- Конечно - если ты имеешь в виду теорему Геделя-Тяжко. "Экспансия
асимптотически предельна".
- Молодец. А где проходит асимптота?
- Господи, вот ты о чем! Ну конечно же, именно Смоллет. "Еретик Бен",
конец двадцать первого века... Так это он?
- Обидно, - Мефодий усмехнулся. - Хотя и вполне обычно... Дядя Бен
забытый автор забытой ереси.
- Почему же обидно? Настоящий ученый всегда еретик...
- Договаривай: "...но еретик - не всегда настоящий ученый". Я знаю эту
формулу, потомок... Бен Смоллет задал Осипу Тяжко единственный вопрос: "Где
проходит асимптота?" - это и было ересью... Забронзовевший Осип Нилович
разразился серией популярных брошюр, долженствующих изничтожить дядю Бена,
как ученого. И предложил ему похлопотать о месте бортвычислителя на "Юконе":
пускай, мол, лично убедится в существовании Предела. Еретик Бен принял
вызов, хотя ему было уже под пятьдесят. Они с Осипом были ровесники, даже
вместе учились в Гарварде, а потом вместе преподавали... Но это лирика. Дядя
Бен обнаружил то, что искал. Хотя и не там, где искал.
- Значит, Вселенского Предела он не обнаружил? - спросил я. - И гибели
двух кораблей не заметил?
- Не ерничай. Слушай. Тебя это лично касается... Дарья! Не видишь
братина пуста!
- Вижу, - спокойно сказала Дашка. - Тебе уже хватит.
Мефодий посверлил ее бешеным взглядом, зажмурился и помотал головой.
- А если хватит, - сказал он, открыв глаза и скучно глядя в потолок,
убери ее со стола.
- Так ведь пустая же, - спокойно возразила Дашка.
Мефодий посмотрел на меня с победной усмешкой и посоветовал:
- Никогда не спорь с бабами, потомок! Они нисколько не изменились.
- Не буду, - серьезно пообещал я. Было ясно, что Мефодий не решается
приступить к тому, что он считает главным, вот и разыгрывает эту интермедию.
Для разгона.
- Что открыл Колумб? - спросил он вдруг.
- Насчет баб? - уточнил я. Мне показалось, что это - либо еще одна
интермедия, либо продолжение старой.
- Насчет баб никто никогда ничего нового не открывал - открытия Адама в
этой области фундаментальны и исчерпывающи. Забудь о бабах. На время,
конечно... Так что открыл Колумб?
- Америку. - Я улыбнулся.
- Точно?
- Куда уж точнее.
- Молодец, пять! А что он открывал?
- Колумб? Америку.
- Двойка! Он открывал западный путь в Индию - а открыл Америку. Этот
континент лежал на полпути к заявленной цели и положил предел плаванью.
Правда, сам Колумб этого не знал. И умер, полагая, что проложил западный
путь в Индию. Открытые им острова до сих пор так и называются: Вест-Индия.
По крайней мере, в двадцать первом веке они назывались так.
- Вест-индская впадина... - пробормотал я. - Ну и что?
- Ну и все. Асимптота пересекала путь к заявленной цели. Во времена
Колумба Пределом был Американский континент.
- Это аналогия? - спросил я.
- Их масса! - объявил Мефодий. И стал загибать пальцы: - Цель - Индия;
асимптота - Америка. Цель - мировое владычество; асимптота - противостояние
сверхдержав. Цель - коммунизм; асимптота - тоталитарный режим. Цели
праведность; асимптота - грех гордыни...
- Цель - колонизация Марса; асимптота - Марьин Овраг, - добавил я.
- Способный мальчик, - похвалил Мефодий. - На лету схватываешь... А
вывод?
- Осип Нилович - дурак; дядя Бен - гений.
- Не смешно... - Мефодий поморщился. - Я же сказал: тебя это лично
касается. Ты домой хочешь? В свой медвежий купол? Который, кстати, не что
иное, как асимптота покорения природы?
- Хочу.
- Значит, ты никогда не вернешься домой.
- Упрусь в асимптоту? Пожалуй, тебе действительно хватит... Насколько я
понял, Историческая Предопределенность не распространяется на отдельных...
- Забудь этот бред - он слишком логичен для истины! Романтики
интуитивно правы: цель должна быть недостижимой. Только не потому, что так
интереснее, а потому, что достижимые цели приводят в тупик. Двести лет в
захлопнутой Вселенной!.. Как тараканы в кастрюльке. Даже не пытаетесь
приподнять крышку, однажды доказав себе, что это невозможно... А, ч-черт.
Дарья!
- Ай? - откликнулась Дашка.
- Перестань издеваться. У нас серьезный разговор - а мы трезвы, как...
Ну, по капле, а?
Дашка вздохнула, поднялась из-за стола и, взяв братину, пошла вон из
светлицы. Едва она закрыла дверь, Мефодий, подмигнув мне, расстегнул
комбинезон и вытащил из-за пазухи металлическую фляжку со скорпионом на
выпуклом боку - непременный атрибут рейнджеров двадцатого века и
американских астронавтов двадцать первого.
- Уж этого она бы нам ни за что не позволила, - объяснил он, свинчивая
колпачок, и плеснул на донышко в обе чары.
- Земная? - спросил я, осторожно нюхая.
- Небесная. От Люськиных щедрот... Залпом! И рот не открывай - дыши
носом, пока не закусишь.
- Понятно. А плохо не будет?
- Будет хорошо. Ну - без чока, за дядю Бена.
Я скрупулезно выполнил инструкции Мефодия, отдышался и дважды сморгнул
набежавшую слезу.
- Дядя Бен... - начал Мефодий перехваченным голосом. Задохнулся, тоже
сморгнул слезу, помотал головой и продолжил:
- Дядя Бен был Колумб... Его "Санта-Мария" вернулась из дальнего
плаванья - одна, истрепанная штормами, но с радостной вестью и с грузом
вест-индского золота в трюме. И потерпела крушение возле родных берегов.
Золото затонуло, а радостную весть никто не захотел услышать. Мы проскочили
Предел, потомок! Дважды: туда и обратно. Но при этом ни разу не
разворачиваясь. Потому что ТАМ нет направлений. Ты этого не поймешь. Я тоже
не понимаю, но я привык к этой мысли: дядя Бен вбивал ее в мою тупую думалку
с пятилетнего возраста. И вбил накрепко. ТАМ, где всегда разомкнуты
окружности и сферы, такое понятие, как "вектор", теряет смысл. Это возможно
вычислить, но нельзя представить. Хвала материи: она упорядочивает
пространство. Но ТАМ ее слишком мало... Штурманы "Лены" и "Юкона", полагая,
что их корабли сбились с курса, скомандовали корректирующий маневр. А
парус - так легок, так тонок и так удален от массивной гондолы!.. На
флагманском мостике не было штурмана - штурман скорбел почками, и его
замещал бортвычислитель "Юкона", вовремя освоивший смежную специальность и
оказавшийся под рукой. Дядя Бен. По его команде были остановлены реакторы,
"Луара" легла в дрейф и подобрала шлюпки с экипажами потерпевших крушение
парусников. В одной из шлюпок была моя мама, беременная мной. От папы
осталась лишь гордая и грешная душа. В облачке пара, красиво подсвеченном
парусами. Аминь!..
Он снова свинтил колпачок и наклонил фляжку над своей чарой, но что-то
ему помешало продолжить движение. Я с трудом сфокусировал взгляд и понял,
что на чару легла маленькая Дашкина ладонь. Мефодий усмехнулся, отвел фляжку
и, наклонившись, поцеловал ее запястье.
- Мне надо, - сказал он, поднимая лицо.
- Я знаю, - тихо ответила Дашка. - Но ведь ты уже.
- Да? - удивился Мефодий.
- Да. Я слышала.
- Значит, не подействовало. Я даже не заметил. Веришь?
- Я твоему Елисею когда-нибудь глаза выцарапаю.
Мефодий посмотрел на меня, разочарованно вздернул левую бровь, завинтил
фляжку и сунул ее за пазуху. Дашка уже сидела на своем месте. Полную братину
она поставила на середину стола, подальше от Мефодия, а к нему придвинула
какую-то тарелку.
- Продолжай, - попросила она, подперев кулачком подбородок. - Тебе надо
рассказать все, продолжай.
- На чем я остановился? - спросил Мефодий, застегнув на груди
комбинезон.
- Уже не рискуя ни совершать разворот, ни даже погасить парус...
подсказала Дашка. - А дальше?
22
Уже не рискуя ни совершать разворот, ни даже погасить парус, "Луара"
продолжала инерционный полет. Масса гондолы, как вылитая за борт китовая
ворвань, предохраняла экипаж от зыбей Предела, создавала в себе и вокруг
себя микроскопический штиль старой доброй Эвклидовой геометрии. Шли годы.
Растения в оранжереях непредсказуемо мутировали в искусственном освещении.
Рождались и росли дети, не видевшие звезд. Вспыхнули и были подавлены
железной рукой капитана два больших мятежа и несколько малых бунтов. Мефодий
научился сначала летать, а потом ходить. Мама умерла при родах. Дядя Бен и
компьютер стали его первыми собеседниками.
Самой сильной из первых осознанных эмоций Мефодия была ненависть: он
страстно возненавидел Осипа Тяжко - за то, что тот оказался прав. Дядя Бен
смеялся над этой ненавистью. "Не бывает правоты навсегда, - говорил он. Не
бывает абсолютных истин. Даже дважды два не везде четыре". "Но ведь
асимптота недостижима - на то она и асимптота", - возражал Мефодий. "О да!
Ахиллу ни в жисть не догнать черепаху!" - смеясь, отвечал дядя Бен. И
объяснял апории Зенона, отложив на время тетрадь Мефодия с недоподчеркнутыми
красным ошибками в дифференциальных уравнениях.
Что человеческая культура без математики? И что математика вне ее?
Существуя как будто бы в разных пространствах, они формируют друг друга. Как
тонкий узор атомарных цепочек металла в двуокиси кремния: формируя друг
друга, узор и кристалл образуют поющую устрицу... Дядя Бен был очень сильным
математиком и в высшей степени культурным человеком. До хрупкости
маловероятное сочетание.
"Земля!" - закричал однажды марсовый "Санта-Марии".
"Звезды!" - оглушительно заорал в интерком дежурный оператор "Луары".
Почти шесть лет прошло с момента погружения в Предел. И вот сомкнулись
вновь окружности и сферы, опять возникли направленья, и звезды стали
походить на звезды. "Смотрите, - плача говорили взрослые. - Смотрите же! Вот
точно такими мы видели их на Земле..."
Нет, не совсем такими. Не точно.
Прямо по курсу, чуть-чуть в стороне от скомканного паруса "Луары",
мигала слабая зеленоватая точка - Солнце. А за кормой в полнеба полыхало
рыжее мохнатое светило. Как вскоре показал спектральный анализ с поправками
на эффект Допплера, это была не Проксима Центавра, а Денеб - Альфа Лебедя. И
самое странное: флагман Восьмой Звездной не приближался к ней! Он удалялся
от нее - на девяноста пяти сотых световой. Парус "Луары" медленно, словно
нехотя, расправлялся под дуновением легкого звездного бриза.
Беседуя с Мефодием, дядя Бен и компьютер успели изрядно погутарить и
между собой, обсасывая то апории Зенона, то парадоксы парастереометрии
Молодцова. Захар не знал их языка - но исправно подбрасывал тему за темой.
Обратно "Луара" летела не наугад. Второе погружение в Предел произошло в
расчетное время, в рассчитанном месте и с рассчитанной скоростью. С парусом,
погашенным за несколько минут до погружения.
Спустя три года по бортовому времени "Луара" косо пронзила плоскость
эклиптики в районе орбиты Урана и стала удаляться от Солнца в направлении на
Южный Крест. И еще полтора года понадобилось, чтобы снизить скорость с 0,98
световой до планетарной и вернуться в Систему.
- Дальше ты знаешь, - сказал Мефодий.
Да, дальнейшее мне было известно. Двадцать с половиной лет тому назад я
сам распутал путаницу в официальных сообщениях комиссии ООМ и, возгордясь,
немедленно отправил подробное письмо в Академию Наук Сибирской Федерации. С
формулами, картами и графиками. Спустя три месяца я уже принимал трудовые
процедуры на Ваче. Мой лечащий наставник выбивал из меня математическую
заумь: то километровыми кроссами по сугробам, то охотой с голыми руками на
волка (ни в коем случае не убивать, их у нас всего сорок три!), то весенним
строительством ветроустойчивых стаек для тех же волков в противогазе и в
герметичном прорезиненном балахоне. И выбил напрочь...
Я обнаружил, что рассказываю Дашке и Мефодию о санатории на Ваче и,
сомкнув пальцы на чаре, показываю им, как нужно душить волка - чтобы не
насмерть, а только уснул. Дашка, жалостливо кивая, слушала, а Мефодий
рассеянно возил пальцем по скатерти и ждал, когда я закончу.
- Вот так, - закончил я. И почему-то разозлился. - А ты в это время...
Ведь это все из-за вас. "Делириум астрис".
- Я в это время с другими такими же дураками искал уран на крайнем
западе долины Маринер, - сказал Мефодий. - Дядя Бен в это время сидел в
палате для буйных. А Люська в это время, ни черта не понимая, закладывал
меня господину Волконогову. В это же самое время бортовая Память "Луары"
отчаянно противилась попыткам ООМовских умников стереть алгоритмы
Молодцова-Смоллета. И громоздила такие блоки, что Люська до сих пор
подбирает к ним ключики. Можно, конечно, поискать виноватых, только зачем?
- Незачем... - согласился я, помолчав. - Но чего добивается, например,
господин Волконогов?
- Неужели неясно? Ему охота возродить великую и единую Русь,
распространить ее на всю обитаемую Вселенную. Мне - то есть, теперь уже
тебе - отводится роль вдохновляющего символа... Правда, спасибо Саргассе,
нас будет очень трудно заменить: хоть какая-то гарантия личной безопасности.
- Глупо, - сказал я.
- Конечно, глупо. Потому что сначала, даже если он одолеет Тайный
Приказ, господину Волконогову придется иметь дело с Графством, Воеводством и
Небесной Провинцией. У его сиятельства, например, - дядя Бен это доподлинно
выяснил, - всегда наготове парочка водяных бомб.
- Водородных? Откуда?
- Я сказал "водяных". Две беспилотных "блохи", по шесть кубометров
талой воды в трюмах. Автопилоты нацелены на самые крупные проплешины
Карбидной Пустоши.
- Он что, сумасшедший? Дюжина сот ведер - это пожар до неба! Даже
коллоидный слой...
- Он предусмотрительный. Во время последнего мятежа капитан "Луары"
двое суток держал палец на тумблере, открывающем все главные шлюзы. И не
снял, пока зачинщиков не повязали... Водяные бомбы - тумблер его
сиятельства.
- Этот - нажмет!
- Будем надеяться, что господин Волконогов тоже так думает. А что, тебя
уже всерьез интересует политическая ситуация в долине? Морально готовишься
взять бразды?
- Скоро вечер, Мефодий, - сказала Дашка напоминающим голосом. - Андрею
Павловичу к боярам выходить, а ты о пустяках.
- Это он о пустяках, - возразил Мефодий. И, посмотрев на часы, опять
возложил левую руку на устрицу. - Позови холопов, Дарья, пусть уберут. Мне
нужен стол.
- Я сама, - сказала Дашка, вставая. - А то еще Савка вопрется - не
выгонишь...
- Хоть три Савки! Даже если поймет, помешать не сумеет. И не захочет.
- Это не опасно? - спросил я. Мне почему-то вспомнилось, что Савке
Бутикову "написано" истечь кровью.
- Не опасно только в ухе ковырять... - Мефодий усмехнулся. - И то, если
умеючи. Зови холопов, Дарья. Ты полчаса провозишься, а они - мигом.
23
Савка вперся, и выгнать его не удалось. Он сидел на самом краешке
кресла (но все же сидел, поскольку Мефодий велел ему сесть) и ныл с
подобострастной укоризной в голосе, а нам приходилось слушать его
смешновато-жутковатое нытье.
Нытье сводилось к тому, что негоже заниматься пустяками в такое время,
когда весь дальнерусский народец до крайности обозлен и произволом
опричнины, и засильем инородческих обычаев; что общественное мнение
возбуждено до высокого градуса и что не сегодня завтра (удалые ребята лишь
посвиста ждут) запылает Тайный Приказ, а Дом Губернского Собрания со прочие
службишки будут блокированы, после чего, сметя забор усадьбы господина
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг