хватало, но забота о стаде вынуждала принять неизбежное решение.
В размеренной жизни на острове лишь погода не могла надолго оставаться
постоянной. Жаркий штиль сменился набирающим силу ветром. Он раскачал волны
до метровой высоты, и Клайд подумал, что теперь уже туристы на острове вряд
ли появятся. Месяц прошёл незаметно, и настал день, когда лодка Горо снова
вошла в тихую заводь, ошвартовавшись у причала. Горо привёз всё, что
заказывал Клайд, и сверх того два мешка муки, за которые категорически
отказался брать плату. Горо был взволнован и расстроен. Он сообщил Клайду,
что приплыл на остров в последний раз.
Та самая северная болезнь всё-таки прорвалась через границы и кордоны.
Она уже захватила часть страны и стремительно продвигалась к побережью.
Город и близлежащие посёлки заполнили беженцы.
В округе стало слишком много чужаков, и хотя никто пока ещё не
испытывал недостатка в пище, беспокойство местных жителей росло. Некоторые
семьи уже покидали свои дома, отправляясь к родным или просто наудачу за
море, к незатронутому напастью континенту. Горо тоже собирался туда вместе
со своими близкими. Он пускался в плавание на своём кораблике, достаточно
надёжном, чтобы выстоять в крепкий шторм, и сказал, что на нём вполне
найдётся место и Клайду с собакой.
От предложения Клайд с благодарностью отказался. У него не было родни
за морем, и он не собирался бросать свой дом и своих коз. Клайд в ответ
пригласил Горо с родственниками переждать беду на его острове, куда никакая
болезнь уж точно не доберётся. Со вздохом Горо предложение отклонил.
Половина его большого семейства уже была в пути, да и убежище Клайда вовсе
не казалось ему надёжным. В этот раз их встреча оказалась совсем короткой.
Горо даже не поднялся в дом. Выгрузив привезённое на причале, он немедленно
отправился в обратный путь. Клайд тоже смотрел вслед его лодки недолго:
нужно было поскорее перетаскивать припасы в укрытие, потому что на горизонте
появилась тёмно-синяя полоска, предвещающая грозу. Полоска быстро
превратилась в огромную тучу, и, едва Клайд успел закончить работу, хлынул
ливень.
Ударившая гроза оказалась такой мощной, что козы, напуганные
непрерывным изливом молний и оглушительным грохотом грома, примчались в
загон и стояли в дальнем углу под навесом, сбившись тесной дрожащей кучкой.
Этот первый ранний шторм бушевал всю ночь, а когда ветер утих, море надолго
окутала серая влажная мгла, настолько плотная и вязкая, что даже со
смотровой площадки маяка невозможно было разглядеть восточную, дальнюю
оконечность острова. Такая погода для кораблей всегда считалась намного
опасней, чем самый свирепый шторм. Мгла полностью лишала ориентиров, даже
яркий луч маяка тонул и растворялся в ней без следа, а звук сигнального
ревуна становился едва различим уже в нескольких кабельтовых от острова.
Маяк давно не работал, от Клайда уже ничего не зависело, но он, как всегда в
подобных обстоятельствах, испытывал сильное беспокойство, с которым
невозможно было совладать.
К вечеру ветер снова усилился. Он разогнал туман и, хотя до вчерашнего
шторма ему было далеко, сумел поднять двухметровые волны, которые
обрушивались на скалы, наполнив пространство неумолчным рокочущим шумом. Так
прошли следующий день и следующая неделя. Горизонт вокруг острова закрывали
низкие облака, ветер то немного стихал, то вновь набирал силу, не
прекращаясь, однако, ни на минуту. Всё это время Клайд занимался хозяйством,
готовясь к приходу зимы. Он солил и вялил рыбу, варил козий сыр, наполняя
кладовые в просторном подвале маяка, и собирал на пляже плавник, в изобилии
доставленный ему морем. Дважды за день Клайд поднимался на маяк, осматривая
неспокойное море, но ни разу не обнаружил ни одного судна в пределах
видимости.
Это было удивительно и непривычно. Несмотря на волнение, сезон рыбной
ловли ещё не закончился, продолжалась и торговая навигация: именно в это
время провинция вывозила в иные края плоды своих трудов и ввозила встречные
товары. Однако ни грузовых, ни рыболовных судов, ни широких лодок
собирателей устриц, проходивших обычно в это время мимо острова Клайда на
рифовые отмели, он не видел.
Отправившись однажды подоить коз, Клайд увидел с высокого берега
шлюпку, покачивающуюся на волнах в узеньком проливе, что отделял восточную
оконечность от небольшой группы скал, надёжно защищавших с этой стороны
остров от самых мощных ударов океана. Шлюпку принесло сюда северным
течением, одна из струй которого, сильно замедляя бег, проходила через
проливчик. Она же продолжала подталкивать судёнышко к продолжению
путешествия, потихоньку выгоняя на открытую воду. Чайки кружились над
лодкой, то присаживаясь на планшир, то снова взмывая в воздух. Что-то
темнело за высоким бортом шлюпки, Клайд отсюда не мог разобрать, что именно.
Оставив подойник, он поспешил вниз, торопясь перехватить лодку до того, как
её вынесет из пролива. Он бежал напрямик, через гнездовья чаек, всполошив
всю колонию. Возмущённые птицы с ужасными воплями носились над головой
Клайда, то и дело стремительно пикировали, угрожая ударить крепким клювом.
Прыгая с камня на камень, Клайд отмахивался от пернатых, но чайки прекратили
атаки лишь тогда, когда сочли, что он пересёк некую, лишь им ведомую границу
территории. Некоторое время они ещё кружились над Клайдом, но нападать уже
не пытались.
Клайд спустился к воде в тот самый момент, когда мимо этого места
медленно проплывало судёнышко. Потрясённый Клайд смотрел на четверых её
мёртвых пассажиров. В том, что они мертвы, сомневаться не приходилось. Лица
двух мужчин, женщины и ребёнка исклевали чайки. Какова бы ни была причина их
гибели, но только не голод или жажда: на носу шлюпки Клайд увидел полный
воды анкерок из прочного прозрачного пластика и раскатившиеся по дну банки
консервов. Лодка тихо прошла мимо Клайда, устремляясь в океан. Он не
попытался её остановить, потому что ничем не мог помочь мертвецам. Они
умерли в море, и оно же должно стать им могилой. Клайд тронулся в обратный
путь. Когда он взобрался на гору, течение отнесло шлюпку почти на милю.
Прошло ещё немного времени, и наступающие сумерки скрыли лодку от его глаз.
Он почувствовал нетерпеливый толчок рогами в поясницу: недодоенные козы
требовали внимания хозяина.
Вернувшись в дом, Клайд впервые за много дней включил рацию и попытался
настроиться на служебную волну. Он не делал этого с того дня, как начальник
Департамента сообщил ему об отставке. На позывные никто не ответил. Клайд
принялся шарить по эфиру и понял, что известные ему городские радиостанции -
служебные и развлекательные - молчат. Он продолжил поиски на других частотах
и услышал многое, что его отнюдь не обрадовало.
Далёкий, но ясный и чёткий мужской голос от имени некоего комитета
общественной безопасности рекомендовал всем жителям провинции направляться,
обходя населённые пункты, в карантинные зоны, расположенные там-то и там-то.
После короткой паузы голос повторил сообщение, а потом с точно теми же
интонациями сделал это ещё раз. Клайд понял, что слушает автоматическую
запись, и подвинул верньер настройки.
Взволнованная женщина от имени независимой гильдии медиков призывала
соотечественников не покидать свои дома. Это единственный способ избежать
заражения, уверяла она, у правительства пока нет вакцины от болезни,
главное - избежать заражения...
"Помогите нам, помогите! Мы заперлись в здании мэрии, нас осталось
всего семнадцать. Остальные жители посёлка умерли. У нас кончается вода и
продовольствие..."
Эфир приносил призывы о помощи. Клайд выключил радио. В мире
происходило нечто, меняющее его облик и судьбу, чему Клайд был не в силах
помешать.
Проснувшись ночью, он почувствовал, что сильно похолодало. Накинув на
плечи старую форменную шинель смотрителя, вышел за порог. Небо очистилось от
туч. Яркие виноградины звёзд разглядывали из дальних далей вновь открывшийся
им лик океана. Клайд отыскал морской бинокль и, засветив масляную лампу,
стал подниматься по ступеням маячной башни. Наверху, отдышавшись, направил
окуляры в ту сторону, где различимая отсюда лишь в таком ясном и чистом
воздухе полоска суши едва поднималась над горизонтом.
Он переводил взгляд вправо и влево, пытаясь отыскать знакомые россыпи
огней порта и города, и ничего не находил. Ни единого огонька, ни одной
искорки жизни. Исследуя горизонт, он перешёл к другому проёму площадки,
затем к следующему... Обозримый океан, как и далёкий берег, оставался тёмен
и пуст. Клайд медленно опустил бинокль. Странное, доселе незнакомое, щемящее
чувство родилось в его душе. Он попробовал это чувство на вкус и понял, что
оно называется одиночество. Клайд попытался от него избавиться. Протёр
мягкой фланелью стекло маячного фонаря, щедро смазал шестерёнки механизма
вращения заслонок. Больше здесь делать было нечего, но прежде чем
спуститься, Клайд ещё раз поднял бинокль к глазам и тщательно оглядел мир,
погружённый в спокойствие остывающей звёздной ночи. Мир, уничтоженный
неведомой напастью, в котором Клайд скоро останется один.
В эту ночь он сделал то, чего не делал никогда - позвал собаку из её
будки в дом и позволил остаться. Собака была растеряна и счастлива. Она
устроилась рядом с кроватью Клайда и, преодолев смущение, проспала до утра.
Её сопенье и похрапывание, как ни странно, подействовали на Клайда, словно
сонный порошок. Он заснул легко и быстро и больше этой ночью ни разу не
просыпался.
А в остальном всё шло по-прежнему. Козы бродили по острову, выискивая
последнюю свежую поросль травы, ненадолго бросившуюся в рост от осеннего
избытка влаги. Клайд приводил в порядок жильё и постройки, готовясь к зиме,
которая виделась ему невыносимо унылой и долгой. И каждый вечер поднимался
на башню с биноклем в руках, в попытках отыскать хоть какие-то свидетельства
того, что вселенская беда миновала. Он вновь обшаривал эфир, но радиоволны
приносили лишь переговоры на незнакомых Клайду языках, сигналы
автоматических станций да отзвуки бушевавших где-то гроз. Тогда он перестал
это делать и включал аппарат лишь на ночь, установив приём на аварийную
волну.
Постепенно становилось холоднее. Козы уже не оставались ночевать на
скалах там, где их застала ночь, предпочитая возвращаться в защищённую от
ветров овчарню ещё до наступления сумерек. Однажды, встречая стадо, Клайд не
досчитался старой козы - той самой, что собирался прирезать, да всё никак не
мог решиться. Он взял фонарь, кликнул собаку и отправился на поиски.
Животное Клайд нашёл на южном берегу острова возле самого уреза воды. Коза
лежала на гальке, вытянув вперёд сломанную ногу, изредка издавая призывное
меканье. Видимо, она сорвалась со скалы. Завидев Клайда, коза замолчала. Она
не сводила с него глаз, пока он приближался, не издала ни звука, когда Клайд
осматривал её ногу с торчащим наружу из плоти белым обломком сломанной
кости, и лишь негромко вздохнула и дёрнулась, когда бритвенно острый нож
вскрыл её сонную артерию.
Собака негромко скулила поблизости. Клайд подождал, пока стечёт кровь,
сполоснул в морской воде и вложил в ножны клинок, потом взвалил тушу на
плечо и стал медленно подниматься по каменной тропе. Ему было невероятно
печально. Козы обеспечивали семью Клайда молоком и мясом, они служили
источником пропитания; различая каждую по стуку копыт, он никогда не давал
им имён, чтобы не отнимать их вместе с жизнью. Но это животное - самое
старое в стаде - может статься, помнило младенческие годы его дочери,
которая часто играла с маленьким весёлым существом.
Идти было тяжело. Несколько раз Клайд останавливался передохнуть, и
когда добрался до дома, стало уже совсем темно. Он приготовил всё
необходимое, чтобы освежевать и разделать тушу, но внезапно, немного стыдясь
самого себя, сходил в подвал за вином и выпил полный стакан, чего не делал
ни разу с предпоследней встречи с Горо. Посидел немного, а потом взялся за
нож и сделал работу, которую должен был сделать.
Он долго ворочался в постели, прежде чем заснуть, но сон его оказался
коротким.
Посторонний, почти забытый звук мгновенно пробудил дремлющее сознание.
- Всем, кто нас слышит: отзовитесь! - услышал Клайд усталый женский
голос.
- Всем, кто нас слышит... Говорит шхуна "Дедана". Отзовитесь!
Клайд бросился к рации, отшвырнув попавшийся под ноги стул.
- "Дедана", я вас слышу, - хрипло произнёс он и тут же понял, что уста
его, отвыкшие от человеческой речи, издают лишь невразумительное бормотание.
Он мотнул головой, прокашлялся и повторил медленно и внятно:
- "Дедана", я слышу тебя. Где вы находитесь? Говорит маяк Берег Клайда.
Сообщите свои координаты!
- Мы не знаем наших координат, - ответил на мгновение оживший и тут же
угасший голос. - Навигационная система не работает. После того как мы
вырвались из урагана возле архипелага Кабенте, идём шесть дней по компасу на
юго-запад. У нас кончается топливо и вода. Помогите нам!
Клайд ненадолго задумался. Голос "Деданы" звучал ясно и близко. Вряд ли
их разделяло более чем несколько десятков миль.
- Слушай меня, "Дедана", - заговорил Клайд. - Думаю, ты совсем недалеко
от острова. Сейчас я прерву связь - совсем ненадолго! Через пятнадцать минут
я снова выйду в эфир. И тогда ты должна внимательно слушать и смотреть. Я
буду говорить непрерывно, постарайся найти направление, на котором мой голос
будет звучать громче и громче. А когда ты увидишь свет маяка, иди на него,
огибая слева в полукабельтове. Скоро справа от себя ты увидишь причал...
Движок генератора запустился с полуоборота, в чём Клайд не сомневался
ни на миг, хотя надёжности ради, прежде чем включить стaртер, несколько раз
вручную провернул коленчатый вал, покрывая смазкой трущиеся поверхности.
Стрелки приборов дёрнулись, занимая рабочие отметки. Клайд подождал ещё
немного, привычным движением повернул ручку рубильника и увидел сквозь
оконце первую вспышку света, посланную в ночь маленьким солнцем, ожившим в
фонарной комнате маячной башни. Радость охватила Клайда. Маяк вновь работал.
Он светил, звал, указывал верный путь затерянным в океане.
Он смаковал это чувство лишь несколько секунд, а потом снова бросился к
передатчику.
- "Дедана"! Говорит Берег Клайда! Слушайте и смотрите!
- Мы видим тебя, Берег Клайда! - радостно закричала женщина. Мы видим
тебя!..
щ
Они сходили на причал, не различимые ни полом, ни возрастом, в защитных
костюмах и масках, похожие на призраков, восставших из океанских глубин.
Первая из фигур провела прибором на длинной рукояти вокруг тела Клайда и
сказала глухим голосом, в котором ясно различалось недоверие пополам с
изумлением:
- Он чист!
Клайд терпеливо ждал. К нему шагнули ещё двое с такими же приборами,
обследовав его с головы до пят.
- Он чист, - подтвердили оба спустя минуту и стащили маски, открывая
бесконечно усталые лица.
Первая фигура тоже стянула маску. Женщина лет тридцати встряхнула
короткой причёской густых волос.
- Сколько человек тут осталось? Как вам удалось выжить?
Клайд узнал её голос - это она говорила с ним по радио.
- Я здесь один, - ответил он. - Уже много лет. Кто вы?
- Санитарный отряд Объединённого комитета, - непонятно ответила она. -
У нас на борту вакцина, на континенте нашли средство от болезни. За нами
идут другие корабли с помощью. Вы сможете провести их в порт?
- Маяк, - сказал Клайд. - Маяк проведёт их, если только вы не утеряли
навигационные карты. Но у меня осталось не так много горючего, да и
аккумуляторы давно отслужили свой срок. Как далеко они от вас?
- Не знаю, - вздохнула женщина. - Только я не сомневаюсь, что очень
скоро они отыщутся...
Корабли шли мимо маяка Берег Клайда не останавливаясь. Ни один из этих
гигантов не мог бы причалить к острову. Клайд смотрел на них с площадки в
бинокль. Он видел людей на палубах и жалел, что не различает лиц. Люди
возвращались на берег, и город постепенно оживал. Вечер за вечером Клайд
наблюдал, как огни, вспыхнувшие однажды в районе порта, постепенно
расползаются влево и вправо по побережью.
Над волнами разнёсся низкий протяжный гудок. Клайд поглядел в ту
сторону, откуда он прозвучал. Низко сидящий в воде, усталый транспорт мигал
маяку прожектором. Потом снова загудел короткими прерывистыми гудками,
приветствуя Клайда. Смотритель маяка помахал в ответ, хотя понимал, что с
такого расстояния вряд ли его увидят. А потом поспешно направился к
лестнице.
Солнце стремительно склонялось к горизонту, до включения фонаря
оставались считанные минуты.
"Наука и жизнь" © 10, 2010.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг