песенку "Гудбай, Америка, о!", а мать уже ругалась с главбухом фонда,
требуя оплатить Сидоркину путевку в Кисловодск полностью, потому что он
заслужил. Сидоркин сидел в коридоре, слушал этот разговор, и слезы текли
по его впалым щекам.
Маша еще не знала, чем будет заниматься летом целых два месяца. Может
быть, стоит пойти поработать или заняться английским, но только не ехать в
пионерлагерь. "Пора совсем определяться в жизни, - подумала она, - вон
какая дылда вымахала, парни уж заглядываются, а дела своего все еще нет.
Это плохо. Пора определяться и с делом. А то бог знает что в голове:
замки, злые маги, короли и баронессы..."
- Хватит валяться, вставай! - бросив трубку крикнула ей Наталья
Петровна. - Чай бы лучше заварила!.. Поедете по бесплатной путевке, Пал
Андреич. - Петухова вздохнула, оглянулась на мужа. - А ты чего марафет
наводишь?! На работу собрался?
- На халяву и хлорка творожок*, - бодро ответил отец. - Иду
продлевать больничный еще на неделю!
_______________
* Из афоризмов Петухова-отца.
Они пили чай, говорили о деньгах, Петухов-отец острил по поводу
своего бессребреничества, мать злилась и заводилась, предлагала ему ставку
консультанта в фонде, а Маша стояла в ванной и смотрелась в зеркало. Она
не узнавала себя. Лицо у нее вдруг вытянулось, пропали куда-то веснушки,
носик из уточки выпрямился, и совсем незнакомый ей человек смотрел теперь
на нее и точно так же насмешливо растягивал губы. Маша плеснула воды на
лицо, взяла полотенце, вышла из ванной.
- Азарий Федорович предлагает достать "Таврию", это всего пять тысяч,
я, пожалуй, возьму для фонда... - вздыхала Наталья Петровна.
- Меня в астрологический кооператив зовут, - усмехался
Петухов-отец. - Выйдет из меня гадалка?..
- А что, это перспективно! - отозвалась Петухова. - Теперь вон ни
один президент без астрологов не обходится!..
Они говорили еще об отпуске, о том, что теперь не удастся поехать на
Телецкое озеро, а Маша постоянно возвращалась памятью к балу и к
судорожному разговору с Эльжбетой, и чем больше Маша раздумывала о нем и о
грустно-вежливых вальсах с Королем, который ничем не дал обнаружить свое
отношение к решительному Машиному "да", тем сильнее она начинала ощущать
свою неправоту. Ведь действительно получается: "топи утопающего!" Имеет ли
она право отказывать тому, кто сам жаждет обновления, сам хочет
переродиться, пусть даже в прошлом он был достоин всяческого осуждения и
даже наказания. Добро должно быть добрым, на то оно и добро, а сейчас ее
добро получается злое, оно ничем не отличается от коварных козней Азриэля.
Ее специально запутали, оговорили, оплели, чтобы она сама смогла
выбраться из этой липкой паутины чужих мнений, сама решить по
справедливости, и вот, выходит, что она попросту поддалась собственным
злым настроениям, а значит, в ней еще много и злого, воинственного. Но
откуда оно у нее?.. Маша вспомнила демонстрацию устрашающей силы,
сгоревший вагончик, и ей стало стыдно. Неужели все обладающие какой-нибудь
маломальской силой ведут себя точно так же и им не терпится тотчас
применить ее, подчинить себе остальных?.. Азриэля нельзя было оставлять
здесь, и уж тем более доводить до отчаяния, и теперь ей ничего не
остается, как ждать этих страшных ударов, которые будут направлены, если
не в нее, так в ее близких, она их все-таки поставила под удар, Азриэль не
зря ее предупреждал.
Машу окликнули, она пошла завтракать. День разгорался, грозил всем
невероятной жарой, сумасшедшим солнцем и духотой. Наступал июнь, лето
усаживалось на свою солнечную колесницу, и все торжествовало победу - и
деревья, и птицы, и травы - даже родители Маши отчего-то были веселы.
Может быть, оттого, что Сидоркин уезжал на курорт, Наталья Петровна
открывала сразу три кооператива, а Петухов-отец становился астрологом, все
резко менялось в их жизни, одна Маша была наполнена предощущением конца, и
настоящий страх уже касался своим пупырчатым крылом ее нежных лопаток,
маленьких крылышек, заставляя ее вздрагивать и замирать перед
неизвестностью...
Вместо эпилога
который как будто рассказывает совсем о другом
Дипломант Всесоюзного фестиваля самодеятельного творчества, народный
хор пенсионеров Дворца культуры "Молодость" шинного завода и ЖЭУ © 33
(последнее в афишах не указывали) уезжал в составе Каравана мира по Волге.
Сначала самолетами из Копьевска в Москву, а там всех караванщиков - среди
них триста американцев - усаживают на три белоснежных красавца теплохода
(на каждый по сто американцев) - и, как говорится, вперед и с песней.
Крюковы (Анна успела поменять оболочку и выглядела весьма привлекательно
по сравнению с "пергаментным" Крюковым, и ему пришлось объявить ее своей
племянницей, что было встречено ею с весьма большим неудовольствием)
грустно стояли в стороне. Около их ног скромно лежали два тугих баульчика.
Азарий Федорович в строгом черном костюме, безукоризненно белой рубашке и
черной бабочке, в дымчатых модных очках уже сейчас походил на крупного
американского бизнесмена или даже миллионера, и Шляпников, носясь как
угорелый и пересчитывая наличный состав, каждый раз останавливался около
Крюкова, ибо видел его в первый раз в жизни. Однако Азарий Федорович
Крюков числился в составе хора, и билет на него был куплен. Баратынский
ходил следом за Шляпниковым, не зная, куда себя девать по случаю
необыкновенной трезвости, ибо Шляпников вместе с Шалимовым (последний ехал
как бы руководителем делегации самодеятельных творческих пенсионеров)
строго-настрого запретили ему употреблять даже пиво до посадки на
теплоход.
Маша пришла вместе с Флоркой, которая провожала мать в столь
необычное длительное путешествие. Венера Галимзянова везла с собой три
огромных чемоданища и теперь вербовала старичков в носильщики, показывая
им из сумочки пузырьки дефицитного корвалола, которым она обещала
расплатиться за помощь с их стороны. Баратынский, хоть и не был
пенсионером, но, узнав, что корвалол на спирту, согласился сразу же и
быстро нашел еще двоих, так что каждый нес по чемоданищу.
В чемоданах Венера везла платки-паутинки (30 штук), изделия из кожи,
уральские самоцветы, икру, рыбу, резную кость и другие вещи, на которые
могли бы клюнуть предприимчивые американцы, рассчитывая обогатиться
валютой, которую можно выгодно продать в том же Копьевске или же купить на
нее дефицит в валютных московских магазинах.
Венера Галимзянова знала что почем и ее на дурачка не купишь. Изредка
Венера бросала завистливые взгляды в сторону Крюковых, подумывая, что с
такой внешностью Крюкова вполне можно использовать как посредника, родной
милиционер его всегда примет за богатенького янки, в то время, как на
стодвадцатисемикилограммовую тушу Венеры нельзя не обратить внимания. "Уж
очень кокетливо эта племянница посматривает на Азария, - размышляла
Венера, - что-то тут не чисто. Да и с какой стати такой смазливенькой
молодушке торчать возле старика?! Не иначе как состояние, и эта Эльвира
(такое имя выбрала себе Анна) ждет не дождется его смерти..." Венера
всегда подозревала, что Крюков не просто тренер по плаванию. Теперь ей
стало ясно: он - миллионер, и она обязана довершить то, на что покушалась
покойница Грымзина. "Только надо действовать не как Грымза! Если уж пришла
к нему в семь вечера телевизор смотреть, то не уходи до утра, пока не
согласится в ЗАГС идти. А то взгляды, завлекалки, это все вон для Флорки
да Машки..." - ревниво мурлыкала про себя Галимзянова, придирчиво
разглядывая Петухову. Маша так вытянулась в последнее время и так заметно
похорошела, что лучше Флорки выглядит. Венера подумала, что Флорке надо
снова подружиться с Птицыной, которая страшнее атомной войны, чтоб на ее
фоне выглядеть позаковыристей.
Началась посадка в автобус, и Венера тут же организовала Баратынского
на погрузку. Все затолпились, стремясь занять места впереди, но Шалимов
успокоил пенсионеров, пообещав, что подойдет еще один автобус. Крюков,
проводив Эльвиру к автобусу, вдруг отошел и направился прямо к Маше. Никто
не обратил на это особенного внимания, но Маша остолбенела от такой
неожиданности, и тревожное предчувствие кольнуло сердце. Крюков подошел к
ней, взял за руку, отвел в сторону.
- Одно слово, Машенька, - проворковал он. - Просьбица есть одна. По
истечений тридцати дней там можно будет подать просьбу на продление срока,
Эльжбета подает, я не сомневаюсь, и король Яков продлит ей срок еще на
полгода, но все это, увы, без смены выбирающего, то есть тебя мне не
миновать, что уж тут поделаешь... Н-да! - Крюков зажевал ртом воздух,
сморщился, как лопнувший воздушный шарик. - Эти повторные выборы, конечно,
ужасные, в том смысле, что я уже не имею права быть полноценным жителем
этой страны, то есть не могу пользоваться ее благами, но для меня это не
главное, главное для меня быть соединенным, то есть быть вместе с ней, ты
понимаешь, о чем я говорю?..
Маша кивнула.
- Вот!.. Ваша воля, конечно, решать, Ваше Высочество, но я прошу о
милости!.. - вытирая пот со лба, пробормотал он. - О милостыне прошу!..
- Вы меня обманули, - хмуро проговорила Маша. - Я говорю о моем отце
и о вашей угрозе...
- Я вас не обманывал, Ваше Высочество, просто бабушка ваша вдруг
переменилась и упросила ее не делать этого, пообещав за это уговорить
Вас... Она сама Вам об этом скажет, и Вы поймете, что я говорил только
правду... - он помолчал и добавил: - Я, впрочем, всегда говорю только
правду!..
- Азарий Федорович!.. - Эльвира, заволновавшись, вылезла даже из
автобуса.
- До свидания, Ваше Высочество! - Крюков поклонился и быстрым шагом
пошел к автобусу.
Через минуту автобусы уехали, и Флорка притащила два пломбира.
- Теперь лафа!.. - радостно улыбаясь, проговорила она. - Полтора
месяца мамаши дома не будет!.. Представляешь, ч т о можно сделать за
полтора месяца?! - воскликнула Флора.
Она даже раскрыла рот от удивления, ибо еще не представляла себе,
ч т о можно сделать за полтора месяца.
- Нет! - сказала Маша, и Флора закивала в ответ.
Около школы их поджидал Алик Лавров, сразу же пристроившись рядом с
Машей.
- Ты-то чего не на отработке? - спросила Флора, но Лавров даже не
расслышал ее вопроса. Он смотрел на Машу, и с каждой секундой она
нравилась ему все больше и больше.
__________________________________________________________________________
Составитель Виктория Николаевна Святковская
З-26. Замок с превращениями: Сборник / Сост. В. Н. Святковская. - М.:
Физкультура и спорт, 1993. - 400 с., ил. - Литературно-художественное
издание.
Тираж 50.000 экз. ISBN 5-278-00464-9
В сборнике представлены фантастические повести А. и Б. Стругацких
"Малыш", В. Романова "Замок с превращениями" и В. Головачева "Заповедник
смерти". Все произведения так или иначе связаны со спортом, хотя авторы не
ставят непосредственно спортивных проблем в "чистом" виде, в них основные
смысловые и эмоциональные заряды направлены на раскрытие проблем
морально-этических.
Для широкого круга читателей.
ИБ © 2931. ББК 84.4
Заведующий редакцией А. Е. Касаткина. Редактор Т. В. Будникова.
Младший редактор Е. А. Паперно. Художественный редактор
Ю. В. Архангельский. Технический редактор Т. К. Веревкина. Корректор
Т. П. Романова.
__________________________________________________________________________
Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 19.05.2004
О найденных в тексте ошибках сообщать почтой: vgershov@pochta.ru
Новые редакции текста можно получить на: http://vgershov.lib.ru/
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг