где он, Рунольв, - провел большую
половину своей жизни.
И лучшую половину...
Олав смотрел на него спокойно и хмуро. Рунольв заслуживал срама. И
должен был сполна его получить.
Но тут Рунольв разглядел на другом конце корабля такое, отчего его
глаза выступили из орбит. Из груди вырвался рев... Там, на носу, трое людей
втаскивали через борт огромное негнущееся тело!
Бешеный натиск Рунольва заставил Олава сделать несколько шагов
назад...
И тогда Рунольв могучим размахом послал Гадюку в полет. Над головами,
над палубой - через весь корабль! Пускай это будет последнее, что он успеет
сделать на свете, - но жизнь Халльгрима Виглафссона он заберет.
Последний удар Рунольва Раудссона - странно было бы ждать, чтобы этот
удар не попал в цель...
Но вскинулся на пути иссеченный щит Бьерна Олавссона. И принял летящую
смерть на себя. Не будь щита, Бьерн остановил бы копье собственной грудью.
Гулкий удар швырнул его на колени. Гадюка пробила крепкое дерево и
руку Бьерна пониже плеча... Глубоко вошла в палубу и остановилась, тяжело
трепеща.
Это была последняя неудача. Рунольв Раудссон по прозвищу Скальд
вскочил на высокое кормовое сиденье и одним взглядом окинул свой корабль...
Уже не свой, уже принадлежавший врагу! Не более пяти человек устало
отбивались от нападавших, прижатые, как и их вождь, к борту лодьи. Солнце
клонилось к закату, тучи на западе пылали неверным лиловым огнем. Пена на
гребнях волн казалась кровавой.
Он расхохотался... И крикнул так, что сражавшиеся вздрогнули:
- За мной, все люди Рунольва!
И когда его воины подняли головы - взмахнул руками и ринулся в море.
Ледяная вода заглушила его смех.
Ни один из пятерых не пожелал отстать от вождя. Но ни одному не дали
этого сделать. Троих зарубили здесь же, у борта, и мертвыми бросили в воду.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг