И ничего. Резонанс кончился, сигнал затих, стрелки индикатора ушли
вправо, а Гера по-прежнему в кресле на помосте излагает свое "кредо":
Все до лампочки... Все до срл...
Хватит, слазь, говорит ему Саша, потом напускается на Аллу: А ты не
хмыкай под руку. Подумаешь, слово сказал!
Кепкин сконфуженно выбирается из кресла, спускается к нам.
Слушай, у тебя что нет уверенности? сочувственно спрашивает его Тюрин.
Не веришь в возможность переброса'
Он в себя не верит! Я вырубаю питание.
Да нет, я верлю... Гера сам расстроен. Только что-то останавливает...
Предчувствие какое-то.
Да он просто боится, мелодично произносит Алла. Я же по приборам вижу.
Пульс начинает частить, давление падает, выделение пота, дрожь в животе, в
промежности... словом, сердце в пятках.
Кепкин беспомощно смотрит на нее, пытается шутить: А какими прлиборами
ты обнарлуживаешь, что серлдце уже в пятках?
Смирнова ясно смотрит на него и не отвечает. Это тоже ужасно.
Что ж, раз боишься, будем перебрасывать "собачьим" способом, решает
Стриж. По-южноамерикански. Чтобы сердце ушло дальше пяток и тебя утянуло.
Итак, попытка следующая. Когда Герку усадили и зафиксировали
электродами, Сашка показал ему его магнето: Узнаешь? Сейчас подсоединяю к
электродам, кои вблизи самых деликатных мест, и если задержишься в кресле,
крутну, не я буду! Начали.
"Музыка" при приближении ПСВ была теперь не та: рев пикирующих
бомбардировщиков, взрывы, раскаты грома, грохот обвала. И нарастающий жар и
свет в лицо от надвигаемых прожекторов. И замахивание предметами перед
расширившимися глазами. И высказывание Герочке всего, что мы о нем думаем...
Стрелки индикаторов вправо полоса резонанса кончилась. С нас катил пот.
Дрожали руки. А Гера, закаленный трехлетним общением с нами, остался в
кресле, не перешел. Правда, магнето в ход мы, конечно, не пустили. Доказал
Алле, что ничего не боится, голыми руками не возьмешь.
Вот Уралов, ехидно сощурился Кепкин, высвобождаясь, тот бы давно
прлидумал, как перлебрлосить. Наш Пал Федорлыч. А вы!..
Шли первые опыты. Уралов, наш могутный шеф, умотал от них в отпуск. От
греха подальше. Чтоб в случае чего ответственность на нас. И унизить нас
сильнее, чем сопоставив с ним, было невозможно.
Я хоть и не Уралов, но придумал! объявил на следующий день Стриж. Он
позвал Кадмича и Алку мы принялись разрабатывать сценарий.
Попробуем на тебе еще один способ, сказал я Кепкину. Способ неземного
блаженства. С участием Аллочки. Если не перейдешь все, отбракуем.
Давай! Герка глядел на Смирнову с большим интересом...Электроды мы
расположили иначе: чтобы Алла могла стоять почти вплотную к Кепкину,
зафиксированному в кресле, гладить его по щекам, голове, касаться рук
(которыми тот, увы, не мог ее обнять), обдавать запахами парфюмерии и своего
тела, и говорить чарующим голоском говорить, говорить: Ну, Герочка, неужели
вы не сумеете сделать то, что удается и Александру Ивановичу, и даже
этому... Самойленко? Я всегда была уверена, что вы интереснее,
содержательнее их, только недостаточно настойчивы. Соберите свою волю и!..
Зачем же мне перлебрласываться. Аллочка, в иные варианты, возражал
разомлевший Кепкин, когда мне здесь с вами так хорлошо!
А может, в иных. нам будет еще лучше? Смирнова искусительно
приблизилась грудью к лицу Геры. Ведь способ называется неземное блаженство.
Вот и надо стремиться к нему, милый Герочка.
Я за пультом слушал да облизывался.
Тюрин стоял на стреме, выглядывал в приоткрытую дверь. Наконец шепнул
мне: "Есть! Они в коридоре".
Теперь оставалось дождаться ПСВ. Она не замедлилась и все совпало
отлично: индикаторы показали приближение резонанса: я включил музыкальный
сигнал, кивнул Радию; он зажег над дверью в коридоре табло "Не входить! Идет
эксперимент" только на сей раз оно означало приглашение войти; и Стрижевич
ввел в комнату Лену Кепкину, плотно сложенную женщину с широким чистым
лицом, темными бровями и усиками над верхней губой; не знаю, что он говорил
ей, выдерживая в коридоре, только вид у нее был решительный, губы плотно
сжаты.
Все назад! Я нажатием клавиш откатил от Геры электродные тележки.
Смирнова с возгласом: "Ах, боже!.." отскочила, одернула халатик.
Гера увидел восходящую на помост супругу. Лицо его выразило смятение.
Он беспомощно шевельнул руками, жалко улыбнулся, ерзнул в кресле и исчез.
Был и нет.
Конечно, это было жестоко по отношению к Лене. Она едва не грохнулась в
обморок. Дали воды, успокоили, заверили, что вечером Гера вернется домой,
как обычно, ничего страшного не случилось, обычное внепространственное
перемещение и т. п. Так оно, кстати. и было, мы не врали Лене: вернулся
домой после работы во всех вариантах Кепкин-ординарный.
Но главное опыт удался.
Определенно могу сказать, что Лена Кепкина своего Геру не бьет жалеет и
любит. Просто была как-то в коридорном перекуре высказана такая гипотеза.
Кепкин на свою беду завелся: "Что-что?! Меня-а?!." И пошло. У нас это
просто.
Но после такого перехода ему теперь трудно доказать обратное.
...В варианте, где Сашка до Нуля не дожил, все придумал я сам.
А за Леной послали с надлежащей инструкцией техника Убыйбатько.
У Нуль-варианта тоже есть варианты. Тот, который со Стрижевичем,
дельнее, выразительней.
3
Прлисутствовал сегодня прли интерлесном рлазговоре, сообщает Герка,
беря стул и усаживаясь возле сварочного станка. Ехал в служебном автобусе
вместе с дирлектором и Выносовым. Наверлно, их машина испорлтилась. Выносов
меня, конечно, узнал, спрлашивает: "Ну, как там у вас обстановка?" "Ждем
ученого совета", отвечаю. "Скорло будем обсуждать, говорит, только не
поступите прлежде с Павлом Федорловичем, как прлидворные с Екатерлиной..."
Алка, Кепкин поворачивается к лаборантке, что он имел в виду?
Той льстит, когда у нее консультируются по истории. Но сейчас она
отвечает кратко и с превосходством: При мужчинах нельзя.
Ну и ладно, Гера снова поворачивается ко мне. Потом Выносов говорлит
дирлектору: "Непрлиятная, говорлит, ситуация". А тот ему: "Все из-за
скорлопалительности. Торлопимся заполнять штатное рласписание, берлем кого
ни попадя". А Выносов "Но, Иван Иванович, все-таки Урлалов создал
лаборлаторию!" А дирлектор: "Да, но что создала его лаборлатория?" Вот.
...Нет, конечно, передо мной сейчас Кепкин-здешний, по уши погрязший в
делах и отношениях этой н. в. линии. А где тот, мой коллега, куда его
занесло?
Когда я позавчера переходил из Нуля, его не было уже дней пять.
Вернулся ли?
Я спрашиваю: Ну а вывод какой?
Вывод? Шатается Пал Федорыч-то. Дирлектор он ведь, так сказать... Гера
смотрит на меня со значением.
Чепуха. Подумаешь, директор сказал... Выкрутится Уралов и на этот раз,
ему все как с гуся вода.
Знаешь, Кепкин оскорбленно встает, когда ты прликидываешься идиотом, у
тебя получается очень похоже. Прлосто один к одному!
Смирнова фыркает за моей спиной.
Я тоже поднимаюсь: И из-за подслушанной сплетни ты отвлекаешь меня от
дела?! Постой... что это у тебя под глазом? Граждане, у него под глазом
синяк.
Опять?! с хорошо сделанным сочувствием произносит Толстобров.
Где? Где?! Гера смотрится в зеркальную шкалу гальванометра. Это
чернила... Он слюнит палец, пытается стереть, но поскольку пальцы в тех же
чернилах, синяк становится еще заметнее.
Тем временем его окружают все.
Похоже на отпечаток утюга, определяю я. Тыльная сторона. Хотя бы в
полотенце заворачивала.
Кино-о! стонет Алла.
Герман Игоревич, скалится Убыйбатько, вы бы сбегали в медэкспертизу,
взяли справку о побоях и в суд!
Кепкин теперь предельно лаконичен. Он берется за ручку двери, обводит
всех взглядом исподлобья:
Пар-ла-зи-ты! и выходит.
Минуту в лаборатории длится веселье, потом все утихомириваются. Только
Андруша еще долго хмыкает и крутит головой над схемой.
Все-таки Кепкин перебил настроение, отвратил от идеи. Слишком многое
напомнил. "Да, но что создала его лаборатория?" Вот именно: одни попытки и
провалы. Под водительством Павла Федоровича Уралова.
Неужели он и здесь выкрутится на ученом совете? Вероятней всего, да.
Ведь вышел он цел и невредим из всех вариантов провала "мигалки", даже
катастрофических, в которых сотрудник погиб. В таких случаях снять
начальника следует хотя бы из соображений приличия, а вот нет, обошлось.
Доктор Выносов за него горой, пестует в ученые.
Но сейчас Паша шатается, Герка прав. И если поднапереть всем, то?..
Ведь он еще "и. о.", диссертации не сделал.
...Ну. вот отвратив от эксперимента, втянул меня другим концом в
водоворот лабораторных страстей этот черт картавый. Так я завязну надолго.
Закончу-ка я лучше опыт на сварочном станке, закруглюсь хоть с этим для
душевной свободы.
Прилаживаю снова на нижнем электроде наполовину изуродованную матричную
полоску. Осторожно подвожу верхний штырь к искорке германия с никелевой, с
мушиный след, нашлепкой.
Дожимаю педаль и... хруп!
Мысленно произношу ряд слов, заменяемых в нашей печати многоточиями.
Нет, я что-то не так делаю. Надо иначе. Как?..
ГЛАВА V. Павел Федорович делает пассы
Карась любит, чтобы его жарили в сметане. Это знают все кроме карася.
Его даже и не спрашивали не только насчет сметаны, но и любит ли он
поджариться вообще.
Такова сила общего мнения.
К. Прутков инженер. Мысль © 95.
1
На подоконнике зазвенел телефон. Встаю, подхожу, беру трубку: Да?
Лаборатория ЭПУ? Попрошу Самойленко.
Я слушаю, Альтер Абрамович. Здравствуйте.
Алеша, здравствуйте. Алеша, ви мне нужен. Надо якомога бистро списать
"мигалку". Она же ж у вас на балансе! Зачем вам иметь на балансе
неприятности? Надо списывать, пока есть что списывать.
Ясно, Альтер Абрамович, вас понял. Иду.
Делаю мысленный реверанс станку и идее: ничего не попишешь, надо идти.
Хотел попробовать, честно хотел, но... то Кепкин, то вот Альтер не дают
развернуться.
Техник Убыйбатько, подъем! Пошли в отдел обеспечения, "мигалку" будем
списывать.
Ну-у, я только распаялся! недовольно вздыхает Андруша. Встает, снимает
со спинки стула пиджак в мелкую клетку, счищает с него незримые пылинки,
надевает. Придирчиво осматривает себя: туфли остроносо блестят, на брюках
стрелочки все в ажуре, от и до. Андруша у нас жених.
Мы идем.
...Тот разговор во времянке, статья из "Ла вок де текнико" и "мигалка"
три источника и три составные части Нуль-варианта. Из разговора родилась
теория, статьи дали первый намек на ее практичность, открыли путь к методу.
А из "мигалки" возник наш советский эмоциотрон.
(Собственно, название "эмоциотрон" нам было ни к чему куда вернее бы
"вариатрон" или "вариаскоп". Но на начальство, в частности, на доктора
Выносова, неотразимо действуют доводы типа "Так делают в Америке", особенно
если не уточнять, что в Южной. А что там делают, эмоциотроны? Значит, и быть
по сему.)
Сейчас можно смотреть на все происшедшее философски: нет худа без
добра. Ведь именно - потому, что не получился нормальный вычислительный
агрегат, мы и смогли, добавив по Сашкиной идее необходимые блоки,
преобразовать его в персептрон-гомеостат, чувствительный к смежным
измерениям. Благодаря этому получились наши интересные исследования, мир
расширился.
Только нет у меня в душе философичности, эпического спокойствия.
...На кой ляд Паша поставил "мигалку" на баланс? Ах да, это же было
готовое изделие: Электронно-вычислительный Автомат ЭВА-1. Все мы свято
верили, что сделали вещь.
Тогда лаборатория наша (как и все в этом новом институте) только
начиналась. Начиналась она с молодых специалистов Радия Тюрина, Германа
Кепкина, Лиды Стадник, которая сейчас в декрете, Стрижевича и меня;
Толстобров появился через год. Молодые, полные сил и розовых надежд
специалисты ни студенты, ни инженеры. Экзамены сдавать не надо, стипендия...
то бишь зарплата неплохая, занимаешься только самым интересным, своей
специальностью... хорошо! Первый год мы часто резвились с розыгрышами и
подначками, по-студенчески спорили на любые темы. При Уралове, конечно,
стихали, двигали науку.
Уралов... О, Пал Федорыч тогда в наших глазах находился на той самой
сверкающей вершине, к которой, как известно, нет столбовых дорог, а надо
карабкаться по крутым скалистым тропкам. "Мы, республиканская школа
электроников", произносил он. "Меня в Союзе по полупроводникам знают",
произносил он, потрясая оттиском единственной своей (и еще трех соавторов)
статьи. И мы, как птенчики, разевали желтые рты.
Нас покоряло в Паше все: способность глубокомысленно сомневаться в
общеизвестных истинах (тогда мы не догадывались, что он просто с ними не
накоротке), весомая речь и особенно его "стиль-блеск" лихо, не отрывая пера
от бумаги, начертать схему или конструкцию, швырнуть сотруднику: "Делайте!"
и неважно, что схема не работала, конструкции не собиралась, потом
приходилось переиначивать по-своему, главное, Паша не отрывал перо от
бумаги. Это впечатляло. В этом смысле у него все было на высоте, как у
талантливого: вдохновенный профиль с мужественным, чуть волнистым носом,
зачесанные назад светлые кудри, блеск выкаченных голубых глаз и даже
рассеянность, с которой он путал данные и выдавал чужие идеи за свои.
Впрочем, должен сказать, что к концу первого года работы над "Эвой", я
ясно видел, что Павел Федорович в полупроводниках разбирается слабовато;
впоследствии выяснилось, что Кепкин и Стриж были также невысокого мнения о
Пашиных познаниях в электронике, а Толстобров и Тюрин о его научном багаже в
проектировании и технологии. Но каждый рассуждал так: "Что ж, никто не
обнимет необъятное. В моем деле он не тумкает, но, наверное, в остальных
разбирается. Ведь советует, указует".
Автомат создавали в комнате рядом с нашей (в Нуль-варианте он,
модернизированный, и сейчас там); затем распространились и сюда, в "М-00".
Тюрин и Стрижевич выпекали в вакуумной печи у глухой стены твердые схемы на
кремниевой основе: промышленность таких еще не выпускала. Возле окна мы с
Лидой Стадник собирали из них узлы, блоки ощетиненные проводами
параллелепипеды, заливали их пахучей эпоксидкой, укладывали в термостат на
полимеризацию. У соседнего окна Толстобров с лаборантом в два паяльника
мастерили схемы логики. В дальнем полутемном углу Кепкин, уткнув лицо в
раструб импульсного осциллографа ИО-4, проверял рабочие характеристики
полуготовых блоков. Посреди комнаты техник Убыйбатько клепал из гулких
листов дюралюминия панели и корпус "Эвы".
А Павел Федорович величественно прохаживался по диагонали,
останавливался то возле одной группы, то возле другой: Гера, теперь
проверьте на частоте сто килогерц.
Алексей... э-э... Евгеньевич, Лида! Плотней заливайте модули, не
жалейте эпоксидки.
Радий... э-э... Кадмиевич. ну как тут у вас? Темпы, темпы и темпы, не
забывайте!
Э-э... Андруша! А ну, не перекореживайте лист! Покладите его
по-другому.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг