Висковскому. - Познакомьтесь, - дружелюбно толкнув геолога, как ни в чём
не бывало представил он Граню. - Моя сестра... Первоклассная пловчиха... Я
называю её Русалкой!..
Висковский, ещё более поражённый, чем раньше, вскинул глаза и встретился
со сконфуженным взглядом девушки.
- Простите, - пробормотал он, обращаясь к кинооператору, - я не
понимаю вас...
- Проси, - подтолкнул сестру Телятников. - Мы надеемся, что вы не
откажете...
- Я, кажется, уже объяснил вам...
- Да, все это так, - заторопился оператор, - но поймите: что я буду
делать два месяца до надама? И... и... моя сестра, прекрасная пловчиха...
- Но в пустыне, - хитро улыбнулся Висковский, - ей, кажется, негде
будет проявить свои способности.
Граня окончательно растерялась и почти с мольбой повернулась к брату.
Однако Андрей был непоколебим.
- Во что бы то ни стало, - твердил он, - вы должны нас взять. Мой нюх
подсказывает мне, я чую, что это интереснейшая поездка!
Потерявший терпение Висковский уже хотел было резко оборвать
Телятникова, но в эту минуту в балагане появился Ли Чан.
- Вас ждут, - позвал он геолога. - Профессор вернулся.
Обрадованный Висковский, кивнув оператору и его сестре, быстро ушёл за
китайцем.
* * *
- Не хотите ли немного пройтись? - пригласил геолога стоявший у
автомобиля Джамбон. - К тому же наш баран ещё не готов.
- С удовольствием, - всё ещё слыша голос Телятпикова, торопливо
согласился Висковский. - Куда угодно.
- Великолепно! Я хочу вам кое-что передать.
Медленным шагом Джамбон повёл геолога в сторону буддийских обелисков,
означающих близость монастыря. Вдали засинели крылатые крыши храма.
Старик-учёный взял Висковского под руку и сказал:
- Я хочу вам рассказать одну легенду-сказку, а может быть, и
действительный случай. Мой лама Тамби-Сурун жив и благоденствует. Двадцать
семь лет назад мы познакомились с ним в этих краях, когда я возвращался из
Пекина. Монах пришёлся мне по душе, и позднее он не раз навещал меня в Улан
Баторе. Как-то во время беседы он сообщил мне предание, слышанное им от
стариков. Лет восемьдесят назад здесь существовало большое становище.
Однажды на празднике "цам", когда всё население явилось к храму смотреть
процессию масок, среди опустевших юрт осталась единственная женщина, которая
кормила двухмесячного больного ребёнка. Но и она, не вытерпев, оставила на
время своё дитя и побежала поглядеть на пляски лам. Вскоре она возвратилась
обратно в юрту.
Праздник в разгаре. Трубят трубы, пение, пляски. Вот вывезли колесницу
будущего будды, как вдруг на всю степь пронёсся страшный вопль, в толпу
ворвалась обезумевшая женщина и без чувств упала на землю. Муж её поскакал в
становище. Он кинулся в юрту и с криком отпрянул назад. Над лежавшим на
кошме ребёнком склонилось чёрное чудовище. Чёрная волосатая женщина кормила
грудью дитя. Увидев монгола, она схватила ребёнка и убежала в степь, в
пустыню...
Слушайте дальше. Лет двадцать спустя, как-то осенью, в вечернюю пору
монголы гнали скот с пастбища. Солнце зашло, и вот со стороны пустыни
показались два человека. Монголы поехали к ним навстречу... и ужас объял
кочевников. То были алмасы. Впереди шагал высокий юноша в звериных шкурах.
Старая, сгорбленная алмаска держалась за его руку. Скотогоны в страхе
сбились в кучу. На крики высыпало всё население становища. Тогда алмасы
повернули обратно. Старуха, задыхаясь, отставала. Она задерживала юношу. Он
подхватил её на руки и помчался за холмы. Изнемогая под тяжёлой ношей, он
упал. Старая алмаска закричала, очевидно приказывая ему бежать, бросить её,
спасаться. Наконец и кочевники пришли в себя. Они соскочили с коней и
осыпали алмаску градом камней... Сейчас мы увидимся с ламой, - внезапно
обрывая рассказ, сказал профессор, - я хочу получить у него дополнительные
сведения о пути.
В воротах монастыря гостей ожидал лама. Он провёл их через огромный двор
в кумирню. В тёмном помещении от скудного света обвитых золотыми нитями свеч
бородатые великаны-боги, хранители стран света, казались ещё выше. Тускло
блестели золочёные статуи будд. Держась за руку Джамбона, осторожно
передвигался Висковский.
В одном из залов вдоль стен были расставлены полки со множеством книг.
- Сто восемь томов вероучений Будды, - горделиво объявил лама, -
двести двадцать пять томов комментариев! Жизни одного человека не хватит для
изучения таинств.
В центре зала с потолка спускался огромный зеркальный шар. Монах
величественно поднял руку:
- Мудрость Будды отражает мир.
Старый лама с почтением раскрывал двери залов и ввёл гостей в круглую
кумирню без окон. Он зажёг светильник, и на потолке, как лохматые бороды,
закачались пятнистые меха барсов. Сняв со стены щит, лама протянул его
Джамбону, и профессор поманил геолога:
- Проведите рукой.
На щите лежала коричневая шкура. Висковский ощупал сухую, пергаментную
кожу.
Джамбон, переговорив с ламой, пожал ему руку, и снова через тёмные залы
они прошли во двор и за ограду монастыря.
Когда лама исчез, Джамбон тихо рассмеялся:
- Не сердитесь на меня за то, что я вас увлёк в приют монахов. Но лама
Тамби-Сурун уверяет, что на щите... шкура, снятая монголами с убитой
алмаски...
* * *
Было ещё совсем темно, когда Ли Чан разбудил Висковского. На небе
сверкали звёзды и блестела луна. Чуть заметно светлел восток, но геолог по
опыту знал, что сейчас вспыхнет заря и поднимется солнце. Голубой дым
расползался по мокрой траве, издалека брели насытившиеся кони; монголы
выходили из юрт и в тишине утра шли к стадам.
Путешественники направились к одной из юрт. Седоусый монгол грел руки
над тлеющими углями и молчаливо приветствовал гостей. Ли Чан разлил по
чашкам солёный чай с молоком. В чугунном котле лежала холодная свежая
баранина.
Старик-монгол раздал каждому по куску мяса и закурил длинную трубку.
По знаку профессора Ли Чан вышел к автомобилю и вернулся с ковшом,
полным сухого печенья, жаренного на бараньем сале.
- Великодушный Ли Чан, - торжественно сказал Джамбон, - одари хозяев
боорсуками. Это сделает тебе честь как лучшему хранителю старинных традиций
нашей страны. И ещё, Ли Чан, принеси сюда маленький бидон бензина.
Послушный китаец принёс и бидон. Глаза старика-монгола заблестели от
удовольствия.
- Кочевник более всего будет рад этому подарку, - объяснил Джамбон
геологу, - он смажет бензином хвост табунному жеребцу. Многие уверяют, что
волки не выносят запаха бензина и страшатся нападать на стадо.
Распростившись с хозяевами юрты, путешественники уселись в машину. В
этот момент взошло солнце, и автомобиль тронулся в путь.
Свернув в сторону от караванной дороги, Ли Чан помчался по степи.
Ударяясь о тарбаганьи норы, нёсся "бьюик" вперёд, и с каждой минутой
местность становилась всё более дикой. За первые два часа путешественники
проехали около ста километров. Давно окончились становища кочевников,
исчезли стада, и в бескрайной степи в прозрачном воздухе открывался вид на
сто километров вперёд.
Солнце ещё не дошло до середины неба, когда из глубины степи показались
две чёрные точки и навстречу автомобилю попались два охотника. Измождённые
кони еле передвигали ноги. Охотники были до последней степени истощены, но,
ничем не выказывая своего состояния, по обычаю долго приветствовали
путников:
- Сайн байну! [[3]]
- Сайн, - ответил Джамбон.
- Амор сайн соджи байну? [[4]]
- Сайн, - повторил профессор, - сайн.
- Мал сурук сайн банну? [[5]] - осведомился второй охотник, но, бросив
взгляд на автомобиль, поправился: - Здорово ли сердце машины?
Соскочив на землю, монголы спутали ноги изморенных коней и, усевшись на
корточки и закурив трубки, продолжали свои приветствия:
- Хорошо ли едете?
- Хорош ли путь?
Джамбон, в свою очередь приветствуя охотников, расспрашивал их о пути и
охоте. На всё кочевники отвечали одним словом: "сайн" - "хорошо",
беспрерывно курили, выколачивали трубки и вновь набивали их табаком.
- Соин-ю байн? [[6]] - спросил профессор.
Это означало, что можно приступить к обычному разговору.
- Четверо суток мы охотились в степи, - сообщил охотник, - охотились
на волков.
- Нет ли у почтенных путников воды? - спросил другой. - Нам будет
отрадно принять от вас чашку воды.
Джамбон сделал знак, и Ли Чан отвязал походный бак.
- Сокровенная радость! - с достоинством поблагодарили охотники,
осторожно приникая губами к чаше. - Четыре дня мы ничего не пили и не ели.
- Где же убитые вами звери? - спросил Джамбон. - Я не вижу ваших
волков.
- Плохой воин - богатырь для своих знакомых! - рассмеявшись, ответил
охотник. - Не стоит таить правду: ночью мы не смогли уследить зверя, и стая
скрылась в горах. Тёмные ночи в эту пору.
Второй охотник добродушно вторил своему спутнику:
- Неметкий человек всегда сваливает вину на длинные рукава - есть и
такая пословица. После жары мы уснули в скалах, когда глаза наши должны были
быть открыты, и звери ушли.
- Однако где их ружья? - удивился Висковский. - Спросите их,
профессор.
- К чему ружья? - равнодушно ответил охотник Джамбону. - Вот ташур
[[7]]. Ташуром я рассеку голову самому страшному зверю.
- Счастья и благоденствия вам! - поднялся старший охотник. - Стыдно
возвращаться без добычи. Это у меня впервые...
- После неудачи бывает большой успех, - попробовал утешить его
Джамбон. - В следующую охоту...
- А слава? - с печальной улыбкой покачал головой охотник. - Нас
осудят... Мужчина, которого осуждают люди, - то же, что белая лошадь,
упавшая в грязь. Прощайте!
И ещё три часа ехал "бьюик" по степи. Отныне люди больше уже не
встречались.
Постепенно исчезала караванная тропа. Промелькнули последние придорожные
плиты заклинаний и благословений. В спутанных травах блеснул на солнце
потрескавшийся плоский камень с письменами:
"Ом мани патме хум" [[8]], - прочёл Джамбон.
Позднее встретились ещё две такие же каменные плиты, и это были
последние знаки людей:
"Спасайся от злых духов!"
"Жертвуй злым духам!"
Джамбон многозначительно посмотрел на Висковского и глухо сказал:
- Конец!.. Больше мы не встретим людей!
Безостановочно ехал автомобиль, переваливая через холмы. Наконец Ли Чан,
снизив скорость, высунулся из-за руля. Он как будто к чему-то прислушивался.
- Сиди спокойно, любезнейший капитан, - сказал профессор. - Мы никого
не встретим в этом зелёном океане.
- Я выбираю, - ответил Ли Чан, - место для остановки.
У высокого кургана китаец развернул машину, и путники расположились в
тени. Снимая кошмы и брезент, путешественники вдруг ясно услышали гул
автомобиля. Из-за кургана выехал "додж". Висксвский узнал вчерашнего
кинооператора. Сорвав с головы пёструю тюбетейку, Телятников ликующе
взмахивал рукой:
- Привет, друзья! А я вас всё-таки нагнал. Куда вы так быстро несётесь?
У вас смешной шофёр. Настоящие гонки! Вы, вероятно, намерены обедать? Очень
хорошо, я тоже чертовски проголодался!
В ЖЁЛТОЙ ПУСТЫНЕ
Ночью, когда автомобили остановились на ночлег и все уснули, Висковский,
с досадой поглядывая на примостившегося возле палатки кинооператора,
записывал при свете костра дневные впечатления, причём Телятникову
посвящались следующие строки:
"Наглец или нахал? Возможно, однако, что это простодушная личность, и я
буквально не знаю, как удалить неожиданного спутника и его сестру.
Отрицательный тон, каким я разговариваю с ним, нисколько не действует, не
производит на него никакого впечатления. Телятников, неизвестно почему,
понравился профессору, и Джамбон уверен, что мы с кинооператором - старые
знакомые. Сестра его имеет беспомощный вид. Как объяснить профессору глупое
недоразумение? Телятников невозмутимо едет рядом с нами. Он лихо рулит одной
рукой и безумолчно рассказывает профессору немыслимые басни и анекдоты.
Старику нравится его трескотня, и только вот сейчас, укладываясь спать, он
мне сказал про Телятникова:
- Странный, забавный, но очень приятный молодой человек.
Что делать, как избавиться от белокурого болтуна? Остается лишь
надеяться, что завтра или самое позднее через пару дней ему наскучит
однообразие пути и он возвратится назад. Обязательно вернётся!
...Но что творится с Джамбоном! - пишется дальше. - Затворник с горы
Богдоула неузнаваем. Кто бы поверил, глядя на разгорячённую маленькую живую
фигурку старого человека, что ему шестьдесят восемь лет и двадцать лет он
провёл взаперти, схоронившись от людей? Джамбон буквально не может усидеть
на месте - его разжигают воспоминания юношеских лет, на каждом шагу он то и
дело останавливает машину и, обводя тростью горизонт, рассказывает нам про
курганы и древние развалины разрытых и мёртвых городов. И так без конца
льются воспоминания давних лет. Задерживаясь у самого неприметного холма, он
мечтательно рассуждает:
- Кто знает, что схоронили века под выжженной травой? Кто лежит под
вековечными камнями: богатырь или певец - свидетель славных подвигов? - И
т.д. и т.п.
Вечером он приказал Ли Чану свернуть к разбитой скале и, с увлечением
осмотрев её со всех сторон, допытывался:
- Не правда ли, в очертаниях скалы чудится всадник с пикой в руках?
Задыхаясь от восторга и усталости, профессор облазил скалы. На одном из
камней он нашёл древние, уже стёршиеся, загадочные, неизвестные науке знаки.
Надо было видеть, с каким упоением, едва ли не касаясь щекой камней, он
всматривался в знаки!
- Олени... Оленьи знаки!.. - бормотал он, срисовывая их в блокнот. -
Предтечи букв! Откуда они появились? В честь знаменитых побед высечены
начертания или скорбные события запечатлены на камнях? Этот знак напоминает
турецкое "а". О-о-о! А вот это, несомненно, изображение человека. Он что-то
несёт. Наверно, возвращается с охоты, сгибаясь под добычей! Опять буквы...
Нет-нет, это оленьи рога. Тут водились олени? Или пришельцы высекли эти
изображения, вспоминая зверей и животных своей родины? Стойте! Да это
определённо турецкое "а". Ли Чан, взирай!
Призраки древних веков преследуют наш "бьюик", зато современные события
абсолютно неизвестны старому профессору. Он, например, с детским
любопытством слушает о преображённом Советском Союзе; мигая своими ясными
глазами, он узнаёт про фашистские костры, об изгнании учёных из Германии, о
расистской теории - одним словом, сегодня мне пришлось преподать ему первый
популярный урок пионерской политграмоты. Старик - сердечный, обаятельный
человек, я искренне рад нашему знакомству и совместному путешествию. Ли
Чан - превосходный шофёр и трогательная нянька профессора, Он также
вызывает во мне исключительный интерес; надо узнать его поближе.
Профессор спит в синей монгольской палатке - майхане.
Телятников поставил рядом свой "додж" и безмятежно заряжает
киноаппарат".
Далее в дневнике идут записи чисто профессионального содержания -
беглые геологические наблюдения над местностью, которые мы опускаем и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг