- "Научи, Саня! По гробь жизни блаходарень буду!"
А Верхоблядов словно неживой, пялит на меня глаза сквозь очки и
барабанную дробь на стакане зубами выцокивает.
"Василий Иванович!" - ожил селектор на столе у доктора.
6.
"Василий Иванович! - ожил селектор на столе у доктора: - Подъехали
ваши кагебэшники с бумагами. Даже двое. Поднимаются".
- Спасибо, Изольда Тихоновна, - сказал доктор в селектор и глянул на
развернутую страницу "Истории болезни". Почти чистая. Лишь вверху несколько
строчек.
- Табула раса! -
Говорит доктор и, обмакнув ватку в нашатырный спирт, - вонь
мгновенная! - протягивает ее пациенту: -
- Пожалуйста, Александр Степанович, попрыскайте на воротник свитера.
Запах того спирта надо перебить.
Пациент беспрекословно исполняет приказание.
- Александр Степанович, отвечайте, только быстро: как долго вы летали
до того, как вами заинтересовались органы?
- Три недели.
Доктор делает летучую отметку в "Истории болезни".
Стук в дверь.
- Да-да! Пожалуйста! - приглашает Василий Иванович, дверь толкают, но
она на замке. Доктор вскакивает, открывает замок. - Простите, закрылась
случайно. Здравствуйте...
Входят двое в штатском.
7.
Входят двое в штатском.
Приветливо улыбаются доктору и пациенту. Один с лаской во взоре
фиксирует прутковый закат в окне, плексиглас на портретах, пластмассовые
горшочки с кактусами - он впервые в этом кабинете.
Второй, не отпуская руку доктора, спрашивает: -
- Как прошла гипогликемия?
- Я ее не делал... И вообще я её не делаю. Процедурная этажом выше. А
разве ему назначена гипогликемия?
- Да... простите, маленькая накладка вышла, - оборачивается к мужчине
в синем свитере человек в штатском.
- Вы хорошо себя чувствуете?
- Куда уж лучше? - сквозь зубы бормочет пациент.
- Надо же! Ошиблись этажом. Следуйте за нами.
- Простите! - Теперь доктор подхватывает руку мужчины в штатском. - Я
два часа вел прием пациента, и вы его забираете? Позвольте, я закончу и с
его бумагами ознакомлюсь.
- Возникла необходимость? -
Цвиркнув сквозь зубы, многозначительно покачивает головой старший,
тот, который в этом кабинете не впервые.
- Да! - протягивает руку за красной папочкой доктор.
Жест Василия Ивановича тороплив, некстати, вызывает недоумение на
лицах кагебэшников, но, тем не менее, старший отдает врачу папочку с
тесемочками бантиком и отшагивает к стене, явно показывая, что намерен
находиться в кабинете до окончания приема-
Другой штатский делает два шага назад-влево, копируя действия
начальника.
В серых костюмах, белых рубашках, в неярких галстуках они становятся у
двери на страже, глаз не спуская ни с пациента, ни с доктора.
Василий же Иванович бегло просматривает листки в папке, снизу вверх
почему-то, вдруг задерживается на какой-то фразе и спрашивает у старшего
кагебэшника: -
- Так был пожар в газо-операторской или не был?
- Окончательно не выяснили еще. В пожарной дежурной части вызов
зафиксирован, диспетчер помнит, как отправлял машину, но никто из команды
не помнит. Эту странность я отметил. Следов пожара на месте не обнаружено.
Соседи ничего не видели и взрыва не слышали. Одна старушка якобы видела
взрыв, но она заговаривается... К чему вам это, доктор?
Доктор не отвечает на вопрос человека в штатском, долистывает бумаги в
папке, что-то дописывает в своем листке и обращается к фигурам у двери: -
- Будьте добры, подождите в коридоре. Два-три вопроса, и Александр
Степанович в вашем распоряжении.
Едва за штатскими захлопывается дверь, доктор начинает мыть руки и,
включив струю до упора, кивком подзывает к себе пациента. Тот подходит, но
не сразу; вообще, с той минуты, как Изольда Тихоновна перебила его рассказ,
он не вполне в себе.
Изменений явных нет, но внешне он в чем-то уже пациент
психоневрологического диспансера, а не какой-нибудь районной стоматологии.
- Сашка, Сашка!
С неожиданной жаркой жалостью зашептал Василий.
- Тебе конец! Гипогликемия - это все, идиотство полнейшее! А тебе
назначено пятнадцать инъекций - это конец, не то что летать, но и ложку не
сообразишь ко рту поднести! Полная деградация, тебя уже не будет...
Понимаешь ты или нет?! Пятнадцать гипогликемий!..-
Доктор схватил себя за горло и яростным жестом показал, как разорвется
жизнь у Сашки.
- Понимаю. Но...
В шепоте Александра нет былой уверенности.
Струя воды лупцует раковину, отплевываясь в склоненные лица врача и
пациента, и заглушает шепот.
- Выход? Выход... Выход есть всегда. Но ты... Ты?
Василий подымает лицо от раковины и несколько отстранено смотрит в
глаза Сашке, словно в свои собственные в зеркале.
- Вариант первый: ты - летатель. Тогда тебе дико повезло, что они
ошиблись этажом. Ты вырвешься и улетишь. Там, на шестом этаже дверь налево,
перед "Процедурной", запомнил? На двери ничего не написано. Подсобка.
Санитарки там тряпки и швабры хранят. Окно без решетки. Иди напролом!
Понял?! Единственное окно на этаже без "Зари коммунизма".
- Спасибо. - Александр стискивает доктору предплечье.
- Вариант второй: ты - ........ Общество больное, согласен, но здоров
ли ты? И я тебя с шестого... Но чем лучше гипогликемия?!
- И за это спасибо. Разберемся...
Время сгущается, мужчине в синем свитере кажется, что доктор
специально медлит, ковыряясь в струе над раковиной; секунды скользят перед
глазами, как штакетник длинного забора из окна быстро мчащегося автомобиля;
мужчина уже с подозрением и ненавистью смотрит на белую спину доктора и на
то, как ходят лопатки под его халатом - как у лодочного гребца, - "Ну что
он там вымывает, черт его дери? Или раскаялся, что выдал мне окно с
выходом?" Некстати, совершенно, некстати Александр вспоминает мускулистую
спину Жорки-боцмана, соседа по коммуналке из послевоенного детства: рук у
Жорки не было - штрафбат морской пехоты - точнее, по локоть не было левой
руки, а вместо кисти правой - на скорую руку смастаченная фронтовым
хирургом клешня из остатков ладони; жена у Жорки-боцмана погуливала, он бил
ее локтем и клешней, истошно орал матом, так, что все семнадцать
квартиросъемщиков вздрагивали и, представляя атаку штрафников, прятались по
комнатам, - контуженный, что с него возьмешь; а по ут!
рам после ссоры Жорик послушно открывал рот перед ложкой с кашей,
подносимой его неверной женой, - в эти минуты он походил на птенца,
получающего корм из клюва мамы-ласточки.
И клешня его скромно и безопасно лежала на коленях, открывая всем
соседям по огромной коммунальной кухне сиреневый татуированный лозунг на
его обнаженной груди: - "Я не Бог, я не прощаю!" Корявые буквы татуировки в
двух местах были рассечены шрамами - на слове "Бог" заглавная буква
скомкана рубцом, но еще угадывалась, а от второй частицы "не" оставалось
лишь сине-бордовое крошево. "Я не Бог, я ... прощаю!" Жорик, прожевав
очередную ложку каши, виновато, вроде бы никому, объявлял на всю кухню: -
"Ну, что с нее, рыжей, спрашивать, ведь я ее и приласкать-то толком не
могу". А по поводу иссеченной татуировки он как-то раз сказал Сашке, тогда
сопливому шестилетнему мальчишке, только-только учившемуся читать и с этой
целью забравшемуся к соседу на колени и водившему пальцем по буквам на
Жоркиной груди: - "Вишь, браток, как война-учительница мне исправила
ошибки?"
..доктор заканчивает вытирать руки.
Сашка вздрагивает, возвращенный из плутаний в детстве, осознает себя в
психушке, перед гипогликемией и окном без "Зари коммунизма" и только
остаточная мысль, обрывок фразы все еще маячит в сознании, хотя перед
глазами уже сотрудники КаГэБе, принимающие из рук доктора его "Историю
болезни". - "...Прощаю!" - "Кого "прощаю?" При чем тут "прощаю", если мне
уготовано? Что?" - путаются его мысли. Медленно, как сомнамбула, он встает
по приглашающему жесту старшего из штатских, проходит по кабинету неровными
шагами, случайно чиркнув плечом в синем свитере по плечу доктора в белом
халате, бормочет: - "Простите, доктор. Прости, если что не так", - и слышит
докторское: -
- Всего доброго! Поправляйтесь, Александр Степанович.
Доктор провожает троицу до двери, чуть придерживает её и
прикладывается к щели ухом.
Вслушивается в удаляющиеся по коридору шаги.
Вот они на лестничной площадке...
Поднимаются на шестой этаж...
Ничего не слышно...
Сейчас они на подходе к "Процедурной" ...
Белая дверь без надписи - каптерка...
Окно без "Зари коммунизма"-
Должны быть крики и звон стекла...
г.Ленинград - г. Петрозаводск
1980 - 1990 гг.
--------------------------------------------------------------------
Данное художественное произведение распространяется в электронной
форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой
основе при условии сохранения целостности и неизменности текста,
включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое
использование настоящего текста без ведома и прямого согласия
владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 21.04.2004 12:36
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг