- Всякое было, когда люди видели мой полет, но я не ожидал, что тебя
скрутит. Ты же молодой мужик. Психиатр, а нервишки ни к черту...
- ...ни к черту....
Повторил Василий, поднося к губам мензурку; ахнул в один глоток,
задержал дыхание, чтоб не ожечься спиртом.
-... Я же по детской психиатрии специализировался. Готовил себя. А
тут... Иногда в висках стучит: - "Уйди", "Уйди", "Уйди".
- И ушел бы! Кто связывает? Не место тебе тут, я тебе говорю. В тебе
совесть есть. Хоть и скомканная.
- "Уйди!" - с такой неизбывной тоской воскликнул Василий, мотая
головой, как врожденный дебил, что Александр не выдержал, протянулся над
двумя столами и легонько ткнул Васю кончиками пальцев в крутой лоб, - мол,
что ты, брат, опомнись!
3.
- Саня, может, я выйду на три минуты... тут у меня Лиза, ну, медсестра
у одного... так она еще спирту даст. Добавим?
- Нет. Достаточно... Кагебэшный капитан подъедет скоро. Ты в норме
должен быть.
- Э-э-э! Саня-Саня!.. Не понимаешь ты меня. Я, может, впервые за
последние шесть лет разнюнился... Как мать умерла шесть лет назад, так с
той поры... высох. Сухой-сухой...
- Пьяные слезы - желудевый кофе. Иди к раковине, вон у тебя в углу,
ополоснись холодной водой, все легче будет...
Василий Иванович долго сморкался, фыркал, плескал на лицо воду, потом,
изловчившись, держал под струёй лицо то справа, то слева, - струйки
затекали за воротник и холодили спину аж до копчика, - потом так же долго,
промакивая лицо полотенцем, смотрел в зеркало, в свои глаза. Зла на Саньку
не было.
4.
Вернувшись к столу, Василий Иванович, стоя, отстранил стул, пробежал
глазами исписанный бланк; его короткие мосластые пальцы - крестьянская
наследственность - с аккуратными лунками плоских ногтей проиграли на
столешнице некую мелодию - с тремя аккордами; та-да ра-рам пам-пам-пам, -
неприятен был вязкий, выжидающий взгляд человека в синем свитере.
- Давай я мензурки сполосну? - спросил Александр.
- Не надо, я сам, - обрадовался доктор реальному действию.
Он тщательно вымыл мензурки, наполнил бутылку водой до отметки 200 мл,
убрал ее в сейф и позвонил Изольде Тихоновне, которая сообщила, что капитан
куда-то пропал, но волноваться не надо, бумаги на больного подвезут не
позднее пятнадцати-тридцати. Доктор взглянул на часы, - через сорок минут.
От недавнего хмельного возбуждения оставалась лишь неестественная
легкость в голове, и руки двигались излишне плавно - подконтрольно. Доктор
высыпал из пластмассового футляра окурки и спички в бумажку, скомкал,
бросил в мусорницу.
- Курить больше нельзя?
- Нельзя.
- Писать будешь... будете?
- Надо. Время идет. И давай договоримся так: сейчас ты - Александр
Степанович, я - соответственно...
- Усек.
Василий Иванович упреждающим жестом попросил больного несколько
подождать, летучим почерком нанизал строчки внизу бланка, развернул его.
- Скажите, Александр Степанович, после того, как вас лишили темы для
защиты кандидатской диссертации, вы не обращались по инстанции с жалобами,
письмами?..
- Обращался. Да что толку? К нам в институт письмо мое вернули, а зам
секретаря парткома по работе с молодыми учеными как раз...
- То лицо, которое...
- Да. Брыканов Юрий Осипович.
-...сипович, - дописывая отчество, доктор вслух произносит последние
слога: -
- И что было дальше? Как прошел разбор вашей жалобы?..
- Соответственно. Я оказался сутягой, поливающим грязью заслуженных
ученых... До письма, один наш, ну, мы еще приятелями считались, в один год
в лабораторию пришли, я ему варианты угловых отклонений просчитывал,
семьями дружили, пока моя первая не ушла, и всякое такое; и он меня
подталкивал: - "Давай-давай, мы за тебя, пора Брыканова к ногтю..." А на
заседании конфликтной комиссии перекинулся... Стыдить меня начал.
- Как его звали?
- Не все ли равно, доктор? Противно мне его имя говорить. Человек,
который всегда за сильного. Мало ли таких? Брыканов ясен, а этот - вроде бы
свой, пульки почти в "девятку" легки, на мелочи-то внимания не обращаешь.
Стоит дела коснуться и "девятка"-то "шестеркой" перекинулась... Кстати,
доктор, посмотрите схему, ее мой сосед Василь Петрович Гегемон придумал.
Мужчина в свитере нарисовал карандашом во весь лист "9" и "6".
- У девятки - "голова", у шестерки - "пузо"; "девятка" неустойчива,
ножка тоненькая, чуть что - и с копыт. Зато "шестерка" устойчива, как
ванька-встанька - как бы ни раскачивать "шестерку" слева-справа, она и туда
и сюда поклонится, и всем угодит и на месте стоит!.. "Это что значить? -
говорит Гегемон. От недостатка зубов он смягчает окончания слов, но отнюдь
не выводов. - А значит то, что матерья, "пузо" - первична! А идея разум -
вторичень! Нравиться - не нравиться, а закон природы не изменяють..." Так
говорит Гегемон.
- Н-да, "так говорит Гегемон...", "Так говорил Заратустра"... А как
вы, Александр Степанович?
Исписав полстраницы, доктор, переложив ручку в левую руку, трясет
кистью правой, - устал.
- Я не шестерка.
- Девятка?
- Вряд ли... ближе семерка, четверка. У них больше острых углов.
Неловко улыбается Александр Степанович, и доктор с завистью отмечает,
что хоть и пили они спирт наравне, но на пациента алкоголь не подействовал
явно. Разве что зрачки расширены и наклон головы изменился - прежде пациент
держал голову прямо, выпятив лоб и глядя из-под острых, "галочкой", бровей,
- а сейчас наклон вальяжный, подбородок торчком - набок, и взгляд с ленцой,
снисходительный.
- И чем закончилась история с диссертацией?..
- Я же вам рассказывал, доктор. Побарахтался я два года на
полусогнутых и ушел.
- Писали еще жалобы, заявления?...
- Писал еще раз. Результат грязнее вышел, жену мою приплели, мне
аморалку, одного хорошего человека хотели испачкать. Но я подловил
Брыканова тет-а-тет и обещал - Во!...
Александр Степанович показал доктору кулак: -
- Оставили ее в покое...
- Та-ак, дорогой Александр Степанович, послушайте сейчас оценку ваших
действий с точки зрения современной советской психиатрии...
Доктор вынимает из ящика книгу со множеством закладок и громким
начальственным тоном читает: -
- "Сутяжно паранойяльные состояния возникали после психотравмирующих
обстоятельств, несущих в себе ущемление правовых и имущественных положений
больных..."
"-.Обвинения в клевете, оскорбления должностных лиц, распространение
ложных сведений, порочащих государственное устройство СССР, бред
реформаторства и борьба за мифическую "справедливость"...
Доктор прекратил на минуту цитировать книжку. Тряхнул ею над головой,
как хунвейбин цитатником председателя Мао: -
- Не ухмыляйтесь, Александр Степанович, я не думаю вас пугать, но даже
по эпизоду с неудачной диссертацией вы нуждаетесь, - как пишет Л. Н.
Диамант вот в этой книжке "Проблемы принудительного лечения психиатрических
больных": -
"...в силу своей особой социальной опасности нуждаются в
продолжительном, исчисляющемся годами, лечении в психиатрических больницах,
чаще специального типа". Прочитайте сами! Год издания - 1978. Пожалуйста,
ознакомьтесь...
*
Василий Иванович вручил мужчине в синем свитере книгу и, отойдя в угол
комнаты, долго мыл руки, время от времени встряхивая кистями, как уставший
пианист и бросая за спину обрывки фраз:
- Врач не должен обижаться. На больного...
- Вы говорите: в больном обществе...
- Комплекс Пилата, по пятнадцать-двадцать раз в день.
- Как разнервничаюсь. Мою и мою...
- Ощущение зуда. Подержал книжку в руках, и зуд, словно слабые
разряды. Тока. Пощипывает...
- Нормальный человек - всегда псих. Эт-т-точно.
- Итак! - взбадриваясь и радостно вытирая руки о казенное полотенце с
лиловым фингалом штампа, воскликнул доктор.
- Сутяжно паранойяльное состояние у вас налицо! Не отвертитесь, лет
пять вам уже уготовано. А вот с мифическими способностями к полетам мы еще
не разобрались. Рассказывайте!
Мужчина в синем свитере с минуту смотрел на Василия Ивановича скрестив
руки и покачиваясь на стуле, словно следователь, ведущий затяжной допрос
юркого и хитрого жулика, который врет, - униженно юродствуя, юлит, - меняя
показания, хамит,- угрожая высоким начальством, плачет покаянными слезами -
намекая на "особую благодарность".
Стыдновато стало Александру Степановичу, прокашлялся, смущенно
приглаживая темно-русые волосы. Доктор же, в белом колпаке и с дежурной
докторской полуулыбкой на лице следил за мимикой пациента, держа чуть на
отлете ручку с золотым пером. Указательный палец на эбонитовом "паркере",
как на спусковом крючке пистолета, - и черная подушечка под золотым пером
темнеет, словно маленькое дульце.
- Надо, голубчик, надо. Вас ко мне ЭТИ, - многозначительный кивок на
дверь, -- не в пинг-понг играть доставили! А на об-сле-до-ва-ни-е! -
раздельно, по слогам, для вящей убедительности: - Надо!
- Кому? Мне? - мне все равно, - встряхивается пациент. - А для вас,
Василий Иванович, пожалуйста. Пишите, доктор... Только я начну не с
полетов, а с того, как это во мне выросло. Пишите.
5.
Жил себе. Комната девять метров в коммуналке, высокое окно
трехгранное, эркером - как трюмо, Витушка, жена молодая, с ногами
манекенщицы и каштановой гривою ниже плеч у окна перед зеркалом. Красиво...
Девичий силуэт сквозь оконную кисею и прозрачный халатик восково светится -
как свеча в божьем храме, - и свет от нее и сама прозрачная, - красиво! Сам
- в углу, за сто ликом на колесиках бумагу чиркаю, чашка с кофе парком
ноздри щекотит, слова подсказывает.
Весной у меня стихи пошли. Лет десять не писалось, забыл, что и было,
и вдруг обрушилось - внезапно, радостно для меня - стихи.
Солнечным зайчиком, бликом озерным
Чудом нежданным чердак осветило
Нить золотая соткалась из пыли
Я как пылинка - сгореть и погаснуть
Жаль, мимолетна ты, нить золотая
Свет воробей закрыл, севший на крышу ,-
Нить Ариадны пропала, истлела
И на стропила - глухие, слепые
Пыль оседает-
Лажа, конечно, дилетантщина, знаю, но я для себя лепил...
Одетая, из моей чашки два торопливых глоточка, крашеные губки у моего
виска воздух - чмок!
- "Ой, опоздала! Пока, Санечка. Бегу, бегу, Крашенинников на кафедре
пять минут пробудет и уйдет- А мне обязательно поговорить..."
- "И понравиться?"
- "Да, и понравиться. Не скучай".
У порога: - "Опять "молния" на сапоге! Что ты смотришь, помоги!"
Убежала... Одно меня смущало в Витушке: целеустремленность!
Отмеренная, прямоугольная, как кирпич, целеустремленность. И была бы цель
живая, а то - марксистско-ленинская философия. Маразм! Для идейных
недоумков или рядовых пошляков.
Шестьдесят лет подгоняли действительность под теории кабинетных
благодетелей и походя уничтожили сто миллионов мужиков! А вместо обещанных
благ - пучок сена перед мордой - стремитесь! вперед к победе! слава труду!
- вожжи в руках подонков. Да что говорить, сами, Василий Иванович, все
понимаете...
Думал: молодая, блеск манит, светлая идея. Втолковывал: да ради
светлой идеи самые грязные дела, крови по горло, страх скорлупою...
Смеялась: - "Ты ничего не понимаешь!" В аспирантуру готовилась,
кандидатский минимум сдала и аборт сделала... Просил:
- Подумай.
Три дня у родителей после больницы: - "Не приходи, не надо, потом все
объясню, и не звони мне пока, не звони - не звони - не звони!..."
"Ладно, успокойся, Витушка, тебе нельзя сейчас волноваться, побереги
себя, Витушка, быть может, мы нап... - но вовремя язык прикусил, и на том
конце провода трубку бросили, - ...расно."
Через три дня сама позвонила, я как раз на смене в котельной был,
показания манометров снимал.
- "Саша, нам надо расстаться".
- "Я давно решила".
- "Все кончено, я готовлю документы на развод".
- "Мы разные, разные. Это была ошибка с моей стороны".
- "И вообще мне сейчас не нужна семья. Ни с кем".
- "Не выдумывай, никого у меня нет, просто мы с тобой разные".
- "И вообще: брак - это форма сексуальной эксплуатации женщин!.."
- "Не говори ничего, я давно решила. Заеду через неделю. Мы разные".
- "Я сейчас в твоей комнате, собираю вещи".
- "Ты запакуй мои книги в коробку картонную, мне сегодня все не
увезти. И остальное в чемодан коричневый, ну, тот, с лямками. Ладно?.."
"БРАК - ФОРМА СЕКСУАЛЬНОЙ ЭКСПЛУАТАЦИИ ЖЕНЩИНЫ!"
Очен-но по-марксистски!
Кто из благой идеетворящей троицы сей завет высказал? Маркс? Энгельс?
Ленин?..
"Долой сексуальных эксплуататоров!"
"Вырвем им душу вместе с гениталиями!"
Стройные ноги манекенщицы наступили на меня, эксплуататора, как на
ступеньку в развитии идейной личности и вознесли хозяюшку чуть выше к
заветной цели!..
Трубка черная, ненужная: пиик - пиик - пиик, - положил на рычаги
телефона. И вправе ли я Витушку винить? - насквозь советскую молодую
женщину? Из двух зол - трехлетней ссылки в деревенскую школу и нескольких
месяцев сексуальной эксплуатации - она выбрала меньшее, и - вперед! - к
сияющим вершинам марксистско-ленинской философии! Благая цель оправдывает
средства...
На меня словно ступор нашел: опустился на дощатый ящик из-под водки,
который испокон веков служил в котельной "креслом" для незваных гостей,
смотрю на манометры: в третьем котле давление критическое, стрелку
зашкаливает, надо сбросить подачу газа, иначе все к черту, ведь
полуавтоматика, а руки поднять не могу, во мне самом что-то зашкалило,
давление критическое, моя автоматика не срабатывает...
И ведь предполагал изначально, видел, что Витушке нужен я лишь
временно, для начального толчка, но забылся, прирастать начал, не
привычкой, нет, чем-то большим, что помимо моей воли и сознания во мне
возникло. Словно грецкий орех, скорлупой от свиней охраненный, лежал себе,
лежал неразгрызенный, и влагой с небес окропленный, сам располовинился и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг